Порочность
14 ноября 2018 г. в 21:51
Утром вернулась Джейн. Она сообщила мне, что Вольтури прибудут с рассветом следующего дня и ждать осталось совсем немного. Анаит же предупреждена обо всем и едет сюда.
Соня спустилась со спального этажа, где провела эту ночь. Она радостно улыбалась и была довольно счастлива, что заставило меня отнестись с некоторым предубеждением к ее поведению.
— У тебя осталась последняя ночь, — напомнила мне тихо Джейн, когда хозяйка дома отправилась к сыну. — Аро ни о чем не узнает...
Она кивнула в сторону лестницы, ведущей наверх. Я проследила за ее взглядом и слегка улыбнулась.
— Нет, Джейн, я так не могу...— отказалась я от ее предложения.
— Он сам тебя ждёт... Он хочет этого.
— Я не стану нарушать законов Вольтури.
— Даже моя преданность Аро имеет свои границы. Если ты пожелаешь уединиться с Люцианом, то я предоставлю тебе все условия — уведу Соню и Леона на охоту, задержу старейшин, запру все двери...ты только скажи.
Я с некоторым испугом посмотрела в ее сторону. Что это было? Проверка? Или, действительно, искренний дружеский порыв, спровоцированный нашими безмолвными взглядами с ликаном?
— Пожалуй, я откажусь от твоего предложения, — решилась я.
В огромном зале показался Люциан. Он выглядел...впрочем, как и всегда...короткая борода, длинные волосы, кожаный жилет, мускулы... Все это, конечно, заставляло меня возвращаться к событиям давно минувшей ночи, но не убеждало в том, что я хочу все это повторить... Он был мужественен, даже, в нем было что-то животное...он был зверем, но...такое отношение к мужчине обычно не заставляет долго трепетать от его вида, прикосновений, ласк, поцелуев... Когда-нибудь и это заканчивается, особенно, когда впереди у тебя вечность.
Определенно, во мне ещё не всё остыло к нему. Когда-то Аро предположил, зачем я хотела скорее стать вампиром: не только, чтобы приблизиться к смерти хотя бы на шаг, но и за тем, чтобы перестать думать о ликане. Как ни странно, мои замыслы рушились при виде своего любовника, и я с нетерпением ждала приезда главы Вольтури.
— Люциан, — обратилась я к нему, а он подошёл ближе, — я хотела бы поговорить со знахарем, что заподозрил неладное в здешних краях.
— Пирс рассказал? — догадался он.
— Да, но речь не об этом. Детям угрожает опасность, и мы должны использовать все возможности, чтобы защитить их.
— Я приглашу его сюда, — согласился предводитель ликанов.
— Я могу отправиться к нему сама?
— Как будто, если я тебе откажу, тебя это остановит...
Я слегка улыбнулась и направилась к выходу. Джейн последовала за мной.
Пирс провел нас через лес и вывел к небольшой опушке, на которой завалившейся на бок избушкой, доживала свой срок обитель знахаря.
Соратник Люциана постучал в дверь. За ней раздался шорох. Затем она немного приоткрылась, пропуская серый утренний день во мрак деревянной постройки. Низкая тень смотрела на нас из темноты, изучая каждый закоулок наших образов.
— Вампирам здесь не рады, — отрезал хозяин дома, сделав выводы обо мне и моей спутнице.
— Это наши союзники, — пояснил Пирс.
— Всё равно! — бросил нам знахарь и захлопнул дверь.
— Открывай, давай! — наш проводник настойчиво стучал по древним дощечкам, служившим преградой для входа.
Хозяин снова выглянул наружу и сделал шаг назад, пропуская нас внутрь избушки.
Мы оказались в небольшом помещении, уставленном по периметру стеллажами. В центре находился стол, высотою до пояса. На нем лежали книги с древними заклинаниями, начертанными на ветхих страницах, пожелтевших от времени, стояли пробирки и колбы со сваренными зельями и ядами, рассыпаны порошки и сухие ветки растений. На стенах висели сушеные грибы, нанизанные на потрёпанную верёвку. Везде полыхали зажжённые свечи, делавшие воздух в, и без того, замкнутом пространстве, непригодным для дыхания.
— Зачем пожаловали?! — хрипловатым и недовольным голосом прошелестел знахарь.
— Расскажи им то, что говорил нам, — произнес Пирс.
— О чем? — он хитро прищурился.
— О ведьмах, — пояснил наш спутник.
— О каких ведьмах? — с незаметной усмешкой бормотал хозяин избушки.
— Не прикидывайся! — отрезала я. — Ты все понял!
Он замер в неестественной для него позе — позе удивления и недоверия. Затем ему пришла в голову мысль о том, что неплохо бы было проучить молодую вампиршу.
— Девочка, я старый, больной человек... А ты мне говоришь такие оскорбительные вещи, — изображая на лице страдания, обратился он ко мне.
— Сколько же тебе лет? — обманчиво смягчилась я.
— Сто тридцать шесть... — тяжело вздохнув, подсчитал он.
— А мне тысяча девятьсот семьдесят восемь, — объявила я и внимательно проследила за его реакцией.
Он был несколько шокирован, но продолжил гнуть свою линию.
— Так я-то живой...из плоти и крови...
— Я новорожденный вампир. С момента моего обращения прошло несколько месяцев.
Его зрачки расширились, хотя в темноте они были и без того большими.
— Так кто же ты? — испугался он.
— Долгая история. Для тебя я — госпожа Вольтури. Жена главы вампирского клана. Это всё, что тебе нужно знать. Мы являемся ближайшими союзниками Люциана, поэтому ты можешь доверять нам всё то, что доверяешь вервольфам.
— Я обнаружил чужую энергию на дальней заставе... — начал он свой рассказ. — Это были не хладные, то есть, простите, не вампиры, но и не оборотни. В воздухе, что был там, я чувствовал веяние многих веков, но, что за существа нарушили наши границы — понять не мог, пока не начал варить зелье. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль о том, что это были ведьмы. Они не появлялись в здешних лесах порядка пятисот лет, но теперь вернулись, чтобы отвоевать свои земли. Инквизиция заставила их однажды покинуть эту территорию, но, сейчас, когда здесь правят вервольфы, им вдруг захотелось восстановить свои права на эти места. Намерения у них серьезные, но им торопиться некуда. Они будут наступать так медленно, что мы даже не заметим их продвижение вглубь наших краёв.
— Сколько их? — уточнила я.
— Много, госпожа...тысячи... Ликанам одним не справиться. Нужна помощь.
— Вольтури предоставят своих воинов, но... Опасность угрожает и наследнику Люциана, да и моей собственной дочери.
— Это плохо, очень плохо... — прохрипел знахарь и полез в какой-то мешок с травами, перевернув пару страниц поваренной книги.
Он оставил нас одних, держа в руках узелок с сушеными листьями мяты. Через пару минут он вернулся и протянул мне тесемку, завязанную на сверху.
— Что здесь? — удивилась я, взяв в ладонь подношение.
— Лекарство от тоски. Заваривать на семь минут, — пояснил он.
— Для кого? — уточнила я.
— Для Агнессы Вольтури, — ответил он.
Я не была шокирована тем, что он знает имя моей дочери. Однако, что с ней было не так, раз он сделал такой подарок ей? Почему она погрузилась в печаль? И кто был причиной ее тревог? На эти вопросы мне предстояло найти достойные объяснения, но пока, я поблагодарила за тесемку с травами и вышла на улицу.
— Что думаешь обо всем этом? — спросила я Джейн.
— Я не могу сказать ничего определенного...нужен совет Аро...
— Пусть решают старейшины, — согласилась я.
Ночь показалась мне сущим адом. В ней переливались краски всевозможных потерь, которые я пережила и, которые мне только предстояло пережить.
— Вы, вампиры, порочные существа...— прозвучал тяжёлым приговором голос Люциана за моей спиной, когда я стояла на балконе, обдуваемом осенним ветром.
— В чем же наша порочность? — не поворачиваясь к нему, спросила я.
— В том, что вы слишком многого желаете...власти, крови, любви... Но из всего этого получаете только утоление жажды...
— Хочешь сказать, что ликаны менее порочны?
Он подошёл так близко, что я почувствовала его дыхание на своих волосах. Конечно, в большей степени, сказывались мои обновленные навыки, но тепло его тела в этот раз было слишком рядом.
— Ликаны... Мы лишь стремимся к спокойной жизни... Зная тебя, могу сказать, что ты вечно ищешь развлечений.
— Видимо, ты слишком мало живёшь на земле, чтобы находить в скучных днях достаточно счастья, — я, наконец, повернулась к нему лицом, облокотившись поясницей на ограждение балкона.
Он поправил рукой мои локоны, слегка коснувшись мраморной кожи на шее.
— Не нужно, — прошептала я, немного отстранившись от его пальцев.
— Ты жаждешь страсти, эмоций, новых впечатлений, но не способна их получить, поскольку однажды сама оттолкнула от себя желаемое, — заключил он, глядя мне прямо в глаза на расстоянии пары десятков сантиметров.
— Когда же я успела совершить подобное? — усмехнулась я.
— Когда сбежала после боя с повстанцами...
— Это было слишком давно...
— Три года назад, если быть точным.
— Хочешь сказать, что во всем виноват Эгон? Тот, что поднял бунт в твоей стае?
— Он здесь не при чем.
— Докажи мне здесь и сейчас, что я совершила тогда ошибку! Докажи мне! — я смотрела на него взглядом, полным вызывающего презрения.
Он стремительным движением обхватил ладонью мою голову и впился своими огненными губами в мои ледяные уста. У меня не было воли, чтобы оттолкнуть его. Порочность, в которой он обвинил меня, разлилась по моему мёртвому телу и подавила мое сопротивление. Я снова желала его, как будто ошибки, совершенные мною, вернулись в мою бренную плоть и заставили сдаться натиску ликана.
Моя рука скользнула по его торсу, а его левая ладонь легла на мою поясницу.
Его запах, который раньше я не ощущала так сильно, заставлял меня подчиняться его движениям. Холод и жар соединились в один миг между предводителем оборотней и женой главы клана вампиров.
— Ты меня любишь? — прошептал Люциан, вдохнув аромат моих волос.
— Нет, — так же тихо ответила я.
— Лжешь...— спокойно продолжил он, касаясь губами моего виска.
— Плевать... — бросила я и откинула голову назад, подставляя свою шею ему.
— В твоих артериях больше не течет человеческая кровь... — улыбнулся он и слегка прикусил ледяную кожу там, где у людей бьётся пульс.
— Теперь моя плоть тебе не по зубам...
— Хочу тебя...— прошептал он с каким-то хищным рыком, обхватив мое правое бедро и, приподняв мою ногу под прямым углом.
Я подняла глаза наверх и увидела Соню, стоявшую в огромной каменной нише в стене замка. Она грустно улыбнулась, но не стала нам мешать, показав глазами свое снисхождение к нахлынувшей на нас страсти.
Он спускался горячими поцелуями вниз, оживляя бездушное тело своим дыханием. В какой-то момент я осознала все безрассудство происходящего и закрыла глаза, стараясь не думать о последствиях. Я, блюститель верности среди подданных Вольтури, сама согрешала прелюбодеянием... Я изменяла Аро, не чувствуя ни малейшего раскаяния. Пусть все будет так, как хочет Люциан. Я бы соглашалась на всё, но нечто, сидящее глубоко в моем сознании, заставляло меня думать о том, что я творю, ведь мне придется отвечать за свои действия и перед мужем, и перед законом Вольтури.
Поместив обе ладони на грудь Люциана, я с силой толкнула его к стене. Мощи во мне хватило бы на всю его стаю, так что он даже не успел отреагировать на мое сопротивление и с грохотом вонзился спиной в камни.
— Что с тобой?! — воскликнул он, осознав, что произошло.
— Прости. Я так не могу!
Я перепрыгнула через парапет и опустилась на землю во дворе замка, которая была несколькими метрами ниже уровня балкона.
Он подбежал к ограждению и посмотрел вниз. Я, приказав открыть ворота, скрылась во мраке ночного леса. Теперь я шла убивать и проливать человеческую кровь, поддавшись ненависти к себе самой, сковавшей мой разум.
Я остановилась на полном ходу возле голого дерева. В голове кружились мысли бестолковым роем. Я презирала себя и свою порочность, которая довела меня до такого. Он был слишком желанен для меня, чтобы я сегодня так просто отказалась от его страсти. Соня, как я поняла, тоже не проявляла особенного протеста, но я...мое сознание...в конце концов, образ Аро, всплывавший в моей голове, но, ни в коем случае, не страх перед законом и наказанием за его нарушение, заставили меня оттолкнуть от себя обеими руками возможность снова насладиться огромной палитрой эмоций, которые мне дарил Люциан.
Я снова побежала вперёд, пропуская мимо себя быстро меняющиеся пейзажи. Передо мной показалась деревня. Я обошла сзади несколько домов. Это небольшое поселение было полно людей. Как много крови! Жажда вдруг затуманила мой разум, и я начала вглядываться в смертных, выбирая себе жертву.
Юноша, лет двадцати трёх вышел из небольшого дома на улицу и закурил сигарету. Дым донёсся и до моего обоняния. Я неслышными шагами приблизилась к нему.
Я очень часто хотела узнать то, о чем заботятся перед смертью люди, когда та их застигает врасплох.
— Трудный выдался день? — спросила я, подойдя к нему со спины.
Он слегка дёрнулся, но, увидев перед собой хрупкую и безобидную девушку, продолжил стряхивать пепел с сигареты.
— Да уж, не из лёгких... — заметил он.
— У Вас что-то случилось? — сев с ним рядом на крыльцо, продолжила я разговор.
— Женщина, которую я люблю...отказалась от меня, оставшись со своим мужем, — сообщил мне мой собеседник.
— Вы были человеком, толкнувшим ее на измену?
— Был. Да, у нас была близость, но... А Вы вообще кто? — вдруг опомнился он.
— Да так...— протянула я, погружаясь в свои размышления, — прохожая...
— У Вас тоже денёк не из лучших? — с сочувствием посмотрев на меня, выдал он.
— Есть такое... — постаралась не вдаваться в подробности я.
— Поделитесь?
— Нет... — я посмотрела на него, блеснув алыми глазами.
Он слегка отстранился от меня.
— Не пугайтесь...это линзы, — догадалась я о его страхе.
— Крутые! — произнес он с некоторым восхищением. — Меня, кстати, Грегор зовут.
— Иоанна.
Он протянул мне руку, но я не стала делать ответный жест, который мог бы меня разоблачить.
— Быть может, прогуляемся? — предложила я и поднялась со ступенек.
Он последовал за мной. Мы вышли за пределы деревни, я провела его чуть глубже, пока он рассказывал мне о своих душевных терзаниях. Мне было плевать. Теперь уже я вела его на убой, чтобы утолить исключительно свою жажду.
— Вы очень красивая, — заметил он, когда я остановилась среди густых зарослей сосен и елей.
— Прости, мой друг, но меня измучил голод, — спокойно и с некоторым состраданием проговорила я и, преодолев за мгновение расстояние между нами, вцепилась клыками в его шею.
Я оставила тело молодого парня лежать посреди ночи меж деревьев. Его кожа стала бледной от отсутствия крови в теле. В руке дотлевал окурок сигареты, а на губах еще остался запах пепла.
Вернувшись в замок, я закрылась в комнате, предоставленной мне и, встав у окна всмотрелась в даль, утонувшую среди ночного мрака. Так я провела всю ночь, дожидаясь рассвета, сокрытого тяжёлыми тучами.