Цикл RоS. Переговоры

      Величественный город Центро сегодня пребывал в непривычных для его граждан оживлении и суматохе. Ожидали гостей — особых гостей; жители были взволнованны. Кому-то не терпелось, люди носились, обсуждали с соседями, представляли и раздумывали. Некоторые инородцев не одобряли, а то и просто боялись, — они были незнакомыми, совершенно чужими и неизведанными.       Но, как бы там ни было, волей Королевы, атмосфера в Центро больше походила на праздничную. Обычно аскетично белые стены фантазийных центрийских домов, дворцов и иных построек украсились яркими лентами живых цветов, помимо привычных лоз змеящегося по ним темно-зеленого плюща и колючего шиповника. Залитые солнцем мостовые пестрели ярким людом, также принарядившимся к празднику. Взгляд цеплялся за широкие ткани нарядов самых причудливых фасонов, изящные сложные прически по последней моде, солнце весело играло на блестящих благородных металлах и камнях всех цветов, оттенков и форм, в изобилии украшавших все эти образы.       Мода Центро считалась одной из самых изысканных и утонченных во всей вселенной, а сами центрийцы считали своим долгом стремиться к совершенству, прославляя красоту и величие их доброй и рассудительной Королевы. Светлые ткани одежд олицетворяли ее благородное светлое сердце, а столь любимые центрийцами драгоценные камни — ее яркое сияние.       Граждане знали, что их правительница мудра, но страх перед неизведанным все равно будоражил их сердца. Впустить в Центро чужаков казалось чем-то невероятным, и, пожалуй, на подобное могла решиться только она — Королева.       Люди благоговейно поднимали взгляды на Королевскую гору, где обосновалась величественная цитадель, в мирное время представлявшая собой белокаменный дворец, благодаря своим легким асимметричными геометрическими линиям и бирюзовым полупрозрачным стеклянным элементам казавшийся воздушным. Украшен дворец был только лишь царившим во всем Центро шиповником и плющом, обвивавшим фасад, башенки и, в некоторых местах, — даже ведущие ко дворцу мосты. В это время года шиповник стоял весь в цвету.       Но этот момент настал. Стемнело; редкие облака, весь день бывшие мягкими и пушистыми, как вата, казалось, стали грозовыми тучами, скрутившись в спираль, сияющую в центре мягким голубоватым светом открывающегося портала. Небо совсем почернело, только на мгновение его прорезала молния, ударившая в главный шпиль дворца; повисла оглушающая тишина. Люди с интересом и ужасом смотрели и ждали, что же произойдет, кого же они увидят. Стихли даже насекомые и птицы.       И вот, с ослепительной вспышкой у главной площади перед замком распахнулся огромный сияющий портал, впуская в Центро гостей. Кто-то пораженно выдохнул, кто-то даже закричал, кто-то тут же спрятался дома, захлопнув двери и окна, а кто-то смотрел и не мог оторвать взгляда.       Они были огромны. Страшные, невероятные создания, похожие на громадных крылатых ящеров. Один — черный, массивный, похожий на гору, другой — белый, изящный, тонкий и гибкий, летающий на своих острых крыльях, будто взрезая ветер. Они были величественны и ужасны в своей страшной красоте. Солнце играло и бликовало на гладких чешуйках, даже на вид бронированных и непробиваемых. Головы их венчали ветвистые мощные рога, цепкие взглядом глаза горели, а выпирающие длинные клыки казались острее стилетов. Крылья выглядели обманчиво тонкими и хрупкими, перепонки между ясно различимыми на просвет костями и суставами надулись пузырем, но несли верно.       Королева с площади дворца встречала гостей особым взглядом — внимательным, оценивающим, изучающим. Она, вся в белом, сохраняла полное спокойствие, ожидая, пока гости приблизятся и предстанут перед ней. Она видела, как взволнованы и испуганы окружающие ее придворные, фрейлины и слуги, но, глядя на свою госпожу, все они старались сохранять такое же ледяное спокойствие и не слишком убедительно изображать уверенность и достоинство, периодически нервно кося глазами на нее, походящую на статую.       Драконы довольно стремительно приближались, с каждым взмахом крыльев, казалось, становясь все больше и больше, давая оценить свои истинные размеры. Должно быть, каждый задал себе вопрос — как же они приземлятся? Но, уже подлетев почти вплотную ко встречающим, при этом заслонив своими огромными телами небесное светило, драконы внезапно исчезли. Вернее, так показалось придворным, задравшим головы кверху.       Сохранившая ясный ум и холодный рассудок Королева видела, как они оба стремительно перетекли в иную форму, и в подметки не годившуюся тем монстрам, что явились из портала несколько минут назад. Пред лоснящимися и утонченными жителями Центро гости и вовсе выглядели странно и дико. Теперь они больше походили на обычных человеческих мужчин; от предыдущего облика остались лишь похожие на ветви рога и горящие змеиные глаза, но и те постепенно остывали, а зрачки приобрели нормальный человеческий вид.       Первый мужчина был мощным и плечистым, загорелым почти до черноты, с лохматой копной коротких смоляных волос, часть которых у одного из висков была заплетена в толстую косу; в крепком металлическом панцире, украшенном инородными мудреными, но довольно грубыми узорами, и с мечом у пояса. Его взгляд был открытым и уверенным, — явный лидер, привыкший встречаться с трудностями лицом к лицу.       Второй — со снежно-белыми волосами, хаотично переплетенными во множество слабых кос, более тонкий, тянущий на некоторое изящество. Пронзительный взгляд его алых глаз казался змеиным, длинные пальцы напоминали паучьи лапы. Было в нем что-то пугающее, заставляющее кровь стыть в жилах, сразу понимать, что он — не обычный человек. Его одеяние чем-то походило фасоном на центрийское, разве что здесь, в Центро, предпочитали более легкие ткани; этот же материал ниспадал к его ногам тяжелыми фалдами, а серебряный узор вышивки по канту, такой же тяжелый, даже на первый взгляд был иномирным. При каждом его шаге в косах мелодично звенели крошечные серебряные и золотые бубенцы, похожие на бусы.       Эти двое слишком выделялись как на фоне центрийцев, как и на фоне своей же свиты, оставшейся как-то незамеченной в свете великолепия двух Драконов.       Драконы приближались, и шлейф благоговейного ужаса постепенно спадал с них. Уже не только все так же неподвижно стоящая в центре площади Королева, но и все придворные начали замечать, насколько потрепана их одежда, насколько лохматы волосы, не обработанные привычными центрийцам маслами, как грубы руки, очерствевшие в труде и битвах; что Белый Дракон провожает их взглядом не менее удивленным и едва испуганным, чем взгляды толпы; что эти создания явно так же поражены и смущены великолепием светлого Центро и едва сдерживаются, чтобы не оглядываться вокруг, разинув рот.       Остальные члены посольства были совершенно разными и пестрыми, принадлежащими к самым различным расам и слоям общества разных миров, похожими между собой только взглядом — умудренным опытом, цепким. Королева смотрела только лишь на Черного Дракона, признав в нем главу и лидера, и лишь коротко скользнула взглядом по остальным. Помимо Драконов, она особо отметила только одного члена посольства — эльфа; довольно юного, непривычно для своей расы смуглого, коротко стриженного и курчавого. И то только потому, что он единственный выбился из процессии, приблизившись к Драконам, и шел, отставая от черного только на полшага.       Королева не ошиблась, определив лидера. Черный Дракон остановился в паре шагов от нее.       Они стояли друг перед другом, смотря друг другу прямо в глаза. Два существа, несущих на своих плечах огромную власть.       Дракон и Звезда*. Королева еще не знала, что именно хотел он ей сказать, но считала, что встреча эта будет судьбоносной. Обязательно должна была быть.       Королева ощущала, как в воцарившейся тишине бьется ее сердце, считала удары.       Король-Дракон смотрел на нее в ответ. Он чувствовал, что поражен и смущен, что ему трудно выдержать взгляд ее холодных голубых глаз. Он старался не смотреть на лучи Истинной на ее лице и шее и не знал, куда деть взгляд. Он пользовался положенными этикетом секундами молчания, чтоб взять себя в руки, перестать ощущать себя неотесанным дровосеком пред небесным созданием и ее окружением, в чьи облачные эфемерные чертоги он попал явно по какой-то ошибке. Спиной он чувствовал настороженный, тяжелый взгляд своего брата, как-то странно помогавший ему вернуть самообладание. И голос герольда, раздавшийся в тишине:       — Светлейшая Королева Центро, леди Файнис, приветствует благородных Драконов в своем доме!       Королева, вся в белом перед Черным Драконом, благосклонно и очень вежливо улыбнулась, почтительно, но с крайним достоинством наградив его кивком.       — Добро пожаловать, — поприветствовала гостей Королева. Голос ее был глубокий, обволакивающий, завораживающий, а взгляд внезапно потеплел.       Черный Дракон, очень надеясь, что не показывает своего смущения, ответил ей тем же почтительным кивком.       — Для нас честь и огромная радость наконец встретиться со знаменитой королевой Центро, — произнес он, собравшись, наконец, с мыслями и отрешившись ото всех внимательно наблюдавших за ним лоснящихся придворных. — Надеюсь, встреча эта послужит плодотворному сотрудничеству.       — Да будет так. — Королева кивнула. — Прошу во дворец.       Ворота отворились за ее спиной, давая оценить великолепие внутренних убранств дворца. Они вдвоем — Королева Центро и ее гость, Король-Дракон, шли бок о бок, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, остальные почтительно следовали на отдалении; даже брат Короля-Дракона, Белый Дракон, о чем-то тихо перешептывающийся с эльфом, шел позади.       Они вошли в круглую залу, полную света и воздуха. Солнце заливало ее из многочисленных витражных окон под куполом. Свет, пробиваясь сквозь причудливую мозаику всех оттенков голубого и синего, удивительным образом играл в довольно аскетичном интерьере. Стен как таковых не было — были колонны, занавешенные легкими снежно-белыми тюлями, которые трепетал ветер. В центре был установлен круглый стол и стулья по его периметру, без всяких украшений.       Центрийцы в своих воздушных одеждах смотрелись в подобном интерьере весьма гармонично, а вот их гости выбивались темным грубым пятном, но, уже взяв себя в руки, ничуть этого не смущались. Королева, своей властной рукой позволившая всем присаживаться, предложила легкого розового вина и невесомых миндальных печений. В руках Черного Дракона печенье переломалось и раскрошилось, стоило только прикоснуться; белый же справился с угощением весьма ловко и изящно.       — Потрясающе. У вас весьма изысканный вкус, Ваше Величество, — произнес он, подняв на королеву взгляд змеиных алых глаз.       Зрачки Черного Дракона казались вполне человеческими, пугая разве что неестественным янтарным цветом радужки, но белый явно не желал кому-то угождать человеческим обликом, демонстрируя свою инаковость.       — Комплимент от создания, повидавшего такое множество миров, как вы, дорогого стоит. Благодарю, — ответила Королева Файнис с достоинством, кивнув Белому Дракону.       — Король, — леди Файнис обратила внимание на его брата, старающегося незаметно стряхнуть с себя мелкие крошки, — мне многое довелось слышать о ваших делах, но сюда, в Центро, новости идут медленно, проходя через множество уст и мнений.       — Если Вашему Величеству и присутствующим здесь господам угодно, я охотно поделюсь с вами всем, что терзает ваше любопытство, Королева, — ответил ей на это Король-Дракон.       — Король, до Центро доходили новости о том, что произошло у сфинксов, — тут же воспользовался возможностью один из присутствующих центрийцев, с крайним любопытством глядя на внемлющих ему гостей, — но также, Центро достиг слух, будто бы жрица сфинксов Ливаэра Лион не только соединила разрозненные кланы, но и заключила соглашение с вами, Драконы.       Драконы переглянулись, явно раздумывая о том, следует ли говорить. Белый Дракон едва заметно кивнул, король снова повернулся к задавшему вопрос центрийцу:       — Жрица Ливаэра амбициозна, она проявила сильную волю и показала твердость своей руки, объединив кланы, — ответил он. — Да, я и мой брат имели к этому некоторое отношения, но какого рода — дело наше и госпожи жрицы. Могу сказать только то, что мы пришли к выводу, что Ливаэра Лион — опасный противник, и лучше иметь ее в союзниках, чем во врагах.       — Король, — обратилась Файнис, слушавшая внимательно и явно делающая для себя выводы, — вы — умный и предприимчивый мужчина, я сделала такой вывод изо всего, что слышала о вас. Я знаю, что вам не чужды как война, так и дипломатия, в зависимости от противника. Мне казалось, что жрица Ливаэра и ее сфинксы скорее сложат головы всех до последнего представителей своего рода, чем подчинятся кому-то. Не только Дракону, но и даже враждебному клану.       — Жрицы — вне кланов, — заметил Черный Дракон. — Да, прежде они не вмешивались во внутреннюю политику так радикально. Но на данный момент не только жрица Ливаэра, но и главы кланов сошлись на мнении, что перемена была оптимальной.       — И ваше с ней соглашение, разумеется, — кивнула Королева, улыбнувшись самыми уголками губ, и сделала глоток из своего бокала. — Хорошо, король. Я вас услышала и хочу поинтересоваться: вы прилетели сюда, в Центро, не просто так, и мы все тут это знаем. Я — правительница Центро, защитница здешних земель. Что же вы думаете обо мне? О Центрийской Королеве?       — Это единственное, что интересует вас, Ваше Величество? — спросил Король-Дракон, получив несколько недовольных взглядов центрийцев, ведь отвечать вопросом на вопрос — не только нарушение этикета, но и верх невежливости.       Файнис же ничуть не смутилась, продолжая смотреть так же прямо и спокойно.       — Для начала, — ответила она.       Король задумался на несколько мгновений, крутя в руках бокал, смотрящийся в его мощных пальцах еще более хрупким, почти игрушечным. Все присутствующие в зале затаили дыхание, ожидая его ответа. Ведь, вероятно, от этого зависела дальнейшая политика Девы-Звезды и исход аудиенции. Белый Дракон обменялся настороженным взглядом с сидящим рядом эльфом, посматривая на своего брата несколько тревожно. Он заметил раннее нарушение субординации, напрягшихся центрийцев, и теперь сидел как на иголках.       — Королева, — произнес, наконец, Король спустя несколько томительных секунд молчания, — вы мудры и проницательны. Я отмечаю это в каждом вашем слове и жесте. Я прибыл в Центро с определенной целью, вы правы, — я намерен сделать вам некоторое предложение, как владычице одной из самых могущественных и процветающих земель вселенной. Мне доводилось ранее о вас только слышать, но увиденное полностью оправдало ожидания. Мой брат и мои советники со мной согласятся, я уверен.       — Какого рода предложение вы хотите сделать мне, Король-Дракон? — спросила Королева. Она совершенно не изменилась ни в лице, ни в голосе, но повисшее в зале напряжение снова развеялось, будто само собой. Даже Белый Дракон будто бы немного расслабился.       — Ваше величество, вы ведь слышали о том, чем я занимаюсь, — начал Черный Дракон.       Леди Файнис на это только вздохнула:       — И правда, мне доводилось слышать о вас от многих. Но у каждого свое мнение, ведь так? Некоторые называют вас тираном и варваром, порабощающим миры, некоторые — просветителем и защитником. Но я не могу судить с чужих слов, а потому желаю услышать вас, Король. Что вы хотите принести мирам? Какое предложение сделать для Центро?       — Я предлагаю вам сотрудничество, миледи, — произнес Король-Дракон наконец, взглянув Королеве прямо в глаза, — я хочу, чтобы Центро присоединился к содружеству, которое я создам.       — Присоединился, Король? — не дала себя обескуражить Файнис, не отводя такого же прямого взгляда, — в качестве кого? Союзника? Вассала? Раба?       — Ни то, ни другое, ни третье, — решительно покачал головой Дракон, отметая подобные мысли и суждения.       — Кого, в таком случае?       Королева, распрямившая плечи, сейчас напоминала каменную статую древней богини — строгую, пугающую, мечущую из глаз молнии, готовую разверзнуться грозовой тучей и покарать просителя за любое неосторожное слово или действие.       Белый Дракон, сосредоточенный, напряженный, даже подался вперед, внимательно следя за выражением лиц брата и грозной Королевы рядом с ним, хмуря густые светлые брови и всем своим видом давая брату понять, что права на ошибку у него нет.       — Мои идеи, Королева... — начал Король.       Он чувствовал повисшее напряжение, но не собирался сдаваться. Его глаза горели огнем — пламенем лелеемых идей и мыслей, которые он воплощал в жизнь и которыми хотел поделиться с самой могущественной женщиной на много солнечных систем окрест.       — ...Идут куда дальше какой-нибудь жалкой империи в стальных руках одного могущественного тирана, которая развалится, если не в его же правление, то тут же после его кончины или устранения иным способом. Моя цель — создать единое содружество. Расы, народы, — все будут едины, под началом не одного человека, а избранных представителей своих рас. Госпожа Файнис, мне доводилось слышать не только лишь о могуществе Центро, но и о вашем всестороннем покровительстве расе людей. Я предлагаю Центро и вам, Ваше Величество, присоединиться к моему содружеству и стать одним из его ключевых звеньев.       Король, во время своей речи, даже поднявшийся со своего места, смотрел на Королеву глазами человека, глубоко воодушевленного своими идеями. Присутствующие робко переглядывались, косясь на свою властительницу. Они явно были впечатлены, но не решались нарушать воцарившуюся тишину.       Файнис сохраняла холодное спокойствие и неподвижность, хотя было видно, — что-то в Королеве изменилось. Она тоже впечатлилась, иномирный король посеял в ее мыслях сомнения, подтолкнул к непростому решению, дал много пищи для размышлений, которая пока не могла уложиться у нее в голове в целостную логическую картину. Но Королева была мудрой женщиной, знающей цену себе и своим решениям. А потому в один момент из неподвижного мраморного изваяния снова стала похожей на живого человека, опустив длинные ресницы и выдохнув.       — Король-Дракон, — изрекла она, окинув присутствующих взглядом ясным и решительным, — я услышала вас и ваше предложение. Но мы оба понимаем, что подобные решения не принимаются сиюминутно. Я считаю, что мне надо обдумать ваши слова вместе со своими советниками.       — Я понимаю, Королева, — согласился Черный Дракон, даже кивнув почтительно.       — Что ж, я рада этому. А пока я размышляю, предлагаю вам и вашим спутникам насладиться центрийским гостеприимством.       — Мы будем счастливы, — церемонно ответил Король.

* * *

      Их разместили в одном из крыльев дворца. Казалось, что оно отделено от основного здания густо разросшимися садами, стенами и скалами. Но при более пристальном рассмотрении, Драконы и все их сопровождающие обратили внимание, что цитадель вовсе не монолитна. Она представляла собой скорее эдакий дворцовый комплекс, состоящий из множества построек, крыльев, отдельно стоящих особняков, башен и башенок, возведенных на скалистой горе. Их соединяли между собой умело проведенные дорожки, лесенки, мосты, арочные переходы и галереи, смотрящиеся единым ансамблем как снизу, из города, так и изнутри. Между этими крыльями обильно были высажены сады. Как объяснял приставленный к ним слуга — лично самой Королевой Файнис, — сады скрывали их крыло от соседних, отрешали от остального комплекса, давая ощущение отдельного домика для гостей.       Для Короля-Дракона, привыкшего, что обитель правителей чаще всего больше похожа на человеческий муравейник, где практически невероятно остаться наедине, спрятавшись от вездесущих придворных, слуг, визитеров и иных обитателей, это было крайне необычно. Белый Дракон же от подобного был в полном восторге. Он любил одиночество и уважал личное пространство других людей.       У входа в крыло их встретил дворецкий — мужчина в возрасте, всеми силами демонстрирующий крайнюю свою озабоченность гостями и изысканную учтивость. Он же провел экскурсию по анфиладе покоев, объяснил, где тут общая гостиная, а где личные комнаты, предоставив такие каждому из гостей. Комнаты были похожи на церемониальную часть дворца по стилю, выполненные в той же геометрической манере в исключительно светлых пастельных тонах, где единственной яркой деталью интерьера были витражные окна, свет, проникающий сквозь которые, бликовал повсюду. Отличались они более уютной обстановкой, проявляющейся в обилии текстиля. Проемы и окна украшали все те же воздушные широкие тюли, вздымающиеся пузырем даже от легкого ветерка. Столы покрывали такие же воздушные скатерти, а по многочисленным диванам, стульям и тахтам были в изобилии разбросаны упругие удобные подушки.       Дворецкий, проводя им экскурсию и чопорно рассказывая не только о назначении и удобствах покоев, но и об их истории и стилистике, периодически косился на гостей странным взглядом. Он побаивался этих варваров из иных миров и с ужасом представлял, во что превратится этот чертог, представлявшийся произведением искусства, после их пребывания в нем.       Большинство членов посольства Короля-Дракона предпочли удалиться отдыхать. Дворецкий покинул их, объяснив, каким образом, в случае необходимости, можно вызвать его или кого-то из слуг, и пообещав обед через полчаса. Король, Белый Дракон и курчавый эльф остались втроем в гостиной.       — Ну-с, дражайшие советники. Что вы думаете? — спросил Черный Дракон, рухнув в море подушек на широкой тахте.       Эльф резким жестом раздвинул одну из занавесок, заслонявшую выход в сад. Ветром немедленно занесло запахи цветов и прохладу только что политой земли. Белый Дракон благопристойно отодвинул от накрытого белой скатертью стола стул, повернув его так, чтоб сидеть лицом к собеседникам, и присел, оправив полы своих одеяний.       — Ребьерт, да снял бы ты уже свои балахоны, кому ты тут нужен? — скривился на это Король, а эльф только улыбнулся поджатыми губами, прикрыв их ладонью.       — Себе, — ответил брат Короля, гордо задрав нос на укол в свою сторону. — В отличие от тебя, Ремейн, предпочитающего походный шатер дворцам, я имею некоторое представление о стиле в высшем обществе и отношении к нему центрийцев. Я предупреждал тебя, а ты...       — Я не успел, Реб. — Лицо Черного Дракона было кислее лимона. Видно, выслушивать нотации от брата на подобные темы ему было не впервой. — Да брось, какое им дело до того, какая занавеска на мне висит? Да и, по-моему, я выглядел... Внушительно. — Король тоже попытался задрать нос, демонстрируя, насколько впечатлителен он был.       — Кто действительно выглядел внушительно — так их Змея-Королева, — не оценил подобного жеста Ребьерт. — Ремейн, этикет придумали не только для того, чтобы парить тебе им мозги. В умелых руках он может стать оружием не менее грозным, чем твой клинок. Ты видел ее? Да она играла с тобой и с твоими эмоциями, как с ребенком! А ты сидел и смотрел ей в рот, пел соловьем обо всем, чего она хотела. И я об этом тебя предупреждал. Я говорил тебе, что земли Центро такие мирные и спокойные совсем не потому, что никому не охота их завоевывать. Умелая политика и дипломатия — вот их оружие!       — Ну и говорил бы тогда с ней сам, — пожал плечами король Ремейн, нахально перетянув к себе вазу с фруктами, и принялся в ней рыться. Он необдуманно потянул за торчащую кверху ветку винограда, и, пока вытягивал, уронил на белое покрывало крупную спелую черешню, покатившуюся по нему багровыми каплями крови.       Пока Его Величество развлекался и острыми клыками срывал ягоды винограда прямо с ветки, его брат недовольно умыкнул из вазы румяный персик, откусив разом чуть ли не половину.       — Ты — Король, она — Королева, тебе с ней и общаться. Я бы вмешался, попробуй ляпнуть ты что-то действительно лишнее, а с трудностями дипломатических переплетений изволь справляться сам. Учись. Тебе править, брат, я или Саурзей не всегда будет рядом. Мы — твои советчики, а не твой глас, — назидательно говорил Белый Дракон. — К тому же, она выслушала тебя, и ты посеял в ее мыслях червячок сомнения, — закончил он примирительно.       — Ребьерт, ты иногда просто невозможен! — вспылив, рыкнул Ремейн. Он уже хотел, было, добавить что-то еще более веское, чтоб объяснить брату все, что думает о его придирках и склочном характере, как вдруг изменился в лице и притих, размышляя над словами Ребьерта. Брат хранил угрюмое молчание и смотрел на него очень внимательно, а стоящий у окна советник Саурзей улыбнулся, заметив что-то приятное.       — Подожди-ка, Реб. Мне не показалось? Все твое ворчание и правда сводилось к тому, что я неплохо справился?! — спросил Король с неподдельным удивлением.       Белый Дракон не стал отвечать на очевидное, — только умыкнул еще один персик, им и занялся. Ремейн на это только недовольно фыркнул. Манера брата игнорировать его персону и выставлять его идиотом, даже перед первым советником, выводила из себя, но Ремейн слишком хорошо знал своего брата, чтобы спорить. Ребьерт в таком случае элементарно вывел бы его из себя окончательно, не уступая позиций; он был слишком упертым и принципиальным, имея истинно драконий характер.       Король Ремейн был правителем мудрым и умел идти на уступки там, где не видел повода упираться, даже из принципа, и научился он этому после многолетнего общения со своим братом. А еще он умел понимать скрытый подтекст речей своего брата, которые, чаще всего, на первый взгляд звучали обидной критикой и разбором всех его проколов в проведенном деле, нередко, тем не менее, являясь очень хорошо завуалированной похвалой.       И Ремейн был благодарен брату за это — ведь кто, если не Ребьерт, будет критиковать его и указывать на очевидные ошибки? Тем более, в таком тонком деле, как дипломатия, в котором Король пусть и разбирался, но пока еще немного плавал и иногда мог ляпнуть сущую глупость.       За их спорами прошло время, отведенное до обеда, и слуги, испросив сначала позволения, шустро накрыли на стол, выставив поистине королевское количество различных яств, начиная от изящных закусок, нарезок и легких овощных салатов, заканчивая огромными блюдами с блестящим от жира пропеченным мясом, птицей с золотой хрустящей кожицей и запеченной целиком рыбой. Блюда украшали вырезанными причудливыми формами овощи, яркая зелень и блестящие рубиновыми каплями зерна граната.       Обычно правители иных земель и миров приглашали гостей за собственные столы, где приходилось продолжать думать о каждом сказанном слове и об изяществе дипломатии, и поначалу Черному Дракону показалось странным и даже, в некотором роде, жестом презрения то, что Королева удалилась сразу после аудиенции. Но Ребьерт, ранее более подробно ознакомившийся с обычаями центрийцев, объяснил, что здесь, в Центро, прием пищи считается занятием личным и едва ли не интимным, компанию в котором могут составлять лишь близкие и доверенные люди, чтобы не смущать тех, кто тебе малознаком, и не чувствовать напряжения при этом самому. Ремейн понял, принял и оценил жест Королевы, представив, как бы в действительности выглядел за одним обеденным столом с этими манерными и изящными людьми, что встретили их по прибытии в центрийскую цитадель и сидели рядом во время аудиенции.       Сейчас же можно было не изгаляться в словесности и не раздумывать над каждой репликой или выражением лица. Даже манерный Ребьерт не смущал ни своего брата, ни остальных своих спутников, являясь уже привычной деталью интерьера. К тому же, у него был вполне достойный собеседник в лице советника Саурзея, благородно отвлекающего внимание Белого Дракона на свою персону.       Ребьерт и советник тихо и в серьезных тонах обсуждали прошедшую аудиенцию, анализируя каждое слово и выражение лица Королевы и ее свиты. В то время как король Ремейн, утолив первый голод, вовсю смеялся над прошедшим во весь голос в обнимку с парой своих офицеров, являвшихся людьми военным и более простыми, в отличие от прожженных интриганов Ребьерта и Саурзея.       Сытный и вкусный обед в компании друзей как-то вернул всем душевное равновесие и расслабил. Гости были под впечатлением от центрийцев и их правительницы, несомненно, но переосмысление и взгляд других на это действительно хорошо подействовал на этих людей, а Королева уже не казалась такой пугающей.       После обеда все как-то размякли, и никто ничем не занимался кроме отдыха, тем более что умиротворенная обстановка их покоев этому способствовала. Во дворце и в городе внизу днем тоже царило сонное затишье, жители скрылись в домах от яркого палящего солнца, практически не пели даже попрятавшиеся птицы. Дворецкий объяснил, что в разгар дня у центрийцев обычно наступает сиеста, когда утренние дела и хлопоты уже переделаны, а для активных гуляний и развлечений слишком жарко. Вот и гости не нашли себе никаких занятий, как-то незаметно для себя вместе с центрийцами погрузившись в эту послеобеденную атмосферу ленного безделья и сна.       Все они разошлись по выбранным комнатам, желая подремать или, как Белый Дракон, просто остаться в одиночестве. Одному лишь Королю быстро наскучило бесцельное лежание среди вороха подушек. Повздыхав и поворчав, он выбрался из комнаты, послонялся по покоям. Один раз запутался в чересчур широкой занавеске, которая, развеваясь на ветру, зацепилась об острый выступ его панциря, а в процессе распутывания — еще и за ветвистые рога. Подобное издевательство над легкой нежной тканью оставило на ней затяжки вытянувшихся из тканей нитей, кое-где — откровенные дырки, а в одном месте она и вовсе порвалась ровно пополам. Ремейн, глядя на результат своих трудов, смутился и выругался, подумав о том, что не мешало бы переодеться. С этой целью он поскребся в дверь комнаты своего брата.       Белый Дракон открыл ему через полминуты. Он выглядел несколько растерянным и сонным, но, взглянув через его плечо, Ремейн заметил на кровати раскрытую книгу, — значит, не спал.       — Чего тебе? — спросил Ребьерт устало и несколько обреченно, отступив в сторону и позволяя войти. Он протянул к брату руку, сняв с рогов длинную белую нить, осмотрел ее крайне скептически, взглянул на Ремейна, приподняв бровь.       Под взглядом красных глаз Король смутился, немного потоптался на месте и прошел дальше в комнату, осматриваясь.       — Помоги мне раздеться, — попросил он, остановившись в центре.       Ребьерт вздохнул еще обреченнее, но спорить не стал. Покорно подошел, принялся развязывать шнурки и отстегивать застежки. Сам он, видимо, догадался переодеться раньше, представ сейчас в рубашке свободного кроя и широких шароварах. На ноги он нацепил мягкие тапочки с острыми носками, волосы собрал в слабый хвост на затылке. Подобную манеру одеваться дома он выцепил, гостя в одном из жарких пустынных миров, где вел переговоры с местным правителем, который называл себя султаном, имел троих жен, юного любовника и сотню наложников обоих полов в гареме, и держал в качестве домашнего кота белого тигра.       Цепкие длинные пальцы справлялись со сложными застежками, ловко развязывали путанные узлы. Ребьерт молчал, даже не смотрел на брата, целиком занятый своей работой; Ремейн тоже терпеливо ожидал. Не прошло и пяти минут, как доспех с лязгом свалился на пол, а Белый Дракон отошел в сторону.       — В купальню. Быстро, — велел он непреклонно, указав в нужную сторону.       Король не стал с ним спорить. Поддоспешник и нижняя рубашка взмокли — в подобном обмундировании в принципе было жарко, а в теплом летнем Центро — совсем чудовищно. И если жара ему, огнедышащему дракону, была нипочем, то сейчас Ремейну стало элементарно неприятно ходить в липнущей к телу одежде.       Когда он, оттерев с себя весь пот и пыль, вернулся к брату, тот уже убрал ужасный доспех с глаз долой и подготовил для Короля более подходящую для дворца одежду из прохладного мягкого льна, а пока Ремейн одевался, отыскал костяной гребень с редкими зубьями.       Ребьерт усадил брата прямо к себе на кровать и критично осмотрел.       — Я сам могу расчесаться, — пробурчал Король, смутившись под пытливым взглядом.       — Молчи, убожество, — вздохнул Белый Дракон, прикоснувшись к волосам брата, уже не таким бешено лохматым от влаги.       Длинные холодные пальцы его пробежались по голове Короля, мягко распутывая пряди. Он нащупал плотную косу, затерявшуюся среди густых волос, аккуратно выпутал и принялся расплетать. Ремейн пару раз зашипел и рыкнул на него, когда Ребьерт натыкался на особо противный колтун и вычесывал его, дергая пряди; Ребьерт не обратил на это никакого внимания.       Он стоял прямо перед своим братом, упершись коленом в кровать для опоры. Из-за ворота рубашки прямо перед лицом Короля выпала серебряная цепочка с поблескивающим медальоном, символически изображающим дракона. Один из даров Той, о ком Королю было даже страшно подумать. У него самого был такой же медальон, но он редко его носил, предпочитая хранить в кармане, как вещицу сентиментальную, но практической ценности не представляющую. Ребьерт, кажется, снимал цепочку только для того, чтобы начистить ее до блеска, хотя тоже понятия не имел, нужен ли медальон для чего-то еще, кроме как для напоминания о Ней.       Скучающий Король неосознанно протянул руку к болтающейся на шее брата побрякушке, взял в ладонь, поднес поближе к глазам. На зрение он не жаловался, но иначе приходилось сильно коситься.       — Она, должно быть, довольна, — протянул он, вертя медальон так, что полированный металл бликовал в падающем из щели в приоткрытой шторе солнечном луче.       — Не говори о Ней, призовешь на свою голову, — заметил Ребьерт.       Справившись с передом, он отпрянул от брата, вырвав из рук и свой медальон. Критически оценил свою работу и перебрался к спине Ремейна, занявшись затылком. Черный Дракон вздохнул, сдул расчесанные волосы с лица. Те, которые брат освободил от косы, падали на лицо практически ниже плеч.       — Ребьерт, ты же больше всех с Ней общался. Мне казалось, что вы были... Близки. Почему ты не любишь говорить о Ней? — спросил Ремейн задумчиво.       — Потому что, — ответил Ребьерт совершенно не в своей манере.       — Брат...       — Ремейн, послушай. Она не так невинна и непорочна, как нам с тобой кажется. Честно, мне совершенно не хочется выяснять, на что Она в действительности способна, но лучше лишний раз Ее не звать. Ты совершенно верно заметил, я довольно... Близко с Ней общался, Она благоволила мне и раскрывала многие свои тайны. Но и дала понять, что Ее лучше не злить. Все. Разговор окончен, — отрезал Ребьерт, сильно дернув расческой прядь. Король взвыл, хлопнув брата по руке, за что немедленно получил ответный подзатыльник: — Тихо. Я почти закончил.       Ремейн покорно притих, стиснув зубы. Ребьерт, распутав все пряди, смазал руки косметическим маслом и аккуратно прошелся по вспушившейся подсохшей копне, укладывая так, чтобы брату было удобно; вновь заплел косу у виска, плотно затянув ее позолоченной тесемкой.       — Готово, — в конце концов, обрадовал он.       Черный Дракон облегченно вздохнул и рухнул спиной на кровать, растянувшись так и заложив руки за голову. Его брат пристроился рядом. Они молчали.       Ребьерт упоительно продолжал терзать волосы брата, раскладывая их по постели; Ремейн, которому пальцы брата, в отличие от его расчески, были приятны, едва ли не мурчал от удовольствия.       — А сам-то расчесаться не хочешь? — спросил он скептически. Ребьерт выглядел слегка взлохмаченным, тонкие косички и бусинки-бубенцы наверняка спутались с той частью волос, которая оставалась свободно распущенной.       — Потом, — покачал головой Белый Дракон, не отрываясь от своего занятия.       Ремейн понимал брата. Ему самому было сложно только расчесаться, а Ребьерт мог тратить на свою прическу по несколько часов, учитывая, сколько всего было там, и обычно доверял это слугам или Саурзею. Король протянул руку, заправив снежную прядь за ухо брату, несильно дернул за серебряное колечко в ухе, цепочкой соединенное с другим, повыше, на хряще. Ребьерт недовольно поморщился и отстегнул серьгу, убрав ее на столик у кровати.       — Иди ко мне, — мягко позвал Ремейн, притягивая брата за затылок.

* * *

      Когда стало вечереть, солнце неуклонно опустилось к закату, унося с собой и жару, а в удлинившихся тенях на улице уже можно было найти уголок прохлады, все вокруг стало просыпаться и оживать. Откуда-то послышалась музыка, девичий смех. В покои короля Ремейна через некоторое время снова заглянул дворецкий, пригласив гостей посетить дворец и город, где в их честь устраивали гуляния. Драконы не стали отказываться. Над состроившим кислую рожу Ребьертом только посмеялись, хлопнули по плечу и отправили собираться вместе с братом, зная, сколько времени обычно занимает марафет Белого Дракона, если оставить его наедине с собой.       Центрийский дворец с закатом преобразился почти до неузнаваемости. Солнце постепенно сходило, залив еще открытые ему части густо-золотым светом, в помещениях постепенно загорались огни — бледно-голубые магические шарики и золотые огни небольших лампадок, усеивавших помещения в определенных уголках, словно светлячки в саду. Трепещущий свет и тех, и других причудливо бликовал в блестках и позолоте оконных витражей, в многочисленных каменьях и перламутрах, украшавших наряды центрийцев, сменивших матовый тонкий шелк и хлопок утренних фасонов.       Иномирцев слуга сопроводил в основную залу дворца. Им приходилось уже проходить здесь утром. Но тогда зала, залитая бледным светом из-за фильтрующих его голубых стекол в окнах, со своими высокими сводами, колоннами и огромной длинной лестницей, выглядела величественно помпезной и девственно пустынной.       Сейчас же она залилась теплым золотом от света лампадок, на огромной помпезной лестнице, кто где, устроились веселые, румяные, смеющиеся центрийцы, отдыхающих, кто как хотел, — ворковали подружки и парочки, плели венки из зелени и цветных лент, разрисовывали руки и плечи хной, просто сидели и наслаждались видом развлекающихся. Внизу, в самой зале творилось что-то невообразимое.       В глазах зарябило от обилия ярких цветов, мельтешения людей, развлечений. Квартет музыкантов на большой подсвеченной сцене играл что-то бойкое и веселое, кто-то под сценой танцевал, задрав полы одежд до самых колен, вокруг даже образовался небольшой хоровод. В произвольных углах залы были расставлены маленькие круглые столики с напитками и закусками, пополнявшиеся по мере поглощения еды. Более того, сейчас, в этом цветном сумасшедшем мельтешении, было не разобрать, кто тут слуга, а кто — благородный дворянин, все центрийцы одинаково разрумянились от жары и повеселели от музыки и вина.       Стоило Драконам и их свите появиться на пороге залы, как на них немедленно накинули пушистые зеленые венки с яркими лентами, развеселившиеся девушки и парни подхватили под локти, увлекая в сумасшествие гуляний. Сейчас центрийцы совсем не были похожи на тех, что встретили их утром, — напыщенных и холодных моржей, при этом, так любимых ими утонченности и изысканности они не утратили.       Ремейн кинул тревожный взгляд на брата, которого окружила стайка девушек — тоненьких, как веточки, нежных и румяных. Ребьерт выглядел немного растерянно, но позволил себя увести, окунув в танцы и развлечения.       Король предпочел махнуть на брата рукой — поворчит немного и втянется, он его знал. Девушка, которая повисла на его собственном локте, была несколько полновата, но от этого не менее очаровательна, демонстрируя свои пышненькие формы в исключительно приятном и нежном свете, потрясающе улыбаясь пухлыми щечками. С другой стороны Короля пристроился парень — словно нарочно светловолосый, пусть и не такой высокий, как Ребьерт.       Ремейн оглядывал зал, тут и там замечая знакомые лица тех, кто присутствовал на аудиенции, и не мог найти только одну персону — Ее Величество Королеву. На заданный прямо вопрос ему только отмахнулись, сообщив, что она наверняка где-то здесь, а если нет — то скоро появится.       Местное вино на Драконов совершенно не действовало, как и никакой спирт в принципе, но центрийцы оказались существами затейливыми и предложили Ремейну кальян, переглянувшись очень хитро. Черный Дракон понятия не имел, что они туда подмешали, но в голову это ударило почти сию же секунду. Стало веселее и жарче, пышечка в объятиях показалась еще милее и мягче, а у светловолосого мальчика будто бы даже мелькнули красные змеиные глаза. А может, это свет лампад так причудливо отражался в его зрачках.       Впрочем, на некоторое время Ремейну стало абсолютно все равно. На периферии зрения он видел заливисто смеющего Ребьерта где-то поблизости, в такой же веселой компании. Ремейн старался не упускать брата из виду, но в танцах их утаскивали все дальше и дальше друг от друга. Пышечка держала Ремейна за руки, ее упругие кудри пружинили в танце, вместе с прекрасными пышными грудями; светловолосый мальчик был ловким и гибким. Они кормили его с рук сладкой клубникой и горьким черным шоколадом, измазались все трое и в том, и в другом, отчего стало еще веселее. Как назло, куда-то подевались все салфетки на свете, потому Ремейн, как человек благородный, решил помочь своим спутникам, слизывая сладости с их нежных белых рук. Им понравилось. Пышечка сообщила Ремейну, что-де у Короля, кажется, перепачкались и губы, и она готова ему помочь, но в этот момент он увидел знакомую фигуру в белом в дальнем конце залы.       Королева танцевала у фонтана в центре зала в компании троих своих фрейлин. Она смеялась и принимала с рук какой-то девчонки, совсем ребенка, черешню, трепала дитя по голове, улыбаясь ей нежно и совершенно по-матерински. Платье сидело на ней потрясающе, давая оценить, насколько у Файнис точеная талия и округлые бедра. Широкая накидка, крепленная кольцами к запястьям и лифу платья, была абсолютно прозрачна и блестела мелкими многочисленными звездами, добавляя Файнис шарма.       Зачарованный зрелищем, Король как-то охладел и к кудрявой пышечке, и к чувственному мальчику. Мягко, но настойчиво оттолкнув их обоих от себя, он двинулся, продираясь сквозь толпу, по направлению к танцующей Королеве. Его внимание постоянно пытались привлечь к себе пьяные развлекающиеся люди, он на мгновение отвлекся видом Саурзея — пребывающего в крайне хорошем расположении духа, но явно не пьяного, с очаровательной улыбкой втирающего что-то паре центрийцев, внемлющих ему с открытыми ртами. Когда Ремейн дошел до фонтана, Файнис куда-то исчезла, а одна из замеченных им фрейлин обнималась с другой девочкой.       Король выругался сквозь зубы, оглядываясь. Но зала была слишком большой, а народу в ней — слишком много, чтоб найти одну-единственную Королеву. Ремейн присел на бортик фонтана, продолжая осматриваться. Вода журчала и обдавала его прохладными брызгами, освежая и отрезвляя. Еще минуту назад дергавшие его за локти люди как-то внезапно потеряли интерес к его персоне, обходя стороной, занимаясь своими делами, а Файнис будто провалилась сквозь землю.       Из толпы вынырнул Саурзей, приветственно улыбнулся, присел рядом: — Я заметил, как ты спешил сюда, мой Король, — произнес он, смотря на веселящихся людей. Возле фонтана не было лампадок, только плавали вокруг бледные магические огоньки, в которых темно-золотые крупные кудри советника, украшенные тонким серебряным ободочком с рубинами, мягко сияли. — Ты кого-то искал?       — Я увидел, как здесь танцевала Королева. И мне подумалось... А, забей, — махнул рукой Ремейн.       — Пресветлая Файнис? — Саурзей нахмурил аккуратные брови — он всегда так делал, когда удивлялся. Он хотел что-то сказать Королю и даже набрал для этого воздуха, но передумал, через секунду произнеся явно что-то другое: — Она мила твоему сердцу?       — О чем это ты? — подозрительно спросил Король вместо ответа на вопрос.       — Да так... Просто предположение. В конце концов, я — твой советник, и должен знать, что происходит с моим повелителем, чтоб давать правильные советы, — заметил Саурзей.       Король коротко усмехнулся, глянув на эльфа.       — Не волнуйся, Саурзей. Я хотел с ней поговорить, не более.       — Поговорить? О делах? В разгар праздника? — советник был полон скепсиса. Возможно, мысли Ремейна и были чисты, но советник видел, что слова его — ложь и недоговорки, но разубеждать не стал. Саурзей был куда демократичнее прямолинейного Ребьерта и не полез бы на рожон ни перед одним из Драконов, предпочитая направлять в нужную сторону намеками.       — Мой повелитель, это не этично, — решил он подыграть Ремейну, — Королева развлекается, как и все вокруг; не думаю, что ей будет в радость забивать голову вопросами деловыми.       — Да-да, я уже и сам это понял. Хорошо, что она исчезла, — проворчал Ремейн, отмахиваясь.       Он знал, что его советник лукавил и играл словами, имея в виду совершенно не то, что говорит, или оставляя основную суть в намеках, но у Короля начинала болеть голова, когда он пытался разобраться в этих хитросплетениях логических цепочек Саурзея, поэтому, если оно не было критичным, Ремейн предпочитал просто не обращать внимания.       — Я могу ее найти, — предложил Саурзей, пропустив отмашки Ремейна мимо ушей.       — О, всеобъемлющая Судьба! Саурзей, зачем? — окончательно запутался Черный Дракон.       — Не кличь Ее себе на голову, — недовольно покачал головой советник. — Ты хотел поговорить с Королевой. Я считаю это хорошей идеей. Поговори о празднике, сделай ей комплимент, предложи прогуляться. Но никаких государственных проблем, — наставлял он Дракона.       — Зачем мне это надо? — повторил Ремейн, глядя на советника хмуро.       — Для укрепления отношений, — пожал плечами Саурзей. — Ей будет легче принять решение, расположи ты ее к себе.       Ремейн почувствовал себя полным идиотом: сказанное Саурзеем было совершенно очевидным. Ремейн порадовался, что с ними нет Ребьерта, а то он непременно отхватил бы от брата нехилых затрещин за отсутствие сообразительности. У Саурзея на губах играла фирменная очаровательная улыбка, он глядел на смущенного Короля победителем.       — Она у восточной стены, скучает у вазы с фруктами. Поспеши, — подсказал советник, указывая в нужную сторону.       Ремейн вскинул поникшую было голову, глянув, куда указывал советник. Королева действительно была там, одинокая и печальная, и путь к ней был свободен — народ немного рассосался, скорее всего, попрятался по углам, разбившись на парочки.       Ремейн встал, глядя на Королеву. Удивительно, но она тоже подняла голову, повернувшись в его сторону. Они встретились взглядами. Он уверенно пошел в ее сторону, а Файнис не только не спешила сбегать, но и не сводила с него глаз. Ремейн один раз оглянулся на Саурзея на полпути, но советник уже ворковал с кем-то.       Черный Дракон дошел до Королевы Центро, и она все так же стояла на месте. Ремейн понял, что совершенно не знает, с чего начать разговор, завороженный голубизной ее глаз; Файнис мягко улыбнулась.       — Доброго вечера, Король-Дракон. — Она взяла инициативу на себя.       — Ремейн, госпожа, — поправил Король-Дракон. — Прошу, называйте меня по имени.       Улыбка Файнис стала еще шире, она благосклонно кивнула. Взяла со стола два длинных бокала игристого вина, протянув одно из них Ремейну.       — Что вы думаете о празднике? — спросила Файнис, ухватив его под локоть и куда-то ведя. Сейчас, вплотную к нему, она оказалась совсем маленькой и тоненькой — ее макушка не достигала даже плеча Ремейна, а обвивающая локоть рука казалась тонкой веточкой.       — Здесь чудесно, — пожал плечами Ремейн, пытаясь вновь взять себя в руки в присутствии этой женщины. — У вас удивительный край, госпожа.       — Правда? Я счастлива услышать подобное о своем доме от такого, как вы, Ремейн. Вы повидали столько миров и народов... Я хочу о них услышать. — Файнис подняла на него глаза, они блестели — то ли от вина, то ли от интереса.       — Куда мы идем? — спросил Ремейн, следуя за Королевой покорно.       — На воздух. Здесь слишком душно и шумно, — ответила Дева-Звезда.       Они поднялись по лестнице, огибая устроившийся на ступеньках народ. С Королевой здоровались, ей махали руками или просто радостно улыбались. Она отвечала всем улыбками или благосклонными кивками, не отпуская от себя своего спутника. Вне зала, в коридоре, было уже не так шумно, но все еще довольно многолюдно. Впрочем, Файнис не планировала там задерживаться, уверенно шагая куда-то в лишь ей известном направлении.       — Вам идет белое, король Ремейн, — произнесла она, когда молчание начало становиться неловким. — Вы стали похожим на центрийца.       — Вы хотели сказать, перестал быть похожим на неотесанного дуболома, миледи? — усмехнулся Ремейн немного смущенно. Файнис на подобное замечание весело рассмеялась, прикрыв губы ладонью. — Это Ребьерт выбирал наряд, — тихо признался Король-Дракон, смутившись еще сильнее.       — Ваш брат, сир? — поинтересовалась Королева. — Он очень печется о вас, я обратила на это внимание во время аудиенции, — протянула она задумчиво.       — Ребьерт — перфекционист, — вздохнул Ремейн, подумав, что иногда его брат может быть невыносимым, — и уже утвердился в мысли, что меня к порядку не приучить. Вот и заботится о нерадивом брате, как может.       Файнис снова весело хихикнула.       — Это чудесно — иметь такого брата, — заметила она. Улыбка ее приобрела печальный оттенок.       Она вывела их на балкончик, откуда, с высоты, открывался вид на ночной Центро, полный огней. Закрыла за собой стеклянные двери.       — Ваше Величество... Я не хотел вас расстраивать, — растерялся такой перемене настроения Дракон.       — Вы этого и не сделали, я всего лишь тронута до глубины души, — покачала головой Королева, сложив руки на балюстраде.       Ремейн стоял рядом, смотря не на Центро внизу, а на затылок Королевы. Легкий прохладный ветер трепал волосы женщины и дул в сторону Короля-Дракона, донося до него аромат ее духов. От Файнис тянуло терпкой смородиной и какими-то цветами, навевая мысли о блаженном лете. Дракону инстинкты вопили прильнуть к ней и зарыться в ее густые волосы, но разум предупреждал, что она может понять этот жест неправильно. А ему слишком нужно было расположение центрийской Королевы, чтобы совершать необдуманные поступки.       — У меня столько братьев и сестер, король Ремейн, — внезапно произнесла Файнис после пары минут молчания, переведя взгляд с пейзажей Центро внизу к звездному небу, — которым нет дела ни до кого, даже до собственных творений, не говоря уже о родне. Они наслаждаются блаженной дремотой и не будут ничего менять до конца времен, пока не состарятся и не погаснут.       — Вы не похожи на остальных Звезд-Истинных, Королева, — заметил Ремейн. — Даже на... А, неважно.       Файнис кинула на него удивленный взгляд, прищурилась. Но спрашивать ничего не стала, снова взглянув на город.       — Прогуляйтесь по Центро, как будет настроение, — попросила она. Улыбка, которой она окидывала город, была полна материнской нежности. — Здесь есть много всего интересного, а мой народ будет счастлив, если вы их посетите.       — А их владычица не присоединится в экскурсии к своим гостям? — спросил Ремейн весело. Идея ему понравилась.       — Боюсь, что нет. У меня много дел во дворце, я не могу оставлять народ. Но я обеспечу вам грамотных проводников, — пообещала Файнис.       Ремейн не нашелся, что ей ответить, кроме слов благодарности. Снова повисло молчание. Но уже не такое смущающее. Дракон чувствовал, что безмятежное спокойствие центрийской Королевы передается и ему, и было хорошо просто стоять рядом на высоте и смотреть. Он не знал, что видит она, но его зоркий драконий глаз различал веселых суетливых людей внизу, до ушей долетали звуки музыки и девичьего смеха, а обонянием он ощущал запахи жаренного мяса, свежего хлеба и сладких фруктов.       — Королева? — подал он голос через некоторое время.       — Да, Король? — отозвалась она.       — Я давно хочу вам сказать... — он немного замялся. Она посмотрела ему прямо в глаза, совсем не пугаясь ставших вертикальными зрачков. — Вы потрясающе выглядите и пахнете.       Файнис улыбнулась, глаза ее засияли.       — Спасибо, Король, — еще шире улыбнулась она, кокетливо заправив прядь волосы за ухо. — Вернемся в зал? Я хочу танцевать. С вами.       Королева снова подхватила его под локоть. Ремейн не сопротивлялся.

* * *

      Дни в Центро текли сладкой вязкой патокой. Здесь было хорошо, спокойно и весело. Иномирцы наслаждались жизнью вместе с центрийцами, отдыхая телом и душой. Королева Файнис сдержала слово и на следующий день прислала пару проводников, организовав комфортабельный кортеж.       Драконы и их свита побывали в городе под цитаделью, познакомились с жителями, прогулялись по шумному рынку, попробовали хитроумной в своей простоте уличной еды. Потеряли по дороге Ребьерта, зависшего в астрономической лавке, чей хозяин оказался человеком ученым и интересным. Саурзей как-то незаметно даже для себя самого очаровал всех вокруг, собрав вокруг себя небольшую восторженную толпу, желающую послушать о похождениях его самого и Короля-Дракона.       На обед Драконов к себе пригласила одна из центрийских семей, в надежде пообщаться с гостями чуть ближе и позже хвастаться этим перед соседями, и они не остались разочарованны, позже предложив остаться у них же на отдых до вечера.       Вечером в городе вновь устроили гуляние — не такое пышное, как накануне во дворце, но тоже весьма впечатляющее. В королевскую резиденцию Драконы со свитой возвратились поздно вечером, когда Королева уже успела отойти ко сну.       На следующий день их повезли за пределы города — показывали бесконечные вспаханные поля, огромные фруктовые сады, виноградники и деревни, где их снова встречали с радостью и почестями.       Сельскохозяйственная наука Центро очень заинтересовала Саурзея, благо, он как-то даже смог найти в деревне отделение ответственного за это ученого коллектива, практически сплошь состоящего из эльфов. Приезжих, разумеется. Таким образом, все деревенские центрийские прелестницы и прелестники лишились самого обаятельного героя-любовника из свиты Короля-Дракона на целый день. Впрочем, Саурзея в этот день вполне заменил Ребьерт, которому больше нечем было заняться, — манерничать или о высоких философских структурах тут говорить было не с кем, а планирование полей для тройного сбора урожая его интересовало мало. Потому можно было поддаться немного драконьим инстинктам и обратить внимание на соблазнительные формы и сияющие улыбки. Благо, что Ребьерт мог быть просто чудо как хорош, когда хотел.       Возвращаться во дворец они не стали, остановившись в гостинице, тем более что на следующее утро были приглашены на охоту.       Поднялись еще перед рассветом. Оделись и экипировались. Охотники, которые брали их с собой, предоставили им прекрасных скаковых лошадей, у их ног бегали несколько изящных охотничьих собак. Устройства местных охотничьих ружей, однако, совершенно не удивили, как бы на это ни надеялись охотники, — Драконам приходилось видеть технологии и даже более совершенные. Зато сами они поразили сопровождавших их людей меткостью и точностью.       Парочку раз Ремейн даже заключал с охотниками пари — на косулю и тетерева. Птицу он поразил с первого же выстрела, на лету, а косулю спугнул, наступив на сухую ветку, другой охотник, отчего пуля немного промазала, и животное, истекая кровью, успело отбежать на пару сотен метров. Тот охотник, на которого Дракон не позабыл как следует нарычать, после ходил тише воды.       Ребьерта охота быстро утомила, он не особо любил подобные развлечения, а потому, предупредив брата, отстал от группы, — Дракону хотелось немного размять крылья. Он слишком долго был в человеческом облике. Если в городах, где для огромного дракона было элементарно мало места, Белому Дракону было вполне комфортно в шкуре смертного, то за городом, а тем более, в лесу, полном свободного пространства и абсолютно без иных мельтешащих смертных, он просто не видел смысла в подобном камуфляже. Он, изящный, тонкий и острокрылый, парил над лесом, наслаждаясь тишиной, ветром и ласковым солнцем. Охотники периодически поднимали в небо восхищенные взгляды, когда густые кроны деревьев расступались, давая рассмотреть маневрирующего в воздухе Белого Дракона.       Саурзей идти отказался вовсе. Ему претила мысль об умерщвлении кого-либо потехи ради, даже нескольких птиц и животных; он очень серьезно относился к дару жизни. Убежденным вегетарианцем он не был, но предпочитал не видеть, как бегала и летала его еда до того, как попасть к нему на тарелку, и тем более, Саурзей отказывался прикладывать к этому собственную руку.       — А твои издевательства над людьми, разумеется, вполне человечны, — поддел его накануне вечером Ремейн, намекая на проводимые эльфами и самим Саурзеем эксперименты в сфере генных модификаций и исследования приобретенных мутаций в разных областях.       — Это другое! — ощетинился советник, меча взглядом молнии.       Ремейн предпочел не углубляться в эту тему, посчитав, что лучше не затрагивать этическую сторону вопроса; эльфы и правда ведь никого не убивали. Старались не убивать.       Советник, к тому же, совершенно не был фанатом ранних подъемов, предпочитая крепкий ленивый сон до обеда.       Но, впрочем, от отсутствия Саурзея никто особо не расстраивался и не скучал. Пожалуй, остальные их спутники были, в некотором роде, даже рады, что избежали если не нотаций, то кислых взглядов. Так что выиграли от этого все — король Ремейн и его офицеры наслаждались охотой в компании центрийцев, а Саурзей — мягкой постелью и свежими булочками на завтрак в деревне. Встретились они вечером, за ужином, приготовленным из пойманной дичи в охотничьей манере — на кострище, с собранными прямо в лесу ягодами, травами и кореньями.       Следующие несколько дней гостей возили по иным центрийским планам, представляющим собой небольшие осколки планет или висящие в воздухе огромные острова. Попасть на них можно было только с помощью порталов или летательных аппаратов, что было долго и неэффективно. Саурзей и Ребьерт на подобное качали головой и даже выдали несколько идей по усовершенствованию системы переходов.       Многие из этих планов-островков были совершенно необитаемы и пустынны, и даже самые обжитые не тягались с размерами и величием столицы и ее окрестностей. Но именно там было наибольшее количество представителей иных рас и народностей помимо людей. Многие из них, делившиеся с центрийцами научными знаниями и культурой, успели организовать на островках целые деревни и поселения и жили мирно и независимо от подданных Файнис, в собственной среде.       Саурзей покорил местных эльфов своим очарованием и знаниями, кое-кто даже умолял его остаться, но своего Короля советник покинуть не пожелал. Тем более, что ему через плечо на тот момент смотрел Ребьерт, являвшийся наставником королевского советника в искусстве магии, а Белый Дракон просто так его не отпустил бы даже к сородичам.       Так что в столицу они вернулись в полном составе.

* * *

      Королева, погрязши в делах, все никак не назначала им день новой аудиенции. Ее обуревали сомнения, она никак не могла определиться, какое решение будет наиболее благоприятным для нее и для ее народа. Она каждый день созывала своих советников, запирала двери зала совещаний. И они долго разговаривали, спорили, иногда даже ругались до хрипоты, думая, как поступить. Сама Королева чаще всего даже просто молча слушала, не встревая, только раздумывая и анализируя.       Король-Дракон чем-то ей импонировал, она видела светлую сторону его души. Было в его идеях что-то, что ее привлекало. Но в то же время, Файнис, как женщина мудрая, видела и некую утопичность этих замыслов; она волновалась, как бы эта задумка не была лишь порождением горячей головы опьяненного победами юнца. Для мудрого правителя и главы подобного содружества король Ремейн казался ей слишком резким, слишком горячим. Ему не хватало некой холодности суждений, он еще не успокоился. Ему еще не пришлось править, только завоевывать, он еще не в полной мере столкнулся с трудностями управления строптивым народом.       Вероятно, Белый Дракон, чья голова казалась более холодной, а мысли — критичными, и иные советники и помогут ему быстрее разобраться с образом мышления народа, избежать недовольств и бунтов, смогут раскрывать подколодные интриги и заговоры. Но и в Белом Драконе Файнис сомневалась. Он ведь, фактически, был также неопытен, как и его брат.       И Файнис откладывала вынесение окончательного решения на следующее утро который день.       Ремейн терпеливо ждал, наслаждаясь гостеприимством центрийцев, а вот Белый Дракон начинал раздражаться и нервничать. Но давить на Королеву и торопить ее было неловко, к тому же, это строго-настрого запретил делать Саурзей, опасавшийся, что в этом случае их просто выставят из Центро, не став больше слушать. Судя по тому, что им пришлось слышать о центрийцах и их Королеве еще до визита в эти благодатные края, их всеобъемлющая милость в раз могла обернуться гневом. Характер Файнис был не так мягок, как казался на первый взгляд, а ее народ считался с ее мнением и настроениями первостепенно.

* * *

      Ремейну хотелось побыть в одиночестве, что случалось редко. Ребьерт утомил его днем долгими разговорами о делах, и теперь у Короля гудела голова. Он любил своего брата, но в данный момент был счастлив, что Ребьерт, наконец, вспомнил о каких-то делах и оставил его в покое.       Сидеть в комнате, вспоминая брата, Ремейну не хотелось, и он бесцельно слонялся по дворцу, на свое счастье ни на кого не натыкаясь. Солнце еще было слишком высоко, чтобы кто-то хотел шевелиться; все предавались отдыху, давая побыть в тишине и насладиться одиночеством.       Прохладные коридоры и галереи встречали его только эхом собственных шагов, в перемежающихся с ними садах журчали многочисленные роднички и рукотворные водопады. Иномирцы сначала удивлялись количеству садов и цветников на территории Центрийской цитадели, но местные обитатели объяснили им, что растения — это личная страсть Файнис, она сама выращивает и оформляет свои сады и нежно их любит. Ремейн в который раз поражался удивительности этой женщины.       В некоторых местах сады напоминали настоящие леса, в них запросто можно было затеряться, спрятаться ото всех даже в те периоды дня и ночи, когда во дворце кипела жизнь. Ремейн сейчас шел как раз по такому. Этот сад был огромен, засажен высокими деревьями, которые оплетали ползучие лозы, свешивая свои многочисленные побеги и ветви занавесками. Выложенные плитами узкие дорожки прорезали густой цветник, сейчас пестрящий растениями самых разных форм и цветов.       Отодвинув очередную занавеску из лиан, Король заметил небольшую изящную беседку, затерявшуюся среди растительности. И затылок укрывшейся в ее тени Королевы. Она срезала с куста ветви пушистой сирени, в полном одиночестве, набрав уже целый букет, а вокруг нее порхали бабочки. Увлекшаяся своим занятием, она совершенно не замечала, что оказалась уже не одна на садовой полянке.       Ремейн подошел ближе. Домашние туфли из мягкой кожи делали его шаги совсем бесшумными, и Королева все еще его не слышала. Дракон стоял за ее спиной минуту, думая даже о том, что Файнис просто не желает отвлекаться от своего занятия. Но стоило ему кашлянуть, привлекая к себе внимание, как она вздрогнула от неожиданности и выронила ножницы из рук.       — Прошу прощения, госпожа, я не хотел вас пугать, — смутился Ремейн. Он перемахнул через ограду беседки, спустившись за ножницами, провалившимися в густые заросли, и даже нашел их там и протянул Файнис.       — Спасибо, король Ремейн, не стоило, — с улыбкой ответила ему Файнис, забрав ножницы. Ремейн перелез через ограду обратно. — Ваши туфли теперь перепачкались в грязи и наверняка промокли, — заметила Королева.       Ремейн снова смутился, скосив взгляд на свою обувь. Почва внизу была рыхлой и влажной и правда перепачкала светлую обувь до черноты.       — Мелочи, Ваше Величество, — махнул он рукой, минутку подумав.       — Я так не думаю. Проследуйте со мной, мы сполоснем ваши башмаки в ручье, — предложила Файнис и, не принимая отказа, потащила его в нужную сторону, подхватив под локоть.       — Леди Файнис, не стоит, правда, — попытался Ремейн.       Вода протекала прямо у постройки. Файнис, собрав полы платья в левую руку, присела на одно колено и окунула правую в воду. — Вы ведь не прислуга...       — И не могу о вас позаботиться? — спросила Королева лукаво, оттирая черную грязь с обуви. — Вы, мужчины, иногда сущие дети. Вы ведь не подумали, о великий Король-Дракон, что будете после топтать этой грязью мои ковры?       Король-Дракон окончательно растерялся и даже побледнел от неловкости; Файнис только весело рассмеялась. На коленях перед ним, в густой невысокой траве у ручья, она напоминала нимфу, в очередной раз поразив Ремейна наяву и в его воображении.       — Королева... — начал было он, все еще растерянный.       — Не волнуйтесь, Король. Я очень неудачно пошутила, — заверила она его. — Я все время забываю, что общаюсь не с центрийцем. Прошу прощения.       — Королева, не извиняйтесь, — попросил ее Ремейн и поднял, подхватив за плечи.       — Король... — начала Файнис, но запнулась, смотря на него несколько испуганно. Король-Дракон стоял слишком близко к ней, лицом к лицу, едва ли не вплотную. Ее это смутило, и она сама тому удивилась. Она отступила на шаг, распрямила плечи. — Король Ремейн, я хочу с вами поговорить. О вашем предложении.       — Вы назначите аудиенцию? — спросил Ремейн, уже держа руки при себе — он заметил неловкость Файнис.       — Нет. Я желаю говорить только с вами. Наедине, — произнесла она твердо и строго. — Думаю, сейчас подходящее для этого время.       Ремейн удивился, что явственно проступило на его лице. Но только пожал плечами и кивнул:       — Если Ваше величество желает, то я к вашим услугам.       — Славно. Пройдемся по саду, — предложила Королева.       Король-Дракон почтительно предложил ей свою руку. Королева не отказалась.       Некоторое время они шли молча, бок о бок. Файнис не решалась начать разговор, что было на нее совершенно не похоже, а оттого она еще и злилась на себя. Ремейн терпеливо ждал, как и все дни до этого.       — Король Ремейн, — начала Файнис наконец, набравшись смелости, когда они вошли под тень деревьев, что аркой переплелись над дорожкой кронами. — Я долго думала над вашими словами, и все равно пребываю в сомнениях. Вы удивили меня, выбили из колеи.       — Королева ... — тихо позвал Ремейн. Он чувствовал, как у него сжимается сердце от страха и предвкушения ответа на еще не заданный вопрос. — Вы... Готовы поддержать меня? Мои идеи? — спросил он, смотря на нее очень внимательно.       — И да, и нет, — ответила ему Файнис, колеблясь. — Я считаю себя убежденным поборником мира и правительницей человеколюбивой. Ваши идеи показались мне интересными, а вы — человеком решительным и целеустремленным. Но я сомневаюсь, Король-Дракон. Вы умеете завоевывать, вы шагаете по мирам, связывая их в единое ожерелье, и преуспеваете в этом, но вы ведь никогда не правили. Не сидели во дворце, часами выслушивая просящих, не пресекали бунты и заговоры, не управляли капризным народом, а я прошла через все это.       — Вы сомневаетесь во мне? — спросил Ремейн хмуро.       — И в ваших советниках, — серьезно кивнула ему Файнис.       Ремейн помрачнел, замолчал, отвернувшись в сторону. Самым обидным было для него то, что в словах этой женщины была истина. Та мысль, которую он гнал от себя. Он пока не правил — он завоевывал. Пока удача и Судьба благоволили ему, народы слушали его, признавали и шли за ним, но что станет, когда оно все закончится, сказать было трудно.       Ребьерт был умен, но иные расы он недолюбливал, как низшие, считая себя, Дракона, творением великим и совершенным, и пренебрежение свое проявлять не стеснялся. И Ребьерт это знал, а потому добровольно отдал все бремя власти брату, предпочитая держаться от короны в стороне, чтобы не натворить дел собственноручно.       Саурзей был мудрым и прозорливым, он прекрасно разбирался в людях и обладал великолепным даром убеждения, но он поднялся из низов, он пока тоже имел мало опыта в управлении. Они оба могли раскрыть заговор, огородить себя и своего короля от опасностей, но им не хватало опыта. Всем.       — Леди Файнис, я вас услышал, — кивнул Ремейн, взяв себя в руки. — Но... Все еще не понимаю, как это повлияет на ваше решение. Вы сказали, что сомневаетесь, а не наотрез отказываетесь. Вы хотели говорить со мной наедине, значит, вам есть, что добавить еще?       — Да, Король, есть, — отозвалась Файнис. — У меня были мысли. Вам нужен кто-то опытный, и вы понимаете меня, так ведь? Я видела вашу свиту, и поначалу порядком удивилась ее составу, но вы собрали вокруг себя профессионалов в своих областях.       — Вы имеете в виду кого-то конкретного, Ваше Величество? — спросил Ремейн, понимая, куда она клонит.       И Файнис не разочаровала его ожиданий.       — Себя, король Ремейн, — произнесла она, остановившись. Они дошли до края сада, остановившись на огражденным забором отвесном уступе. Снизу был видел город.       — В качестве кого? — нахмурился Черный Дракон. Он почувствовал, как в горлу подкатил комок, а Файнис была спокойна, строга и холодна, как на аудиенции. Ремейн уже и позабыл, что она может быть такой. — Конкретизируйте, Королева.       — Союзницы. Советницы. Я хочу стоять подле вас, Король. А также хочу, чтобы Центро стал столицей вашего содружества, — говорила Файнис, и Ремейн слушал ее с замиранием сердца.       — Центро? — удивился он. — Зачем? Мне казалось, ваш благодатный край вполне устраивает нынешнее положение дел, и народ не жаждет изменений.       — Мой народ будет рад любому решению, которое я приму, они доверяют своей правительнице. А она считает, что им нужна встряска, иначе они начинают походить на комнатные цветы — нежные и хрупкие. К тому же, оглянитесь вокруг, — Файнис обвела рукой город под цитаделью. Вдали, на горизонте, виднелись зеленеющие полосы деревень и лесов, парящие в воздухе островки необжитых краев. — Центро, мои земли заселены едва ли не на десятую часть, а они огромны. То, что вы повидали за прошедшие дни — сущая мелочь. Подумайте, что здесь можно создать. Вы говорили об избранных правителях союзных рас — они могут устроить здесь свои резиденции. Я, Файнис, не просто властительница этих земель, я их создательница, я смогу обеспечить идеальную структуру. Из Центро можно попасть и связаться практически с любой точкой во вселенной.       — А я ведь и подумать не мог, — заметил Ремейн, взглянув на Файнис. — Тогда, на празднике, я сказал вам, что вы не похожи на остальных Звезд, госпожа. И сам не мог понять, почему.       — Я помню, — кивнула Королева. — Расскажите. Почему?       Ремейн замолчал, снова повернув взгляд на безмятежный дремлющий город. Собрался с мыслями, прежде чем сказать:       — Вы очень амбициозны для Звезды, Ваше Величество. В этом вы мне больше напоминаете... Дракона. — Король улыбнулся, глядя на нее.       — Мои родственники действительно не обладают подобными амбициями, они предпочитают покой, вы совершенно правы в этом, король, — согласилась Файнис. — Они создают миры, целые системы, в них поселяются народы, а им плевать на ход истории. Поэтому там творится полнейший хаос. Я не хочу, чтобы подобное случилось с Центро.       — Сделаем Центро столицей содружества — будет хуже, — заметил Ремейн задумчиво.       — Возможно, вы правы, будет полнейший хаос. Но то — хаос контролируемый, он иного порядка, подобное зовется обычной жизнью, король Ремейн. Центро полностью подконтролен мне, а ваша сильная рука довершит остальное.       — Вы дадите мне возможность подумать? — спросил он, вздохнув.       — Нет, Король. Вашу нерешительность я приму за отказ. Я хочу услышать ответ здесь и сейчас. — Файнис покачала головой.       — Все или ничего, госпожа? — Король-Дракон смотрел на нее пытливо и очень серьезно.       — Все или ничего, — кивнула Файнис.       Она ждала, повернувшись к нему. А за ее спиной разгорался ярко-алый закат.       — Что ж, в таком случае...

* * *

      Солнце еще не успело сесть и горело все так же ярко, залив небосвод, когда король Ремейн вернулся в покои. Он выглядел воодушевленным и немного растерянным, будто бы был пьян. Но стоило ему переступить порог гостиной, как хорошее настроение его в то же мгновение столкнулось с угрюмым взглядом Ребьерта, стоявшего у окна. И если Файнис на фоне заката была очаровательна, то Ребьерт был чудовищно пугающим, как демон из нижних миров. Мельком Ремейн заметил Саурзея, пристроившегося в кресле в углу.       — Где тебя носило? — спросил Ребьерт раздраженно.       — О, ты и представить себе не можешь, — улыбнулся Ремейн, мечтательно закатив глаза, и упал на диван.       Ребьерт некоторое время молча буравил его тяжелым взглядом. Он не любил, когда брат исчезал вот так, без предупреждения. А еще он догадывался о том, кто мог его так беззаветно утешить.       — Был с их Королевой, так?       — А если и так? — Улыбка Ремейна стала еще шире, а выражение лица его брата — еще кислее.       — Она охаживает тебя, Король, как распутная девка. Хотя по мне — как расчетливая сука, — подал голос Саурзей.       Ремейн непроизвольно к нему повернулся, сощурившись. Косые закатные лучи резко очерчивали худое лицо советника, делая его таким же пугающим, как и Белый Дракон.       — Не говори глупостей, Сау. — Король примирительно поднял руки.       — Это не глупости! — вспылил Ребьерт. Ремейн понял, что его брат сейчас не удержится и пойдет в атаку. И он не ошибся. — Они оттягивают с решением, утопая в праздности и разнузданности, они ни о чем не думают, и их это устраивает! Мы не можем больше терять здесь время, а это место — как ловушка, как вязкий мед, в котором утопаешь. Чего она добивается, Ремейн? О чем вы с ней разговариваете? Почему ты не говоришь об этом со мной?! — Ребьерт был взъерошен, его глаза зло горели алым даже ярче заката, а руки сжимались в кулаки.       — Ты преувеличиваешь, брат, — пробурчал Ремейн, и не думая идти на попятную. — Просто ты забыл, что такое покой, каково это — не быть в вечном движении, не принимать судьбоносные решения сию секунду. Притормозить ненадолго. Успокойся, Ребьерт. Передохни. Ты вымотан и чересчур мнителен, подозреваешь в корысти всех вокруг. А Королева, Файнис, — она удивительная женщина! — Ремейн просиял, мечтательно закатывая глаза. — В ней есть мудрость правителя и мягкость женщины. Она... Необыкновенная.       Ребьерт и Саурзей удивленно переглянулись.       — Потрясающая. Ее народ боготворит ее, и, как мне кажется, не просто так. Она говорит очень правильные вещи, Ребьерт, и я посвящу тебя в них, если ты успокоишься. Она...       — Мой Король, — мягко вмешался Саурзей. Король, уже зная, что он скажет, устало закатил глаза, но советник продолжил: — Похоже, звездная дева и правда глубоко запала тебе в душу, ты ослеплен ею, но обратись к рассудку, говорящему гласом твоего брата, и обдумай все как следует. Ты же видел лозы, что обвивают Центро? Шиповник. Ты смотришь на них и видишь цветы, нежные и трепетные, коснись, попробуй, — и уничтожишь в момент, но цветы отвлекают взгляд от острых шипов, надежно защищающих все подходы. Центро — это шиповник, полный трепетных и притягательных цветов, и его Королева — нежный цветок только с виду. У нее есть шипы, и она будет защищать свой мир, даже если придется пронзить ими сердце какого-нибудь дракона. Осторожнее, король Ремейн.       Саурзей завершил свою речь и замолчал. Они с Ребьертом настороженно смотрели на Ремейна, ожидая ответа. Король, вначале готовый отстаивать свою позицию до последнего и, если будет необходимо, — готовый погрызться со своим братом до крови, некоторое время не мог произнести ни слова, прислушавшись к Саурзею и задумавшись.       — Я услышал тебя, советник, — наконец, произнес Ремейн, кивнув Саурзею. — И тебя тоже, брат. Я ценю мнение вас обоих, что бы ты там, Реб, ни надумал себе, и приму его во внимание завтра, во время переговоров, когда Королева сделает свое... Предложение. Но и вы двое должны довериться мне, как и прежде. Если это все, то разговор окончен. Идите отдыхать, оба.       — Да, Король. — Саурзей почтительно кивнул, а Ребьерт одарил брата настороженным взглядом. Но, тем не менее, оба советника молча покинули гостиную.

* * *

      Файнис не обманула Ремейна и наконец назначила аудиенцию — на утро следующего дня. На сей раз они собрались не в круглом зале за столом, а во внушительной тронной зале. Королева восседала на своем пьедестале, прекрасная и гордая. На лбу у нее блестела изящная тиара, изображающая венок листьев смородины с ягодами-аметистами, а шлейф ее широкой юбки ниспадал по ступенькам до самого пола. Подле ее ног, прямо на ступеньках, сидели две фрейлины, в платьях более простых. Вдоль стен стояли ее придворные и советники. Судя по обстановке, Королева обещала быть конкретна и аудиенцию не затягивать.       Король Ремейн и его свита стояли напротив нее. Файнис дождалась, пока они подойдут к ее трону на почтительное расстояние. Выдержала положенное молчание.       — Король Ремейн, — начала она голосом торжественным и твердым, не поднимаясь со своего места, — я, Файнис из Центро, и мои советники, обдумали ваше предложение, и я готова огласить вам решение свое и своего народа.       — Мы готовы выслушать вас, Ваше Величество, — почтительно склонившись перед ней, ответствовал Ремейн. Белый Дракон только сморщился.       Вперед вышел один из придворных, развернув в руках длинный свиток, поклонился, откашлялся и начал читать:       — Мы, народ Центро, принимаем предложение Короля-Дракона, если тот перед ликом нашей Королевы и доверенных советников, даст несколько обещаний. Во-первых, Король-Дракон гарантирует полную неприкосновенность народа Центро для врагов внешних и его самого. Во-вторых, гарантирует участие в жизни содружества Ее Святейшества, Королевы Файнис, как равноправного Королю-Дракону правителя и союзника. В-третьих, перенесет столицу содружества в Центро. Ее Святейшество, Королева, гарантирует всестороннее сотрудничество и помощь Королю-Дракону в осуществлении планов и устройстве касательно содружества. Иные условия будут обсуждены во время личной аудиенции в случае принятия вышеозвученных положений. Свиток был прочитан при приказе и одобрении Королевы Центро, Файнис, Ваши Величества, — закончил церемониймейстер, низко поклонившись и Ремейну, и Файнис.       Ребьерт удивленно взглянул на брата, Ремейн одарил его улыбкой. Белый Дракон задумался о том, чем брат занимался там с Королевой и как на это повлиял Саурзей, улыбающийся хитро и довольно, стоя в стороне. Но окончательное решение все равно оставалось за Ремейном, все ждали его ответа.       Они двое, как советники, сказали все, что могли, еще перед аудиенцией, и теперь только надеялись на его благоразумие. Файнис улыбалась блаженно. Они оба, она и Король-Дракон уже знали, что все решено, и аудиенция была лишь официальной формальностью.       — Королева Файнис, — начал Ремейн, — мы, Ремейн, Король-Дракон и его свита, принимаем ваше великодушное предложение и надеемся, что сотрудничество наше будет долгим и плодотворным.       Король был короток, он не собирался распинаться и разбрасываться словами и подметать дворцовые полы реверансами, оставив подобное для Саурзея и иных истинных дипломатов. Королева со своего пьедестала смотрела на него и думала, что именно это ее и подкупило — его простота и прямолинейность, и уже мысленно строила далекоидущие планы.       Файнис решительно поднялась, вспорхнула с лестницы, подойдя к Королю-Дракону. Она довольно улыбалась, а фрейлины за ее спиной суетливо поправляли ей шлейф.       — Да будет так, — произнесла она слова, которые они все уже слышали от нее в день прибытия в Центро.       Король протянул ей руку. Она решительно ее пожала. И было это началом их долгой и печальной истории.

* * *

      Элейна задумчиво смотрела на потрепанное изображение в толстом старом альбоме. Королева в подвенечном платье, маленькая и хрупкая, весело смеется на руках у короля Ремейна. Того самого, который едва не прикончил своего собственного сына несколькими месяцами ранее.       — И... Это все? — удивленно спросила Элейна, подняв глаза на Саурзея. Он стоял, облокотившись о край стола, смотрел на нее. — Конец истории?       — Нет, дитя, — эльф печально улыбнулся. Подошел к ней, сел на кресло рядом. — Только ее начало.       — Так сложно в это поверить после всего, что было... Воспринимать его по-иному. — Элейна провела пальцем по фотографии, пролистнула страницу альбома.       Там было фото самого Саурзея — молодого, казавшегося совсем мальчишкой, с искрящимися глазами цвета вешней зелени. Она смотрела на мужчину перед ней — мужчину с глазами, в которых уже читалась мудрость прожитых лет; глазами, тронутыми мелкими морщинками в уголках, с волосами, в которых серебрились ниточки седины после всего пережитого. Жена, дочь, потом еще и Ши...       — Знаю, милая, — вздохнул ее названный отец, — тот, кого видела ты, уже был не ИМ. Не Королем-Драконом, покорившим Королеву-Звезду в самое сердце. Он погиб вместе с ней.       — Они так сильно друг друга любили? — Элейна склонила голову вбок, хлопая глазами. Ей казалось, что ей самой понятие любви чуждо, даже опасно.       — Они были как две половины одно целого, — ответил Саурзей, — и не могли существовать друг без друга. Я всегда предполагал, что он не сможет вынести вида ее, страдающей, а она еще и умерла на его руках. Элль, детка. Послушай меня, я плохого тебе не посоветую: Королева-Звезда стала для Ремейна не просто любимой супругой, она была для него смыслом жизни, самой жизнью. Впрочем, он для нее — тоже. Но, в то же время, она была очень мудрой женщиной, она единственная могла сдерживать его драконий характер и смягчать горячие порывы. Рейнис привязан к тебе, я вижу это...       — Господин Саурзей, я не смогу стать для Рейниса его Королевой-Звездой, — поняв, к чему он клонит, решительно возразила Элейна, даже взмахнув отрицательно рукой.       — А должна, — покачал головой Саурзей. — Нет, не так. Ты не должна быть Файнис, ты должна быть еще мудрее. Я не заставляю тебя привязываться к Рейнису, но подле него должен быть кто-то, кто умеет принимать взвешенные решения. Я вижу в этой роли тебя.       — Там есть Ребьерт и госпожа Соланж, — возразила Элейна.       — Ребьерт... Да, он стал старше, многое пережил, его ум пытлив и критичен, но он все равно периодически бывает горяч и подвержен влиянию драконьих инстинктов. А госпожа Соланж далека от политики и подколодных интриг; она — суть существа нежного, не стоит ее в это втягивать, — поучительно заметил Саурзей, а Элейна слушала как всегда внимательно, зная, как он умен и проницателен.       — Господин Саурзей, — вздохнула она очень печально, — я боюсь, что стану для Рейниса не как госпожа Файнис для своего короля, а как... Сигрид для принца Рейна. Она моя мать, и чем больше я о ней узнаю, тем больше понимаю. Как мы с ней похожи.       — Что за глупости? — возразил Саурзей. Он пересел к Элейне на диван. Поднял ее лицо за подбородок, заставив выпрямиться и взглянуть в глаза. Взял ее за руки. — Да, ты похожа на свою мать, я не отрицаю, но и, в то же время, абсолютно нет. Сигрид была верна идее и своему отцу, она перегрызла бы глотку любому за него; Рейн для нее был лишь разменной монетой. Ты верна лишь себе, ты мыслишь более критично, чем Сигрид, твоя голова холодна. И Рейнис дорог тебе, что бы ты ни говорила. Он сейчас в тяжелом положении, ему нужна поддержка близкого человека. Ты справишься. Я верю в тебя.       — Спасибо, господин Саурзей, — Эл улыбнулась, сжав его руки. — Я сделаю все возможное.       — Вот и славно. А теперь возвращайся в Солнечную Цитадель. В конце концов, заложница короля Центро не могла оказаться в резиденции эльфийского правителя, — велел Саурзей.       Он захлопнул альбом и пошел относить его на полку. Элейна раскрыла окно. В обычной ситуации Саурзей посмотрел бы на это недовольно, но ведь заложница Рейниса не могла выйти через парадный вход дома правителя эльфов.       — Еще увидимся, господин Саурзей, — улыбнулась Элейна, уже стоя на подоконнике.       — Удачи, Элль. — Саурзей только махнул ей рукой.