Свет знаний

Если в чем-то Старлайт и была права насчет Санберста — он был невероятно милым. Правда, не из-за чрезвычайной эмоциональности — которой он не страдал, — но, как раз наоборот, из-за своей стеснительности, зажатости и скромности, которые Твайлайт находила невероятно очаровательными. Санберст был одним из тех единорогов, которых Твайлайт видела в школе принцессы Селестии, когда изредка приходила к ним на занятия. То есть, конечно, он был там — ведь его талант к изучению магии был замечен, когда он получил кьютимарку, но Твайлайт подметила одну вещь: большинство юных единорогов, мечтавших стать великими волшебниками, так или иначе имели проблемы в плане социализации. Ведь для того, чтобы полностью погрузиться в обучение, им требовалось быть — да, задротами. Такой была Твайлайт — и таким был Санберст. Разница между ними была в том, что Твайлайт имела потенциал не только к изучению, но и к использованию магии; однако, даже несмотря на это огромное различие, у них обоих было кое-что, что их объединяло. И Санберст, и Твайлайт становились куда увереннее, когда оказывались в своей стихии, в том, чем занимались годами — извлечении и использовании редкой информации. В идеале для того, чтобы почувствовать себя в своей тарелке, им требовалось знание, не ведомое никому из ныне живущих пони. — Ĉi tio estas tre interesa temo por reflekto. Nu, se ni parolos pri la fonetiko de la moderna hippogrifo... / Это весьма интересная тема для размышления. Что же, если говорить о фонетике современного гиппогриффского... — протянул Санберст так красиво и изящно, что Твайлайт даже слегка позавидовала: у нее все еще оставался маленький акцент, когда она говорила на древнеэквестрийском. А Санберст был идеален в древних языках. Не зря все-таки он стал магическим советником принцессы Кейденс. Когда он размыкал губы, произнося очередную фразу, когда он поправлял свои очки, сползавшие из-за бесконечно долгих монологов, когда он в радостном запале наскакивал на Твайлайт, расписывая величие ее замка на самом великолепном из мертвых языков, Твайлайт понимала, что именно она видела перед собой настоящего Санберста. Для Старлайт он был тихим, но увлеченным архивариусом, одним из старых друзей, который от нее отдалился, пока она пыталась порабощать города. Твайлайт же куда лучше знала нынешнего Санберста, того, которым он был сейчас. — Se io ajn estas nenio pli bona, ol esti proksima al la princino de amikeco, kiu eĉ komprenas vin en la Malnova Rajto, / Если уж на то пошло, нет ничего лучше, чем находиться подле принцессы дружбы, которая тебя понимает даже на старейшим из нынешних пони-языков, — даже не запинаясь, сказал ей в лицо Санберст. Возможно, потому что они общались три дня без единого новокантерлотского слова. Было ли это причиной, почему он сказал нечто подобное, хотя раньше комкал слова, просто представляясь? Твайлайт считала, что да: новокантерлотский не был создан для Санберста. А вот если говорить о древнеэквестрийском... О, как Санберст был хорош в древнеэквестрийском. У Твайлайт буквально подгибались коленки, когда Санберст отвечал ей, когда что-то рассказывал, когда, совершенно не замечая, заставлял книги и подставки под чайные кружки левитировать вокруг себя. Обычно он еле справлялся с парой вещей, ведь его рог был слаб, но, когда он забывал об этом, когда улыбался Твайлайт, находя в ней самую близкую своей душу, Санберст был способен на большее. Много большее. Он не только становился смелее — он становился лучше и сильнее. Конечно, он не мог пойти против своей природы, но весь потенциал пони раскрывался именно тогда, когда он занимался своим любимым делом, тем, что было его призванием — а, как говорила кьютимарка Санберста, смысл его жизни был в несении света другим. Никто бы не стал спорить с тем, что это был свет знаний. Твайлайт смотрела на него и просто не понимала, как кто-то мог просто проходить мимо такого прекрасного жеребца. Он же был... Умный, забавный, но в то же время верный и скромный. Не слишком сильный, но достойный того, чтобы его замечали — и чтобы ему давали награды, а не по стечению обстоятельств назначали Кристальным дочери правительницы целой империи. И даже когда он не говорил на мертвых языках, не обсуждал с Твайлайт антиквариат и не впадал в восторг от принципов систематизации библиотечных полок, он все равно оставался таким же, просто глубоко внутри. Его обычная робость казалась Твайлайт одной из самых привлекательных его черт: ей нравились такие же пони, какой она сама когда-то была. Но уверенный Санберст мог сказать ей то, чего не рискнул бы обычный Санберст. — Mi vere ĝemas pri tio, Krepusko, ke mi estas en la kompanio de la plej bela kaj plej bela pony de ĉio, kion mi scias, / Я правда польщен тем, Твайлайт, что нахожусь в компании самой умной и прекрасной пони из всех, кого я знаю, — наконец, проронил как-то он, и Твайлайт хитро улыбнулась. — Bela? / Прекрасной? — переспросила она, медленно обходя Санберста сбоку, и тот едва заметно поджал ноги. — Definitive, / Определенно, — ответил он, а Твайлайт приблизилась. — Sed kio pri Starlumo? / А как же Старлайт? — переспросила она, едва заметно прижимаясь к его плечу, и Санберст, даже не задумываясь, ответил: — Starlumo estas bona amiko, sed ne vi, / Старлайт — прекрасный друг, но она — не ты. Твайлайт проскользила краем крыла по его подбородку, мягко заставляя его поднять голову, и Санберст все-таки подчинился. — Do mi ne estas amiko? Kiu mi estas? / Так я не друг? Кто же я тогда? Твайлайт постаралась сказать это так проникновенно, как могла, но одного восхищенного и счастливого взгляда Санберста было достаточно, чтобы понять, что он и так был готов сделать все, что она ему скажет. Он едва заметно покраснел, и его глупые очки опять сползли на кончик носа. — Princino, kompreneble, / Принцесса, конечно же, — чуть дрогнул его голос, став тише. — Ho vere? / О, правда? — сощурилась Твайлайт, поводя плечами, а потом тряхнула крупом. Ее тяжелый пышный хвост хлестко ударил Санберста по бедру, и тот вздрогнул, тут же теряя всю свою невозмутимость. Он будто встретил говорящего виндиго, не иначе — его ошарашенный взгляд и долгое молчание было таким смешным, сколь и милым, и Твайлайт бросила на него выжидающий взгляд. — П-принцесса Т-твайлайт... — забормотал он, чуть подгибая колени, и стал от этого ниже, а Твайлайт тут же бросилась к нему, утыкаясь носом в плечо и шепча почти в ухо: — Ne, ne, ne, ni konsentis: nur la Malnovan Huron, / Нет, нет, нет, мы же договорились: только древнеэквестрийский, — и вдохнула запах его непослушной рыжей гривы. Он и пах как апельсин, такой... Обаятельный. Твайлайт хотелось, чтобы Санберст был если не ее лучшим другом-жеребцом, то хотя бы чем-то иным. И ей он нравился в любой своей ипостаси, даже если был сбит с толку — и копыт. Уже спустя мгновение.