Sweetener

Когда жизнь подсовывает ненужные карты, Делает всё противно солёным, Приходишь ты, мой подсластитель, И улучшаешь вкус всего на свете. Чангюну определённо тяжело. Море дедлайнов накрывают с головой настолько внезапно, что, кажется, ещё чуть-чуть и можно будет вызывать скорую. Им никогда не уделял учёбе особого внимания, но сейчас, когда избавился от токсичных отношений, он видит, как всё плохо. «Нужно всё немедленно исправлять», — говорит парень сам себе, направляясь в очередную аудиторию с книгой в руках. — Эй, осторожнее, — вдруг вырывает его из мыслей невысокий парень с шикарным телосложением. — Углы твоей книги довольно острые, между прочим. Тот потирает руку чуть выше локтя и хмурится. На Чангюне лук из коричневого свитера, прямых чёрных брюк и удобных кроссовок того же цвета, а на носу покоятся очки, придающие Иму оттенок под названием «ботаник». Незнакомец ловит себя на мысли, что обниматься с его новым знакомым было бы круто. — Ли Хосок, — парень протягивает руку, приветливо улыбаясь. — Не хочешь попить кофе после пар? — Им Чангюн, — младший, забив на обещание самому себе не заводить знакомств до конца семестра, жмёт чужую руку, удивляясь тому, какая она тёплая. — Неплохая идея, но я занят. У меня свидание с высшей математикой, прости. Обменявшись номерами, они дают друг другу обещание познакомиться поближе. Звенит звонок, уведомляющий о начале пар. Чангюн и учёба — вновь лучший броманс года. Всю следующую неделю Им буквально становится ниндзя. Он умело скрывается от старшего, продолжая усиленную учёбу. Однако не зря у Хосока такие руки-базуки. — Стоять, беглец, — он хватает парня за шкирку, как котёнка, и улыбается. — В этот раз тебе не скрыться. Жду у 514 аудитории в конце дня. Отказ не принимается. Им тяжело вздыхает, поправляет очки на носу и согласно кивает. Куда деваться, сам виноват. Остаток дня и вечер проходят отлично в паре с импровизированным свиданием и горячим кофе с чизкейками и коричными булочками. Парни даже успевают сблизиться, поболтать об учёбе и куче других штуках, поэтому впечатления остаются только хорошие. Если опустить момент, когда Чангюн пролил на себя немного кофе, рассмешив Ли до колик в животике. Они покупают друг другу немного сладостей и наконец прощаются, через десять минут одновременно написав «Ты уже дома? Хорошо добрался?». Так начинается новая эпоха. Хосок, оказывается, учится на факультете искусств, души не чает в кошках и собаках, обожает подсолнухи и всем сердцем ненавидит пауков. А Чангюн неожиданно предпочитает тот же бабблти, что и сэр Ли, слушает ту же музыку и любит те же жанры кино. «Удивительно», — проскальзывает в их головах, когда обнаруживается очередное сходство. — Вау, смотри, первый снег! — Хосок тянет младшего за рукав, стараясь выйти из кафе как можно скорее. — Я так по нему скучал, боже. Оказавшись на улице, Ли, словно ребёнок, запрокидывает голову и ловит снежинки языком, гордо улыбаясь, поймав парочку. — Эй, пойдём уже, — смеётся Им, хватая чужую руку. — Я устал смотреть на твоё веселье! Хосок переплетает пальцы и всё-таки идёт за парнем, обречённо вздыхая. Младший, смотря на сплетённые руки, ничего не понимает, но думать об этом не очень хочет. Парни покупают подарки своим семьям, успевают вдоволь насмеяться и насладиться обществом друг друга. А ещё дают новое обещание, гласившее «совместное проведение Рождества и рождественских каникул». И, кажется, они точно его выполнят. Уставшие, но безумно довольные, они стоят у дома младшего и смотрят друг другу в глаза. В них отражаются снежинки и тёплый свет огоньков гирлянд. Красивое зрелище. Хосок делает первый шаг, протягивая руку к чужим волосам и убирая с них навалившийся снег, что вызывает румянец на щёчках младшего. — Ты мне нравишься, — на грани слышимости шепчет Ли, но Чангюн, к сожалению, умеет читать по губам. — Я не хочу сейчас отношений, — говорит он, и слышит, как сердце старшего разбивается на миллионы острых частичек. — Я боюсь этого всего, ты же знаешь. Хосок вздыхает. Конечно, он знает, но надежда умирает последней. — Просто дай мне шанс, ладно? Я точно его заслуживаю, — говорит громче, подрагивающим голосом. — Не все люди такие, как твой бывший. «Ты же знаешь, что дам», — про себя говорит Им, зная, что Хосоку ответ уже давно известен. Он берёт того за руку и идёт к дому. — Сегодня ночуешь у меня. Уже поздно, хрен я тебя одного отпущу, — повседневным тоном лепечет Чангюн, улыбаясь. Рождество проходит чудесно. Чангюн, успешно закрыв сессию, с облегчением вздыхает, получая от Хосока поздравительный чмок в щёчку. — Эй ты, кусок ленивой жопы, вытащи печенье из духовки, — кричит Ли из соседней комнаты, почувствовав нотки горелого в сладком запахе имбиря и корицы. — Помоги мне! Встретившись на нейтральной территории, недавно повздорившие парни с недоверием смотрят друг на друга. Чангюн моет тарелки, поэтому Хосоку самостоятельно приходится искать прихватки и доставать противень из духовки. Естественно это не обходится без обожжённых пальчиков и недовольного шипения. Им, может, и обижается, но сердечко всё равно болит. И вот, когда всё печенье аккуратно уложено на тарелку, на столе стоят кружки с ароматным какао, а вся посуда чиста, внезапно выключается свет. Им, испугавшись, стукается макушкой о угол полки, удивлённо глядя вокруг. Естественно, как хозяин квартиры, он идёт разбираться. Что это тут ещё за мемы такие. В сильном раздражении он приходит обратно и застывает в проходе, умиляясь происходящему. Старший аккуратно зажигает последнюю свечу, и, потушив спичку, оборачивается. Им тут же прячет улыбку, тихонько кашлянув. — Что это? — указывает он взглядом на внезапный романтик на столе. — Ну, я подумал, раз уж света у нас нет, неплохо было бы вернуться в древнее время и посидеть при огне. — немного виновато мямлит Хосок, потупив взгляд На что получает лишь вздох и очередную незаметную улыбочку. Парни садятся рядышком и долго смотрят на горящие свечки, пока Чангюн не ощущает чужую руку на своём колене. Обижаться уже совсем нет сил, поэтому он, потерев глаза кулачками, поворачивается к Хосоку лицом. — Ты мне тоже нравишься, Ли Хосок, — тихо шепчет он, двигаясь ближе. Он без лишних прелюдий накрывает чужие губы своими, становясь инициатором их первого настоящего поцелуя. Одна из ладоней старшего переползает на чужую щёку, медленно поглаживая ту большим пальцем. Всё портит внезапно включившийся свет, из-за которого сладкой парочке приходится приостановиться. Чангюн тяжело вздыхает, нехотя отстраняется и идёт выключать никчёмный свет, и, обернувшись, чтобы вернуться к своему парню, врезается в его грудь. — Прости меня, солнце, — всё, что слышит Им перед очередным нежным и головокружительным поцелуем. Отсутсвие света сближает.