Особенности инопланетной диеты

      — Эдди…       Тихое рычание привычно раздаётся прямо в голове Брока одновременно с тем, как чёрное щупальце мягко, едва прикасаясь, поглаживает его скулу и подбородок.       — Эдди!       Голос рычит чуть громче, а щупальце, истончившись до состояния волоска, щекочет Броку нос.       Эдди громко чихает и всё-таки открывает глаза — Веном ведь всё равно не отвяжется. И глухим на оба уха прикинуться не выйдет — попробуйте-ка объегорить того, кто постоянно торчит внутри тебя! Венни читает его, как открытую книгу.       Взгляд Эдди, тоже по привычке, тут же устремляется на окно — за стеклом тёмный купол неба с редкими проблесками звёзд, лишь слегка подсвеченный всполохами неоновых реклам. Глухая ночь — самое время для пика активности «плохих парней». И самое подходящее время для кормёжки Венома.       Кошмарная чёрная голова — ни дать ни взять оживший артефакт из фильмов ужасов — возлежит на подушке совсем рядом с лицом Эдди, и Броку начинает казаться, что в пасти симбиота как-то слишком много зубов. «Портрет» Венома и без того зрелище не для слабонервных, а уж когда он пытается изобразить умильную улыбку…       — Хватит уже скалиться, — морщится Эдди. — Тебе не идёт!       Количество зубов визуально уменьшается. Немножко.       — Жрачка, — тактично напоминает симбиот, и в его хриплом басе отчётливо слышатся заискивающие нотки — Брок после каждой кормёжки жалуется на изжогу из-за немытых и термически не обработанных грабителей, убийц и прочих разбойников, но объявить бессрочную голодовку, дабы носитель не мучился несварением желудка, Веном просто физически не может. Еда необходима ему так же, как Эдди кислород. И Брок только зря сотрясает воздух, регулярно напоминая о том, что если Венни будет каждую ночь кушать с таким аппетитом, плохие парни во Фриско очень быстро закончатся.       — Перекусон, — ворчливо поправляет Эдди — он всё ещё не теряет надежды научить симбиота выражаться культурно. Где только этот негуманоид успел нахвататься жаргонизмов? Не иначе — в лаборатории Дрейка, пока сжирал изнутри несчастных бродяг.       — Ужин, — припоминает ещё один синоним Эдди.       — По времени — так уже ранний завтрак! — выдаёт чудеса окультуривания Венни.       — Для завтрака, даже для оч-чень раннего, ещё рань несусветная! — не собирается сдавать позиций Брок — в самом-то деле, в два часа пополуночи до утра ещё, как улитке ползком до Шанхая. А в тёплой постели так уютно и покойно, что соскребать себя с нагретого ложа и переться куда-то в слякотную осеннюю хмарь не хочется от слова совсем. Вдруг симбиота замучает совесть и он позволит Эдди поваляться ещё немного…       — Я уже поглядываю на твою печень, — предупреждает Венни — когда он голоден, их теперь общая на двоих совесть предпочитает забиться в самый дальний тайничок сознания или вообще сделать вид, что вышла погулять.       — Больно часто ты на неё поглядываешь! Смотри мне, влюбишься ещё! — ворчит Эдди, тщетно пытаясь изловить мягкое одеяло из верблюжьей шерсти — оно, сдёрнутое с него сразу шестью щупальцами, как раз в этот самый момент, прощально махнув уголком, воспарило чуть ли не под потолок.       — Давно влюбился, — мурчит Веном, мазнув белёсым взглядом по скукожившейся от ночной прохлады тушке носителя.       — Любовное признание ей сочини… В стихах! — Эдди напрасно тешит себя надеждой схватить ускользающее одеяло — оно с плавной грацией планирует на пол, причём в самый дальний от кровати угол.       Озадаченный хмык затихает у него над ухом, а симбиот умолкает так надолго, что Брок, зябко обхватив руками плечи, снова успевает провалиться в сладкий омут дремоты.       — Дивный мяса кусок, ты так свеж и прекрасен! — рычащим эхом звенит вдруг в голове Эдди, и его от неожиданности чуть ли не на целый фут подбрасывает над кроватью.       — Чё?       — Блядь!       Руку Брока пронзает внезапной болью — в коротком полёте он ухитряется «удачно» вписаться локтем в густо обросшую клыками челюсть Венни.       — Больно, между прочим, — обиженно бурчит Веном, пока кончик его длинного языка осторожно ощупывает пострадавшие в столкновении зубы.       — Думаешь, мне приятно? — Эдди остервенело трёт ноющий локоть. — Нельзя же так пугать!       — Ты ведь сам велел… стихи… — оправдывается Венни.       — О боже! — Брок снова падает головой на подушку, борясь с диким желанием хорошенько побиться затылком об изголовье, и моментально багровеет аж до мочек ушей, заметив, куда именно пялится сейчас симбиот. — Эй! Моя печень гораздо выше!       — Ты голоден, — сладенько урчит Веном, прилепившись взглядом к трусам Эдди, внушительным бугром вздымающимся спереди.       Брок тихонько рычит сквозь зубы — ну стояк и стояк, дело житейское! Было б на что таращиться! Ну да, гори оно синим пламенем, Венни прав на все сто — он «голоден», только его голод совсем другого рода…       — Да ладно, не скромничай, у тебя есть на что посмотреть! — тут же возражает хриплый рык в голове, и Эдди пушечным ядром подрывается с кровати.       — Так, всё, Байрон инопланетный, хватит с меня твоих печёночных виршей! Быстро умываемся, чистим зубы и отправляемся ужинать!       — Завтракать!       Венома уже нет на кровати. Он — в теле Брока, и первое, что видит Эдди в зеркале на стене ванной комнаты — своё собственное лицо с побелевшими глазами и оскаленными клыками а-ля Венни-стайл. Жутковатое зрелище, надо сказать… Неудивительно, что бедняга сосед, узрев однажды такое в дверях своей квартиры, вмиг позабыл быть грубияном, заделался вдруг вежливым милахой и даже весьма полюбил тихую спокойную музыку вместо насилующего уши грохота рока.       — Сгинь в меня полностью, образина! Не отсвечивай! — строго прикрикивает Брок, отметив про себя, что, наверное, не мешало бы побриться. А заодно и душ принять — под мышками уже воняет так, что и Веном жрать побрезгует…       — Душ — это ты клёво придумал!       Чёрная башка с ехидной ухмылкой на морде вновь зависает над его плечом, заставив Эдди в который уже раз дать себе зарок тщательнее следить за словами. Веном может нарисовать в его воображении что угодно, а в этот самый момент безмолвно, но в красках «расписывает» как именно и с каким удовольствием он бы в него «сгинул». Эдди чувствует, как по спине стекает капля горячего пота.       — Помнится, ты собирался поскорее схарчить кого-нибудь, разве нет? — елейным голоском тянет Брок. — Или это у меня заёб памяти?       Еда — единственное, что может отвлечь симбиота от «голодающего» Эдди, и проверенный приём срабатывает безотказно. Веном плотоядно облизывается, на целых несколько минут позабыв мысленно рисовать картинку «Брок раком в душевой кабинке».       Эдди, избавившись на время от видений жаркого соития с инопланетной заразой, с облегчением выдыхает и быстро намыливает скулы. Не то, чтобы он был категорически против… А как тут воспротивишься, если Веном запросто «прочитывает» его любые, даже самые затаённые фантазии, и делает всё в точности так, как хочется Эдди? Нет, он совсем не против, но это-то как раз и пугает. И он всё ещё тоскует по Энни…       — Просто пытаешься убедить себя в том, что тоскуешь, — едко хмыкает Венни. — Не слишком-то хорошо получается, да?       — Твою ж ма… или кто там тебя родил! — Брок непроизвольно вздрагивает, и острое лезвие бритвы царапает ему щёку. — Лучше бы ты думал про воришку в соусе хабанеро!       Чёртов Веном как всегда прав. Хотя, говоря по правде, до того, как пришелец проник в его тело, Эдди и не подозревал о своей бисексуальности. Просто любил Энни, мечтал прожить с ней всю жизнь и ни о чём «таком» не заморачивался, но теперь… Заполучив в слиянии с Веномом сверхчеловеческие способности, организм Брока, кажется, малость «съехал по фазе», и Эдди всё чаще ловит себя на том, что злится, когда Венни порой принимается оценивать угодивших им в лапы плохих парней не только с позиции возможной сожрабельности. А ещё больше Брок злится оттого, что Веному, похоже, как-то удалось выскрести на свет божий то, что было глубоко и надёжно запрятано в самых дальних закоулках его сознания. Эдди уже совсем не смутно сознаёт, что, будь он убеждённым гетеро, ему наверняка было бы глубоко плевать на то, что иногда Венни смотрит на кого-то вовсе не с гастрономическим интересом…       — Да, я всё ещё скучаю по ней, что бы ты там себе ни вообразил! — Эдди знает, что отпираться бессмысленно, но всё-таки надеется убедить Венни. Или самого себя? — Только мне уже ни хрена не светит — в жизни Энни теперь всецело царит Дэн…       — Дэн симпатичный, — тут же отзывается Веном. — Так бы и съел!       — У-гум, — Брок, уловив его совсем не «съедобные» думки, насмешливо дёргает уголком рта. — Но сначала вылизал бы всего от макушки до пяток, потом… И думать забудь! Ты — моя зараза! — выпаливает Эдди прежде, чем успевает сообразить, что именно произносят его губы.       — Конечно, — охотно соглашается Венни, тягуче-медленно слизнув каплю крови, выступившую из крошечного пореза на его щеке. — Только твоя! Ты зря ревнуешь!       — Да кто тут ревнует? — Брок злится ещё больше, понимая, что симбиот опять мертвецки прав — Веном сам его выбрал, причём, вовсе не из тех, кого предлагал ему в качестве носителей Дрейк. И безошибочно отыскал способ побыстрее вернуться в тело Эдди, когда Энн всё-таки удалось вырвать его оттуда… Он и не замечает, как чёрные щупальца, почти мгновенно вырастая из тела, тянутся к стенке открытой душевой кабинки.       — Чтоб тебя черти драли! Толпой! — Эдди спохватывается слишком поздно — уже будучи бесцеремонно затащенным в кабинку и накрепко прилепленным спиной к той самой стенке. В позе томно раскинувшейся морской звезды.       Венни откровенно ржёт, а Брок опять чертыхается сквозь зубы, сообразив, что, кажется, ляпнул что-то не то. Ну да, «мы — Веном», а как же… Всё, чего бы он ни пожелал Венни, с лихвой огребёт сам.       — Немедленно прекрати! — Эдди глухо хрипит в бесполезных попытках отодрать себя от стенки. — Пусти!       — Ты ведь собирался мыться? — у Венни и в мыслях нет отпускать его на все четыре, совсем даже наоборот. — Так позволь мне тебя выкупать…       — Можно подумать, ты когда-то нуждался в моём позволении! — ещё одна попытка трепыхнуться вновь заканчивается ничем — одно из щупалец шустро протягивается к хромированным вентилям кранов, и на голову Броку обрушивается тёплый дождь. Мокрые трусы, сорванные одним движением щупальца, жалкой тряпкой падают на пол, а перед носом Эдди уже маячит пушистая от пены мочалка.       — Нуждался! — белёсые глаза смотрят с немой укоризной, словно в самую душу, и Эдди остаётся лишь отвернуться в полнейшей растерянности.       Снова правда. Он сам позволил Веному утешать себя ещё тогда — долгими тоскливыми вечерами, когда терзавшая сердце боль от разрыва с Энн была слишком горькой. Когда он подолгу, до полного изнеможения укорял себя за то, что не сберёг их любовь. Не предусмотрел, не поступил как-то иначе. И подспудно задавался вопросом — а была ли она в самом деле, эта любовь, раз уж Энни так легко вычеркнула его из своей жизни, предпочтя быть счастливой с другим… «Вплавленный» в тело симбиот чувствовал его боль, как свою. Но ощущал он не только, как болит у Эдди душа, но и как сжимается в тоске его тело — живое, полное сил и жаждущее объятий нежных рук, поцелуев, от которых в лёгких заканчивается воздух, и прикосновений губ к разгорячённой коже… Тело Эдди жаждало не только любви душевной, но и обычной плотской, и откуда Броку было знать, что у пришельца свои представления о том, как нужно любить человека? Веном и отлюбил его тогда… уж как сумел.       — Обожаю, когда ты пахнешь горьким миндалём, — хриплый шёпот ласкает слух Брока, пока симбиот неспешно обмывает его тело.       — Гурман хренов! — шипит Эдди в ответ, ощущая, как по его плечам, груди и бёдрам скользит уже отнюдь не мочалка. Грозные щупальца, способные одним ударом прихлопнуть человека, как муху, сейчас касаются его мягко, словно кошачьи лапки, дразняще щекочут соски, выглаживают ключицы и тяжело вздымающуюся грудь… Да что там — каждую впадинку, куда только могут дотянуться. А потому как щупальца необычайно пластичны и способны менять форму, недоступных мест на теле Брока для симбиота просто нет — Венни ласкает его везде и сразу, и это лишает Эдди последних крох самообладания. Он уже не чувствует, как ручейки воды стекают вниз, сплетаясь в причудливые узоры на коже — тело мгновенно вспыхивает желанием, таким болезненно-острым, что Эдди кажется, будто живой горячий шип вонзился прямо ему в пах.       — Ве-енни-и! — едва удаётся выстонать ему на выдохе, и чёрная голова опускается на уровень его живота.       — Только зубы держи подаль…       — Сам знаю! — рычит Веном. — Закрой глаза, Эд… просто чувствуй…       Эдди послушно зажмуривается, а невероятно длинный мокрый язык мучительно-медленно лижет головку члена, скользит по уздечке к мошонке и наконец обвивает кольцами напряжённый до боли ствол, от яичек до головки, словно заключив его в спираль. «Вряд ли кто-то из людей когда-нибудь испытывал такое…» — гаснет в сознании последняя связная мысль, и в следующие несколько минут Эдди удаётся лишь жалобно скулить в такт движениям чужого языка. Это и в самом деле на грани человеческой выдержки — витки живой спирали ритмично сжимают член тугим горячим коконом и тотчас расслабляются, тянут за собой нежную шкурку крайней плоти. Горло Эдди взрывается криком — пока мягкие щупальца оглаживают его бёдра, иногда липко «прихватывая» кожу, одно из них, истончившееся до толщины спицы, осторожно ввинчивается в отверстие уретры и щекочет его внутри.       — Я… больше… не… — хрипит Брок, но Венни всегда точно улавливает момент, когда он вот-вот сорвётся в оргазм.       «Прилипалы» на стенке исчезают, будто по мановению волшебной палочки — Эдди падает на колени, расслабленно валится грудью на пол и еле успевает подставить руки, чтобы не влепиться носом в залитый водой пластик. И почти тут же ощущает, как скользкое тепло просачивается ему в зад, распирает мышцы ануса и затекает глубже, отыскивая чувствительное местечко внутри. И тотчас находит — похоже, Веном знает мужскую анатомию лучше него самого. У Брока даже ругнуться не получается — спину помимо его воли выгибает до хруста в позвонках, руки предательски подламываются, и он только и может, что елозить грудью по мокрому полу, оттопыривая задницу, как какая-нибудь обкончавшаяся шлюха. Венни очень осторожен, дабы ненароком не отправить носителя «прямиком на Луну» — Эдди и крошечного отголоска боли не чувствует. Щупальце утолщается постепенно, почти незаметно растягивая анус, мягко толкается глубоко внутрь и выскальзывает обратно, трётся в ложбинке промеж ягодиц, а Брок невольно подаётся бёдрами назад, безмолвно требуя вставить ему снова. Лишь вселенская эйфория тёплой волной обнимает тело Эдди, и он едва замечает, как с головки члена срываются крупные белые капли, и их тут же слизывает юркий язык симбиота…       Оклематься Эдди тоже удаётся далеко не сразу, и он долго ещё лежит на полу, не в силах не только подняться на дрожащие ноги — вообще двинуться с места. Секс с инопланетянином — это вам не кот начхал! Чёрные щупальца веером разметались вокруг — Венни тоже ещё кайфует от пережитого оргазма. У них с Броком теперь всё на двоих… И всё-таки Веном сильнее, потому и очухивается первым.       Эдди лениво открывает глаза, ощутив вдруг лёгкое давление на груди — симбиот уже успел сформировать из щупалец вполне приличные человеческие руки, опереться «локтями» ему на грудь и уложить голову на переплетённые пальцы. Почти как человек.       — Что? А-а, ну да… — память Эдди включается не слишком-то охотно. — Мы же собирались поужинать…       — Тебе хорошо? — вдруг вопрошает Венни, и Брок непонимающе хлопает глазами — к чему спрашивать, если и так отлично всё чувствуешь?       — Нам ведь классно вдвоём, да? — уточняет симбиот. — И никто нам больше не нужен, правда?       Эдди едва удерживается от того, чтоб не расхохотаться, уловив в его голосе не совсем обычные нотки. Вернее, для Венни совсем необычные. Вон оно что! Оказывается, Веном тоже тот ещё ревнивец, а упоминание об Энни выбило его из привычного, поистине дзеновского равновесия… И как он раньше-то не распознал?       — Правда, — Брок с трудом отрывает от пола словно налившуюся свинцом руку — погладить зависшую над ним чёрную голову, провести кончиками пальцев по кромке острейших зубов… — Никто нам не нужен, Венни. Только ты и я…       Эдди совершенно точно знает, что не лжёт, и только где-то на самом донышке души щиплет тоской оттого, что эту тайну — слившегося с ним в единое целое пришельца из космоса — он будет вынужден скрывать от всех до конца дней своих. Ну что же… Значит, судьба.       — Тогда идём уже жра… перекусывать! — заметно веселеет Веном, но Брока кривомордит от одной только мысли, что всё-таки придётся тащиться чёрт знает куда, и чёрт знает сколько времени мотаться по неблагополучным районам Фриско, отыскивая съедобного плохого парня. А тот ещё и окажется с немытой рожей и в грязных ботинках…       — Ботинки выплюнем! — клятвенно заверяет Венни.       — Слушай, а давай просто метнёмся по-быстрому в ночной супермаркет, купим курочку-гриль и наедимся от пуза! — и не думает вестись на его уверения Эдди. — Как тебе? Мне, знаешь ли, уже осточертела эта однообразная диета из плохих парней! Тем более, что ешь ты, а тошнит потом меня!       — Двадцать курочек-гриль, — тут же вносит деловое предложение Венни. — И ни курочкой меньше!       — Лопнешь!       — Не дождёшься!       — Ну ладно, — Эдди с тяжким вздохом делает «лапки кверху». — Двадцать так двадцать. Умеешь же ты уговаривать!