Пепельный снег

       Она неуверенно выглянула через ограду, надеясь обнаружить пустынную улицу, и не заметила там не одной ни живой ни мёртвой души. Ирка перелезла невысокий перекошенный забор несильно стукнувшись коленом. Она потёрла его ладонью прыгая на одной ноге, и смахнула с лица чёрный локон выбившийся из-под шлема для мотоцикла, который открывал исключительно периферическое зрение. Девушка поправила ремешок на плече и прошлась вдоль улицы к аптеке, пригибаясь к земле изо всех сил, готовая в любой момент открыть огонь на поражение. Её «стальной дракон» — старенький поеденный жизнью автомат, приятно тяготил плечо, создавая некую иллюзию защищённости, но времени на отдых не было и та подскочила к раздвижным дверям аптеки, не зная, куда здесь лить кровь, что бы те разъехались. Замка нигде не было, а что там говорили старые ведьмы по этому поводу? Ирка неуверенно заехала локтем по пластиковому стеклу и неприятно поморщилась: слишком громко и безрезультатно. Она приподняла свободную от автомата руку и взглянула на выдвинувшиеся чёрные когти, но тут же неуверенно припрятала их назад. Девушка проскользила вдоль грязной кирпичной стены, и её губы тут же растянулись с ликующей улыбке: одно из окон было приоткрыто ровно настолько, чтобы туда смогла протиснуться худенькая невысокая девушка. Ни больше ни меньше. Не долго думая, та опёрлась ладонями на шаткий подоконник и подставила колени, перехватываясь выше. Дальше дело обстояло за малым: Ирка сбросила через дыру автомат и рыбкой прыгнула следом, правда неприятно содрав на пояснице кожу, но даже и не поморщилась, понимая, что именно может её здесь ждать. Но как ни странно аптечный холл был совершенно пуст — пара стеллажей, застеклённые витрины, до сих пор запечатанные ящики. Девушка стала закидывать в найденный на полу пакет просто всё подряд — от шприцов до детских смесей, ведь никогда точно не знаешь, что именно может пригодиться. Как вдруг собачьи ушки молниеносно проклюнулись из-под вьющихся чёрных волос, заметив едва различимый шорох где-то за стеной. Она с лёгким стуком отставила практически полный пакет на пол, и с автоматом наготове двинулась к подсобке. Руки с оружием предательски дрожали, а сердце так громко колотилось, что заглушало даже гулкий стук шагов. Ирка приблизилась к, словно картонной, двери ведущей в подсобное помещение и тяжело прислонилась спиной к стене, всего на секунду томно прикрыв глаза: она уже примерно понимала, что именно ждёт за этой дверью. Это один из них. Если верить тому, что успел рассказать ей Айт, прежде чем им пришлось разделиться, то эти так похожие на людей твари — совершенно другие. У них всего одна задача — убивать. Ирка уже несколько дней отчаянно гадала: за что на них свалилась эта напасть? Большинство выживших действует по закону жанра — свято веря в Божественную кару. Она не из их числа. Если за всю свою мало-мальски счастливую жизнь она что-то и поняла, так это то, что есть какая-то зараза, решившая диктовать свои правила используя этих бездушных марионеток, совершенно неотличимых от обычных людей. Хотя было кое-какое отличие, но и в этом человечество рьяно рвётся превзойти тварей: жажда убийств, жажда крови. Встретишь такое существо — с виду лапочка-дочка, но уже через секунду — оно без малейшего предупреждения рванётся вперёд любым способом стараясь лишить человека жизни. Так вот, если есть этот неудачливый кукловод, значит, его можно убить, а если его можно убить, можно вернуть всё как было раньше. Этот постапокалиптический мир — не её, и девушка твёрдо уверена: они с мясом по-выдирают нити марионеток из мерзких пальцев короля этого ужаса. Но для начала, нужно отыскать остальных: Богдана, Айта… А, нет, первым делом — она спасёт Таньку, которая осталась ждать подругу в безопасном месте, хотя где гарантии, что там безопасно? — пока Ирка тут играет в прятки с одной тварью. Медлить нельзя. Девушка с силой налегла на дверь плечом, и молниеносно проскользнула внутрь, вглядываясь в перепуганную чумазую девчушку сквозь мутное стёклышко прицела. Та вся скукожилась под стеной, и вдруг подняла на ведьму громадные наполненные слезами глаза. И Ирка вдруг узнала в ней Катерину. Вот только и автомат опускать не спешила. — Ты? — оборотень двинула бровями. — Я, — ответила ей робленная, и опустила взгляд, посильнее подобрав под себя ноги. — Помоги мне. — Чем докажешь, что это правда ты? — Ирка прищурилась сквозь прицел, не сводя плюсика со лба девчушки. — Руки подними. Но Катерина не спешила выполнять требования, и вновь буравила ведьму томным взглядом. По сути, Ирка всё понимала: потерялась одна, ничего не ела больше двух суток, продрогла, обессилена, но что если это тварь? Они всегда выбирают кого-то максимально жалкого, слабого, безнадёжно одинокого. Но с ней этот фокус не пройдёт. Чёрный мокрый нос немного вздёрнулся, улавливая практически стёртую дорожку следа сюда. Пару часов назад. Странно. Ирка покрепче сжала прохладную ручку автомата: — Я сказала: подними руки. Живо! И девчушка резко рванула вперёд, отчего у Ирки тут же сработал выработавшийся за пару дней рефлекс: малейшее резвое движение — стреляй. От звука выстрела словно встрепетнулось целое здание и от каждой стены провалила волна эхо. Ведьма не сразу и поняла, что именно произошло… Катерина подняла руки, подняла и заслужила пулю. Она увидела расползающуюся лужу крови и всё поняла: робленная была самой самой, мало что смог изменить в ней этот жуткий новый мир, в отличии от самой Хортицы-убийцы. Она убила ни в чём не повинную девчушку, ещё и давнюю знакомую. Руки вместе с автоматом медленно опускались, а брови поднимались. Девушка стояла, словно примёрзшая ногами к полу, и совершенно не знала, что ей теперь делать. И вдруг, Ирка резко развернулась и побежала прочь. Куда-нибудь, абсолютно неважно куда, подальше от того, что натворила. Но перед оборотнем тут же выросла стена не раздвигающихся дверей, о которую та в размаху приложилась лбом, уже не в силах что-либо разглядеть из-за пелены слёз. Она медленно осела по прозрачной стене, утыкаясь смуглым, перепачканным сажей, лицом себе в колени, наконец-то, спустя столько времени давая волю слезам. Ведь пустынный холл аптеки безмолвен. Он никому не расскажет.