Дай мне время, дай мне имя...

В Асгарде их ждали. Тор вел Локи сквозь золоченые залы, такие привычные и знакомые, в покои Одина и Фригг. С каждым шагом Локи чувствовал все меньше уверенности в себе, ему становилось страшно. Высокие, прекрасные стены некогда родного Асгарда давили на него, статуи, кажется, смотрели с немым укором, и ему было холодно в здесь до такой степени, что хотелось втянуть голову в плечи. Но он продолжал упрямо идти вперед с высоко поднятой головой, не обращая внимания на косые взгляды и шепот по поводу его скованных рук и закрытого рта. Стало понятно, что судить его не будут, наказание он получит от названного отца лично. Громовержец постепенно замедлял шаг, он знал, что Один суров, но справедлив, и наказание будет мудрым, но все равно оттягивал этот момент, ведь скорее всего, с братом придется попрощаться. Оказавшись за высокой, тяжелой даже на вид, дверью, Локи задрал голову еще выше, но старался не смотреть на приемных родителей, хоть взгляд и цеплялся за них сам собой. Фригг не выдержала, поднялась из кресла, подошла к нему и крепко обняла, прижимаясь влажной от слез щекой к его щеке, он с трудом поборол желание обнять ее в ответ и едва удержал непрошеные слезы. Чего уж теперь плакать? Поздно. Один выглядел как всегда - спокойным и безразличным. Трикстер вдруг подумал, что из них двоих на роль ледяного великана гораздо лучше подошел бы Всеотец. Приговор не отличался оригинальностью. Как в случае с Тором, его изгоняли из Асгарда обратно в Мидгард. Тут Локи удивленно приподнял бровь, раздумывая, для чего его тогда вообще сюда возвращали, но понял все, когда почувствовал, что силы покидают его, что из него уходит божественная сущность, что он лишается магии окончательно. Пока не полюбит жизнь, пока не почувствует, что этот мир ему родной, пока... Один говорил еще что-то про триумф, но Локи слышал его плохо и молчал, не смотря на то, что его освободили. Он чувствовал, как кружится голова, как окружающее пространство плывет перед глазами, как пол уходит из-под ног. Он даже попытался неосознанно схватиться за стоящего рядом Тора, чтобы удержать равновесие, но почему-то не смог протянуть руку. Очнулся он уже в Мидгарде, на земле посреди какой-то пустыни. Песка не было, но и деревьев тоже. Кое-как утерев пыль с лица не слишком-то чистой рукой, Локи поднялся на ноги, огляделся по сторонам, но нигде поблизости не было видно ни одного жилого строения. Как есть пустыня. Одежда его не сильно изменилась, только элементы брони пропали. В панике он запустил руку под плащ, но, нащупав подарок Старка, выдохнул и направился куда глаза глядят. К дороге он вышел глубокой ночью, но и на ней было пусто, обычное двухполосное шоссе и горизонт впереди. Локи ужасно устал, ему безумно хотелось пить, немного - есть, но что-то подсказывало ему, что это только начало. Человеческая оболочка была уязвимой, кажется, он натер ноги, но упрямо продолжал идти теперь уже по обочине. К утру он устал настолько, что, не успев хотя бы присесть на землю, свалился лицом в дорожную пыль и погрузился в желанное забытье. В сознание его вернула какая-то возня и голоса рядом, глаза открываться не желали, но руки панически вцепились в бутылку воды, которую ему пытались влить в рот. Спустя несколько секунд, изрядно облившись, но так и не напившись, он с трудом разлепил веки и огляделся. Он находился в машине среди улыбающихся подростков: два парня и две девушки, одетых в чересчур яркие одежды. Те тут же попробовали познакомиться и в ответ на свое имя он получил замечание «классный ник, чувак! Где такой прикид достал?». Локи прокашлялся и пожал плечами, он не знал, что говорить. Будучи чужим этому миру, бывший бог не представлял, куда идти и что делать. Кроме Нью-Йорка, он не знал ни одного города, но и там его никто не ждал… Скучать с этими ребятами не приходилось. Когда Локи окончательно опомнился, ему всучили бутылку с чем-то алкогольным, на вкус была та еще гадость, но через несколько глотков пойла на голодный желудок он почувствовал, что тело расслабляется, боль отступает и становится легче. Следующие дни он пытался привыкнуть к странным ребятам, разговорам, алкоголю. Он легко понравился девушкам, посмеивающимся над его молчаливостью и непривычными повадками. Локи закашлял от первой затяжки, вызвав еще больше смеха, но под одобрительные подбадривания, научился курить. От травки в теле появлялась необычайная легкость и вот он уже улыбается, признается в любви малознакомой девушке, которая раздевает его, мелет чушь о богах и Асгарде. Она не слышит, ей наплевать и на Одина, и на Тора, сейчас парень, со странным именем Локи для нее объект желания, и поверженный злодей отдается ей, впитывая кожей запах марихуаны и пота. Пара маленьких белых таблеток заменяет ему завтрак, а пара стаканов ликера -обед. Все цвета вокруг становятся удивительно яркими, глаза Дженни, или Алисы или... Как ее звали, - не важно, главное, что ее глаза сияют ярче звезд в бездне, такие желанные и возбуждающие. Никогда прежде Локи так необычно себя не чувствовал, мир вокруг был настолько удивительным, что не любить его было невозможно. Все было эфемерным и не реальным, как во сне. Многочасовые оргии отбирали много сил, парни и девушки абсолютно не стеснялись друг друга, у Локи кружилась голова от лиц и прекрасного мира, которого он не видел раньше, невероятно красивых девушек, готовых отдаться ему в любой момент и бесконечных дорог, которые не могли ни привести их в Нью-Йорк. Увидев знакомую башню, Локи почесал переносицу, пытаясь сфокусировать на ней взгляд расширенных зрачков, мотнул головой и вспомнил про прибор, который выдал ему с собой Старк. Хорошо, что он додумался отключить эту штуку. Руки тряслись то ли от алкоголя вперемешку с травкой, то ли от страха и волнения, но Локи нащупал небольшую кнопку, провел по экрану пальцем, когда тот засветился, и тихо позвал: - Джарвис?..