горький шоколад и спиртное

-Ахаха, блядь! Как же я люблю тебя! — и по моей спине вновь пробегаются сотни мурашек. Выступает холодный пот, а то, что осталось от конечностей, начинает трястись. Ты ласкающим взглядом смотришь в мои глаза. Точнее, в то, что от них осталось. Ведь мой правый глаз уже давно гниёт где-то в грязном углу. Его безжалостно вырезали. Отчетливо помню тот звук, запах, ту боль, и тот вид, когда все, что меня окружает начинает заливаться алым цветом. Ты хватаешь меня за щеки, с которых медленно стекает та же густая кровь. На лбу, и щеках уже образовались гематомы, от, как мне казалось, бесконечных, жестоких ударов. Приближаешь моё лицо к своему. Твой смех продолжает оглушать, зрачок моментально уменьшается, до предела, а я уже перестаю понимать что происходит, где я, что от меня нужно. Но, по-правде говоря, я этого и не понимала. Невыносимое желание заткнуть уши, закричать становится невозможным. Жалкая попытка сделать это — бестолку. Руки прикованы к стене, либо так же гниют в том мерзко углу, где оказался и мой правый глаз. Я уже ничего не ощущаю. А опустить взгляд просто страшно. Вдруг окажется, что и ног у меня нет. Попытки закричать комом застревают в истекающем кровью горле. Ах, да, ты ведь отрезал мой язык. Я ведь теперь и слова сказать не смогу. Всё что получится вымолвить — только болезненное мычание, хрипы, кашель, местами тихие, полунемые вдохи. Вот ты уже слизываешь стекающую по моим губам кровь. Алые глаза не закрываешь, а лишь хищно продолжаешь смотреть в мой, один, красный от слез и разорванных капилляров, и в ту пустоту, где сейчас мог бы быть такой же болезненный взгляд. И все что можно увидеть через эти глаза — это пустота, пульсирующая красным, будто крича «ПОМОГИТЕ». Кусаешь мои губы, жадно продолжая слизывать медленно вытекающую из ран, порезов, ссадин кровь. Только после этого, в наслаждении момента, опускаешь веки. И медленно переходишь на поцелуй. Вязкий, сладкий, с послевкусием горького шоколада в перемешку со спиртным. Ну кто так делает… Омерзительно. А от привкуса металла уже давно тошнит. -Я хочу, чтобы и ты любила меня. Полюби меня, Очако. Обрати на меня внимание. Оно так важно для меня. В блеклом свете даёт отблеск лезвие складного ножа, который ты достаёшь из кармана перепачканных грязной кровью брюк. Снова поднимаешь свой взгляд и сразу становится ясно — мысли твои явно не по-человечески жестоки. В глазах зажигается какой-то переливающийся, колыхающий огонь, когда ты, не медля, своей крепкой рукой хватаешь меня за волосы, резким движением закидывая мою голову назад. В ответ на свои действия от меня ты получаешь только тихие стоны, пустые хрипы, немые крики. Слез больше не осталось, не стекают по изрезанным щекам, ни капли. За последние дни, я, похоже, забыла, что значит — плакать, чувствовать боль, страдать. Это уже становится ежедневной нормой. Это то самое чувство, когда ты понимаешь — это конец. -Не молчи… Не молчи, Очако. Ты ведь любишь меня… Ну же, скажи мне об этом. Ты ведь не хочешь умереть? -ты глупо усмехаешься, изменившись в лице. Губы расплываются в широкой улыбке, а глаза заливаются какой-то невыносимой болью, поблескивают слезы. Раньше мне не приходилось видеть этот взгляд, а теперь я с неким подсознательным интересом пытаюсь получше разглядеть твои глаза, не обращая внимание на гуляющий вокруг туман. Ты выжидаешь некую паузу, и вновь начинаешь смеяться. -Ахахах, блядь, ты такая сука!.. Слышится щелчок, и воздух со свистом рассекает лезвие того самого складного ножа, перерезая мое горло. Чувствую как горячая кровь стекает по шее вниз, крупными каплями падая на ямку меж ключиц, а после превращаясь в лужу, смешиваясь с уже засохшей кровью, грязью на холодном, потрескавшемся бетоне, в этом прогнившем подвале. А я все вижу твой усталый взгляд, молящий о помощи, но, кажется, его могу увидеть только я, ведь это ты убил меня, возможно, так я стала ближе к тебе. Твой взгляд горит страхом. Должно быть, где-то в глубине этих глаз можно разглядеть тоску, жалость и боль. Ту пустоту, что теперь ты видишь во мне. Но проходит ещё пара секунд, и я вовсе перестаю тебя видеть. Видеть тебя, и твой прогнивший взгляд. Видеть этот подвал, который в последние дни полностью заменял мне настоящий мир. И больше никаких мыслей, после смерти становится как-то слишком одиноко, пусто. А из воспоминаний только привкус металла, горького шоколада и алкоголя, с чувством стекающей по телу холодной крови. Даже после гибели так тошнит. Но это уже неизбежно. Уже не больно, уже не страшно.