В конце концов, это же Мака.

      Соул ненавидит, когда ему приходится быть ответственным. До зубного скрипа, до любой возможности спихнуть обязанности на кого-то другого и смотаться от дел подальше. Но есть вещи, которые он делать просто обязан. Уборка комнаты в сей список не входит, как ни странно.       Соул носится по квартире в поисках нужных лекарств, компрессов, или хотя бы телефона, ибо надо сбить жар. Не себе, Маке, пришедшей вчера из библиотеки с температурой и кашлем, и свято уверяющей, что с ней все в порядке.       - Ни черта не в порядке, - рычит себе под нос Соул, чуть не обрывая телефонный провод с корнями, слушает противные гудки, и срывающимся голосом просит помощи у Цубаки, потому что Маку лихорадит и трясет, а от него толку ноль. Максимум, что он может – просто быть рядом, держать за раскрытую ладонь и слушать сбивчивое дыхание своей Повелительницы. Но этого ведь мало. Чертовски мало.       Сидя перед ее кроватью на мягком табурете, Соул вспоминает невеселое прошлое – с ним никогда так никто не сидел. Кроме Маки, конечно, но это с недавних пор. Его мать всегда спихивала обязанности на семейных врачей, лишь изредка интересуясь сквозь закрытую дверь, все ли в порядке. Боялась подхватить заразу, говорила она.       А Соул – не боится. Он лучше миллион раз подхватит простуду вместо Маки, лишь бы не чувствовать себя таким бесполезным и жалким, будучи вообще-то крутым парнем. Валяться с температурой совсем не весело, но лучше он, чем Мака. Это ведь обязанности Оружия – ограждать Повелителя от неприятностей. Но простуда так просто не перепрыгивает с одного на другого, и Соулу остается лишь надеяться, что лекарства подействуют, и к Маке вернется прежний румянец. Это же Мака. Она всегда со всем справляется, хоть и через то самое место, где у нее шило.       - Сколько же от тебя проблем, Мака… - устало шепчет Соул, поправляя ей одеяло, и облегченно смотря на градусник. После трех часов борьбы температура сдалась и упала до тридцати семи; лихорадка прошла, и дыхание Маки выровнялось. Итер потягивается, зевает, а когда слышит сонно-обиженное «столько же, сколько и от тебя» из-под одеяла, улыбается, ясно понимает, что Маку Албарн не берет даже температура под сорок и жар.       В конце концов, это же Мака.