Death of Giant

Это случилось. Прошло столько веков, никто уже и не помнил, о чем идёт речь, а как можно быть готовым к тому, о чем даже не подозреваешь? Всё произошло очень быстро и как только не стало Солнца, стало невозможно разобрать, когда это было, час или день назад. Лишь уличные фонари, освещая останки городов и дорог, напоминают о прошлой жизни. Там, где раньше был свет, теперь только лишь мрак, и в землях людей теперь идут ожесточенные бои. Человек теперь убивает орка, эльфа, другого человека, майа и всех, кто попадается на его отчаянном пути. Новый порядок вещей не был приказом хитроумного тирана, ждущего лишь малейшей возможности для расширения своих владений, он родился в страхе и панике, разумные существа теперь сами решали, что есть что. Кто-то из атани сразу присягнул Морготу, кто-то чудом смог присоединиться к валар, но остальные убивали всех без разбору, пытаясь спастись от голода и ужасного холода. В самом центре этого кровавого месива был Манвэ. К его свету, подобно мотылькам слетались люди и эльфы, пытаясь спастись, но не имели ни шанса пройти к нему, обжигаясь об сияющие копья Защитников Амана. На центральном фронте, совсем близко к лагерю Святейшего, неустанно сражался Моргот. Никто не знал, что у него было на уме, но свидетели тех событий помнили, что Враг почти всегда бился сразу с пятью, а то и с восьмью валар. Он прекрасно понимал, что в силах и количестве уступает сопернику, но это не мешало ему бороться, подобно дикому зверю. Враг знал, что это его последний бой. В какой то момент валар объявили об отступлении и ушли. Моргот вытер кровь с лица и глубоко вздохнул, осознавая, что грядет буря. Он не ошибся, ведь через мгновение его окружили три его давних соперника: Тулкас, Эонвэ и Турин. Последнего он видел впервые. Их бой был похож на танец: Моргот грубо уворачивался от ударов Тулкаса, успевая замахиваться и наносить удары по противнику, в то время как Эонве оказывал поддержку братьям по битве. Но на мгновение удача отвернулась от Врага. Неудачно повернувшись спиной к Турину, он не успел уйти от Гуртанга, загнанного ему в спину. Не было никакого крика. Старые раны заболели с большей силой, а тьма уверенно поглощала угасающую жизнь. Из уставших глаз, замученных за столько веков борьбы, потекли слёзы. Боль сжимала грудь, наполняла ослабшее тело изнутри. Кровь заливала рот и землю вокруг. Из последних сил Враг снял шлем и повернул голову в сторону своего убийцы. "Что же ты наделал, идиот..." - прошептал Моргот. Взгляд его был наполнен изнеможением и спокойствием, от чего разгоряченный человек почувствовал себя проигравшим. Наконец, светящиеся глаза врага навсегда погасли. На лице Тулкаса возникла нездоровая улыбка. Он выпрямился и вместе с Эонвэ отправился в лагерь. Турин последовал за уходящими союзниками. Его сердце сжимало замешательство, от всего что произошло. Из его головы не выходили слова Моргота и счастливая морда Тулкаса. Безусловно, Турин ненавидел Врага, но он не имел никакого желания радоваться. Кровь Тёмного не вернула его погибших друзей и семью, а оставила лишь мёртвое тело на земле. Вернувшись в лагерь, его, и всех сторонников Манвэ, ждала удивительная новость. Забрав Сильмариллы, Владыка Амана и его свита собрались в Валинор. Ни Турина, ни кого-либо еще не пустили на их корабль. Лишь тогда он осознал, что натворил. "А как же мы?" - с отчаянием он спросил у своего лидера. Но человек ничего не услышал в ответ на свой вопрос. Якорь был поднят, и корабль на белых крыльях парусов стал удаляться, рассекая мрак и воду, подобно легкому облаку. Турин смотрел на уходящий из этого мира свет, и глаза его наполнились слезами. Он не верил, что обрек своих братьев на медленную гибель. Он кричал вслед, но его голос терялся в шуме прибоя. Над Валинором зажегся свет и расцвели древа. А над всей остальной Ардой погасли последние фонари и упали последние звёзды. С уходом Валар и победой над Врагом закончились последние бои. Никогда еще в Средиземье не стояла такая тишина. Но в одно мгновение стало слышно отчаянный плач. Не было понятно, плачет ребенок или взрослый, юноша или дева, но плач был полон скорби и боли. Если кто и был жив, никто не смог бы помочь, ведь в таком мраке и холоде невозможно ничего найти. Через какое-то мгновение затих и он. Видимо, это и была Вторая Музыка Айнур.