(вошла и медленно прошлась по кухне, изучая ее взглядом. присела на стул, собираясь с мыслями. вскоре заговорила, барабаня пальцами по кофейной чашке)
Мое долгое и интересное путешествие началось с Москвы, и началось оно вполне себе удачно. (откинулась на спинку стула и молча посмотрела в окно) Я могла бы сказать, что очень сильно тосковала по своему родному городу, но это и так понятно. Проявлялось это не так часто, хотя о какой частоте можно говорить, если я здесь отвисаю только четвертый день. (улыбаясь вскинула бровь) Я искала, чем можно было бы себя занять, и пришла к заключению, что все, что мне нужно делать — искать. Я искала интересные места: дома, парки, людей, пейзажи — в общем, искала все, что могло бы мне быть интересно. Ходила по музеям, выставкам, изучала людей. Кстати говоря, выставки мне очень понравились. И если изучать места было просто, то с людьми куда сложнее. Ты можешь встать около красиво написанной картины и смотреть на нее, думая о разном, а с человеком такое не пройдет. Все смотрят на тебя, как на плешивого, отводят глаза, отходят, потому что такое настойчивое изучение и внимание люди не привыкли выносить от чужих и, забавно, такое было не только в Москве, но и в моем родном городе, где улицы узкие, а дома желтые до тошноты. Тем не менее, некоторые люди были вполне себе улыбчивые, это были подростки или даже дети, и хорошо реагировали на меня, можно сказать, даже отвечали мне взаимностью, и вечерами я думала о том, а не земляк ли мне попался тогда, на выставке того интересного молодого художника, что так красиво описал пионы в белой вазе и с тюлем. Но большинству не было до меня никакого дела, я их не виню, потому что мясо в винном маринаде мне не очень нравится. (рассмеялась собственной шутке) Прости, это происходит непроизвольно. (растянула улыбкой губы и откашлялась) Мнение большинства, что так упорно меня игнорировало и не радовало, и не огорчало, скорее, просто давало мысль о том, что меня не будут задевать за то, что я хочу что-то узнать о людях. Даже если все люди одинаковые, чем-то они все равно будут отличаться. Да и зачем говорить о чем-то таком обычном, как люди? Иногда мне кажется, что они не заслужили той славы, которую они себе приписывают, но знаешь, это не та тема для сегодняшнего разговора. Зачем говорить о них, если можно говорить о гораздо более интересных вещах. Ах, одно и то же, одно и то же! (сокрушенно выдохнула и вознесла глаза к потолку) Я не знаю, как объяснить это правильно, да и, черт возьми, как будто тебя заботит именно это. (смеется) Впрочем, изучать вечерние московские окна тоже было интересно… (задумчиво замолчала, все так же смотря в окно) Вечер был холоден, дождлив и свеж; я была холодна, дождлива и слегка печальна. Хотя, можно сказать, что печаль и дождливость в данном контексте — синонимы, ибо дождливость — это не лицо, дождливость — это внутренняя погода, состояние души и разума, когда руки беспричинно мерзнут, горло перетягивает тоска, в голове пусто звенит и хочется залипать на что-то. Например на стены. (сделала глоток кофе, рассматривает чашку и продолжает говорить) О, в Москве было очень много стен, порой, я даже чувствовала их тягостное, невыносимое давление, как если бы я находилась под прессом. А вообще это интересный город, колоритный, необычный, разный. Здесь все было интересно, несмотря на мое внутреннее чувство опустошения, и когда я смотрела на свое окружение, невольно сравнивала его с Петербургом. Вот так я и шла по вечерним улицам, в лучах загорающихся фонарей и тут меня осенило — тоскую по дому. Иногда со мной случались такие внезапные порывы, медленные, украдкой подползающие к разуму. Ты и сам не замечаешь, как по уши впал в такое состояние, это как любовь и отравляет не меньше; чувства как нахлынут, ты и двинуться не можешь, стоишь ошеломленный, а слезы так и хотят покатиться бисером по щекам. И так грустно становится, так одиноко, что обижаешься на весь мир и на всех людей, а все почему? А ты и сам не знаешь. В конце концов, это мир виноват в том, что он мал, юн, неотесан и неучтив с тобой, раз умудрился довести не то что тебя, но еще и погоду до слез. А ведь день намечался очень интересный и солнечный.(замолчала, дабы перевести дух, кто знает, в какой из миров. смотрела то на часы, то на руки. куда угодно, но только не на меня. молчала, а глаза были красноречивей любых слов, такие грустные и большие, но определенно счастливые. она была довольна своей поездкой)
(еще немного помолчала, глядя куда-то мимо, и продолжила свой рассказ) В такие вечера, когда необдуманная, тускло-поблескивающая злость, граничащая с азартом, бьет мне в мозг, а сердце такое холодное, я просто иду в магазин и покупаю себе какую-нибудь безделушку, ну ты знаешь, как обычно это бывает. (улыбнулась, и глаза ее весело сверкнули в полумраке комнаты) Как? Не знаешь?(рот ее округлился, а глаза удивленно смотрели. хмыкнув, опять улыбнулась) Тогда я тебе расскажу, как это происходит у меня. И вот, эта осенняя хандра в очередной раз взяла надо мной верх и я, как приличный и верный своим привычкам человек, двинулась изучать улицы такого большого и такого все еще неизвестного мне города. Вывески зазывно поблескивали в сгущающихся сумерках, светили оранжевые фонари, а ветер облизывал голые ветки деревьев. Было тоскливо, грустно. Одним словом противно. И это самое противно не менее противно прилегало к телу и начинало порядком раздражать. Не столько внутренне, сколько наружно. (опять замолчала, переводя дух) Не думала, что такая интересная вещь, как москвичи, начнет меня раздражать. Но и проглядывалось это не так часто. Вот есть нормальные люди, а есть, не то чтобы ненормальные или странные. Просто ты смотришь на человека и понимаешь, он тебе не нравится. Не потому что он урод или калека, возможно он и то и другое и всего побольше, но даже не внешне, быть может, внутренне — и от этого никуда не скрыться. Нет, ты не подумай, со мной не случилось ничего плохо, все было вполне себе.(помотала головой на мои вопросительные взгляды) Просто, как-то внезапно все показалось не тем. Не знаю даже почему, возможно я увидела сумеречный мир.(как-то странно улыбнулась, но все равно выглядела очаровательнo) Народ высыпал на улицу, кое-где было пусто и только бесконечное количество молодых людей носилось по мостовым. Ни одного взрослого или мало-мальски пожившего лица, впрочем, стоит отдать должное — детей тоже не было. Сорок минут я плутала по улице, думая, что же в очередной раз упадет мне на глаза и перекочует в мои загребущие ручонки. И, в конечном итоге, я нашла то, что мне было нужно, даже больше, аж в два раза, двойной джекпот. И теперь предо мной стоял выбор: сделать два шага вправо и утопить свое горе в вине или сделать двадцать два шага влево и купить безделушек на оставшиеся деньги. Выбор, как ты уже понял, был очевиден.(повела плечами, а я тихо рассмеялся) Я стояла на распутье, и черт рогатый томно шептал мне на левое ушко, как мантру: «пойдем нажремся, пойдем нажремся, свет очей моих, пойдем же». И звучало это до того жалобно, он так мило скулил за моими плечами, что я, даже не пытаясь слушать ангела с правого, к слову, он спал, время-то позднее, уверенно дернулась за ручку тяжелой и довольной красивой двери в заведение с названием «bAR». Не знаю уж, кому хватило ума назвать бар баром, но выглядело это жалко, остается только молиться, чтобы внутри он не был таким же жалким, как и его собственное название. Переступив порог, который скорее всего, переступало много интересных людей, я удивилась. Вопреки всему (она подняла руки и закатила глаза), вопреки всему внутри оказалось прилично, даже, можно сказать, не побоюсь этого слова, прекрасно. Играла незатейливая мелодия, люди мило беседовали и смеялись, а бармен учтиво давил лыбу, ровно с того момента, как дернулась ручка двери. Ох уж этот бармен!(она схватилась за сердце и сделала глазами круг по комнате) Честно, таких красавцев я еще нигде не видела — молод, статен, прекрасен. Одним словом — как не с земли красивый. И плевать, что это далеко не одно слово. Завидев позади ангела-поителя резной деревянный стеллаж, я сказала сама себе: «Бухать, так бухать» и ничего на меня так смотреть. (она в очередной раз закатила глаза на мои упречные взгляды, поправила волосы и решила сменить позу.) Вот бывает, заходишь в питейные заведения и сразу чувствуешь его атмосферу, о, доверься моему опыту — я много где побывала и знаю об этом достаточно, по крайней мере — мне хватает.(она сощурила свои глаза и улыбнулась. опять что-то вспоминая и отходя от мысли, но, не так уж и надолго) Можно сказать, я уже своеобразный критик и оценщик качества, только в своей голове, хех.(гордо произнесла она, а я не удержался и засмеялся) И не смей смеяться! Это еще значит, что я не просто так училась на товароведа! Между прочим,(она нагнулась ближе, обдавая меня ароматом своих ванильных духов. не резких, а даже приятных) это много интереснее, чем просто сидеть и заливаться дрянным алкоголем. Кстати да, я бывала и в местах более чем дношных, правда, денег с меня содрали…(она махнула рукой и продолжила свою основную мысль) Так вот. Атмосфера. Здесь было вполне себе уютно, тепло, чисто, сухо и красиво. Я бы и сама там работала, если бы не работала, в Питере. А иногда заходишь в вроде бы приличное место, а атмосферы никакой, ни то что праздничной — вообще никакой. Просто помещение, где сидят разные люди, что-то торопливо, или не очень, обсуждают, но чаще жалуются на жизнь. А здесь, здесь прям чувствовалась та спокойная радость, когда наконец-то оказываешься в любимом месте, в которое так давно рвался. Проще говоря, я влюбилась в это место с первого взгляда, спасибо черту, что так мелодично присаживался мне на уши.(весело хмыкнула и опять посмотрела в окно) Здесь была какая-то магия, не иначе. И все убранство, все эти столы, стулья, высокие табуреты у стойки и даже пресловутая сцена — такая маленькая и простая, все мне понравилось. Возможно, потому что мне было и скучно, и грустно, и никто не подавал мне руки, а иногда так хочется. И вот моя радость, такая ребяческая — а в детстве все новое — очень интересно и весело — сменилась, опять же, серой грустью. Что, само собой, не ускользнуло от того красавчика с черной бабочкой на шее. Здесь было все для хорошего времяпрепровождения — и меню, и обстановка, и аура, и почти что живая музыка. Не хватало только вокалиста или вокалистки. Обычно такое должно уточняться на входе — в виде таблички или постера. Мои глаза восхищенно расползались по залу, а в голове уже мелькали мысли о том, что я должна попробовать каждую бутылку, что стояла в шкафу за стойкой. И плевать, что особо крепкое и разбавленное я не пью. Тот парень буквально говорил глазами: «прошу, угощайся» и кто я такая, чтобы отказывать ему? Знаешь, везде должно быть место, куда ты можешь вернуться и просто сидеть. Сидеть и ничего не делать. Отдыхать душой и наблюдать. Я где-то слышала, что созерцание может восстановить расшатанные нервишки или исцелить душу. Очень занятная штука — это гляденье во все глаза. Всегда, повторюсь, должно быть такое место, где ты можешь почувствовать себя таким романтичным одиноким героем или место, где ты мог бы быть самим собой. Ты это ты, и ты — это не я. Запомни эту простую истину и применяй ее всякий раз, когда в ком-то сомневаешься. (рассмеялась собственной глупости, но мне казалось, что она абсолютно права) (допила содержимое чашки, досадливо заглядывая на дно, и продолжила) Я обошла пол Москвы и таки нашла себе несколько местечек, где могу просто сесть, отрешиться от всего, что терзает ум, и просто смотреть на все открытыми чистыми глазами. Иногда мне кажется, что такое смотрение доведет меня до истинной сути мира, и так же иногда мне кажется, что я не очень-то и хочу все это видеть. Почему? (искренне удивилась моему вопросу) В мире есть некоторые вещи, о которых лучше не знать. И истинная сущность мира, или, как иначе его называю, смысл жизни — одна из таких вещей. По моему скромному мнению, лучше искать истину в вине, вине или женщинах, чем пытаться докопаться до секретов мироздания. Это непостижимо для человека (повела плечами) И, по всей видимости, этот безымянный бар — одно из тех мест, где ты — это ты, и где я — не ты; ты можешь быть самим собой, кроме того, здесь приятно быть самим собой, улыбаться, шутить. Быть, веселиться и отдыхать. Не нальешь ли мне еще чашечку?(протягивает посуду) Но, несмотря на всю яркость,(свободно продолжает, дожидаясь очередной порции горячего кофе) на всю ту ослепительную красоту простого бара, во мне все еще сидел одинокий грустный комок, и даже это прекрасное заведение не могло его распрямить, не могло разогнать туч с небосвода моего сердца. — Белый русский, — присаживаясь за стойку, сходу заказала я, даже не задумываясь, может ли этот прекрасный молодой человек обеспечить мне конкретно этот напиток. О, я тебе рассказывала о нашем знакомстве с этим богичным коктейлем? Да?(кажется, она расстроилась) Ну и ладно, меньше рассказывать. Спасибо (приняла чашку из моих рук, и немного отхлебнула. сразу же сморщилась, потому что было очень горячо) — Будет сделано, — улыбнулся парнишка за стойкой и начал не спеша химичить напиток, и улыбка его была похожа на мириады разбросанных звезд по ночному небу загородного Петербурга. Он был просто само очарование, с приятным голосом и красивыми руками. О, руки мне его понравились больше всего. Здесь было оживленно, весело и шумно, люди чего-то ждали, громко говорили, смеялись, подзывали официанток, что-то у них спрашивали. Парни на сцене настраивали инструменты, разыгрывались, тоже о чем-то говорили. Но, как бы я не пыталась забыться в веселье сейчас — у меня ничего не выходило. И никто упорно не подавал рук. Ах, нет. Все-таки руки появились в моем поле зрения — то были руки раздающего напитки. Кажется, я нашла себе ангела-поителя, хах, неплохо звучит, не находишь? (грустно улыбнулась смотря в чашку) Было приятно наблюдать за тем, как эти самые руки услужливо подкладывают салфетку под мой стакан, заполненный холодным ароматным напитком, что так резко и приятно сейчас ударит мне в голову. За свой небольшой рейд по барам, я успела попробовать много «белых русских», и не совсем русских, и не всегда белых. Пришла к выводу, что сколько людей — столько вариантов. Это как с чужим мнением — у каждого оно свое, и только при определенных условиях мнения можно скрыть или изменить, не всегда, конечно, на противоположное или радикально чужое, но ведь можно же. Люди такие интересные и скучные одновременно. (вздохнула) По ту сторону стойки пахло мятой, медом, корицей, водкой, как ни странно, льдом, и немного лаймом. Еще можно было различить нотки муската — скорее это был барменов одеколон, но мне, в общем-то, он не показался противным. Взяла стакан, покрутила его в руке, разглядывала на свет, изучала напиток, смотрела на него не как на алкоголь, а скорее, как на произведение искусства — чистая работа. Простая вещица, плотская утеха, казалось бы, но красивая. — Что-то не так? — Спросил молодой человек, пока я разглядывала данный мне стакан. — Да нет, — протянула в ответ, касаясь губами прохладного края стекла. Краем уха услышала как люди на сцене завозились, а сидящие за столиками робко зааплодировали. — Нравится? Лично его начищал! — С долей гордости произнес тот, и начал начищать другой стакан, не снимая с лица очаровательную улыбку. — Хех, видна рука мастера, — похвалила парня. Наверное, никто его и не хвалит, но это может и спорный вопрос. С другой стороны, как можно не хвалить человека, который тебе постоянно подливает и выслушивает твои сопли? — О, да вы льстите мне! — он воскликнул и засмеялся. Слишком резко контрастировал со мной, и, признаюсь, это слегка нервировало. Он — загорелый, веселый, рослый малый, а я — хрупкая, мелкая и максимально пессимистичная. — Ничуть. Отвернулась от него, погруженная целиком в возню на сцене. Коктейль шёл легко, бархатом ложась на язык, голова приятно потяжелела, а улыбка уже начинала наползать на губы, приятно их растягивая. — Вы грустите о чем-то? — Легко спросил юноша, облокотившись локтями о гладкую деревянную поверхность стойки. — Слишком заметно? — вскинув бровь, но не поворачивая к нему головы ответила я, делая ещё один глоток алкоголя. Жаль, он был последним. — Повтори, — хмуро посмотрела на дно и поставила стакан на салфетку, лёд в нем забавно звякнул, отдаваясь в голове. — Более чем заметно, — ответил мне бармен, принимаясь наполнять стакан вновь. До носа дошел приятный аромат кофейного ликера и резкий запах водки. Спустя минуты стакан звякнул льдом о салфетку, а я вновь его взяла в руку. Уже не видела, чем был занят мой новоиспеченный собеседник, но по характерному звуку поняла — протирает посуду. — Не хотите ли побеседовать? — После затяжного молчания подал голос брюнет за стойкой, все еще пытаясь меня разговорить. — А мы на званном ужине? Или на допросе? — не особо-то весело улыбнулась я. Ситуация становилась забавной, в некотором смысле. Знаешь, сейчас оборачиваясь на прошедшее в тот день событие, могу сказать, что я была несколько груба с ним, за что мне сейчас неловко. И ты не смеешь меня за это осуждать!(рявкнула она, но как котенок) — Будь мы на допросе, я бы вас не сдал, — подмигнул он мне, не обратив внимания на мою колкость. Не обратил — и хорошо. Меньше вопросов, меньше ответов. Все взаимосвязано, подумай над этим на досуге. — Как это мило с твоей стороны, — отпила ещё глоток. Было очень вкусно. Может, от того, что грустно, может, от того, что давно не выпивала. Может, от того и от другого. Бармен хмыкнул и потерял ко мне интерес. Ну и хорошо. Было как-то меланхолично. Впрочем, не это меня сейчас интересует. Куда интереснее смотреть за сценой, которая озарилась мягкими оранжевыми огнями. Люди оживились и начали хлопать, улюлюкать и свистеть. Два гитариста и барабанщик — все молодые парни, высокие и достаточно миловидные, улыбались, о чем-то переговаривались, шутили и разыгрывались. Пошли первые аккорды. И не узнать эту песню было просто невозможно. Я буквально онемела от осознания того, что кто-то сейчас будет исполнять одну из моих любимейших композиций, да и где? В городе, где каждый встречный — чужак. Робкое восхищение подтягивалось в душе, а мастерство игравших на сцене приятно отдавалось в сердце. Но как только солист открыл рот, все восхищение как ветром сдуло. Его голос. Он максимально не подходит под то, что он исполнял. Разочарование накрыло двойной волной, такой облавы я не ожидала от слова совсем. (встрепенулась)А? Я не сказала, что это было? Ах, прости (виновато улыбнулась и зажмурила глаза) «Between the Devil and the deep blue Sea», Билл Дерст. Когда я четыре года назад услышала ее, я влюбилась в нее полностью и безоговорочно, веришь или нет, слушаю ее с тех пор еженедельно. А иногда, как накатит — так и вообще весь день, не обращая внимания на то, что у меня уже начинают уставать уши и кружиться голова. Вот что значит, заслушать до дыр. Вот что значит, слушать, пока кровь из ушей не пойдет.(рассмеялась) Много песен потом запали мне в душу за сердце, и у каждой свое назначение, каждая под настроение. Я долго искала тексты к песням Билла, потому что слушать — это одно, мне нужно чтоб текст всегда был под глазами, так проще выучить песню, но, черт возьми! я обшарила весь Интернет, дабы найти хоть одну строчку из любимой песни, помимо припева, конечно же, но я не нашла. Его просто нигде нет. И все сайты сами мне предлагали, мол, напишите текст, поддержите нас, сделайте доброе дело. Да к черту все это! Я не за этим пришла, я пришла за поиском, а не за записью. В общем и целом Интернет — одна из бесполезнейших вещей, если рассматривать его в таком ключе. Если говорить о чем-то другом и более интересном, пожалуйста — все библиотеки Мира в вашем распоряжении. А вообще, тема такая себе для обсуждения прямо здесь и сейчас, так что, я, пожалуй, продолжу свой рассказ, вижу, ты уже в нетерпении узнать, что было дальше. О, мой дорогой друг(блеснула глазами в полумраке кухни), это было только начало, не особо захватывающее, но ведь начало всегда такое? Где-то на середине четвертого стакана «Белого русского» разум мой помутился, а подогреваемый тихим гневом и явным недовольством, он вообще пришел в негодность, поэтому возникало навязчивое желание спеть вместого того парня на сцене парочку песен, чтобы показать ему как надо. Не было в нем такой хрипотцы, севшести некой, в общем — все не то, и это раздражало мое нёбо и любительский вкус. Бармен хитро щурил глазки и улыбался на все мои недовольные глазные закаты и вздохи при каждой новой строчке, а взгляд его буквально говорил: «Чего же ты ждешь?». Окей, красавчик, раз ты так сильно хочешь шоу, я тебе его устрою! И, я думаю, ты догадался, что было дальше?(покраснела и тихо засмеялась) Ахах (рассмеялась), я просто пошла за один из свободных столиков и заказала себе кальян, чтобы голос немного сел. О, судя по твоему вытянувшемуся лицу ты совершенно этого не ожидал, особенно зная, что я не курю. Однако, чего не сделаешь ради искусства! (вздохнула и опять посмотрела на кружку, разглядывая свое уставшее, но веселое отражение.) Для меня все было в новинку и это чувство мало-помалу меня начинало захватывать. Как это сейчас говорят? Начала всасываться. Барабанщик отбивал четкий ритм, а гитаристы рифовали, я же просто ждала свою заветную трубку, за которую в последствии выложу еще очень много денег. Не смотри на меня так, это еще не значит, что я теперь буду курить так же, как и ты. Не волнуйся, твои курительные соски останутся при тебе. (грубо отшутилась и опять засмеялась) Вечер минута от минуты становился все лучше и лучше, что меня радовало и раздражало одновременно. Иметь при себе таких талантливых музыкантов и такого себе солиста — просто неслыханно! Да, я не умею играть на музыкальных инструментах или петь, но это все еще не лишает меня прав критиковать чужую игру, не так ли? О, да ты решил со мной поспорить? (она саркастично улыбнулась, чувствуя свое превосходство, а глаза ее засветились азартом) Дерзай, конечно, но кто сказал, что я соглашусь на это?(Опять наступило молчание, но не гнетущие или одно из тех молчаний, когда обоим просто нравится сидеть друг с другом и не говорить. То было молчание отрешенно-умиротворенное, когда на душе просто легко и спокойно. Когда не надо думать о всяких насущных проблемах. Обычно, в таком молчании появляются философские мысли о жизни или о конце ее. Девушка думала о своем, я думал о ней. Нам было хорошо — вокруг мягкая полутьма, желтоватые фонари светили с улицы на кухню, но мы не хотели включать свет: она не просила, а мне он просто не за чем, я и так прекрасно вижу ее лицо, спокойное, даже немного скучающее. Но тут она встрепенулась и бросила быстрый взгляд на часовой циферблат, который выделялся черным пятном на светлой стене. Светлые цифры мрачно мерцали в помещении, которое стремительно наполнялось молчаливой темнотой, густой, похожей на эфир.)
Ох, боже, только посмотри на время! Кажется, самое время поторопиться? Тогда, если ты не возражаешь, я опишу все вкратце. Ну само собой, я бы хотела рассказать тебе все в красках и палитрах, как я это обычно делаю, а?(она улыбнулась еще шире) Но тем не менее, придется попридержать язык за зубами, хех. Моя курительная дудка уже была у меня в зубах, когда грянули первые аккорды второй песни. В этот раз все было проще, больше от того, что меня разморило алкоголем и курением, меньше от того, что артист стал петь лучше. Я все сидела, выдыхая горьковатый дым носом, покусывая кончик трубки, и думала о том, когда же все прекратится и появится что-то стоящее. Дьявол, этой песней была «Porcelain Bus» и тут уж моя душа не выдержала того, что вырывалось из горла того парня с пером в ухе, которое так забавно качалось в такт движениям его головы. Как говорится, понеслась душа в рай. Я с громким скрипуче-скользящим звуком отодвинула стул, чем обратила на себя внимание близсидящих людей, некоторые из них так и провожали меня взглядом до самой сцены, переговариваясь при этом и косясь глазами на место, откуда я пришла. За первыми взглядами потянулись вторые, третьи, десятые — и вот уже весь зал с искрами в глазах следил за мной, смотрят на реакцию артистов на сцене, куда я наглым образом и ввалилась, словно тайфун, распинывая соло и вокал, посреди проигрыша. Ошарашенные лица людей на сцене и в зале, а также ухмылочку бармена надо было просто сфотографировать и повесить гигантским постером на стену в комнате. Это было незабываемое зрелище. (она залилась звонким смехом, а глаза ее жмурились и сыпали задорные искры) Забавным было то, что хоть парни и цедили сквозь ресницы свое недовольство, но играть продолжали, а барабанщик так и вовсе позволил себе пустить смешок. Я ворвалась на сцену, как бухие дебоширы врываются на танцпол, дабы порвать своим мастерством дергаться в конвульсиях под звуки всех и каждого, потому что пьяный человек железно уверен в том, что он всегда прав и во всем хорош, будь то монолог, танец или песня. Боже, только не смейся, но у нас с солистом началась сильно заметная борьба за микрофон, а толпа в это время уже радостно улюлюкала, мне даже кажется, что они начали делать ставки на то, кто у кого отобьет микро, дабы продолжить выступление. Эту песню мы закончили фееричным дуэтом в один микро. Люди стоя аплодировали, кричали «бис», свистели и громко улюлюкали, обрадованные таким внезапным оборотом вечера. Я сошла со сцены, пока парни переговаривались между собой, и направилась к стойке, дабы пропустить по стаканчику прохладительного напитка. Пустая голова, в которой крутилось только «о боже, я сделала это!» — шла кругом от смелости, сердце бежало из груди, попутно разбивая ребра и вопя о том, что такой нагрузки оно не выдержит, а мозг пытался сгореть от стыда, нервно взвизгивая о том, что это все жутко неправильно и мешать людям не надо было; лицо, пульсирующее от обилия цветов, сменяющих друг друга, было настолько красно и бело поочередно, что казалось, на нем можно запечь яичницу — слишком уж горячая у меня голова. Горячая и пустая. Определенно пустая. Потому что, только не думающие пустоголовые люди будут вытворять такое. Хотя, с другой стороны, я же не планирую там больше появляться,(развела руками и виновато-смущенно улыбнулась) так пусть лучше у них останется такое воспоминание — веселящее, но одноразовое. О боже, не осуждай меня, я вижу это по твоим глазам! И к тому же я была пьяна, так что не смей осуждать меня в моем доме! (она негромко стукнула кулачком по столу, а я даже перехотел возмущаться тому, что дом, в сущности, мой) Неважно, все неважно!(картинно вознесла руки к потолку, а потом бросила быстрый взгляд на кружку) Лучше завари мне чашечку кофе, будь любезен, а то в горле от волнения пересохло. (она криво усмехнулась и подала мне тару) После того, как я на ватных ногах, шатаясь от своего дебюта и алкогольного отравления, приправленного курительным табачным дымом подползла к стойке, люди сидящие там, во главе с красавчиком, начали галдеть и обсуждать то, что я вытворила, а сам бармен улыбнулся мне самой своей веселой и очаровательной улыбкой и сразу же под нос сунул мне стакан, даже не спрашивая, желаю ли я чего-нибудь. — Это лично от меня, — таким был простой ответ, на мой немой вопрос о стоимости. Не скажу, что приняла я стакан с кислой миной, как человек, которого насильно пытаются споить, а очень даже охотно. Чертовски большое спасибо ему за то, что не задавал вопросов. Серьезно. (усмехнулась в чашку, которую я подал и отпила глоток) Пересластил ты, ну ничего. Жить смогу, хех. После небольшого отдыха и смущенного бубнения в ответ на вопросы, я подняла глаза на сцену, где парни, уже пошушукавшись, махали мне руками, зазывая к себе на следующую песню. Боже, это тоже была одна из моих любимых — «Wandering Blues»! Я была в полнейшем восторге, от того ощущения, когда чуть ли не впервые ты, хоть и пьяный вдрызг, поешь одну из своих любимых песен на публику. В животе все переворачивается, а голосовые связки сами извергают из себя звуки. Глаза непроизвольно закрываются и сам ты наслаждаешься процессом, полностью утопая в музыке. Стоит сказать, что песня сама по себе очень хороша, и западает во все душевные щели, заставляет двигаться в такт непроизвольно или даже отстукивать ритм, даже если ты слышишь его впервые. А гитара. Ох, какая там гитара! Ты бы слышал! (в блаженной улыбке ее было столько нежности, что мне захотелось сделать несколько тысяч фотографий портретов девушки и оклеить ими все стены своего скромного жилища — она так редко улыбалась так открыто и с такими теплыми чувствами) Отдаю должное гитаристам — они мастера своего дела, и даже их дерзкие выпады и своевольство во время песни мне тогда, да и сейчас, очень нравятся. Но это не все, что мы исполняли — песен было много больше, даже те, которые я не знаю, и в эти редкие моменты я отправлялась к своему кальяну, где укуривалась как только могла. Было еще много чего, мы просидели там до глубокого вечера. Последней песней была «Cry Like A River». И мне выпала честь исполнить ее от и до. Толпа просто ревела и некоторые из них даже подпевали, отбивая ритм ногами или руками — кто на что горазд. Поглядеть на такое незапланированное бухое шоу вышли даже люди из подсобки — динамики были выкручены на полную. Приходили люди с улицы и бар был битком набит, персонал работал без устали, рассыпая улыбки, а ушлый бармен собирал деньги с людей не только за алкоголь, но и за внезапное шоу, так кстати образовавшееся здесь, и которое так кстати обогатит его начальника. Конечно же, он рассчитывал на какую-нибудь небольшую премию за свою находчивость, но я его не винила за это. Во-первых, у меня не было вина, а во-вторых, я тоже надеясь получить мало-мальский гонорар. Все были довольны сегодняшним выступлением, а я — так больше всех. Я не помню, как я очутилась в кровати, но отлично помню как мы с Димоном — тем самым чуваком, которому не хватило голоса для первой песни — шли по пустым темным улицам, болтали о всяком и горланили песни — самые разные, русские, английские, японские. Оказывается, у нас ним было кое-что общее. Телефона у меня его нет, а в бар я зашла оставить деньги за напитки и трубку, и больше я туда не заявлялась — так и пошла по городу, изучала его дальше. Но вот что меня смутило. Видеоролики с моим выступлением набирали просмотры и люди начинали узнавать меня на улице. Хех. (одним большим глотком осушила чашку и со звоном поставила ее на стол, как бы подводя итог этим жестом) Если говорить кратко, то это было одно из моих лучших путешествий, оставило кучу приятных воспоминаний в моей душе, даже если я сильно потратилась, даже если мне было жутко фигово тем утром, пусть так. Но это был незабываемый опыт. (она поднялась, встала у окна и просто молча смотрела туда, пока я переваривал всю полученную информацию) — И все-таки, я никак не могу понять, — подал я голос, — зачем же было пропадать из моей жизни на пять лет? Она повернулась ко мне, взглянула своими золотыми, светящимися глазами, и проговорила очень медленно: — Потому что я тебя очень сильно ненавижу, но мы с тобой как-никак все-таки друзья, а я друзей не забываю. Ну вот и пришла к тебе, навестить. — Неплохо, — ухмыляюсь в кулак и замолкаю. Кажется, мне придется очень сильно подумать над тем, как достать из Москвы этого Димона.