*
— Это называется бисексуальность, — Барри изображает пистолеты пальцами и разводит руки в разные стороны. — Бам! Женщины. Бам! Мужчины. Я просто могу стрелять в обе стороны, понимаешь? Оливер морщится и качает головой. — Пожалуйста, больше никогда так не говори. — Повторяй за мной: би! — Барри. — Сек! — Я понял. — Су! Он пихает Оливера локтем, и вместе они завершают — бодрый Барри и Оливер, который надеется провалиться под все сорок два этажа Куин Консолидэйтед. — Альность! Оливер подавляет вздох. Барри с улыбкой обвивает его руку своими и кладет голову на его плечо; у него на лице самое чистейшее и невинное выражение, какое только возможно, а это значит, что ему что-то нужно. — Я в тебя выстрелил, — нежно говорит он и моргает, и его ресницы кажутся такими длинными; Оливер иногда поражается тому, как Барри способен использовать свой ангельский вид для самых грязных манипуляций. — Сквозной выстрел. Что ты будешь делать? — Выстрелил? — Я могу оказать тебе помощь или выстрелить в тебя еще пару раз... — Ладно, — сдается Оливер, надеясь, что это позволит ему никогда больше не слышать метафоры про стрельбу и пистолеты. — Что ты хочешь? — Отлично, — Барри отстраняется и отпускает его руку. — С тебя кофешоп-свидание на неделе; бонусные очки, если угадаешь мой любимый кофе. Оливер провожает его взглядом до двери и ловит себя на мысли, что несколько лет назад, когда промокший под дождем мальчишка стоял напротив него с очаровательной улыбкой, он сделал самый ошибочный вывод в своей жизни, посчитав, что Барри Аллен — самый настоящий ангел.*
— А ты еще кто? — спрашивает Леонард Снарт, забрасывая холодовую пушку на свое плечо и разглядывая худенькую фигурку героя в красном, застывшую прямо перед ним и преградившую ему единственный выход. — Я твое отступление, — улыбается парнишка. Снарт виртуозно поднимает бровь, выражая крайнюю степень удивления и восхищения тонкой наглостью с примесью легкого намека, не оставшегося незамеченным — уж что-что, но заинтересованность в своей персоне Леонард Снарт распознает за километр. — Ты стоишь на моем отступлении, малыш, — поправляет он с ухмылкой. — И я советую тебе уйти в сторону. Герой Централ-сити усмехается; часть лица, не закрытая маской, освещается такой радостью, что на мгновение Снарт теряется — он привык к сопротивлению, борьбе, напряженности, оружию; к чему угодно, но только не к бурному проявлению эмоций. Особенно если они счастливые. И особенно-особенно если они флиртующие. — Не знаю, спутал ли ты меня с Санта Клаусом, но подарки в моем мешке точно не для хороших деток, — говорит Снарт, опуская пушку с плеча. — Хорошо, — отвечает Барри, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой, — потому что у меня не было планов на хорошее поведение.*
— Тебе тоже стоит попробовать, — говорит Барри, опираясь на плечо Оливера и глядя на него в отражении зеркала, пока Оливер завязывает свой галстук. — Флирт ни к чему не обязывает, а в напряженные отношения даже добавляет перчинку. Оливер перехватывает его взгляд и в сомнении поднимает брови. — Один из тех, кто пытался меня убить, был отцом моего лучшего друга. Второй стал моим другом и помог мне выжить на острове, но захотел отомстить мне за смерть любимой женщины. Другие двое были элементарно даже не в моем вкусе. Возможно, тебе в солнечном Централ-сити везет с привлекательными хулиганами, но у меня здесь все злодеи суровые и не... флиртабельные. — Флиртабельный. Мне нравится это слово. Все, кого я знаю, флиртабельные. Даже ты. Особенно ты. Оливер усмехается. Барри ластится к нему, будто кот. — Это весело. Это ни к чему не обязывает. И я ну на самом деле окружен просто потрясающе красивыми парнями... ну и парой девушек. — Пока ты не поправил, я был готов сказать, что это не совсем бисексуальность. — Но-но! — Барри поднимает указательный палец. — Бисексуальность. Би. Как первая буква моего имени. Я Би. Барри или бисексуал? Кто знает, о чем я говорю. Би. Просто с девушками у меня уже было много... выстрелов в пустоту, — Оливер морщится из-за очередной метафоры и качает головой; Барри продолжает сквозь смех. — И сейчас мне действительно интересно, что будет с парнями. — Не увлекайся, — хмыкает Оливер. — Не волнуйся. Я смогу сделать плохого парня хорошим на пару часов. Как раз в этом-то Оливер и не сомневается.*
— Не всегда должно работать, правда? — говорит Барри возбужденно и морщится, когда Кейтлин промывает спиртом его рассеченную скулу. — То есть до этого ты клеил только парней, у которых были все причины разбить тебе нос за твой флирт, но единственный удар ты получил от женщины? — Циско поднимает бровь; Барри виновато пожимает плечами. — Это новый уровень невезения, чувак. Нам надо было назвать ее ПикаБУМ. — Может, — предполагает Кейтлин, — ты просто не в ее вкусе? У Циско от удивления приоткрывается рот. — Ты хочешь сказать, что все те модельно выглядящие парни, которых Барри так успешно цеплял... Кейтлин не очень скрытно и не очень аккуратно наступает ему на ногу, чтобы заставить его замолчать. — Я хочу сказать, — с нажимом говорит она, выразительно глядя на Циско, и переводит взгляд на Барри, — что, может, тебе стоит чуть-чуть сбавить обороты и быть поосторожнее? Пикабу первая, но не последняя... Барри задумчиво хмурится и кусает губу. Кейтлин переглядывается с Циско, но раньше, чем кто-либо из них успевает хотя бы понять, что происходит, Барри расплывается в широкой ухмылке. — Один раз живем, правда же? — весело спрашивает он и через мгновение исчезает, подняв за собой вихрь бумаг и взметнув длинные рыжие волосы Кейт. — Браво, — саркастично говорит Циско, — пять с плюсом. Нашей задачей было приостановить его, но, куда бы он ни удрал сейчас, нам только остается надеяться, что его там не изобьют за его нелепый флирт. Кейтлин тяжело вздыхает. — Я включу прослушку в его костюме, — добавляет Циско. — Да, это хорошая идея.*
— Погодка не позволяет долгие прогулки и развлечения на свежем воздухе, — кричит Барри, пытаясь перекричать ураганный ветер, — но в такой холод чашечка кофе была бы в самый раз, правда же? Марк Мардон изумленно моргает, глядя на фигурку застывшего на пристани парня в геройском костюме, не смущенного ни черными тучами, ни сильным ветром, ни надвигающимся цунами; по факту, Марк единственный, кто смущен, потому что думает, что за громким воем ветра ему послышалось приглашение на свидание и он совершенно не знает, как на это реагировать. Прекратить уничтожать город и переспросить? Нелепо! — Я знаю кофейню, где готовят очень вкусный тыквенный латте! — продолжает Барри бодро. — Как раз идеально для дождливой осени! Марк Мардон моргает снова, но теперь он уверен, что ему не послышалось, и он напряженно ищет подвох. — Барри, — говорит Циско в динамике в его костюме, — если ты не заметил, парень собирается УНИЧТОЖИТЬ ВЕСЬ ГОРОД. — Ему крышка, — Кейтлин закрывает лицо ладонями. — Все под контролем, мне не крышка, — кричит Барри, надеясь, что друзья услышат его за воем ветра и шумом приближающейся гигантской волны. — Вы бы видели его, он симпатяга. — Он ЗЛОДЕЙ, Барри. — Это делает его еще горячее! — Какое первое правило? Не флиртовать со злодеями! — Извини, не слышу тебя за ветром, плохая связь, все, пока! Раньше, чем Циско успевает что-либо возразить, Барри стягивает маску с лица, а потом демонстрирует Марку динамик и выключает его. Лицо Мардона меняется с удивленного на подозрительное, но шторм, которым он себя окружил, кажется, начинает стихать — он совершенно точно расслышал в свой адрес слово «симпатяга». — Без голосов в голове намного проще, — говорит Барри, широко улыбаясь, и склоняет голову набок. — Так как насчет кофе и согреться? Через пять секунд над Централ-сити снова голубое небо и солнышко, потому что невозможно отказаться от тыквенного латте.*
Когда Оливер впервые видит Прометея без маски и узнает в нем окружного прокурора Эдриана Чейза, он совершенно некстати вспоминает совет Барри по флирту со злодеями, чтобы сгладить отношения и, возможно, заставить этого психопата передумать разрушать его жизнь. Это, конечно, не считая того, что технически он первый злодей на памяти Оливера, который, в общем-то, в его вкусе. И когда они сталкиваются лицом к лицу на темной улице, Оливер бы никогда не признался никому, даже Фелисити, что в одном из потайных отделений костюма у него спрятан носовой платок, потому что он совершенно точно уверен, что, в лучшем случае, Чейз разобьет ему нос. — Слушай, — начинает он; Чейз смотрит на него так, будто ждет фейерверк из идиотизма; по факту, Оливер именно так себя и ощущает. — Может, мы не будем драться? Почему бы не потратить время на что-нибудь другое? На ужин, например? Чейз смотрит на него так, словно не понял ни слова. Ничего удивительного, думает Оливер, это ведь Барри, он ангел, его флирт, умелый или нелепый, в любом случае заставит любого упасть к его ногам, потому что он само очарование; мускулистый и серьезный Оливер же чувствует себя по-идиотски с каждым сказанным словом все больше. — Ты приглашаешь меня... на свидание? — переспрашивает Чейз так, будто не верит своим ушам. — Я думаю, да, — осторожно отвечает Оливер. Если Чейз бросит ему в голову свой лук, — просчитывает Оливер, — то с этого расстояния, учитывая силу броска и вес лука, он может больно ударить по ноге. С этими мыслями он отступает на шаг назад. Чейз смотрит на него так оскорбленно, будто Оливер уже собрался сбежать. — Тут есть подвох? — с подозрением спрашивает он. Ага, думает Оливер. Теперь ты уже и не на десять шагов впереди. — Нет. Просто ужин. — И ты его не отравишь? — Нет. Но я... могу поцеловать тебя, если хочешь. — Шутишь, что ли, хочу, конечно, — Чейз опускает лук. — Вот блин, а я думал, ты совсем тупой. Я полгода флиртовал с тобой, а ты в упор не видел. С ума сойти, думает Оливер пораженно. С ума сойти, Барри что-то посоветовал ему и это что-то сработало. Типа. Реально сработало.*
— Вау, — выдыхает Барри, когда Зум снимает маску. Циско и Кейтлин вежливо откашливаются за его спиной. — Он мудак, — не очень скрытно напоминает Циско в промежутках между кашлем. — Тебе идет черное, — говорит Барри, пропуская слова друга мимо ушей. Хантер выглядит так, будто раздумывает, не ошибся ли он вселенной; пока он притворялся Джеем, флирт Барри был не так очевиден. Что у парнишки за фетиш на злодеев? — Хочу напомнить, что я пришел сломать тебе жизнь, — говорит он тоном «это очевидно». — Ты можешь делать все, что хочешь, я не против, — мигает Барри, и его длинные ресницы делают его взгляд таким мягким и невинным, что даже Хантер, считавший свое сердце непроглядной черной дырой, испытывает странное покалывание в груди. Угроза пошла совсем не по плану. — В каком смысле «все, что хочешь»? — спрашивает он, хмурясь. — В том, который тебе нравится, — ангельски отвечает Барри. Ого, думает Хантер. А парнишка-то не промах. Вот кто, вообще-то, настоящий злодей. Когда лицо Хантера отчетливо начинает выражать сомнения, Барри улыбается своей радостной, детской, открытой улыбкой, которая так быстро очаровывает и добивает всех в его окружении. Кейтлин чуть наклоняется к Циско. — Вот как он это делает? — спрашивает она шепотом. — У меня на Хантера три месяца ушло. Его что, ударила какая-то необычная молния?.. — Бисексуальность наносит ответный удар, — качает головой Циско.*
— ...а кончилось все тем, что мы пошли на ужин и это нелепо и неловко, но у нас оказалось много общего, — заканчивает Оливер. Барри смотрит на него, склонив голову набок. — Я говорил тебе, это сработает, — говорит он. — Флирт это хорошо. Флирт решает проблемы. Ты был моей проблемой, когда мы встретились, и посмотри, куда нас это привело. Это здорово. Пока тебе не разбивают лицо, это здорово. — Для борьбы со злодеями лучше использовать суперсилы. — Я и использую. Например, я быстрее соображаю, что нужно говорить, когда флиртуешь, а что нет. Оливер поднимает бровь. — И тебе совсем не поэтому рассекли лицо, — говорит он. Барри отмахивается от его слов. — Кто не рискует, тот не пьет кофе с симпатичным парнем, — намекающе говорит он. — И кстати, что там у нас по бонусным очкам, если ты угадаешь мой любимый? — А если не угадаю? — То мой любимый тыквенный латте. — И зачем ты мне его назвал тогда, если я должен был угадать? Барри накрывает его руку своей. — Потому что я тоже заинтересован в бонусных очках, — улыбается он.