Слишком сладко

Неа не любил сладкое. Он любил иногда выпить с Кроссом и Алленом полусладкое вино, сладкое он не переносил на дух. Мана же пил только сладкое вино и то очень редко, все же не таким оно было сладким, как, например, чай с сахаром или поцелуй Неа. Никакого злого умысла не было в голове старшего брата, когда тот с любовью обнимал Неа, того, кто однажды станет его личной обсессией. Только сладость на языке, когда с губ срывается тихое "люблю". Но Неа не терпел сладкое. Сладкое всегда слишком, как и его брат. Слишком добрый, слишком ранимый, слишком ласковый. Для этого мира Мана не годился. Раньше Неа не любил сладкое, теперь его тошнит. Стоит ему проснувшись увидеть перед собой, например, кекс, так ноя сразу же тянуло блевать. А Мана еще больше полюбил сладкое. Если бы его брат был простым человеком, давно бы заработал себе диабет. Но Неа готов убить за ту сладость во рту, что оставалась после поцелуя с любимым братом, злейшим врагом. Сладкий запах, сладкий нежный голос, во рту пересохло, а сахар, который чувствуется во рту маленькими песчинками, не делает лучше . Неа готов убить Ману прямо тут, прямо сейчас, но дрёма снова накатывает. Такая же сладкая. И снова он утопает в своих воспоминания. Пять оклок, пора пить чай. Конечно же с сахаром, естественно мама испекла печенья. Сладкие. Потому что Мана попросил, последнее слово всегда за ним. Неа не замечал, как много этого приторного дерьма окружало его, а главный источник всегда был рядом. Он был самой большой конфетой, его тягучим медом, стекающим с уголков рта, его кремом с торта. С того самого, что они испекли на свой день рождения. Мана подносит палец ко рту, медленно облизывая его. Сладко. Все внутри сворачивается, поднимается из живота вверх, сдавливает горло. Неа готов проломить башку себе и ему, пусть эти пирожные и печенья полетят вниз, смешаются с их кровью. Теперь это не простая неприязнь, чистая злоба, нет, не так. Она стала настолько густой, что напоминала засахарившийся мед. "Хороший мед всегда такой, Неа". А он сидит. Пьет этот чай. Не смей, только мой брат может пить эту гадость. Нет, не делай этого, не клади в рот эту сладкую,приторную,тянущуюся нугу. О нет, ты это сделал это. Между ними тишина. У Неа на губах горький кофе, а у Маны сахар. Все как всегда , но все иначе. Неа кажется, что с самого начала это был яд. Его наркотик. От Аллена он слышал, что только несчастные люди едят так много сахара. -Я люблю сладкое. -Я знаю. -Я знаю, что ты знаешь. Так поцелуй меня, ты тоже любишь. А дело дрянь. Это ведь чистая правда. И снова эти губы. Сахарная вата. Сладкий сироп. Вся сладость мира на этих губах. Да, Мана знает, это та сладость, которую он готов терпеть даже сейчас. Когда их сладко-горький поцелуй рвется, Неа решает, что оставить последнее слово за собой будет правильно. Но слова не вырываются из его рта. Последнее слово всегда за Маной. Все равно утонуть в злобе и сахаре лучше, чем ответить своему врагу. И кровь тоже сладкая, как карамель, в которую они макали яблоки, когда были детьми.