Прощание тьмы

Агне проснулась с явным чувством, что надвигается что-то нехорошее. Как обычно, чародейка спала без снов, но в какой-то момент некий импульс словно разрядом молнии пронзил ее разум за мгновение до того, как она резко распахнула глаза и села в постели. В этот момент пробуждения она уже знала, что всего через несколько секунд что-то произойдет. Автоматически девушка повернула голову в сторону окна, за которым царила глубокая непроглядная ночь. Нельзя сказать, что Агне любила Келькмарос, было в нем что-то отталкивающее – в непосредственной близости балаурских укреплений, в жутких полях драны, в пустынно-искореженной местности, в конце концов. Но она любила ночное небо Келькмароса, усыпанное миллиардами звезд, которые могли быть как другими далекими планетами, безжизненными и наоборот обитаемыми подобно Атрее, так и простыми осколками родной планеты, парящими в Бездне, что отделяла Асмодею от Элиоса. Среди этих мерцающих огней легким шлейфом сквозил Эфирный Поток, неторопливо тянущийся через всё небо. Его Агне тоже любила. Она чувствовала, что как-то связана с ним, но не знала, как именно. Пока что вся ее «связь» с Потоком ограничивалась лишь знакомством и близким общением с его непосредственным Хранителем, который последние несколько лет всё чаще появлялся в Асмодее в облике даэва-целителя. Поэтому, едва увидев на аукционе домов выставленный на продажу элитный дом на юге Келькмароса, совсем рядом с главной крепостью, ни секунды не раздумывая, чародейка помчалась к работнице аукциона, принимающей ставки. С грохотом опустив на стол перед Сарарой мешочек новеньких кинар, спустя всего пару часов Агне покинула аукцион счастливой обладательницей сертификата на собственность в Келькмаросе. Теперь же, впервые проснувшись среди ночи не от кошмаров, несколько секунд она сидела на кровати, с силой вцепившись руками в рунасовое одеяло, и напряженно всматривалась в окно, но не на звезды или Поток, а в еле виднеющийся в небе край руин Башни Вечности на элийской половине планеты. Никогда еще секунды не тянулись так долго. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем небо озарила короткая серия ярких вспышек, угасающий свет от которых еще какое-то время расходился волнами, стирая за собой звезды. Внутри асмодианки всё похолодело: она только что стала свидетельницей чего-то ужасного, чего-то, что в корне изменит не только ее жизнь, но и жизнь всего мира. Еще до того, как последняя волна света от вспышки растворилась в темноте, чародейка уже вскочила с кровати и, запнувшись и чуть не упав на свалившемся одеяле, рванула ко входной двери, по пути ударившись о небольшой постамент возле стены, от чего трофейный хрустальный макет Вильера, качнувшись, свалился и разлетелся на множество сверкающих осколков. Даже не позаботившись о том, чтобы одеться полностью, на бегу девушка схватила валяющуюся в кресле тунику, щелчком пальцев активировала свет титановых ламп, после чего резко распахнула входную дверь, впуская прохладный воздух в дом. Атмосфера уже начала меняться. Агне пока не могла сказать, в чем именно, но чувствовала, что что-то пошло не так. И это пугало еще сильнее. - Энхард… - Со сна голос Агне звучал хрипло, и вместо крика вышло нечто среднее между хрипом и стоном. Она быстро откашлялась и крикнула снова, совсем забыв, что можно было воспользоваться простой телепатией: - Энхард! Где ты? Ты нужен мне прямо сейчас! - Незачем так кричать, я здесь, - послышался низкий усталый голос всего в паре метров рядом. Повернув голову влево, Агне разглядела в сумерках его обладателя. Даже при слабом освещении было заметно, что целитель не просто устал, а зверски истощен и стоит, с силой облокотившись на перила крыльца, чего никогда доселе себе не позволял. Не медля, чародейка схватила его за руку, которую закинула себе на плечо и, кивком головы указав на входную дверь, помогла другу зайти в дом. Впервые она порадовалась, что так и не закончила перестановку, из-за чего этот дурацкий напагеровый диван вот уже полгода продолжал стоять у стены практически перед входом – едва перешагнув порог, мужчина буквально рухнул на мягкий материал. Агне никогда не видела его таким. Обладая огромными способностями к исцелению, Энхард всегда был невозмутим и полон сил, и даже в редкие моменты, когда его заносило в гущу боя, казалось, он не выдыхался, как бы долго ни длилось сражение. Сейчас же он тяжело дышал, под глазами проступили темные круги, на смуглой коже выступила испарина, белая рубашка под распахнутым плащом на груди пропиталась потом, а руки слегка дрожали. - Что случи… - Энхард не дал девушке закончить, резко схватив пальцами со стальными когтями ее руку и, притянув к себе, с усилием выдавил: - Они изменили направление Потока. Не веря, Агне уставилась в красивые золотистые глаза целителя, не шутит ли он. Обычно ровный взгляд кошачьих глаз, глядящих на мир с легкой снисходительностью и добродушной насмешкой, сейчас помутнел и немного дергался, как будто мужчина с трудом фокусировал взгляд на девушке перед ним. - Что ты сказал? Это шутка? - Нет, Агне, это не шутка. Не знаю, что именно, но элийцы что-то сделали. Они сделали что-то со своей половиной Башни Вечности. Что-то, что изменило движение Эфирного Потока. – Энхард сделал паузу, чтобы перевести дыхание и, прежде чем девушка успела что-то сказать, еле слышно ответил на незаданный вопрос: - Я больше не могу им управлять. На секунду у Агне потемнело в глазах. Эфирный Поток сменил направление? И даже сам Хранитель больше не может им управлять? Какого балаура происходит?! Чародейка отвела взгляд, наткнулась на зеркало Кромед, висевшее над диваном и стала вглядываться в его туманную глубину в напрасных поисках подсказки о том, что же случилось. Почувствовав, что хватка целителя стала чуть сильнее, а металл когтей заметно нагрелся, она снова встретилась взглядом с золотыми глазами Хранителя и невольно вздрогнула, заметив в них незамеченную доселе сильнейшую боль. Энхард явно сделал над собой огромное усилие, прежде чем все-таки произнес то, что Агне меньше всего ожидала услышать от него: - Руфи больше нет. - Что? – В голос девушки снова вернулся тихий хрип. – Этого не может… - МОЖЕТ! Агне невольно отдернула руку, вырвавшись из стальной хватки Хранителя, и отступила на шаг. Целитель тоже вздрогнул, не ожидая от себя такой реакции, на несколько секунд прикрыл глаза, провел рукой по лбу и волосам, слегка задев рога, и, наконец, выдохнул. - Ее дух исчез. Я больше не ощущаю ее ни в одном из миров. – Он открыл глаза и с болью взглянул в сине-фиолетовые глаза чародейки. – И она не обрела покой в Потоке. Она просто… Исчезла. Агне просто не знала что сказать. Потому что не могла представить, чтобы душа могла вот так просто исчезнуть. В никуда. Даэвы были бессмертны, пока неподалеку были кибелиски, возле которых они могли возродиться. Но даже при этом они все равно могли умереть, оказавшись от кибелиска слишком далеко. В этом случае, если у души не осталось никаких сожалений или невыполненных дел, она растворялась в Эфирном Потоке, чтобы затем дать жизнь чему-то новому в Атрее. В Поток рано или поздно попадали души и обычных людей, которых судьба не одарила божественной силой, и прочих существ, населяющих мир. Всё брало начало из Потока и в нем же встречало свой конец. Но Энхард сказал, что Руфи, сумевшая так долго удерживать свой дух в зеркальном измерении, исчезла не в Потоке. Будто ее просто стерли изо всех миров. - Я… Мне жаль… Я даже не знаю… Если бы я могла… - Агне хотелось провалиться на месте из-за своих сбивчивых слов и невозможности поддержать одного из дорогих ей людей. Энхард слабо улыбнулся. - Ты не могла ничего поделать. И никто не мог. Даже я ничего не смог сделать, чтобы спасти хотя бы ее душу. Даже я, Хранитель! – Не контролируя себя, целитель вцепился когтями в обивку дивана, моментально прорвав ее. – Потому что в тот самый момент, когда это случилось, я потерял свою власть над Потоком. - И что… Что теперь будет? Что это были за вспышки? Я чувствую, что что-то изменилось. В Атрее что-то изменилось, и в первую очередь это затронет Асмодею, я уверена в этом! – голос чародейки дрожал, она чувствовала легкий озноб в теле и бегущие по спине мурашки. Она развернулась, бросив взгляд в окно: внешне ничего не изменилось, Келькмарос оставался всё тем же бледным городом с прекрасным небом. - Изменит… Да, похоже, что что-то будет, - печально усмехнулся Энхард. Внезапно он переменился в лице и, напряженно оглядывая фигуру девушки, негромко позвал: - Агне. - Да? – Асмодианка чуть повернулась, чтобы видеть целителя, который, почему-то, не отрывал взгляда от нижнего края ее довольно короткой туники, едва прикрывавшей бедра. Девушка почувствовала, что кровь начинает приливать к щекам. - Агне… Где твой хвост? В первые мгновения девушка даже не поняла, о чем он говорит. Лишь спустя несколько секунд до нее начало доходить осознание. - Где мой чт… - неуверенно отозвалась асмодианка, одновременно оглядываясь и заводя руку за спину, касаясь кожи спины под туникой. Ощутив пальцами лишь гладкую кожу, она, позабыв о правилах приличия, быстрым движением сдернула тунику и, оставшись в нижнем белье, в один прыжок подскочила к огромному ростовому зеркалу возле входной двери и повернулась к нему спиной, оглядываясь через плечо. Гривы, начинающейся на загривке, идущей через всю спину вдоль позвоночника и плавно переходящей в длинный пушистый хвост, не было. Агне медленно перевела взгляд на целителя, на лице которого отражалась смесь удивления, недоумения и даже толики страха от увиденного, после чего сместила его вниз. На полу валялось несколько длинных иссиня-фиолетовых волосков, тянущихся по коридору до двери в спальню, куда девушка и направилась. Энхард, с трудом поднявшись, молча проследовал за ней. Зайдя в спальню, Агне не поверила своим глазам. Весь пол от двери до кровати, а также вся постель были усеяны длинной темной шерстью, которая, безусловно, некогда была гривой и хвостом чародейки. В это было просто невозможно поверить. Асмодианин – и без гривы? Все жители Асмодеи уже давно поставили крест на том, что когда-то они выглядели так же, как светлокожие элийцы, похожие на сказочных существ из древних книг, которых называли «ангелы». Они слишком привыкли к своему устрашающему облику, чтобы резко отказаться хотя бы от одного его атрибута. Да и не желали они более походить на своих врагов даже внешне. Поэтому Энхард не мог осудить Агне за то, что после нескольких минут ступора она, внезапно закричав, упала на колени и трясущимися руками стала сгребать шерсть к себе, а потом разрыдалась. Опустившись рядом, он прижал девушку к себе и крепко обнял, дав время выплакаться и немного успокоиться, краем сознания отметив про себя, что тоже не чувствует на себе гривы, хотя он определенно принимал облик асмодианина, а не элийца. Спустя какое-то время девушку перестало трясти и она, вновь ощутив прилив смущения, все-таки отстранилась от Энхарда, сбивчиво попросив того отвернуться, пока она оденется. Агне выхватила из шкафа первый попавшийся зачарованный боевой магией комплект, почему-то отдав предпочтение ему, а не простой, не магической, одежде. Закончив шнуровку корсета, она стала нервно ходить туда-сюда перед кроватью, постукивая каблуками сапог и звякая металлической цепочкой на отделке ремня брюк. Девушка уже застегивала легкие наплечники, когда почувствовала еле заметную вибрацию воздуха в комнате. Волны исходили от целителя, стоявшего к ней спиной, скрестив руки перед собой. Очертания его фигуры начали дрожать, постепенно окутываясь черным туманом с золотыми искрами, что означало начало его трансформации в истинный облик. У Агне промелькнула мысль, что вот-вот лишится дома, выставления которого на аукционе она ждала очень долго, - ведь в своей истинной форме Энхард с трудом бы поместился даже на арене Триниэль. Но на смену ей тут же пришло недоумение – целитель никогда не использовал трансформацию бездумно и уж тем более не стал бы перевоплощаться в помещении. - Эн?.. Мужчина слегка пошатнулся и застонал, тело изогнулось, будто сломанное, а пальцы рук болезненно выгнулись. Что-то определенно было не так, и Агне уже приготовилась использовать исцеляющие заклинания, но не была уверена, что они помогут. Бросившись в сторону целителя, она вытянула руки, чтобы подхватить его, но в этот момент туман резко расширился, заполнив собой почти всю комнату, затем сжался в небольшой комок, и на руки чародейке буквально упал черный кот, размерами не превосходящий тех животных, которых часто можно было встретить на улочках столицы. Однако это, несомненно, был Энхард в своем истинном облике, вернее, его сильно уменьшенной копии. Все три глаза животного были прикрыты, обе пасти выдавали всё то же тяжелое дыхание, хвосты безжизненно повисли. - Энхард! Почему твой облик… Это из-за того, что ты больше не властен над Потоком? – Агне быстро прочитала несколько самых мощных исцеляющих умений, которые знала, но состояние Хранителя не изменилось. Кот тяжело вздохнул и приоткрыл глаза. - Я больше не могу использовать его энергию. Практически не осталось… Вся моя сила бралась напрямую из связи с Потоком, но теперь ее нет. Без эфира мне долго не протянуть, - выдохнула правая голова. - Эфир… Подожди, у меня, кажется, было немного! Только продержись! – Агне бережно опустила Энхарда в кресло и бросилась к комоду. Кот снова прикрыл глаза, оставив открытым только средний, которым приглядывал за метаниями девушки, торопливо выдвигающей ящики и попросту выкидывающей оттуда всевозможные вещицы прямо на пол. Асмодианка злилась и проклинала себя за то, что всегда всё держала в жутком беспорядке, из-за чего быстро найти что-то нужное было практически нереально. - Слава Маркутану, вот он! – она облегченно вздохнула, обнаружив в самом углу последнего ящика небольшой кристалл, мерцающий голубоватым светом. Не обращая внимания на разбросанный по всей комнате хлам, она бросилась к креслу, где лежал кот, который, несмотря на свое тяжелое состояние, казалось, усмехается, глядя на ее суету. Агне подняла кристалл напротив глаз Энхарда, который, с усилием приподняв обе головы, стал пристально вглядываться всеми тремя глазами внутрь эфира. Под этим взглядом кристалл стал испаряться в голубоватую дымку, после чего кот неожиданно приоткрыл обе пасти и просто вдохнул ее. Золотистые глаза сверкнули, и дыхание животного выровнялось. Тем не менее, он так и остался лежать в кресле, не шелохнувшись. - Спасибо… Мне уже легче, - произнес он удвоенным голосом. Агне улыбнулась. - Отныне буду собирать эфир только тебе. Продажа другим даэвам подождет, - кивнула девушка и поднялась с колен. – Если только с самим эфиром ничего не случилось после произошедшего… Энхард ничего не ответил. После нескольких минут молчания Агне все же произнесла: - Я думаю, мне нужно пойти в Пандемониум. Эти вспышки наверняка видела даже самая мелкая мышь, и сидеть дома и гадать уж явно нечего. С этим стоит доложить напрямую военачальнику и узнать, что делать дальше. И грива… - тут девушка на мгновение запнулась. – Что-то случилось с моей гривой. Нет, думаю, это могло случиться не только со мной. Я должна узнать, почему. - Разумное решение. Я имею в виду, отправиться в Пандемониум, - согласно кивнул Энхард и немного замялся. - Возьми меня с собой. Мне все еще тяжело идти самому, - тут Агне показалось, что Хранитель одновременно смущен и раздражен, что находится в таком беспомощном состоянии, - но я тоже должен знать, что, во имя Сиэли, произошло. Чародейка не удержалась и успокаивающе погладила кота по загривку, отчего тот фыркнул, но отпираться не стал. Подхватив Хранителя на руки, она выбежала из дома и, не останавливаясь даже чтобы призвать бронированного киллоса, направилась в крепость Келькмароса, чтобы оттуда телепортироваться в столицу. Не успела эфирная энергия рассеяться после телепортации, Агне поняла, что не зря прибыла сюда: несмотря на глубокую ночь, в столице собралось столько народу, сколько не бывало, наверное, никогда. Бережно прижимая к себе Энхарда, она пробиралась сквозь толпу в сторону Площади, откуда можно было пройти в Центральный Зал, где находился военачальник Пандемониума Видар. Проталкиваясь между столичных лавочек, Агне с содроганием заметила, что практически все асмодиане выглядели так же, как она – без хвостов. Лишь немногие брели с остатками некогда роскошной гривы, но и у них шерсть уже стремительно выпадала крупными клоками. Агне уже добралась до роскошного декоративного водоема на Площади, как вдруг по всему городу моментально разнесся усиленный магией ровный голос. Чародейка была уверена, что голос был слышен не только в Пандемониуме, но и во всей Асмодее, в каждом ее забытом уголке. Несомненно, это был голос Видара. - Жители Асмодеи! Братья, сестры. Отцы и матери. Старики и дети. Долгие века мы выживали в суровых условиях, в которых оказались после Катаклизма. Мы упорно тренировались, учились, сражались и боролись, чтобы выжить. Агне обернулась в сторону Центрального Зала, и не ошиблась – на самом верху ступеней, в неизменном сопровождении командира Клыков Фенрира, Квасира, стоял сам Видар. Линдхог, любящий наворачивать круги неподалеку от входа в Зал глашатай, обычно оживленно вещающий о самых свежих городских новостях, теперь стоял в отдалении, отдав свой магический рупор военачальнику. - Мы возвели Пандемониум, - продолжал Видар, - освоили Бездну, исследовали Келькмарос, Сарфан, Тиамаранту и Каталамы, мы столкнулись с двумя великими лордами балауров, и все равно одержали победу! После разрушения Башни Вечности Асмодея направляла все силы на противостояние балаурам, тогда как элийцы лишь нежились на солнышке, практически не прикладывая сил для борьбы с ними. Агне поморщилась. Ей не раз доводилось вести переговоры с некоторыми элийцами, чтобы убедиться, что даэвы с другой половины планеты так же сражаются с их общим врагом. Да и Руфиэлла при жизни была элийкой, а после смерти не раз помогала как элийцам, так и асмодианам… Но что-то подсказывало ей, что Видар говорит всё это лишь для того, чтобы немного сгладить удар от последующей информации. Чародейка перехватила Энхарда поудобнее, ощутив неприятное покалывание в пальцах. Тем временем, Видар продолжал: - Асмодиане всегда были гордым народом, всего добившимся тяжелым трудом. И наши боги воздавали нам за это, отправляя своих посланников и в тяжелых ситуациях даже представая самолично. И какими бы ни были трудности, Асмодея с честью выдерживала все испытания, становясь лишь сильнее. Но сегодня… - Видар запнулся, и на следующей фразе его голос предательски дрогнул. – Сегодня шедимы пали. Над площадью пронесся вздох ужаса, волной разносясь до самых дальних закоулков, но больше никто не проронил ни звука. Агне похолодела, при мысли о том, что даже великий Маркутан потерпел поражение, которое стоило ему всей его бессмертной сущности. Видар изо всех сил стремился удержать ровный и спокойный тон своего голоса, но с каждой фразой это давалось ему всё труднее. - Мы ошиблись. Никто не ожидал, что элийцы предпочтут направить все силы не на балауров, а на нас. Элийцы сумели восстановить свою половину Башни Святости и с ее помощью нанесли удар по Асмодее, в результате которого… - Тут Видар снова запнулся и нервно сглотнул. – В результате которого уже была полностью стерта Цитадель Фримума и все асмодианские укрепления в Бездне, а также началось стремительное изменение эфирной энергии во всей Асмодее. Видар опустил рупор, и на минуту над площадью повисла мертвая тишина, пока чей-то голос с нотками зарождающейся истерики не выкрикнул: - И что? Что теперь? Как элийцы умудрились восстановить Башню? Что произошло с нашими богами? Почему Асфель, Маркутан, Триниэль и остальные ничего не сделали?! Почему они не предвидели этого?! Что будет с нами?! В конце концов, какого балаура я растеряла всю свою гриву по пути на эту площадь и почему моя кожа стремительно светлеет?! Агне опустила взгляд на свои руки и от увиденного выронила Энхарда на мостовую. Хранитель вовремя успел сгруппироваться, чтобы приземлиться на лапы, и теперь настороженно смотрел на чародейку, чья кожа благородного легкого светло-сизого цвета на глазах меняла оттенок на бледно-розовый, элийский цвет кожи. Агне опустилась на колени и потрясенно прошептала коту: - Эн… Мне это совершенно не нравится… В этот момент Энхард всё понял. Понял, почему он больше не властен над Потоком, почему исчезла Руфи, искренне желавшая мира Асмодее и Элиосу, почему у всех асмодиан исчезла грива и стал меняться цвет кожи. От осознания этого, его шерсть моментально встала дыбом. - Агне… - начал было Хранитель, но усиленный голос Видара заглушил его слова: - Впервые со времен Катаклизма вмешался сам великий Айон. Поднявшийся шум толпы был моментально заглушен магией тишины и перекрыт речью Видара: - Перед смертью Маркутан успел передать Асмодее свои последние слова, - произнес военачальник и жестом подозвал одного из легионеров Клыков Фенрира. Тот немедля подал Видару крупный магический кристалл, внутри которого струилась темно-фиолетовая дымка. Агне узнала его – это был так называемый «кристалл памяти», применяющийся для записи мыслей и образов. Щелчком пальцев Видар активировал кристалл, и рядом с ним возник призрачный образ Маркутана. Он стоял, опустив голову, упав на одно колено и опираясь на остатки сломанного посоха. От некогда величественной и полной силы и мощи фигуры осталась лишь тень, стальные когти на руках превратились в уродливые обрубки, седые волосы были спутаны и испачканы в крови, как и одежда. Маркутан тяжело дышал и из последних сил выталкивал из себя слова: - Волею Айона… Асмодея больше не имеет права на существование… и потому подлежит полному уничтожению в течение нескольких часов. В этот момент Маркутан поднял голову и, Агне могла поклясться, встретился с ней взглядом, словно произнося последние фразы для нее: - Мы ничего не могли сделать. Это не наш выбор... Создатель решил… Не сумев закончить, божество потеряло последние силы и рухнуло на землю, где рассыпалось черной пылью, исчезнув навеки. Неприятное покалывание в пальцах перешло в сильный зуд, довольно быстро переросший в усиливающуюся с каждой секундой боль не только в руках, но и по всему телу. Заламывая руки, Агне попыталась прочесть исцеляющие заклинания, но слова цеплялись за язык и выходили непонятной чушью. Поглощенная происходящим с ней, чародейка даже не обратила внимания на те же симптомы у других даэвов – потерявшая свою силу магия и боль, не сравнимая даже с болью от бесконечного множества раз раскалывающейся души при каждом возрождении. И, разумеется, она не ведала о том, что на данный момент болезненные метаморфозы претерпевают лишь даэвы. Деревеньки и города, населенные обычными смертными людьми, давно уже затихли и опустели, как будто все жители разом решили покинуть их. И даже черный пепел, оставшийся от тел, уже практически полностью был стерт с резко ставших безжизненными земель. Не ведали даэвы, оказавшиеся в Пандемониуме, и о том, что всего через пару минут с лица планеты будет полностью стерт Альтгард, за ним падет в небытие Морхейм, а следом и Белуслан, чьи снега таяли прямо на глазах. Энхард чувствовал, что его жизненная энергия, которой оставалось не так уж много, стремительно утекает. Лапы подломились, и он упал, ударившись левой головой о жесткую брусчатку, от чего из носа пошла кровь. С правой головы отломился один из рогов и с легким стуком упал на землю. Зрение левого и центрального глаз отключилось, но правым он все еще видел метаморфозы, происходившие с девушкой рядом с ним. Из последних сил он подполз к ней и, уткнувшись носом ей в колено попытался передать последние крупицы своей силы, чтобы остановить процесс… Либо хотя бы облегчить боль. Зрение правого глаза тоже начало отказывать. В какой-то момент Агне показалось, что она просто заснула и видит очередной кошмар, потому что, подняв руки, чтобы коснуться Энхарда, который умирал рядом, ее когти с легким хрустом отпали, оставляя кровавый след на мостовой и жалкие обрубки вместо пальцев. Она не знала, трясло ли ее от ужаса и боли, или от того, что Пандемониум рушился. С грохотом обвалилась столичная библиотека, мастерские превратились в руины, стремительно рассыпались колонны в центре Площади, рушились ники и кибелиски, отрезая последние шансы возродиться. Агне отстраненно думала, неужели Айон так сильно ненавидел «темную» половину Атреи, что решил не просто ее уничтожить, но и сделать это таким жестоким способом? «Зачем он сделал так, чтобы перед смертью мы уподобились жителям Элиоса, проходя через эти мучительные метаморфозы?» Огромный кусок развалившейся совсем рядом колонны, набирая скорость, катился в сторону Энхарда, лежащего у ее ног. Быстрее, чем она сообразила, что делает, Агне распахнула крылья, закрывая их жесткими перьями черное пушистое тельце, машинально отметив, что черные перья полностью выцвели, став снежно белыми. «Забавно. Теперь я элийка? У меня нет гривы, светлая кожа теплого цвета, и я больше не могу использовать заклинания на асмодианском языке. Мои когти отпали, а крылья стали полностью белыми. Прежде чем исчезнуть, неужели я стала тем, с кем всегда сражалась?» усмехнулась про себя девушка. Подняв взгляд, она успела оглядеть некогда прекрасную столицу, на глазах превращающуюся в древние руины, а также заметить, что ярко сияющая вторая половина Атреи, обычно похожая на Луну из книжек, сейчас больше походит на огромный глаз какого-то ужасного монстра, заслонившего собой всё небо и злобно усмехающегося, глядя на кончину Асмодеи. И лишь ощутив сильнейшую резь в глазах, с каким-то мрачным удовлетворением Агне горько усмехнулась вслух: - Ну да. Разумеется. Ведь еще остались светящиеся алым светом в бою глаза… Искалеченными руками подняв на руки тело оставшегося с ней до конца друга, она в последний раз бросила взгляд на так любимое ею ранее небо, теперь лишенное звезд, и когда яркая алая горячая линия разделила мир в ее глазах на две части, разлившись по щекам, еще одна душа исчезла из этого мира без возможности возродиться или обрести покой в Эфирном Потоке, оставив на земле лишь фигуру, устремившую слепой взор на жестокого Создателя этого мира.