«А мы ведь ещё несколько часов назад разговаривали вместе, Юске...»

Ночь на дворе. Чёрная тьма поглотила небеса. Даже звёзд не было видно, ведь тучи их заслонили. Деревья шатались из стороны в сторону от сильного ветра, словно жаждавшего сломать их. Небольшой фасад дома был почти целиком в тени, его освещал лишь тусклый свет фонарного столба, то и дело мигавшего из-за проблемы с проводкой электричества. Однако, смотря на эту картину, картину, будто-бы скорбящей о чём-то природе, хотелось забыть обо всех тех “достижениях” цивилизации и зарыться у себя, в отдельном мирке. Перед фасадом дома того прогуливался, а верней, просто пошатывался силуэт. Это был юноша лет восемнадцати на вид с чёрными, как смоль, волосами и того-же цвета глазами. На лице его лежала тень скорби. Он редко когда либо вёл себя так. Этим юношей был Урамеши Юске, бывший Рейкай Тантей — Детектив Мира духов. Послышался стук ботинок по ступенькам, после чего на улицу выбежал в лёгкой куртке Курама, носивший среди других людей имя Минамино Шуичи. Растрёпанные алые волосы лежали на спине и плечах. Зелёные глаза сверкали глядя на Урамеши и вопрошая, что тот тут делает. Черноволосый обернулся и виновато улыбнулся глядя на друга и бывшего боевого товарища. — Прости, разбудил наверное мельтеша под окном, да?- поинтересовался он выдохнув облачко пара изо рта. Йоко покачал головой и подошёл ближе. Поскольку он торопился, не успел нормально одеться. — Что-то случилось, Юске?- спросил в пол голоса Курама переодически оглядываясь с опаской на окна дома. Урамеши покачал головой и указав рукой на детскую площадку пригласил ёкая идти за собой. Курама присел на край горки и посмотрел на друга. Тот начал: — Не то что бы что-то случилось...- произнёс было, но был прерван Йоко, что было очень неожиданно со стороны последнего. — Говори честно, если хотел что-то обсудить!- минуту молчания спустя Курама покраснел, поняв, что порывом своим ошарашил Юске,- Прости, вырвалось как-то само собой... — Нет-нет, ты прав,- вздохнул Урамеши и тяжело вздохнув нехотя произнёс,- У меня предчувствие не хорошее. Что скоро прийдёт беда. Аловолосый удивлённо посмотрел на черноволосого, но всё же спрашивать не стал. Юске продолжал: — Кейко сейчас уехала, Кувабара поглощён учёбой. Что-же касается Хиёи, то он сейчас итак занят патрулями. Нет, не подумай, я не считаю, что ты бездельничаешь,- замахал руками Урамеши,- просто само как-то заставило прийти что-то прийди к твоему дому. Курама лаского улыбнулся. — Ничего. Если что-то и в правду случится, то помни, что мы все будем с тобой. Мы ведь друзья, верно? Юске кивнул. — От души отлегло...Но если что и в правду случится, то говори, ладно? Йоко не ответил, но явно пообещал, во всяком случае Урамеши почувствовал это. Внезапно зеленоглазый поёжился. Черноглазый поняв в чём проблема снял свою кожаную куртку и накинул её на плечи Курамы. — Ох, Юске, не стоило. Сам ведь замёрзнешь и простудишься,- осуждающе покачал головой ёкай. — Пх, я не простужусь, я знаю,- отмахнулся он и задорно стукнул себя рукой в грудь. Минамино улыбнулся и со вздохом встал с качелей, собираясь передать другу куртку, как внезапно Юске пропал. Просто испарился. — Юске?- неуверенно позвал Урамеши Курама. Никто не отозвался. «Не мог он просто взять так резко уйти. Я бы хотя-бы увидел!»- подумал ёкай. — Юске!- снова выкрикнул, теперь уже в полный голос Йоко имя друга. Но никто не отозвался. Волнение охватило его разум. Юске никто ведь не мог похитить, так пропасть и резко оказаться в другом месте он не мог. Да и не в натуре Урамеши так резко исчезать без прощания. Курама почувствовал, как в нос ударил какой-то запах. Голова начала кружиться, лёгкие словно сдавили тиски. Он упал на колени. Вскоре почти не осталось сил даже сидеть, поэтому Йоко упал, но явно не на землю, так как он почувствовал, как кто-то его держит. И зовёт по имени. *** — Курама! Курама! Тишину разорвал вопль Урамеши. Ёкай открыл глаза. Тяжесть и затруднённость дыхания ещё были ощущаемы, причём, казалось-бы, пропадать не собирались. — Ю..Юске. Что..Случилось?- тихо спросил аловолосый глядя черноглазого. — Ты встал с качелей, а потом резко потерял сознание...- ответил Урамеши прижимая друга к себе стараясь согреть,- Ты наверное устал, или замёрз. Прости, что втянул тебя в это... Не привыкший к тому, что за ним так ухаживают Курама отстранился и собрав в кулак силы встал, но резкий приступ тошноты его содрогнул. Красноволосый прикрыл рот рукой, после чего вскоре желание организма вывалить содержимое ужина исчезло, но воротило до сих пор. — Тебе плохо, давай помогу,- произнёс Юске и поднырнув под друга помог ему встать. У Курамы не осталось сил сопротивляться и он лишь покорно подчинился. В последний раз. *** — Шуичи? Минамино передёрнуло. К горлу подкатили рыдания твёрдым комом, но он сдержался. Юноша стоял перед гробом Юске. Перед гробом Юске, с которым он разговаривал несколько часов тому назад, вчера. А сейчас уже заливается заря и он больше никогда не услышит бодрого голоса, не услышит, как тот зовёт его по имени. Единственный человек, который теперь может его поддержать, это мать. — Шуичи, ты как?- тихо спросила женщина и обняла сына сзади. Её грустный ласковый голос проникал в разум и одурманивал его,- Он был твоим другом, да? Красноволосый кивнул. Что-то внутри треснуло. Он внезапно почувствовал страх. Страх потерять и эту женщину тоже. Он вцепился в её руки и прижал к груди. Курама знал, что слишком долго не сможет сдерживать боль, рвавшую его сердце. — Он был моим лучшим...другом,- глухо прошептал он и выпустив руки матери направился прочь. Он сидел на качелях и тихо покачивался вперёд и назад. Несколько часов назад он был тут с Юске. С живым Юске. Тут трещина, что образовалась внутри него расширилась и послышался треск, будто что-то сломалось. Рыдания его вырвались наружу. Слёзы стекали и падали на колени, Курама закрыл лицо руками пытаясь заглушить плач. Боль утраты лучшего друга, помогшего спасти его мать тогда, спасшего и его тоже. Таким было это ранее утро четырёх часов. Деревья покачивались от сильного ветра, тьма, окутывавшая дома и землю отступала, облака рассеивались. И лишь одинокий ёкай лил свои слёзы над потерей человека, которого любил и дорожил всем сердцем.