***
pow baekhyun Сегодня годовщина смерти моих родителей. Ровно восемь лет назад мне исполнилось десять лет, ровно восемь лет назад погибли мама и папа, ровно восемь лет назад моя жизнь разделилась на до и после. Я всегда жил и ни в чем не нуждался, у меня была прекрасная семья, лучшие друзья, собака. Сейчас от этого всего у меня осталось… Ничего. Я потерял родителей, перестал общаться с людьми, про собаку вообще забыл, да и она, кажется, сбежала. На принятие и осознание того, что родителей нет, у меня ушло почти четыре года. Я перешел полностью на домашнее обучение, постоянно закрывался в своей комнате. Мне никогда не было так плохо, как те четыре года. Это очень больно — терять любимых родителей, не достигнув даже пятнадцати лет. Благодаря этой утрате я слишком быстро повзрослел. Спустя пять лет у меня развилась психическая болезнь — деперсонализация личности. Проще говоря, это потеря субъективного себя, это невозможность быть собой и чувствовать себя полностью в себе. Мне начало казаться будто я — это не я. Я смотрел на себя со стороны и никак иначе. Я думал, являлся всего лишь сторонним наблюдателем за собственными чувствами, действиями и мыслями, как будто плавал в воздухе над собой, я не контролировал свою речь и движения, ощущал себя роботом, голова была будто обернута в хлопок. Такие люди, как я, не умеют воспринимать чувства, эмоции, это все нам чуждо. Из-за того, что мою бабушку начало порядком напрягать мое состояние, она отвела меня к психологу, который назначил мне лечение в психиатрической больнице, где я и познакомился с ним. Пак Чанель — это мой личный психолог, который четыре раза в неделю приходит ко мне домой и мы с ним… Разговариваем. Поначалу он был практикантом и сам не до конца разбирался в моей болезни, но главврач сказал, мол «иди учись», и ему ничего не оставалось, кроме как взяться за мой случай. Лучше бы я его не знал. Это высокий мужчина, с немного смуглой кожей, приятным басовитым голосом и торчащими ушами. Как только он начал меня лечить, он узнал, что у моей болезни есть несколько пунктов, так скажем. Например, аутопсихическая деперсонализация — это утрата адекватного восприятия психических процессов. Её разновидностью является бесчувственность — потеря эмоций, ощущение снижения памяти, трудности с концентрацией внимания или же соматопсихическая деперсонализация, она характеризуется проблемами в восприятии своего тела и его ощущений. Пища воспринимается безвкусной, руки кажутся ватными; проснувшись, больной не может в точности определить, спал ли он. Проблема в том, что у меня была тяжелая форма депрессии, что отразилось на этой болезни. И у меня, видимо, все сразу. Доктор Пак сыпал и сыпал меня терминами, а я сидел и просто ничего не понимал, в тот момент я смотрел на него пустым взглядом, отвечал односложно. Мне было всего пятнадцать лет, и это было самым трудным. Вывести ребенка из такого состояния практически невозможно, а из-за того, что я в глубоком детстве всегда играл в войнушку, пиратов и просто любил сказки, я стал часто видеть некий барьер между собой и миром, а иногда — ощущал сказочность. Не считайте меня шизофреником, или… Мне же все равно неважно. За эти несколько лет я так и не научился чувствовать, испытывать что-либо. Изменилось лишь то, что я начал ходить в школу в этом году я пошел в предпоследний класс — одиннадцатый. Чанель — так он мне разрешил его называть — меня во всем поддерживает. Только с ним я могу говорить больше, чем со всеми остальными. В школе я постоянно один, мне просто не нужны люди для общения, я люблю размышлять в голове, я люблю чувствовать то, что я — это не я. Я считаю, что мой лучший друг — я сам. Только с Чанелем я иногда общаюсь, и то не всегда. Не так давно я понял то, что, по видимому, влюбился в него. Во мне никто и никогда не пробуждал такие чувства, какие пробуждает он. Особенно если учесть то, что я не умею чувствовать. Но когда рядом Чанель, то мне кажется, что я что-то чувствую. Он не выглядит старым, потому что у нас с ним не такая уж и большая разница — девять лет. Чтобы меня «вылечить» Чанель просто рассказывает какие-то незамысловатые истории из своей жизни, и знаете, помогает. Я уже давно не чувствовал себя не собой. У меня не было уже порядка нескольких месяцев чувства наблюдения за собой, руки и ноги не кажутся ватными. Не значит ли это то, что я выздоравливаю? Если это именно это и значит, то… Я не хочу. Если я выздоровлю, то наши встречи с Чанелем прекратятся. Я больше никогда не увижу его, а я хочу его видеть всегда. Независимо от того, чувствую я что-то или нет. Через час у нас с ним встреча, а я как всегда сижу на своем огромном подоконнике, прихватив с собой крепкий кофе, который я терпеть, к слову, не могу. Его любит Чанель. Я очень часто так сижу, размышляя об этой жизни. Недавно я пытался резать вены, но ничего не произошло, я не умер, хотя порезы были глубокие. Чанель меня спас. Вокруг меня всегда Чанель, он меня оберегает. Просто, на тот момент я при своей болезни впал в депрессию, благодаря смерти еще одного близкого человека — единственного оставшегося родственника — бабушки. Инфаркт ее схватил слишком неожиданно, и врачи ничего не смогли сделать, чтобы спасти ее. Хотя я уверен, что они даже и не пытались. Они не пытались спасти моих родителей, не пытались спасти бабушку. Спасли только меня, но… Зачем? В тот момент, как мне рассказал Чанель, он мчался ко мне на всех порах, как только узнал, что бабушки нет, потому что он знал меня. Он знал, что я так сделаю. Вы никогда не задумывались, почему мы боимся смерти? Так вот я вам отвечу. Смерти боимся не мы, а наше эго. При смерти умрет лишь эго. Но это не так уж и грустно. Этому эго после смерти будет уже абсолютно все равно, оно умерло, его нет, некому грустить, только вашим родственникам, которых у меня и нет. Но если у вас есть родственники, то они будут грустить лишь потому, что никогда не увидят вас, вашу внешнюю оболочку, они жалеют лишь себя. Наше эго глупо и порочно, но чем больше мы сможем от него отстраниться — тем больше мы сможем сохранить наше сознание в вечности. Говорят, что клетки нашей кожи полностью обновляются каждые 7 лет, а наша психика и память — каждые 3 года. Того человека, который был 3 года назад нет, он умер, осталась память, о мыслях, событиях, которая, кстати, искажается с каждым днем. Со временем мы перестаем помнить умерших родственников, их взгляды, их голоса. Я просто понимал, что мне делать в этом мире нечего, родственников нет, скорбеть по мне некому, да я психически больной человек, разве я кому-то нужен? Оказывается, нужен. В тот день приехал Чанель и долго меня убеждал в этом. Но даже тогда я не смог заплакать, хотя внутри меня душа кричала о том, что мне плохо, мне нужна помощь, но внешне я не выражал абсолютно ничего. Чанель обнял меня и покачивался из стороны в сторону, я помню его горячие слезы, что капали на меня. Но даже тогда он успокаивал не меня. Себя. Он бы корил себя, если бы я умер, ведь это он взялся за мое лечение. Я уверен, он жалел бы потраченные на меня нервы. Сейчас я снова не слышу звонка в дверь, но Чанель настолько привык к тому, что я сижу в своих мыслях, что сделал себе дубликат ключей и теперь спокойно проходит ко мне в дом, который остался после бабушки. Я вновь сидел, смотря в одну точку в стене, а горячий кофе грел мои вечно холодные руки. Я даже не заметил приход Чанеля. Из прострации меня вывело лишь то, что он убрал кружку из моих рук и несколько раз пощелкал перед глазами. — Бэкхен? Все в порядке? — В полном, — Ответил я и полостью с ногами залез на подоконник, оборачивая руки вокруг коленей, а голову отворачивая в сторону окна, показывая, что я не настроен разговаривать. Сегодня у меня день самокопания, не иначе. — Что случилось? — Молчу, — ты можешь молчать сколько угодно, но ты ведь понимаешь, что сам не справишься с проблемой? — Я уверен, что Чанель сейчас устало тер переносицу, и, повернув голову, я оказываюсь прав, — давай поговорим. — Не хочу, — Ответил я, удобно расположив голову на коленях и начав рассматривать Чанеля, не стесняясь. Все-таки он чертовски красив. — Ладно, хочешь я поговорю сам с собой? — Сказал Чанель, нахмурившись, а я улыбнулся уголком губ и легонько кивнул, я уверен, что Чанель знает, что мне это нравится- когда он что-то рассказывает. И вновь я пропадаю на добрые несколько часов, утопая в голосе Чанеля. Под его бас я люблю засыпать, но сегодня я просто прикрыл глаза и наслаждался, но Чанель, боясь, что я усну и упаду с подоконника, поставил стул у подоконника и уселся на него. Открыв глаза, я видел, что Чанель пристально смотрит на меня, и мы ведем разговор глазами. Он давно перестал разговаривать, а моя голова все так же покоится на моих ногах, которые согнуты в коленях. — Ты знал, что чертовски красив? — Нарушил молчание Чанель, — был бы ты девушкой, я бы стал с тобой встречаться, — Чанель устало откинулся на спинку стула и тихо засмеялся, а в уголках его глаз появились еле заметные морщинки, — только, — Чанель моментально стал серьезным, — мне необходимо тебя вылечить, Бэкхен, но беда в том, что я абсолютно не вижу отдачи с твоей стороны… Почему ты не идешь ко мне навстречу? — Чанель выжидающе смотрит на меня, но я знаю, что в ответ он видит полный пустоты взгляд, поэтому я вновь отвернул голову к окну, пытаясь не начать заниматься самокопанием, потому что здесь он, — ты пил те балетки? — Нет. — Бэкхен, — Голос становился более грозным, но меня это не пугало. — И что ты мне сделаешь? — Я свесил ноги с подоконника и, оперевшись о него же руками, с интересом взглянул на Чанеля, немного склоняя голову в бок, — я не буду их пить, а ты мне никто, чтобы заставлять меня. Да даже если я скажу, что пью их, ты никак не узнаешь. — В таком случае… Я могу переехать к тебе, чтобы контролировать тебя. — Нет. Исключено, — Теперь уже я стал серьезным, а в глазах Чанеля бегали смешинки, в моих же глазах… Пустота, — просто иди уже. На сегодня хватит. Я устал, а завтра мне в школу, — Ложь, мы оба знаем, что я лгу, но я все равно спрыгиваю с подоконника и иду спокойным шагом в душ, а по приходу Чанеля уже не будет, я уверен. Как ему объяснить, что я прекрасно понимаю, что начинаю выздоравливать, но при этом не говорю ему, ведь я… Практически влюбился в него и терять я его не хочу. Из домашней работы на завтра задали лишь психологию, как забавно получается: психически больной человек пишет рефераты на тему психических болезней. Но никто из класса не знает, что я болен. И никогда не узнает. Из-за неимения информации приходится обращаться к интернету, где я бываю крайне редко, просто не вижу смысла. Зачем сидеть в виртуальном мире, если в реальном намного интереснее? Можно порассуждать с собой, например. Уже улегшись в кровать, мне приходит сообщение на телефон. От: Хен Выпей таблетку, Бэкхен, пожалуйста. Ради меня. Это был удар ниже пояса, возможно, это глупо, но я действительно вот так, повиновавшись какому-то сообщению, выпиваю нужную таблетку, но так ничего и не отвечаю, вместо этого я ложусь спать. Практически каждую ночь мне снятся сны. Это бывают абсолютно разные сны — начиная от моих родителей, которых я практически не помню и заканчивая им. Но сегодня мне приснилось то, что не снилось очень давно: мой первый день в школе. Но он был полостью искажен и далек от реальности, во сне ко мне относились с презрением, а я вновь наблюдал за собой сверху, все меня возненавидели. На яву же все меня приняли радушно, но я никому и слова не сказал.***
Проснувшись в пять тридцать утра, я собрался и поехал на такси, а кладбище. Я не люблю там бывать, но почему-то именно сегодня мне захотелось съездить туда. Каково же было мое удивление, когда по приезде я увидел Чанеля. Времени шесть утра, а Чанель сидел напротив могил мои умерших родственников и что-то тихо бурчал себе под нос. Я медленно к нему подошел, боясь спугнуть, но он сразу же обернулся и несмело улыбнулся. — Что ты тут делаешь? — Вместо приветствия начал я. — Я каждый год сюда хожу, в одно и тоже время. Я не люблю сюда приходить в день твоего рождения, но я считаю, что обязан докладывать твоим родителям о… Твоем здоровье… Ты бываешь тут нечасто. А я… Я не могу так… — Почему ты это делаешь? — Я стоял с каменным выражением лица не потому что я ничего не чувствовал, а потому, что просто по другому не мог. — Я чувствую долг перед ними, особенно перед твоей бабушкой, хотя твоих родителей я даже никогда не видел… На это высказывание я лишь промолчал и просто сел рядом, начиная смотреть по очереди на три могилы, но из-за того, что здесь был посторонний, я не могу заговорить. Повернув голову, я посмотрел в лицо Чанелю, который не спускал глаз с меня. — Прости, я уже… Ухожу… Не забудь, что тебе скоро в школу. Я лишь устало закатил глаза, только раннее утро, а я уже морально убит и подавлен, в прочем, как и всегда. Убедившись, что Чанель покинул кладбище, я тяжело вздохнул и начал говорить: — Привет мам, пап, ба, — Я немного склонил голову, — как у вас дела? Надеюсь, все нормально. Если Чанель вам наговорил о том, что не может меня вылечить, то не слушайте его. Я здоров, — Ложь, — просто… Я работаю над этим… Правда… И, знаете, мне кажется, что я почти выздоровел, я уже не чувствую себя так, как чувствовал раньше, я не… Не сумасшедший… Просто я не могу вновь обрести эмоции, понимаете? Мне просто на все абсолютно все равно. Но Чанель… Он волшебный… И мне кажется, я влюбился, — Уголок губ немного приподнялся, — звучит глупо, знаю, но все же… Да, пожалуй, вы не такого ожидали от единственного сына и внука… Простите, что не оправдываю ваших надежд, но… Мне так тяжело… После примерно часа разговора с родственниками, я направился домой, где принял утренний душ и, одевшись в черные джинсы и черную толстовку с капюшоном, направился в школу. В принципе, мне нравится в школе, главное — чтобы никто не лез, и все идеально. И у нас, кстати, не уроки, как везде, а пары. Пара длится полтора часа, но через сорок пять минут после начала пары есть пятиминутный перерыв, чтобы мы, вроде как, отдохнули. Учитель по истории заболел, поэтому у меня сегодня две пары по психологии, отлично, может, хоть сегодня что-то скажут про мою болезнь, а то эта тема вот-вот начнется. Я уже в предвкушении. — Здравствуйте дети, — Со звонком на предпоследнюю пару в класс вошел директор, — как вы знаете, мистер Ли был в довольно-таки пожилом возрасте, поэтому он ушел на пенсию. Вместо него у вас теперь психологию будет вести мистер Пак, прошу, заходите, — Вам словами не описать, насколько я был в шоке, когда в кабинет вошел никто иной, как Чанель, который взглядом нашел сразу же меня и еле заметно кивнул, а я просто проигнорировал и в открытую пялился. На это есть как минимум две причины: во-первых, это мой психолог, который лечит меня с пятнадцати лет. Во-вторых, этот человек, в которого я влюблен, будет теперь вести у меня психологию, отлично! За своими мыслями я как всегда пропустил речь директора. Очнулся я только когда Чанель начал говорить. — Здравствуйте, класс, — Начал Чанель, когда директор ушел, — как вам уже сказали, я ваш новый учитель психологии, Пак Чанель, для вас — мистер Пак. Я не вижу смысла терять время, познакомится я с вами еще успею, поэтому давайте сразу же приступим, — Чанель говорил вполне уверенно, что очень меня удивило, неужели у него уже был опыт обучения детей? — сегодняшняя тема будет довольно-таки щепетильна, ведь она может коснуться каждого из вас, если в один из сложных периодов жизни вы просто впадете в глубочайшею депрессию. — Шизофрения, что ли? — Из толпы выкрикнул Пак Кихен — местный король, а его «друзья» заржали, я же просто закатил глаза. — Уважаемый, вы хоть знаете, что такое шизофрения? — Я знаю, кто такие шизофреники, — Кихен заулыбался во все тридцать два. — И кто же, позвольте спросить? — Психи, — Пак и его друзья вновь заржали, — у нас есть один такой, незаметный такой, серая мышь, да, Бен? — После этого он выразительно посмотрел на меня, а я смотрел на него как всегда свои фирменным-не-читаемым взглядом. — Я смотрю, вам весело. Чтобы вы знали, уважаемый Пак Кихен, — Кихен удивленно посмотрел на Чанеля, взглядом спрашивая откуда он знает его имя, но Чанель продолжил, — шизофрения — это тяжёлое психическое заболевание, характеризующееся нарушением связности психических процессов и упадком психической деятельности, — Я усмехнулся, смотря в глаза Чанелю, а он смотрел ровно таким же — не читаемым — взглядом на Кихена, — сегодня мы поговорим на не менее серьезную тему — деперсонализация личности, что вы об этом знаете? — Меня как будто холодной водой окатило, Пак же знает, он специально так подстроил. Я не сказал вам самого главного — помимо всяких историй из своей жизни, Чанель мне постоянно пытался рассказать про мою болезнь, но я его откровенно не слушал и уходил. Меня это не интересовало. В классе была идеальная тишина, поэтому Чанель продолжил, — Бывало ли у вас такое, что вы чувствовали механическое существование, обезличивание и потерянность? Если да, то скорее всего, вы испытали состояние дереализации. А если вы были сторонним наблюдателем за собственной жизнью, то это опыт деперсонализации. Деперсонализация — невозможность быть собой и чувствовать себя полностью в себе. Существует несколько видов деперсонализации — соматопсихическая деперсонализация, аутопсихическая деперсонализация и аллопсихическая, или синдром дереализации… Чанель монотонно вел лекцию, а я вновь его не слушал. Я знаю, что он рассказывает это мне, он хочет, чтобы я был осведомлен в своей болезни, но при этом он даже не спросил меня, меня это не волнует. Всю пару я наблюдал за его чертами лица и просто не мог принять тот факт, что я влюблен в него. Как это вообще случилось? Может, это на почве травмы? Нервное, может, пройдет? Сегодня вечером я обязательно признаюсь Чанелю, ведь он опять ко мне придет на прием, просто… Я устал так жить, не признаваясь себе самому, но именно на паре психологии я и признался себе, осталось……признаться Чанелю
***
Я вновь сидел на подоконнике, забравшись на него с ногами. Мое любимое место. С минуты на минуту должен приехать Чанель, я уже вижу вдалеке его подъезжающую машину. После пары психологии он пытался со мной поговорить, оставить после занятий, но я, посмотрев на него пустым взглядом, просто ушел, что очень удивило моих одноклассников, ведь если учитель просит остаться ученика, то это явно что-то важное, но никто из них ведь не знает, что нас с Чанелем связывают немного более личные отношения, нежели просто учитель и ученик. Для всех я знаком с Чанелем ровно столько же, сколько и они. На самом деле внутри меня сейчас твориться что-то странное, я, вроде бы, готов признаться, но в тот же момент… Что-то меня останавливает, я боюсь. Боюсь, что он не поймет меня, что не примет. И вот он, подъехав, вышел из машины и вместо того, чтобы закрыть ее, пошел к соседней двери, открыл ее и… Из машины вышел парень. Он явно был моложе меня, тело еще не так сформировано, прослеживается некая угловатость, хочу заметить, что он довольно-таки красив, не считая… Его пустых, бездонных глаз. Он смотрит вперед и при этом по ему видно, что он находится где-то за пределами этого мира. Осознание того, кто это, сильно бьет по моему эго. Чанель привел еще одного больного… Пак заметил меня в окне и помахал мне, я же сидел, не обращая внимания на него, я смотрел только на парня, который ссутулился, как только увидел мой взгляд. Сразу понятно, что он понял, что он не один такой. Через несколько минут в дверь зазвонили, но я не спешил открывать. Сам откроет. И, ожидаемо, через несколько секунд я услышал хлопок закрывшейся двери, а передо мной предстал Чанель и этот парень, которого Чанель бережно вел, взяв за руку. Как только они уселись, врач заговорил: — Привет, Бэкхен, тебе, наверное, интересно, кто это? — Я лишь фыркнул в ответ и впился взглядом в губы Чанеля, которые сегодня казались еще более притягательны, ведь Чанель… Он… Уже не мой? — Это Кенсу, у него такая же редка форма деперсонализации личности, как и у тебя, и я подумал, что было бы лучше, если бы вы познакомились, именно поэтому он теперь учится с тобой в одном классе, несмотря на то, что по годам он младше на один, мозгов у него предостаточно, и я уверен, что он освоится быстро. Вся семья Кенсу погибла полгода назад, они сгорели в доме. Кенсу в этот момент ночевал у друга, а его младший брат игрался с плитой поздно ночью. После того, как Кенсу узнал об этом, у него случился нервый срыв, и он попал в клинику. А главврач, зная, что я работаю с тобой уже несколько лет, позвонил мне и попросил помощи. Теперь Кенсу живет у меня, — После этих слов я уже ничего не слышал. В груди больно закололо, а из глаз норовили политься слезы, ведь… Я уже не болен. Я искренне верю в то, что я не болен, просто в моих глазах не спешит появляться былой блеск и всего-лишь. Внутри меня уже давно имеются чувства, я могу разумно думать, просто… Я не делаю этого из-за него. Чанель он… Он слишком особенный. Я не хочу терять с ним связь. Да, возможно, я глуп, раз так думаю, хотя бы потому, что он будет вести у меня психологию, и еще больше года мы с ним будем видеться. Но я не могу по-другому, что, если он перестанет со мной так же общаться, когда поймет, что я здоров? — Бэкхен? Ты меня слушаешь? — Чанель пощелкал у меня перед глазами пальцами, и я уставился на него. — Что ты хочешь? — Я хочу, чтобы ты помог Кенсу. Может, вы пообщаетесь? Я могу вас оставить, е- — Не надо. Уходите. — Но, Бэкхен- — Уходите, я сказал. Я резко спрыгнул с подоконника и пошел в ванную, где закрылся на ключ. Мне был самому не понятен этот внезапный порыв злости, но сейчас мне хотелось рвать и метать. Хотелось самого страшного желания — убивать. Да, я же псих, для меня это нормально — хотеть кого-то убить — разве не так? Я просидел в ванной, наверное, несколько часов. Просто сидел, пялясь в дверь, в которую, к моему удивлению, через неизвестный промежуток времени постучали. Я уверен, что в моих глазах отразилось удивление. Открыв дверь, я увидел взлохмаченного Чанеля, который… Был одет уже в другую одежду. Он забежал в ванну и моментально начал осматривать мои руки. — Ты ничего с собой не сделал? — Он такой красивый, — Бэкхен, послушай меня, Бэк- Дальше я ничего не слышал, потому как попросту провалился в небытие. Последнее, что я почувствовал — сильные руки, схватившие мое хрупкое тело. Очнувшись, я попытался вспомнить, что же произошло. Честно говоря, лучше бы не вспоминал. Первое, что пришло на мой ум — Кенсу. Я вспомнил того паренька, за которым Чанель попросил меня присмотреть. От этого воспоминания стало вмиг тошно, я попытался встать с кровати, но как только дернул рукой, то почувствовал, что меня кто-то держит, и этим «кем-то» оказался Чанель, конечно, кто же еще; он спал на кресле рядом с кроватью. Резко выдернув руку, я все же встал, а Чанель проснулся и вмиг подскочил. — Бэкхен, ты когда в последний раз ел? — Чанель насупился, а я улыбнулся уголком губ. Волнуется. — Не знаю. — Ты издеваешься? Ты упал в голодный обморок, Бэкхен, это не нормально. Пару часов назад я приготовил рамен, пойдет? — Я промолчал, а живот предательски заурчал, — тогда жди, я пойду разогрею. Спустя десять минут я уже поедал рамен, а Чанель… Пошел в душ? Это очень странно, потому что он никогда раньше не ходил у меня дома в душ, поэтому, как только он пришел, я, прожевав, спросил: — Почему ты не со своим… Кенсу? — Ты ревнуешь? — Чанель спросил прямо в лоб, а его взгляд был серьезен как никогда. — Нет. — Брось, Бэкхен, тебе не нравится то, что помимо тебя у меня есть кто-то, — Видимо, Пак не понял всей двусмысленности той фразы, которую он сказал. Я смотрел на него, откровенно не понимая, а он сразу же покраснел до кончиков ушей и замямлил, — ты понял, что я имел в виду, Бэкхен. Тебе не нравится то, что я лечу не только тебя? — Я склонил голову немного набок, я так всегда показываю, что готов слушать, — Кенсу я немного более доверяю, чем тебе, прости. Его я могу оставить одного, а ты… Ты ведь что-то хотел мне сказать? — Нет, — Снова ложь. — Бэкхен, ты был слишком резок. Не ври. — Когда ты сказал, что я красивый… Ты и в правду это имел в виду? — Да. Я еще в твои пятнадцать заметил, что ты немного женственный, но это не минус. Ты как фарфоровая статуэтка, у тебя аристократично белая кожа, аккуратные руки, — Чанель говорил это, не сводя с меня взгляда, а мне это бесконечно льстило. Кому не будут льстить комплименты? — А что, если я скажу, что ты мне нравишься? — Я улыбнулся уголком губ, а Чанель непонимающе уставился на меня. Вместо того, чтобы продолжить, я встал со своего места и медленно подошел к Чанелю. За плечо я развернул его и уселся на его коленях, а Чанель явно смутился, он не знал, куда деть свои руки, поэтому я взял их в свои и положил к себе на талию, а затем наклонился к самым его губам и прошептал, — ты мне нравишься, Чанель-а. Я же псих, мне все можно, да? — Я посмотрел в глаза Чанелю и поднял одну бровь, как бы спрашиваю, Чанель лишь тяжело сглотнул. Наша битва взглядами продолжалась недолго, я решил действовать и, склонившись к самим губам, наконец, поцеловал. Это было что-то неописуемое, особенно если учесть то, что я раньше ни с кем не целовался. Чанель же не отвечал, его глаза были по-прежнему открыты, а я, увидев это, закрыл свои глаза и, улыбнувшись в поцелуй, обвил его шею своими руками и начал целовать более настойчиво, посасывая губы по-очереди. Какое-то время Чанель еще не отвечал, но вскоре хватка на моей талии усилилась, и Чанель надавил своим языком мне на губы, вынуждая открыть рот, а после встретился своим языком с моим. Мы неистово целовались на протяжении нескольких минут так точно, но потом Чанеля будто холодной водой облили, и он оттолкнул меня, причем так, что я упал на пол. — Ты чего? — Спросил я, вставая и потирая ушибленную поясницу. — Т-ты мой пациент, Бэкхен. Не более, — В голосе Чанеля сквозила сталь, и мне стало чертовски обидно. Зачем он тогда вообще ответил на этот поцелуй? — Точно, я же псих, спасибо, что напомнил, — Вышло слишком обиженно, хотя на деле так оно и было, но мои глаза… Они по прежнему пустые. — Бэк, я не- — Хватит. Уходи к своему Кенсу, — После этих слов я ушел к себе в спальню, потому что я был уверен, что Чанель уйдет. Ему, скорее всего, нужно так же о многом подумать. В эту ночь я испытал то чувство, которое не испытывал уже больше пяти лет — ужасную обиду на человека. С другой стороны, если бы ему не понравилось, он бы меня оттолкнул, ведь так? Я впервые за пять лет проплакал всю ночь. Оказывается, когда тебе вот так втыкают нож в спину, это пробуждает чувства. Теперь я хочу забыть, кто такой Пак Чанель, но……как это сделать, учитывая то, что я с ним вижусь практически каждый день, и я влюблен в него?
***
Вот и почему именно сегодня у меня снова пара по психологии у преподавателя Пака? Ладно, сегодня я решился сказать ему. Я скажу, что… Он мне не нужен. Все пары прошли намного быстрее, чем я мог себе представить, и именно сейчас прозвенел звонок на перемену перед психологией. Я не вижу смысла тянуть и идти после урока к Чанелю, лучше отстреляться сейчас, верно? Я думаю, да, поэтому сейчас, зайдя в класс, мой взгляд падает на него. Он слишком сосредоточен над журналом, кончик ручки он держит в руках и хмурится, а я невольно вспоминаю наш вчерашний поцелуй, но, встряхнув головой, целенаправленно иду к нему. — Учитель Пак, — Я немного прокашлялся и, как только он поднял взор, я поклонился, сразу же начиная говорить, — я думаю, что больше не нуждаюсь в ваших… Услугах… Я вполне здоров, чтобы контролировать свои действия. Спасибо за эти несколько лет и, пожалуйста, больше не приходите ко мне. Поклонившись еще раз, убегаю за свою парту и попутно замечаю непонятный взгляд Чанеля, он явно не понял, что только что произошло, оно и к лучшему, тем более, сейчас прозвенел звонок, и Чанель, просидев немного в ступоре, все же начал новую лекцию. Наверное, глупо было надеяться, что я так быстро и легко от него отделаюсь. Несомненно, всю пару я вновь не слушал его и пялился на его грудь, обтянутую рубашкой. После пары Чанель попросил меня остаться и помочь заполнить журнал, а другие, вздохнув, что попросили остаться не их, быстрее убежали по домам. Чанель же закрыл кабинет, а я уже сидел за первой партой с журналом и смотрел на него в ожидании. — Можно немного побыстрее, учитель Пак? Я… Мне надо домой… — Голос немного дрогнул, но я сделал вид, что все в порядке, а Чанель медленной, вальяжной походкой подошел ко мне и встал прям напротив, мне пришлось поднять свой взор. В данный момент мы находились в очень компрометирующем положении — моя голова была на уровне его пупка, поэтому мне было немного неловко. — Что ты устроил? Что значит — не нуждаюсь в ваших услугах? Бэкхен, — Голос был слишком строгий, а я невольно поежился, но не от страха — меня это почему-то возбуждало. — Я же сказал, я здоров. — Это из-за вчерашнего, да? — Чанель, не- — Несносный мальчишка, — После этих слов Чанель схватил меня за локоть и заставил подняться, а после произошло то, на что я вообще не расчитывал — Чанель поцеловал меня, моментально притягивая за талию к себе и проникая языком ко мне в рот. Я еле удержался на ногах, но крепкая опора в виде Чанеля не давала мне упасть. Не думая, я машинально открыл рот и позволил язычку Чанеля хозяйничать у меня во рту, а сам тем временем обвил его шею руками и пальцами правой руки зарылся у него в волосах на затылке. Чанель немного застонал в поцелуй, и вскоре его руки перешли на мои ягодицы и начали сминать. Чанель придвинулся еще ближе, хотя, по-моему, ближе уже некуда, о Чанель это сделал и… Что я чувствую? Его возбуждение упиралось мне в бедро. От осознания, что я возбудил Чанеля, я несдержанно простонал в поцелуй, и Чанель меня подхватил на руки, сразу же сажая на парту, при этом не разрывая поцелуя. Его руки начали шарить по моему телу, а я просто не мог насытится его губами. — Ты ведь этого хотел? — Сквозь поцелуй злобно говорил Чанель. Губы старшего перешли мне на шею, а потом и вновь он накрыл губами сосок, который не спасала даже тонкая ткань рубашки. — Д-да-а, — Я протяжно застонал, откидывая голову назад и оттягивая волосы Чанеля. Пак сам раздвинул мне ноги и встал между ними, не прекращая терзать сосок, но вскоре он начал расстегивать рубашку. Скинув рубашку, Чанель начал жадно осматривать меня, а я потянулся дрожащими руками к его рубашке и начал спешно расстегивать пуговицы, Чанель же не прерывал со мной зрительного контакта, положив руки мне на талию. — Не боишься? — С тобой — нет, — Чанель обхватил мое лицо своими руками и вновь впился в мои губы, а я скинул его рубашку и начал шарить руками по мускулистой груди и подкаченному прессу, временами переходя на спину. В последний раз оттянув мою нижнюю губу, Чанель вновь отодвинулся и переместил свои руки мне на пах, немного давя, из-за чего я издал жалобный стон. Пак и не думал сильно меня дразнить, по видимому, потому как в следующее мгновение он уже расстегивал пряжку ремня, а следом и молнию на брюках. На боксерах уже виднелось небольшое пятнышко смазки, увидев которое, я покраснел. — Малыш, встань на ноги, — Чанель произнес это слишком нежным голосом, но мне пришлось подчиниться, иначе как еще ему снять штаны? Я еле устоял на ногах, но и тут мне помог Чанель: он придержал меня за локти, не давая упасть. Как только штаны были сняты, Чанель вновь усадил меня на парту, а затем немного надавил рукой на грудь, давая понять, чтобы я лег, что я и сделал. Пак поднял мою ногу и закинул к себе на плечо, начиная целовать от колена до внутренней стороны бедра, отчего я начал извиваться и стонать. Чанель согнул обе мои ноги в коленях и поставил на парту, широко раздвигая, а я чувствовал себя безвольной куклой в его руках. — Соси, — Шепотом произнес Чанель, поднеся два пальца к моему рту. После того, как я смочил пальцы Чанеля, он поднес их к анусу и немного надавил одним, проникая на фалангу. Я начал прислушиваться к ощущениям и неприятных ощущений, как обычно есть, не было. Хотя, на самом деле я просто поспешил с выводами, стоило Чанелю добавить второй палец, так я пискнул от жгучей боли. Чанель лишь наклонился ко мне и вновь втянул в поцелуй, отвлекая, а я обнял его и впился короткими ногтями ему в спину, явно царапая, но никого из нас это не волновало. Вскоре нутро пронзило острое ощущение наслаждения, и я не сдержал стона. Чанель еще какое-то время орудовал во мне пальцами, раздвигая их на манер ножниц, но вскоре отстранился и начал расстегивать свои штаны, стаскивая их до колен. Мой взгляд случайно опустился на пах Чанеля, и глаза невольно округлились, а я сдвинул ноги: — Ч-чанель, может н-не надо? Оно не влезет, — На мое высказывание Чанель лишь засмеялся. — Не бойся, Бэкки, все будет хорошо, — Чанель несильно начал раздвигать мои ноги, и я подчинился, ведь если Чанель сказал, то так и будет, правильно? Не спеша, Чанель начал входить, постепенно наполняя меня собой, а мне плакать хотелось от того, что это наконец свершилось — мечта обладать Пак Чанелем. Как только Чанель полностью вошел, он начал ждать, пока я привыкну, и как только я подмахнул бедрами, он начал двигаться, срываясь на бешенный темп и с каждым толчком ударяя по той самой точке, я притянул его ближе и впился в губы мокрым поцелуем, начиная стонать прямо в поцелуй. Через какое-то время толчки становились грубее, более отрывистые, а Чанель сжал мой член в своей руке и начал водить вверх-вниз, доводя меня до пика, а после и сам кончил внутрь меня. Примерно через десять минут мы начали неспешно одеваться в идеальной тишине, будто ничего не произошло. Но тем не менее, я не мог спрятать победной улыбки и, заметив это, Чанель резко остановился и схватил меня за плечо: — Ч-что? — Я испуганно округлил глаза. — Ты… Улыбаешься? Бэкхен, я чего-то не знаю? — Ну… Ты… Пробуждаешь во мне эмоции, — Я слегла улыбнулся уголком губ, а Чанель долго смотрел на меня, вскоре он и сам заулыбался и притянул меня для короткого, целомудренного поцелуя. — Я люблю тебя, — Прошептал он, отстранившись. — Что? — Я немного отстранился от Чанеля и испуганно посмотрел на него. — Знаешь, я действительно влюбился в тебя еще в первый день, когда тебе было пятнадцать. Но твои пустые глаза… Мне было очень тебя жаль, и я поклялся себе, что вылечу тебя, во что бы то ни стало. Я с трепетом наблюдал за твоим взрослением, хоть ты и оставался безэмоциональным, но я все равно видел изменения в тебе, пусть они и не были координальными, а когда я заметил, что твой взгляд поменялся… Стал более теплым по отношению ко мне, то и вовсе обрадовался. Но я не спешил тебе об этом говорить, было еще рано. Но теперь я могу тебе сказать: я люблю тебя, Бен Бэкхен, — Слушая речь Чанеля, я действительно был в шоке, неужели… Все настолько заметно? — Я… Я тоже люблю тебя… — Я робко улыбнулся и несмело потянулся вперед, желая получить новый поцелуй. — Поехали… Домой? — Ко мне? — Ко мне, Бэкки, мне необходимо еще вылечить Кенсу… Если ты поможешь, то это будет гораздо быстрее. — Хорошо, я помогу тебе, — Вздохнув, ответил я.Наше время только начинается, и мы преложим все усилия для того, чтобы быть невероятно счастливыми.
На самом деле, я хочу признаваться в любви все время. Ты правда невероятный человек, ворвавшийся в мою спокойную жизнь, перевернув все вверх дном. Я восхищаюсь тобой, человек, покоривший мое сердце. Ты заставляет все ещё жить на этой земле. Я безумно люблю тебя…