Шаг к свету

В тот день Леша впервые за несколько месяцев выбрался на улицу. Прежде его от этого останавливали не только боли в прооперированной спине и сложность проживания в доме без лифта, но и собственное категорическое нежелание выходить на улицу. Нет, не потому что он стеснялся или стыдился себя, но в маленькой уютной квартире, в бетонной клетке из четырех стен, где все просто и понятно, все подчиняется ему. Мама всегда возмущалась, что он не может всю жизнь прожить в уединении. Леша бы конечно поспорил, но против мамы идти трудно и вот его буквально выставили на улицу в инвалидном кресле и с книгой в руках, в мире которой он и попытался спрятаться на эти несколько часов — раньше отец его просто не заберет, не желая "таскать сына туда-обратно каждые пятнадцать минут". Но, увы, его мечтам не суждено было сбыться. Кто-то неожиданно склонился к нему и с гадким смешком захлопнул книгу. — Ты снова тут, безногий? А я ведь тебя предупреждал, чтобы не болтался под окнами… Напомнить? Леша устало прикрыл глаза, а пальцы в бессильном раздражении сжали коллекционное издание "Кредо Ассасина. Тайный крестовый поход" — Оливера Боудена, на английском языке. Говоров был одной из тех причин, по которым Леша не хотел покидать стены родной квартиры. Юноша не считал себя слабым, но дерзить в ответ, он не желал, не потому что трусил, но потому, что противно. Противно контактировать с ним, противно оставаться здесь, противно осознавать, что бессилен даже для того, чтобы молча уйти. Горло сжало невидимой рукой, но Леша все же выдавил, не желая терять самообладания: — Я тоже рад тебя видеть. — Ты идиот или прикидываешься? — зло спросил Санек, наступая. — Я сказал: катись отсюда, пока цел. — Кто из нас еще идиот, — вполне справедливо заметил юноша, как бы намекая, что он и рад бы здесь не появляться. Кажется, после этой реплики Говоров и вовсе пришел в бешенство и даже схватил Лешу за воротник, слегка приподнимая с кресла. И того обуяла паника, от которой сердце зашлось почти до боли. Нет, он не боялся Санька, но оказаться вне зоны комфорта — без какой-либо опоры вот что доводило его до истерики. Он вцепился тонкими вмиг заледеневшими пальцами в чужую руку. Тут на плечо Санька легла изящная, почти женская ладонь и сжала его с далеко не женской силой. — Молодой человек, немедленно прекратите, если не хотите неприятностей, — голос вмешавшегося был мягким и вкрадчивым, подчеркнуто интеллигентным. Умудрившись скинуть захват, Говоров обернулся к неожиданно нарисовавшемуся противнику. Нахохлился, словно воробей: — Тебе чего надо? Шел куда-то и иди, а мы сами разберемся, — перешел он в нападение. — Рот закройте, — холодно улыбнулся прохожий, и от этой улыбки Саньку стало не по себе. Отодвинув грубияна в сторону, молодой человек в дорогом с иголочки костюме сделал шаг к Леше и аккуратно помог ему устроиться в кресле. После вновь обернулся к Говорову. — Я не собираюсь говорить с вами, куда более эффективным мне кажется переговорить с вашими родителями. Но тот дерзко фыркнул: — Интеллигент вшивый… А вот выкуси, понял?! — и, продемонстрировав мужчине фак, гордо направился в сторону парка, где ждали приятели. Обернулся: — А с тобой придурок, мы еще потолкуем… Но мужчина, казалось, и не обратил на это внимания и с улыбкой разговаривал с Лешей, а после спокойно повез его куда-то, продолжая разговор. Инцидент казался исчерпанным, если бы вечером, вернувшись домой, Санек не увидел этого же интеллигента в компании с социальным педагогом из его школы. Они спокойно пили чай на его кухне и, такие холеные в обшарпанной квартире, казались слишком неправильными, но еще более неправильными ему казались притихшие и смущенные родители. Общаться с этими людьми ему совсем не хотелось и, коротко кивнув, вспоминая детскую комнату милиции, прошел мимо. Запершись в своей комнате, завалился на кровать. Только мысли возвращались к парочке на кухне. Вот ведь, гад, нашел его таки, да еще и справки навел… Вот только остаться наедине с собой ему не удалось, поскольку в дверь требовательно постучались. — Саша, выходи немедленно, — чуть визгливый голос матери резал слух. — Иди, отвечай за то, что натворил, я не собираюсь одна за тебя краснеть. — Я ничего не сделал, — отозвался тот, оставаясь на месте, хоть и понимал, что выйти придется. Не оставят его в покое, пока не разберут по винтику. Неохотно сполз с кровати, чтобы прекратить стук и вышел, обреченно направляясь на кухню. Застыв в проеме, принял позу, показывающую, насколько ему плевать на то, что сейчас будет сказано. — Саш, ты ничего не хочешь нам рассказать? — кисло поинтересовался Игорь Андреевич, как бы показывая, насколько глубоко в печени у него засел нерадивый подопечный. Интеллигентишка же, спокойно пил чай, следя за мальчишкой ледяным взглядом. — Неа, — ответил Санек, не двигаясь с места. — Саша, не усугубляйте своего положения, — мягко произнес этот холеный петух, прерывая социального педагога. — Мне нечего рассказывать, — упрямо повторил Говоров. — А то, что было рассказать вам, вы, я думаю, уже рассказали. — Не дерзи, — почти прошипел социальный педагог, у него была крайне напряженная неделя, и ему было далеко не в радость еще и выслушивать от коллеги о похождениях Говорова. — Просто расскажи своим родителям, по какой причине ты практически сам себя поставил на учет в инспекции по делам несовершеннолетних. Мальчишка закатил глаза. — Как вы все достали… — тихо сказал он. — Да бесит меня это инвалид, ясно?! В этот момент он мечтал только о том, чтобы скорее вырасти и свалить куда-нибудь. Игорь Андреевич скривился, словно от зубной боли, а его спутник лишь слегка поджал бледные губы: — Позволь узнать, по какой причине? В это мгновение хлопнула входная дверь, и на кухню заглянул парень, одетый в потертые джинсы и изрядно поношенную футболку. Увидев социального педагога, повторил жест брата, закатив глаза. — Ну, и чем на этот раз обязаны? — недовольно полюбопытствовал он. — К счастью не по твою душу, — выдал социальный педагог, и по лицу его читалось облегчение от этого факта. Было понятно, что старший брат крови ему попил не меньше младшего. — Дело в том, что ваш брат считает допустимым проявлять агрессию в сторону беспомощного оппонента, — вновь мягко вставил молодой мужчина, переведя взгляд серо-голубых глаз на старшего Говорова. — И что с того? — рука Петьки легла на плечо брата, поддерживая. — Если вы про соседа, так не хрен высовываться. А то он своей тележкой вечно дорогу перегородит… Мужчина, казалось, побледнел сильнее, но его эмоции были выражены лишь чуть приподнятой бровью. — Что ж, — наконец выдохнул он, поднимаясь на ноги и опираясь пальцами о сколотую столешницу, — в таком случае вопросы отпали. Александра я жду в понедельник в реабилитационном центре на Краснофлотской набережной, а вот вам, пожалуй, — заметил он родителям, — стоит ожидать к себе визита инспекторов ПДН. Игорь Александрович метнул на него быстрый взгляд, но столкнувшись с ледяными глазами, понял, что спорить бесполезно, а значит, ему все же придется оформлять бумаги. — Я не потащусь ни в какой центр для убогих! — крикнул Санек и, выскользнув из-под руки брата, выскочил в прихожую, надеясь снова запереться в комнате. — Не дождетесь… Но мужчина не обратил на это никакого внимания, лишь спокойно покинул кухню, кивнув родителям Саши на прощание, в то время как Игорь Андреевич объяснял им про реабилитационный центр. — Вы пожалеете, — пообещал вслед Петька, догоняя брата. — О чем же? — мужчина как раз надевал куртку и взглянул на молодого человека, пытающегося проникнуть в комнату младшего брата. — О том, что пытаюсь воспитать в вашем брате хоть каплю человечности? — А с чего вы решили, что она ему нужна? В этом мире выживают сильнейшие, — заявил парень, сейчас, когда они стояли достаточно близко, можно было почувствовать запах алкоголя. — Ммм... Помните школьный курс биологии, похвально. Жаль, что позабыли литературу и историю, — мужчина едва заметно поморщился, но не более того. — Скажите, а вот если бы с вашим близким произошло что-то подобное, вы бы тоже не считали его человеком? И в горло немедленно впились крепкие пальцы, чувствительно стискивая: — Следи за языком, куколка, — прошипел пьяный гопник, дыша в лицо перегаром. — Не то я подправлю тебе мордашку. На лице мужчины не дрогнуло ни единого мускула, лишь тонкие пальцы вцепились в чужое запястье, и ноготь надавил на болевую точку, заставляя чужие пальцы разжаться. В это же мгновение в коридор выглянул Игорь Андреевич и тут же кинулся к молодым людям, буквально оттаскивая Говорова. — Петя, ты совсем очумел?! — Да, достали вы, — ответил тот словам брата, — в чужую жизнь лезть. — Вырвавшись из хватки социального педагога, зло глянул на его коллегу. — Я предупредил. — Мы бы и не лезли, если бы вы сами в своем яде варились! — взорвался, наконец, социальный педагог. — Ладно, тебе терять нечего… Брата зачем подводишь?! — Он не хочет ехать в ваш центр. — Это самый оптимальный вариант, он должен научиться отвечать за свои поступки и ценить чужое право на нормальную жизнь, — серо-голубые глаза пронзали насквозь. — И я хочу, чтобы он научился этому сейчас, а не позже, когда покалечит кого-нибудь и отправится в колонию для несовершеннолетних. — Не покалечит, я объяснил ему, так что проваливай, куколка. Он смотрел в упор, и не думая отступаться. Мужчина чуть усмехнулся: — Завтра в девять утра. И если не затруднит, вас я тоже жду. Сильные руки там всегда нужны, — не прощаясь, мужчина покинул чужую квартиру, но судя по всему, не чтобы покинуть подъезд, а чтобы подняться на этаж выше, к своему подопечному. — Разбежался, — донеслось вслед. Развернувшись, Петр постучал в дверь, и брат впустил его в комнату, снова защелкивая замок. Наутро, несмотря на каникулы, мать растолкала Сашу ни свет, ни заря. — Просыпайся, обалдуй, — стянула она с него одеяло, все еще взбешенная вчерашним инцидентом, — на отработку опоздаешь. — Плевать. Я никуда не поеду, — буркнул тот, кутаясь обратно. — В гробу я их отработку видал… — Вставай, я сказала! — взвизгнула женщина, почти скидывая сына с кровати. — Не хватало, чтобы к нам шатались инспекторы и прочие личности типа вчерашних. Ты в каком свете нас выставляешь?! Поднимайся, хоть поймешь каково это работать, а не просто на наших с отцом шеях сидеть! — Ах так?.. Вот уйду совсем, будете знать. Потерев ушибленное бедро, Санька выскочил в прихожую и закрылся в ванной, откуда еще долго доносилось его ворчание. Он демонстративно не стал завтракать, выскочив за дверь. Как ему хотелось, чтобы Петя поехал с ним, но тот категорично отказался, еще вечером. А утром, когда его мучало похмелье, брата вообще было лучше не трогать. Говоров серьезно подумывал прогулять, но побоялся последствий и прибыл на набережную, не решаясь войти в здание. Большое, красивое, стеклянное, пятиэтажное. Пару месяцев назад о его открытии трепались по всем местным, да и не только каналам. Но перешагнуть порог центра он так и не осмелился, пока его не окликнули сзади: — Саша? Не ожидал, что вы столь пунктуальны... — по ступеням поднимался этот. Фыркнув, парень начал собственное восхождение: — Я вообще не собирался приходить, — честно признался он. — Если бы не предки… Хрен бы его тут увидели. Да и вообще он был не намерен что-то делать тут, как и вести беседы с этим типом. — Вам действительно так плевать на собственную жизнь? — поинтересовался мужчина, открывая двери и пропуская мальчика вперед. — А вам действительно есть до нее дело? — вопросом на вопрос ответил Санек, ровняясь с собеседником. — Если бы не было, то я бы еще вчера доложил о вас инспектору по делам несовершеннолетних и не факт, что ваших родителей уже сегодня не таскали по инстанциям, — спокойно отозвался мужчина, проходя по огромному холлу, направляясь к лифтам. — Угу, — буркнул Санек, послушно ныряя в лифт. — Надеюсь, приставать не станете? — Что, прости? — недоуменно воззрился мужчина на нового подопечного. Тот передернул плечами: — Петька сказал, вы на гея смахиваете… — Не, ну раз Петька сказал... — усмехнулся мужчина. — Впрочем, если ему так любопытно, пусть сам проверит. Изящные пальцы нажали кнопку «3» и лифт очень плавно двинулся вверх. — Не любопытно. И вообще, он таких, как вы, терпеть не может, — заявил маленький собеседник, глядя в сторону, словно ему и самому было противно его общество. Когда лифт остановился, он первым выскочил из кабинки. И чуть не сбил с ног девушку, которая несла в руках какие-то коробки, большие и маленькие. Вскрикнув от неожиданности, девчушка пошатнулась и растеряла свою ношу. — Хэй! Осторожнее! — красотка закинула платиновую косичку за спину и, присев на корточки, принялась собирать коробки. — Сама под ноги смотри, — ответствовал Санек, и не думая помогать ей, уверенный в своей правоте. Зато рядом с девушкой присел его "наставник", чтобы быстро помочь ей. — Доброе утро, Леночка, — улыбнулся он девушке, но она лишь фыркнула: — Ага, очень, — но подняв взгляд на мужчину, все же улыбнулась в ответ. — Здравствуйте, Андрей Алексеевич, я рада вас видеть... У Санька в голове созрел удачный каламбур к имени красотки, но он не стал его озвучивать, чтобы «не усугублять». Просто фыркнул и отошел к окну, с завистью глядя на ребят в парке. Гуляют, а ему тут торчать черт знает сколько… — Я тебя тоже, — они поднялись на ноги, и Андрей Алексеевич кивнул на парнишку, забрав у девушки самые большие коробки. — Это Саша, о котором я тебе говорил вчера. — Ужас, — констатировала девушка, и залезла в небольшую сумочку у себя на бедре и кинула Саньку светло-голубой шейный платок, такой же, как у нее самой. — Надевай. — Вот еще… Он бросил платок на подоконник и отодвинулся, как от чего-то противного. — Надевай, иначе дам красный и будешь тут тяжести таскать, — спокойно отчеканила девушка. — Не думай, что сможешь филонить. — Я бы с ней не спорил, — хмыкнул Андрей Алексеевич и пошел дальше по коридору, оставляя подопечного на девушку. — Подумаешь, какие мы страшные… Однако платок повязал, потом еще долго ворча про цвет не соответствующий его ориентации. Девушка шикнула что-то про ограниченность, и пошла по коридору, чтобы крикнуть ему следом. — Двери открой. — Пожалуйста. Распахнув двери, он пошел дальше, не следя за тем, прошли ли спутники со своей поклажей или нет. И тут же натолкнулся на высоченного парня, с красным платком на шее и со сложенной коляской в руках. — Пацан, двери придержи, — попросил он, видя кипящую от злости Лену по другую сторону стеклянной двери. Закатив глаза, Говоров вернулся и открыл дверь, удерживая открытой: — Нашли лакея… — пробурчал он себе под нос. Когда и парень, и Леночка прошли, отпустил, с мрачным удовлетворением услышав, как задребезжало стекло. — Слушай, парень, не порть имущество, не расплатишься, — заметила девушка, локтем открывая еще одну дверь и складывая коробки на металлические стеллажи. Говоров проигнорировал заявление, разглядывая помещение и его содержимое, топчась на месте. Здесь были различные коробки с всякими там фиксаторами, костылями, и высоченными кожно-металлическими сапогами, а также коляски. Оглядевшись, девушка взяла сложенные ходунки и вручила их Саньку. — Пошли. — К калекам не пойду, — твердо заявил парень, повертев врученный предмет, и отставил его в сторону. — Слушай ты, — резко повернулась к нему девушка, гневно сверкая глазами. — Я понимаю, что тебя заставляют, но, если я узнаю, что ты придурок филонишь или обидел кого-нибудь, ты будешь здесь пациентом, а не волонтером. — Вот и не заставляйте, тогда и проблем не будет. До комнаты донесу, а дальше сами, — схватив ходунки, он направился к выходу. — Ну, куда нести-то? Лена выдохнула и, чуть успокоившись, вышла следом, чтобы кивнуть в сторону одного из коридоров. Дойдя до кабинета ЛФК, буквально впихнуть его внутрь вместе с ходунками. Кабинет был пуст, из-за раннего утра, но на одной из кушеток лежала девочка лет десяти, вся обложенная какими-то мешками, а скорее придавленная, руки и ноги, в явно специально приданной позе. Как раз в этот момент электронный таймер рядом с кушеткой отсчитал последнюю единицу и противно запищал, но тут же был выключен легким движением девчачьей руки, а девочка, придавленная к кушетке, заворочалась. — Лена... — позвала она, пытаясь выбраться. — Да, зайчик, сейчас, — потом она повернулась к Саньку. — Помоги мешки убрать. Не ответив, тот неохотно приблизился и стал скидывать мешки на пол, стараясь не смотреть на девчонку и мечтая лишь поскорее отсюда убраться. Но Лена с него слезать явно не собиралась. Едва освободив девочку, она начала помогать ей разминаться, но делала это очень осторожно. Маленький ангелочек кряхтел и пыхтел от старания, а потом взглянул на парня: — Я Вика. А как зовут тебя? Тот хотел ответить что-то в привычной манере, но потом передумал, не желая провести тут больше времени, чем было необходимо. — Саша, — сказал он, не глядя в сторону пациентки. — Я снаружи подожду. Безапелляционно заявил он и вышел прежде, чем его смогли остановить. И Лена на время оставила его в покое, но центр уже начал наполняться детьми: кто-то на костылях, а кто-то и на коляске. Но они не плакали, нет. Смеялись, болтали, а были и те, кто играл, пока мамы пытались стянуть с них курточки. Говоров делал вид, что не замечает их, глядя в окно и сдерживаясь, чтобы не развернуться и не уйти из центра. Потом достал телефон и набрал знакомый номер. — Петь, забери меня. Они тут всюду… И брат обещал подъехать часа через три, еще целых три часа в этой отвратительной дыре, куда его запихнули. А все из-за придурка Смирнова… Через некоторое время, Лена выглянула из кабинета, пропуская мамочек с детьми, а сама посмотрела на бледно-зеленого парня. — Саш, твоя помощь нужна. Обреченно вздохнув, Санек нырнул в кабинет, внутренне готовясь к очередному неприятному заданию. — Чего? Вика сидела на кушетке, ноги ее были затянуты в эти кожно-металлические сапоги и не сгибались. Лена раздвинула детские ходунки и оперлась на них, упирая в пол. — Поставь ребенка на ноги, а то кушетка высокая, да и аппараты весят больше чем сама Вика, только не стягивай, а подними, а то прищемишь... — Ладно. Он завис на минуту, пытаясь понять, как он должен ее снимать и при этом не причинить вреда. Хоть бы объяснила… Сделав еще один обреченный вздох, Санек шагнул к девочке и поднял ее под мышки, хорошо та маленькая была, и поставил на пол. — Стоишь? — уточнил он. Не хватало еще, чтобы грохнулась, а ему отвечать пришлось. — НЕТ! — вдруг испуганно взвизгнула девчушка и вцепилась мертвой хваткой в парня. Действительно мертвой: маленькие пальчики сжались, словно сведенные в судороге и не хотели разжиматься. Парень вздрогнул и, если бы не хватка Вики, наверное, выпустил бы ее и отскочил в сторону: — Ты чего орешь-то? — прикрикнул он, забывая, что решил ввести себя в центре «паинькой». — Я же не отпускаю еще… — Не отпускай-не отпускай-не отпускай! — затараторила девчушка, не отцепляя от него пальчиков. — Поставь ее к ходункам, но из-за спины не уходи, — мягко и спокойно вставила Лена, видимо столкнувшись с подобным поведением не в первый раз. Вот сучка… она же это специально! Ну, ничего, хрен они завтра его тут дождутся, он не станет таскать разные костыли и мелких девчонок. Стиснув зубы, Санек перехватился, держа Вику со спины, и проводил до ходунков, в которые она вцепилась. — Я ее водить не стану, — предупредил он. — От тебя и не требуется, мы ведь сами умеем, правда? — Лена подмигнула ребенку и накрыла напряженные пальчики своими, как обещание, что никто никуда не упадет. — Подправь ей ногу. В смысле поставь ровно. И можешь прогуляться до кабинета с табличкой "волонтеры" прямо по коридору, Андрей Алексеевич, скорее всего там. — Ага… — без особого энтузиазма буркнул Санек и, присев на корточки, поправил девочке ногу. Взглянув на нее, вдруг сказал. — Давай, иди. Выживают лишь сильнейшие, поняла? И быстро выскочил за дверь, чтобы поскорее добраться до заветной двери, за которой, впрочем, не ожидал ничего хорошего. Но там все было не так страшно: большая светлая комната, похожая на гостиную по которой витали изумительные запахи кофе и выпечки. На белых диванчиках сидели несколько человек с такими же волонтерскими платками, кто-то пил кофе, кто-то листал бумаги. Но как только Санек зашел, все взоры обратились к нему. — О, ты новенький? Привет! Как зовут? — ему улыбнулась лощеная шатенка с дорогущим маникюром и на высоченных каблуках. — Привет, — застыл тот у двери, точно собираясь бежать. Спохватившись, что выглядит глупо, прошел и занял одно из свободных мест. — Я Санек, я тут ненадолго. Свято верил он, что как-нибудь отвертится от необходимости приходить в центр. Девица удивленно сморгнула, потом понимающе усмехнулась: — Понятно, трудовую повинность отбываешь. Кто приволок-то тебя? Кому если что претензии кидать? Я, кстати, Женя, — она протянула ему изящную ручку. Парень немедленно напрягся, почувствовав к собеседнице неприязнь, и руки в ответ не протянул. — Андрей Алексеевич… можете жаловаться, сколько влезет. Плевал я. — Плевал так плевал, нам по барабану, — вставил взрослый парень с красным платком на шее. — Только не выказывай свое презрение к детям так открыто, а то тут родители нервные, фейс-то быстро начистят, не посмотрят, что тоже ребенок. — Кофе будешь? — Меня предупредили, — буркнул Санек, отводя взгляд, и посмотрел на часы. Скорее бы Петька приехал… — Если он ни к чему не обяжет. Парень пожал плечами и поднялся с места, чтобы отойти к кофе машине. — С Леной повстречался, я полагаю? — поинтересовался подтянутый парнишка примерно его возраста с таким же платком на шее. — Я Денис. Новенький кивнул, сразу на все, и принимая к сведенью имя, которое, он был уверен, ему не пригодится и на Леночку-пеночку, о подробностях знакомства с которой распространяться не хотел. — А вы все тут добровольно? — не без удивления спросил он. — Ну как бы да, — отозвался студент и подал ему чашку кофе, а также корзинку с выпечкой. — У каждого из нас, как и у Андрея Алексеевича, свои причины приходить сюда, но силком никого не тащили. — Я так и понял. Спасибо. Санек принял угощение и замолчал, тихо потягивая кофе и не глядя по сторонам. Здесь он, не найдет единомышленников, только наживет врагов, если попытается высказывать свое мнение. Свои причины, ну хоть не альтруизм… это хоть понять можно. Минут сорок его никто не трогал, но потом все разбежались, как сказал Денис, "потому что начался час-пик". И естественно Санька тоже запрягли работать. В кабинет зашел тот парень, который утром нес коляску и, не обнаружив в кабинете других парней кроме Саши, позвал с собой: — Пошли, поможешь. — Угу. Парень нехотя поднялся, не смея перечить, все равно ведь не отстанут, и поспешил за «товарищем». Костя, как оказалось студент-математик, запряг его перетаскивать всякие коробки, коляски и прочий хлам, а потом и вовсе им пришлось помочь какой-то взрослой девахе перебраться с массажного стола на инвалидную коляску. Именно за этим занятием их и застал Петька. — Вот ты где, а я тебя обыскался, — заявил тот, подперев плечом косяк. — Сигналил тебе, сигналил… Пошли, у меня нет времени тут торчать. — Иду, — Санек едва не подскочил от радости. — Позвольте узнать, куда же? — Лена появилась за их спинами совершенно неожиданно, будто выросла из-под земли. Впрочем, тут же отмахнулась. — Кость, там тазобедренника надо с операции забрать, только возьми кого-нибудь. Пацан взрослый, один не справишься. Костя тихо чертыхнулся, понимая, что все заняты, а бегать за кем-то времени нет. Вдруг посмотрел на Петьку: — Поможете? Тут через дорогу. Санька бросил взгляд на парня, с которым вместе таскали коробки. Тяжелые… Посмотрел на брата: — Петь, давай поможем, а домой потом? — попросил он виновато. Тот потрепал его по волосам. — Ладно. Куда там идти? — Пошли, — сказал Костя и поспешил к выходу из здания. Они быстро пересекли улицу, входя на территорию детской ортопедической клиники, и прошли к одному из зданий, на третий этаж, полностью облицованный плиткой. Горящая надпись гласила: "Операционный блок №4". Он на ходу заглянул в одну из коморок и кинул Петьке белый халат и одноразовые медицинские перчатки. Перед двусторонними дверьми парень остановился, натягивая халат и перчатки, чуть закашлявшись от густых запахов лекарств, антисептика и сырого гипса. — Жесть какая… — заметил Петр, следуя его примеру и начиная жалеть, что поддался на просьбы брата. Санька-то там, снаружи, воздухом дышит. Парень передернул плечами и вошел, толкнув двери. Пацана как раз только-только вывезли из дверей операционной, и сейчас какая-то женщина хлестала его по щекам, заставляя проснуться, но тот лишь невнятно стонал. Петьку передернуло: парень был чем-то похож на Санька. Закованный в гипс едва ли не по грудь, с полностью загипсованными, широко раздвинутыми ногами и палкой между ними, фиксирующей их. Подвезли вторую каталку и Костя распорядился: — Я беру за ноги, Петр, подхватите под спину и торс, мамочка, за плечи. Насчет три... Петька кивнул и ухватился, как было велено, чтобы при счете три приподнять парнишку и перетащить на соседнюю каталку. Несчастный застонал громче, видимо, малейшее движение причиняло ему боль. Но ни Костя, ни мама этого парня, кажется, и вовсе не обратили на это внимания. Женщина только укрыла сына одеялом. — Патология или ДЦП? — вдруг спросил волонтер. — Что? — непонимающе взглянула на него она. — Отделение какое: четвертое или восьмое? — А... Восьмое. — Ладно, пошли. Лифт, несколько длинных коридоров и вот они уже в просторном холле восьмого отделения с огромным аквариумом, мимо поста медсестер в шестнадцатую палату, где началась совершенная эквилибристика, специфичная, исключительно для России. Только здесь в специализированных клиниках бывают настолько узкие двери, что чтобы провести только что прооперированного пациента в палату, нужно повернуть его на бок, что, конечно же, сорвало крик с побледневших губ. — Суки… — не выдержал Петр, у которого этот крик скользнул от пальцев ног вверх по позвоночнику неприятным холодком. И это лицо, словно у него был еще один брат... — Где у них мозги были? — Мы каждый раз задаемся этим вопросом... — вдруг в палате появился Андрей Алексеевич, с двумя пакетами в руках, поставил их на соседнюю пустую профессиональную ортопедическую кровать. — Свет, я все купил, так что пару дней тебе никуда ходить не придется... — Да, спасибо, Андрюш, — отозвалась женщина, убирая подушку из-под головы сына и подкладывая ее на ноги. Потом потянулась за кошельком. — Сколько я тебе должна? — Да нисколько, и не уговаривай, я в курсе как тут и на что деньги тратятся... — быстро, чтобы женщина не успела впихнуть ему деньги, мужчина покинул палату вместе с Костей и Петром, которому и улыбнулся. — Я рад, что вы присоединились к нам. Здесь всегда нужны сильные руки... Но тот обособился, делая несколько шагов в сторону: — Только не надо обольщаться на мой счет. Я просто приехал за братом. Махнув рукой на прощание, он направился прочь. — Рановато, если честно, — заметил мужчина, взглянув на время, и слова его настигли Петра уже через несколько шагов. — Но для первого дня сойдет. Жду завтра в это же время. Доброго дня. Тот не ответил, покидая здание, чтобы увезти прочь Санька. Они ехали молча, и тишина в салоне давила все сильнее, Петр даже не включил магнитолу, хотя обычно из нее всегда читали рэп. И Санек не выдержал: — Петь, случилось что? — спросил он, откинувшись на спинку сидения. После таскания коробок в теле поселилась усталость. — Ничего, — отозвался тот, не желая признаваться в том, что увидел в клинике. — Отвратительное место… — Я не хочу туда возвращаться. Затормозив у обочины, Петр закурил: — Угу, а встать на учет в детскую комнату милиции хочешь? — съязвил он. — Попался, так терпи. — Угу… Загрустив пуще прежнего, Санек отвернулся, глядя в окно. Доставив домой, Петя опять куда-то умчался, оставляя его наедине с невеселыми мыслями. Наутро Санька растолкала мать, чтобы буквально выпихнуть в этот чертов центр, откуда он и не вылезал до положенных пяти вечера. Хотелось немножечко сдохнуть, потому что приходилось таскать не только коробки и аппаратуру, но и самих пациентов, да еще и улыбаться им при этом. Каждый день он мечтал о том светлом времени, когда каторга закончится, и он навсегда покинет это место. Впрочем, постепенно он втягивался в режим и привыкал к людям: ребятам-волонтерам, постоянным пациентам, их родителям. Он уже мог определить диагноз того или иного увечья, поддержать беседу и быстро находил в коробках искомое. Петька же никогда не заходил за ним, поджидая за воротами у поворота. В тот вечер почти перед закрытием Ленка выпихнула его на улицу вместе с Викой, он должен был проводить девочку до ворот, где ее ожидали родители. На вполне логичные вопросы о безопасности данного действа отозвалась, что малышка вполне в состоянии пройти это расстояние и ей нужно самой в этом убедиться. Поправила ребенку ортопедические туфельки, выдала ходунки и отправила в добрый путь. — Ты ведь не дашь мне упасть? — уже на улице тихо спросила малышка, смотря на него огромными голубыми глазами. Эти глаза на протяжении нескольких недель смотрели ему в душу, и он все сильнее привязывался к девочке, которая неизменно встречала его улыбкой, будто хорошего знакомого. — Конечно, нет, — заверил он, улыбнувшись. — Я буду рядом и поймаю, если это потребуется. Он не врал, подстраиваясь к ее шагу и не спуская глаз, чтобы не пропустить, если она вдруг споткнется, как бывало несколько раз на тренировках. Только старался не показывать, что волнуется, она должна верить, что сможет. Ангелок пыхтел от старания, пусть и не быстро, но правильно переставляя тонкие, словно спички ножки. Ее пальчики, вцепившиеся в резиновые ручки ходунков, бледнели от напряжения и скользили, потому что стали мокрыми буквально сразу как они оказались на улице. Но она продолжала упорно идти, шмыгая носом, иногда спеша, а иногда и полностью останавливаясь, но не жалуясь на боль или усталость. У ворот их ждал ее отец. А мамы не было, как выяснил Санька пару дней назад, совсем. Именно поэтому в центре ей занималась только Лена. — Вот так, умница, — ободрил ее парень. — Ты самая сильная девочка из всех, что я знаю. Он бросил взгляд вперед, чтобы прикинуть оставшееся расстояние, и за спиной отца Вики увидел брата. Под его взглядом Саша сбился с шага, но продолжил сопровождать ребенка. К концу девочка все чаще останавливалась, переводя дыхание и убирая маленькой ладошкой прилипшие ко лбу кудряшки, поэтому на довольно небольшой отрезок пути у них ушло изрядное количество времени. Но Санек не жаловался и не подгонял, и спокойно выдохнул лишь тогда, когда отец подхватил малышку на руки, улыбаясь едва заметно, но все же счастливо. А потом малышка вдруг повернулась к Саньку и крепко обняла его. — Пока... Я буду скучать, — произнесла она, всегда расстраиваясь по поводу предстоящих выходных. Он погладил малышку по спине и с улыбкой попрощался с ней до понедельника, и махал рукой, пока машина не скрылась из вида. Вздохнув, устало стянул с шеи платок и посмотрел на недовольного брата: — Привет. — Садись в машину, — бросил тот, выбрасывая окурок и забираясь в салон. — Я и так полчаса потерял. Санька чуть передернулся от этого тона, но все же послушно забрался в машину, молчал несколько минут, устало прикрыв глаза. День был тяжелый. Затем осторожно спросил: — Что-то случилось? — Сколько тебе еще осталось отрабатывать? — вместо ответа спросил Петька, не глядя на брата. Из магнитолы тихо читали рэп, но он не прибавил звук, желая услышать ответ. И Санек завис, он пересекался с Андреем Алексеевичем только во время какой-нибудь беготни, то по центру, а то и по клинике и времени, уточнить это, не было. — Ну... до сентября, наверное... Не знаю. Не будет же он меня во время учебы сюда таскать. — Отлично… — процедил брат сквозь зубы. — Я сам с ним поговорю. Тебе, между прочим, к школе готовиться надо, а ты целыми днями в центре торчишь. Санек только растерянно кивнул, даже боясь представить, что взбрело в голову брата. Вот только до понедельника идея Петьки не выветрилась и в центр к девяти утра они приехали вместе. Брат курил, и все поглядывал на ворота, ожидая Андрея Алексеевича и не отпуская Санька, переодеваться, словно собираясь увезти с собой обратно. Скоро в ворота вошел Костя, затем другие ребята. Лена, был уверен Саша, уже там и снимает Вику с укладки — две ранние пташки в центре. Малышка как-то сказала, что папа привозит ее к семи, чтобы успеть на работу. А досыпает она уже здесь, как раз обложенная мешками. — Петь, я же опоздаю, — несмело заметил Санек, глядя в след товарищам по работе. — Горишь желанием выгуливать и таскать инвалидов? — удивился Петька притворно, замечая, что брат перестал ныть и всегда торопился в центр по утрам. Санек смолчал, сжав пальцы в кулаки, не зная, не желая знать, что же так задело его в этой фразе. Наконец у ворот комплекса притормозило такси, и выбравшийся оттуда Андрей Алексеевич поспешил к зданию центра, но заметив братьев, остановился и улыбнулся им: — Доброе утро. — Как долго вы собираетесь эксплуатировать моего брата? — вместо приветствия полюбопытствовал Петька, отбрасывая окурок. — Ему, между прочим, к школе еще готовиться. Мужчина недовольно проследил за этим мелким актом вандализма. — Я планировал до августа, то есть до конца недели, но если вы считаете это эксплуатацией, то хозяин-барин, — мужчина развел руками. По его интонации трудно было понять, что он сейчас испытывает, но Санек подумал о том, что ему могло показаться, что это он нажаловался старшему брату. Стало неприятно. И в этот момент Саньку как никогда хотелось провалиться сквозь землю. Он чувствовал себя предателем, которым и становился, чью бы сторону не принял — гадкое чувство... Не выдержав, он стиснул кулаки: — Петь... зачем ты так?! — крикнул он, к глазам подступили слезы. — Я доработаю. Он кинулся в здание, где его ждали, где он был нужен. Андрей Алексеевич проводил взглядом мальчишку и взглянул на его старшего брата, сложив руки на груди. — Зачем вы так? Чего вы добиваетесь? Неужели вы не видите, что ему это необходимо? — Необходимо? — фыркнул тот. — Не говорите ерунды. Просто вы забили ему голову, и он стал слишком мягким, чтобы послать вас вместе с отработкой. — Что вы знаете о своем брате? — вдруг поинтересовался мужчина, чуть пошатнувшись, но тут же встав ровно, будто ничего и не было. — Чего он хочет? О чем мечтает? Кем стремится стать? — Я знаю достаточно, чтобы с уверенностью сказать, что это не имеет никакого отношения к вашему центру и альтруизму. — А при чем тут альтруизм? Воспитательная работа. К тому же ему полезно, его желания хотя бы приобрели вектор. Теперь прошу меня простить, — мужчина развернулся и направился прочь. В коридоре его ждал Санек, который успел переодеться и заглянуть в кабинет, поздороваться с Ленкой и Викой, которая успела испугаться, что он не придет. А вот работать не мог, пока не объяснится. Заметив мужчину, поспешил навстречу. — Андрей Алексеевич. Простите моего брата, он ничего не понимает… Я не хотел, чтобы он приезжал, но… — Все хорошо, — улыбнулся ему мужчина, будто ничего и не было, а потом залез в карман и вытянул из него шоколадную пластинку. Он всегда угощал такими волонтеров и пациентов. — Слышал, ты решил поступать на медицинский. Санек смущенно улыбнулся и кивнул, принимая угощение: — Только не говорите пока Петьке, пожалуйста, — попросил он, не решаясь поднять на мужчину взгляд. — Он хочет, чтобы я с ним в автомастерской работал. Чужие тонкие пальцы перехватили запястье, чтобы нежно провести подушечкой большого пальца по ладошке. — У тебя слишком изящные руки для этого. Руки художника или хирурга. Не смей их портить... Подмигнув, мужчина направился прочь. — Спасибо, Андрей Алексеевич. Санек поспешил в комнату волонтеров, чтобы получить какое-нибудь задание. Весь день на его губах светилась улыбка, словно его не просто поддержали, а осветили путь в будущее, что вился впереди лесной тропкой, которую каждую минуту норовила поглотить чащоба. Но к вечеру, он переменился, став задумчивым и, как мог, оттягивал уход домой. — Саш, что-то случилось? — спросила Лена, присаживаясь на диванчик рядом с ним, откладывая в сторону свои вещи, которые собирала. В последнее время их отношения заметно сгладились, а сама девушка смягчилась по отношению к парню. Тот покачал головой, но потом вздохнул: — Боюсь идти, — признался он в своей слабости. Вдруг воспрянув, предложил. — Лен, а хочешь, мы тебя с братом подвезем? — С братом какие-то проблемы? — девушка нахмурилась и посмотрела в чужие глаза. — Он тебя бьет? Санек энергично и испуганно замотал головой: — Нет. Нет, не бил… пока, — заверил он. Только он знал, что тот способен, чужих во всяком случае. — Просто он такой злой последние дни… — Вот как... — девушка задумчиво покусала губу. — Слушай, я с тобой, конечно, поеду, но ты, если что, обязательно звони либо мне, либо Андрею Алексеевичу. А если хочешь, можешь переночевать у меня или у него. Я с ним сейчас переговорю... Она вытащила из сумочки телефон. — Нет. Спасибо, Лен, правда, но так будет только хуже. Мне просто нужна поддержка, да и мама должна быть дома, — Сенек даже сумел улыбнуться, успокаивая девушку и чувствуя себя глупо. Сам испугался и Ленку напугал, паникер. И вообще, Петька, конечно, не подарок, но всегда о нем заботился. — А если что, я позвоню. — Только звони обязательно, хорошо? — девушка поднялась на ноги и взяла свою сумочку и кипу папок, что таскала домой каждый раз. — Ну, пойдем, посмотрим, что у тебя там за серый волк обитает под боком… — Конечно, — кивнул парнишка, радуясь тому, как все складывается. — Давай, я помогу. Он забрал у Лены часть папок и придержал ей дверь: — А зачем ты их уносишь всегда? — спросил он. Настроение быстро поползло вверх. — Эм... Я же тут практику отрабатывала, я документовед, так что это привычка: сижу вечерами, изучаю, исправляю ошибки, — улыбнулась она, двигаясь по длинному коридору и выключая по пути свет. — Понятно. Они вышли на крыльцо и Санек взял еще несколько папок, чтобы Лена могла спокойно закрыть двери. Они шли, словно никуда не торопясь, но с каким трудом ему далась эта нарочитость. Подойдя к ожидающему у машины брату, заметив их, выбросившему сигарету, он улыбнулся. — Петь, подбросим Лену, ладно? Ей по дороге. Девушка очаровательно улыбнулась, так как могла улыбнуться только она, особенно когда ей что-то требовалось. — Добрый вечер. Петр хмуро глянул, явно не считая его таковым, но все же приветственно кивнул: — Ну, если по дороге… Залазь, — открыл он дверцу, предлагая девчонке устроиться там со всеми ее бумагами. — Как зовут? Санек поспешил нырнуть на переднее сидение, не заставляя приглашать себя дважды. — Елена Викторовна, но это на работе, а так просто Лена, — девушка вновь улыбнулась, стараясь смягчить тяжелую давящую энергетику, царящую в салоне. — А вы? — Петр. Брат этого охламона, — представился молодой человек. — К счастью, терпеть его вам осталось не долго. Губ его коснулась улыбка, но определить, была ли она адресована спутнице, понять было трудно. — От чего же сразу охламона? — поинтересовалась девушка. — Да, чуток не дисциплинирован, но всякое бывает. — Просто вы его плохо знаете, это он старается, чтобы в детскую комнату не угодить, верно, Санек? Не известно почувствовала ли этот нажим Лена, но Саша невольно поежился, понимая, что это утверждение, которое он должен принять. Это была угроза. Помявшись, он кивнул: — Да. Так и было… Было еще так, казалось бы, недавно и одновременно целую вечность назад. — Что ж, — пальчики девушки легко пробежались по волосам мальчишки, — он так же старался исправить ситуацию, так что не вижу ничего апокалиптичного. Главное вовремя понять, где ошибся. А когда они подъехали к ее дому, девушка вдруг склонилась к Саше и поцеловала его в щеку, оставляя бледно-розовый блестящий след. Поблагодарив и попрощавшись, она выпорхнула на улицу, а Санек, отчаянно краснея, осторожно коснулся пальцами отмеченной щеки. — Ну и зачем ты ее с собой потащил? — спросил Петр, выруливая на проезжую часть. — Боишься меня? — А есть чего бояться? — тихо буркнул Саша, совсем по-детски вытирая щеку ладонью, но не поднимая взгляда на брата. — Просто я тебя знаю, как облупленного. Трусишка. Он больше не сказал ни слова до самого дома, и долго копался в бардачке, давая брату возможность и время добраться до квартиры. Однако Санек не побежал, намеренно дождавшись, чтобы вместе подняться в лифте. А когда тот подошел тихо вздохнул, понимая, что лезет на рожон, но и в недомолвках он тоже не мог. Еще хуже и в чем-то даже опаснее. — Петь, что происходит? — Ты о чем? — спросил тот, закуривая и нажимая кнопку вызова. — Ты знаешь, о чем я, — тихо прошипел парнишка. — Зачем ты меня выставляешь в таком свете? Да, я не подарок, но им об этом знать необязательно. Петька выпустил дым, образовав вокруг них сизое вонючее облачко: — Чем дальше они будут от тебя держаться, тем лучше. Мне не нравится, как они на тебя влияют. Горло перехватило от негодования. Комок мешал дышать, глаза обожгли непрошеные слезы, которым мальчик не позволил сорваться с ресниц. — Почему ты такая сволочь?! — воскликнул он, сжимая кулаки и пулей влетая в открывшиеся двери лифта, налетая на Смирнова из лифта выходящего, и сбивая того с ног. Чтобы осознать случившееся Саше понадобилось несколько секунд. Тот был не на коляске, а на костылях. Забывая о брате и обидах, он наклонился, поднимая парня, как учили в центре. — Прости. Сильно ушиб? Ноги болят? — встревожился он. — Нет-нет... — Леша растерянно цеплялся за соседа, пока тот помогал ему обрести опору. — Спасибо за помощь, все хорошо, правда. А вы Андрея Алексеевича не видели? Он должен был подъехать... — Нет. Санек чувствовал себя виноватым за прежнее поведение с парнем, который терпеливо сносил его несправедливые нападки, но присутствие брата помешало ему извиниться. Он потом зайдет, сам… — Ладно, помог инвалиду, пошли. Пока этот козел не заявился… — приказал Петя, удерживая лифт. — Ну. — Какое право вы имеете оскорблять человека, которого совсем не знаете? — вдруг вскипел Смирнов и светлые глаза потемнели от ярости. Казалось, мысленно он уже накручивает внутренности Петра на ближайшие лестничные перила. — Леша, не надо, — попросил Санька. — Вот он уже и «Леша»… — фыркнул Петька, игнорируя парня, будто того и вовсе не существовало. — Пошли я сказал. Тут запиликал домофон, и хлопнула дверь. В подъезд вошел Андрей. Поднявшись на площадку, светло улыбнулся ребятам: — Всем добрый вечер. Затем взял Лешу за локоть, чтобы помочь спуститься. Тот порывался сказать что-то кроме приветствия, но тонкие пальцы быстро накрыли его губы, не давая заговорить, словно догадываясь, о чем пойдет речь, и не желая накалять обстановку. — Добрый, — улыбнулся Санек, хотя и получилось малость натянуто, соответственно обстановке. Он уже было вздохнул облегченно, когда они со Смирновым пошли вниз, но поторопился. Заметив жест мужчины, Петька не выдержал. — Теперь понятно… Что, кроме инвалидов никто не дает, да? — отпустив, наконец, кабинку лифта, процедил он. И тут взгляд зацепился за брата и глаза зло сощурились. — Саша, он приставал к тебе? Не смей мне врать. — Что? С ума сошел?! — тут же взвился младший брат, то бледнея, то краснея. — Нет, конечно! Казалось Санек готов сквозь землю провалиться от таких предположений. Леша же и Андрей Алексеевич наблюдали за сценой молча и спокойно, до неприличия, и лишь затем Смирнов тихо обронил, что агрессивная гомофобия является признаком латентного гомосексуализма. — Что ты сказал, калека безногий? Казалось, Петр сейчас порвет парня, и Санек бросился наперерез. — Петь, ну хватит. Пойдем домой, ну пожалуйста, — попросил он. И полетел на пол, не глядя отброшенный в сторону. — Не мешайся! — Прекратите, — тихо, но жестко процедил Андрей Алексеевич, закрывая собой Смирнова, а затем заглядывая за плечо Петра. — Саша, ты в порядке? Помощь нужна? На несколько секунд повисла гробовая тишина, потом послышалась возня, и Санек шмыгнул носом, вновь сдерживая слезы. Наконец он выдохнул: — Все хорошо. Колено разбил… Вздрогнул, когда брат неожиданно присел рядом на корточки: — Покажи. Пойдем, обработаю, — подняв Санька на руки, точно маленького, он оглянулся. — Предупреждаю, держитесь от него оба подальше. И понес наверх. Пешком, крепко прижимая к себе, как в детстве. — Ты придурок, знаешь? — тихо спросил парнишка, прижимаясь к груди старшего брата и устало прикрывая глаза. — Знаю, — признался тот тихо. — Но я люблю тебя и никому не отдам, слышишь? Теплые слова брата отдавали легкой шизой, но Санек старался не обращать внимания. Понимал, что это просто попытка придать стабильности той жизни, где отец беспробудно пил, мать тяжело работала, а сами они катились по наклонной. Наутро, Петя вызвался довезти брата до центра, чего никогда не было. Это насторожило Санька, но отказаться он не осмелился, забираясь в салон. Петька молчал и на развилке повернул к автомастерской. — Что? — не сразу понял Санька, словно не веря в то, сейчас произошло. — Петя, нам же в другую сторону. — Я знаю, — спокойно, словно удав, отозвался тот. — Просто ты больше не поедешь ни в какой центр. Никогда. Мальчишка задохнулся от возмущения: — Высади меня немедленно! Сам доеду! Как знал, что ты не просто так!.. — Не поедешь. Сиди смирно, а то огребешь. Они снова свернули. — Побьешь меня? — без страха, но с грустью спросил мальчишка, уже догадываясь, куда они едут, а потому цепляясь за ручку, словно все еще надеясь выйти. Петька быстро глянул на брата и отвернулся, отказываясь от своих слов. — Сань, не надо только глупостей. Я хочу, чтобы ты был рядом и тогда я никому не дам тебя в обиду. Мы будем всегда рядом, вдвоем, как раньше, и нам больше никто не нужен. — Я не ребенок и не нуждаюсь в тотальной опеке, Петь! — воскликнул Санек и, нахохлившись, отвернулся. Ничего, он знает, что делать, главное, чтобы братец отвлекся. Петр не ответил, паркуясь. Выбравшись из салона, открыл дверь Саньку: — И давай без глупостей. Поработаешь, купишь себе комп, ты хотел. Возьмем хороший, чтобы игры тянул. — Я не буду, — вдруг тихо заявил парень, пятясь от автомастерской. Да, в голове прочно засели слова Андрея Алексеевича о руках, да он и сам понимал, что руки нейрохирурга, — а именно им он хотел стать, — должны быть чуткими и чувствительными. — Ну чего ты капризничаешь, а? — пытаясь быть терпеливым, спросил Петька, ловя его за локоть. Но локоть был резко освобожден. — Почему я должен делать то, что хочешь ты? Ты спросил, чего хочу я? — Саша старался быть спокойным, но ломающийся юношеский голос выдавал его своей дрожью. — И чего же ты хочешь? Ухаживать за инвалидами? — фыркнул брат. — Стать нейрохирургом, — наконец выдохнул парень, сжимая пальцы в кулаки. — Ты за этот месяц ни разу не поинтересовался у меня, как дела и чем я занимался, а меня, между прочим, отпускали на лекции для школьников в медицинскую академию! — Ты в себе, Санек? Его снова схватили и потащили внутрь, где уже копались в железе приятели Петьки. Заметив братишку, те засмеялись. — Все же притащил?.. А он хоть гайку закрутить сумеет? Слезы обиды душили, стягивая горло словно жгутом. Как же так? Он что для него вообще ничего не значит? Санек с силой рванулся: — Отпусти! — Нет. Не хочешь работать, посиди тихонько, — разрешил Петр, втолкнув Санька в комнату отдыха, она же обеденная. — Тут книжки есть и комп, не заскучаешь. Сашка с юношеской горячностью пнул запертую дверь, а потом вспомнил кое-что и вытащил из кармана потертый мобильник. И набрал знакомый номер, который порой приходилось набирать по нескольку раз в день, чтобы не разминуться в очередном коридоре. Через сорок минут к автосервису подъехал черный кайен. Выбравшийся водитель кинул ключи Митьке и попросил проверить уровень масла, а сам подошел к Петру. — Нужно переговорить, — холодный взгляд серо-голубых глаз пронзал насквозь. Кивнув ребятам, приказывая позаботиться о тачке, Петр смерил «клиента» взглядом, прекрасно понимая, о чем пойдет речь. — Выйдем, покурим, — предложил он тоном, не терпящим возражений. Андрей Алексеевич согласно кивнул и последовал за мужчиной, совершенно не опасаясь. Вытащил из кармана портсигар и зажигалку с гравировками. Закурил. Тонкие, женские, но дорогие. — Петр, вы понимаете, что творите? — И что же я творю? — притворился Петька валенком, желая услышать, как видит ситуацию собеседник. Достав крепкие сигареты, закурил. — Прекратите ребячество, — серо-голубые глаза сощурились. — Вы правда считаете, что большего чем этот автосервис ваш брат недостоин? — Нет, разумеется. Он пойдет учиться, только учеба ведь стоит денег… И некоторые зарабатывают их своими руками, а не задницей, — Петька затянулся и выпустил дым в сторону собеседника. Андрей Алексеевич лишь усмехнулся в ответ на завуалированное оскорбление. — У него хорошие данные, вполне реально поступить на бюджет, если позаниматься по нужным предметам. Я могу свести с преподавателями. — Значит, это вы поселили в нем эту идею, стать нейрохирургом?.. — по лицу Петра можно было решить, что сейчас прольется кровь. — Что вы, я бы убедил его стать историком или философом, литератором, — тихо хмыкнул мужчина, стряхивая пепел. — Я узнал о его решении случайно, когда мне принесли записку с просьбой отпустить на лекции академии. Он был совершенно спокоен, будто его совершенно не тревожила перспектива получить по лицу. — Без разницы. Я хочу своему брату лучшей судьбы, и сделаю все, чтобы он ее достиг. Всего доброго. И словно обозначая конец разговора, Петр выкинул окурок. — Стойте, — тонкие пальцы обхватили чужое запястье не давая уйти. — Послушайте, я понимаю, что вам сейчас тяжко. Но дети вырастают и у них появляются свои желания и хорошо, если у этих желаний есть вектор. Так позвольте ему попробовать. Помогите ему в этом. Петр вырвался, с разворота нанося собеседнику удар в челюсть: — Не трогай меня! — разжав кулак, он почувствовал облегчение, копившееся напряжение оставило его, выплеснувшись на объект, воплотивший в себе то, что раздражало. И уже спокойнее добавил. — Мы как-нибудь без вас разберемся, что нам делать. Вы же к моему брату больше не приближайтесь. Андрей Алексеевич встряхнул головой, будто бы сбрасывая болезненные ощущения: — Как пожелаете, —достал из внутреннего кармана джинсовой куртки визитку и кинул ее парню. — В любом случае, я всегда готов помочь. И выпустите ребенка из подсобки. Он все-таки не собачка. Не прощаясь, он вновь направился внутрь, чтобы через пару минут уже выехать на авто. Выкинув визитку в урну, Петр вернулся в мастерскую и занялся тачкой богатого постоянного клиента. Брата он навестил только в обед, протянув бутерброды: — Ты его вызвал? — Да, — буркнул парнишка, не отрываясь от халявного интернета. Что-то искал. Судя по тому, что увидел Петр, что-то по биологии. — Еще раз так сделаешь, и останешься без мобилы, — предупредил он, приступая к раннему обеду. И был проигнорирован. Саша увлеченно читал какую-то статью. Его глаза горели интересом и восхищением, он даже уже открыл рот, чтобы поделиться чем-то со старшим братом, но смолк и затих, как только напоролся на него взглядом. — Я тебе больше не нужен, да? — спросил тот. — Ты идиот? — только и спросил мальчишка, наконец, поворачиваясь к парню. — Почему ты так думаешь? — Ты стал другим и тебе интереснее с этими калеками, чем со мной. Ты меня, наверное, еще и презираешь теперь, да? — И правда идиот, — констатировал Санька и присел на диван рядом с братом. — Это не так. Просто... Мне страшно оттого, что ты просто меня не поймешь, вот и сейчас посмеялся над моим желанием стать нейрохирургом... Понимаешь, я правда этого хочу. Хочу помогать людям. Творить чудеса. Не смейся! Лена правильно сказала: "Чудеса на свете случаются, но над этим надо много работать". — Людям помогать… — фыркнул Петька, однако не отстраняясь. — А люди для тебя много сделали? Что ты от них видел? — он запустил пальцы в волосы, словно собираясь плакать, но вдруг передумал. — Хочешь в свой центр? Вали. И поскорее, пока я не передумал. Подвезти не могу, клиент за тачкой скоро приедет… — Мне иногда кажется, что я здесь старший... — притворно вздохнул парнишка и, поцеловав брата в висок, чтобы схватить бутерброд и помчаться прочь. К счастью Лена не ругала его, а Вика как всегда была искренне рада его видеть, и только одно раздосадовало мальчишку: назревающий синяк на челюсти Андрея Алексеевича, но на вопросы тот лишь отшучивался по поводу своего равновесия, точнее, его периодического, но полного отсутствия. В чем Саша и убедился, когда мужчина вдруг пошатнулся, стоя на краю пандуса. Мгновенно оказавшись рядом, он поддержал его, не позволяя упасть. — Вы в порядке, Андрей Алексеевич? — встревожился он, понимая, что где-то уже встречался с подобным симптомом. Закусил незаметно губу. Конечно, он встречался с ними здесь в центре, наблюдая у их маленьких пациентов. Бросил на своего кумира быстрый взгляд, но конечно ничего не спросил. Теперь становилось понятно, почему тот выбрал непростое дело, которым они тут занимаются… он сам был на месте этих несчастных детей. — Все хорошо, не беспокойся, — улыбнулся мужчина, погладив мальчика по волосам. — Спасибо за помощь. Ты в порядке? Узнавал по поводу подготовки к ЕГЭ на том сайте, о котором я тебе говорил? Легко перевел он стрелки разговора с себя на Сашу. Оно и понятно, о таком не очень приятно говорить, а если еще и скрываешь болезнь… — Да, — улыбнулся парнишка, послушно принимая правила игры. — Думаю, я смогу к нему подготовиться, даже без дополнительных занятий. Он спрятал тень сомнений за челкой, упавшей на глаза. У них просто не было лишних денег, да и брат не прыгал от восторга и неизвестно, что ему завтра в голову ударит… Этот же скепсис прочитался в чужой чуть печальной улыбке. — Думаю, я смогу найти тебе преподавателей, которые тебе помогут и не потребуют платы. — А такие существуют? — с надеждой спросил он. Все же в одном Петька был прав, до встречи с Андреем Алексеевичем не так и много добра они видели от окружающих. Хотя, справедливости ради, следовало отметить, что где-то они были виноваты в этом и сами. — В этом мире существует все, во что мы можем поверить, — светло улыбнулся мужчина и, обняв мальчика за плечи, совсем по-дружески, без каких-либо намеков, о которых говорил Петька, и повел его в сторону комнаты волонтеров.