Истинная Лестрейндж

      Ньют Скамандер привычно трансгрессировал к знакомым воротам поместья Лестрейнджей. Почему привычно? Он ведь здесь не бывал уже сколько? Лет десять, не меньше. Должно быть, именно трансгрессия в столь милое и знакомое место вызвала в нем прежние ощущения, словно и не было расставания, словно он, как ни в чем не бывало, прибыл навестить милую Литу…       Было ровно семь часов (удивительно, но в этот раз вечно рассеянный Скамандер не опоздал ни на минуту), и поместье, окутанное мягким вечерним сумраком, выглядело как-то зловеще. Особенно неприятно поразили Ньюта кованые чугунные ворота, с самого верха которых глядела, мрачно посверкивая глазами-изумрудами, довольно-таки натурально изображенная змея. «Все в порядке, Ньют, — успокоил он сам себя. — Всего лишь символ рода, не более».       Ворота при приближении молодого волшебника с едва слышным скрипом распахнулись сами собой, и Ньют вступил на ровную аллею, ведущую мимо зарослей кустарника и живой изгороди прямо к темному двухэтажному особняку. Ноздрей Ньюта коснулся столь хорошо знакомый ему запах сирени. Когда он был здесь в первый раз, все так же была весна и красиво цвела сирень. Теперь же он словно бы вернулся в те времена безо всяких Омута Памяти и Маховика Времени.       Он почему-то нисколько не раздумывал, когда сова принесла ему записку, написанную на зеленоватом пергаменте до боли знакомым летящим почерком. Как можно скорее он собрался, впервые за долгое время надев приличный сюртук, окружил защитным заклинанием чемодан-зоопарк и к назначенному часу уже был возле дома старой подруги. Что им в этот момент двигало, Ньют и сам точно не мог сказать.       Дверь Скамандеру открыла пожилая, но еще довольно бодро выглядевшая домовиха с повязанным вокруг талии грязным полотенцем. Расплывшись в неком подобии улыбки, она пискнула: «Хозяйка Лита ждет вас в гостиной, сэр!» и умчалась на кухню. Все сильнее испытывая ностальгию, Ньют прошел по освещенному неярким пламенем свечей коридору, мимо зловеще выглядевших портретов предков Литы прямо в гостиную. Едва он ступил на ее порог, как почувствовал ни с чем не сравнимый легкий аромат лаванды. Тот самый аромат, что исходил от полученной им записки.       Лита сидела в кресле возле уютно потрескивавшего камина. Не считая света от него, вся комната была погружена во мрак, и от этого силуэт старой подруги Ньюта выглядел как-то таинственно. Одета она была в платье золотого шелка с темно-зеленой бархатной накидкой и всем своим несколько надменным видом напоминала тех самых заносчивых слизеринок, которых Ньют помнил еще со времен учебы, но никак не ту Литу, которую он знал прежде. — Здравствуй, Ньют, — тихим голосом, напоминавшим змеиное шипение, произнесла Лита и окинула старого приятеля с ног до головы внимательным взглядом. — А ты нисколько не изменился. Разве что, — она кинула быстрый взгляд на стоявшие на каминной полке часы, — перестал опаздывать. — Ты тоже, — выпалил мигом вспотевший Ньют. — Ну то есть… Я имел в виду, ты тоже не изменилась… Почти… Лита на это лишь улыбнулась, сверкнув жемчужными зубами. — Садись, — кивнула она Ньюту на софу напротив себя. — Чай? Кофе? Тыквенный сок? — Пожалуй, кофе, — присаживаясь на софу, произнес Скамандер. Он был все еще жутко взволнован и не мог совладать с собой от встречи с бывшей подругой и ее столь странной метаморфозы. Зачем она его позвала? О чем с ней вообще нужно было говорить? К его счастью, Лита пришла на помощь, сама начав разговор. — Ты, я слышала, недавно вернулся из Америки, — заговорила она, и пламя камина как-то странно блеснуло в ее глубоких карих глазах. — Да, — кивнул Ньют, готовясь рассказать ей обо всех пережитых им в Нью-Йорке удивительных приключениях. Однако Лите, похоже, было совсем неинтересно это слушать, ибо она, не дав ему сказать и слова, продолжила: — И, кажется, завел кое-какие связи среди местных мракоборцев?       Не понимая, к чему она клонит, Ньют заерзал на неудобной софе. Взгляд его внезапно упал на небрежно валявшийся на журнальном столике свежий номер «Ежедневного пророка». На развороте обложки гигантскими буквами значилось: «САМЫЙ ОПАСНЫЙ ТЕМНЫЙ ВОЛШЕБНИК В МИРЕ ПОЙМАН И ОЖИДАЕТ СУДА», а фотография под надписью запечатлела крупным планом надменное лицо Гриндевальда на фоне тюремной решетки. — Да, о тебе уже все газеты написали, — заметив его взгляд, с усмешкой произнесла Лита, как внезапно в ее глазах промелькнуло какое-то хищное выражение. — Так это все правда? И насчет мракоборцев тоже? — Да, это правда, — с усилием сфокусировав взгляд на бывшей однокурснице, спокойно ответил Ньют. — Только почему это так тебя интересует, Лита? Зачем ты вообще позвала меня сюда?       Не отвечая, девушка взмахнула волшебной палочкой, и поднос с кофейником и двумя чашками, незаметно внесенный в комнату эльфийкой, перелетел на журнальный столик. Еще один взмах — и кофейник принялся сам собой разливать ароматный напиток по чашкам.       Ньюту вдруг стало до ужаса неудобно и жарко в своем сюртуке. Расстегнув тугой воротничок и вертя головой, чтобы размять затекшую шею, он помимо воли остановил взгляд на висевшем по левую руку от него гобелене с фамильным древом Лестрейнджей. Одна из надписей на нем, высвеченная отблеском камина, заставила молодого человека похолодеть с головы до ног. — Ли… — Он резко вскочил и повернулся в сторону хозяйки дома, но так и не успел закончить фразу…       …Лита в третий раз взмахнула палочкой, быстро шепнув: «Империо». Глаза Скамандера тут же остекленели, и он словно подкошенный рухнул обратно на софу, глядя на свою новую «хозяйку» бессмысленным взглядом. — Так-то лучше, — удовлетворенно произнесла Лита. — А теперь слушай внимательно, Ньют. Ты снова отправишься в Америку и с помощью своих связей в МАКУСА узнаешь, где держат Гриндевальда. А затем…

***

— А я все-таки не понял, — глядя в окно летевшей по небу кареты с шестеркой крылатых вороных коней, промолвил Геллерт Гриндевальд, — почему ты не прикончила мальчишку сразу после моего освобождения. — Я решила, он может еще оказаться нам полезным, дорогой, — нежно прижимаясь к его плечу, ответила Лита. — Не волнуйся, он ничего не сможет о нас рассказать. Обливиэйт наложен идеально.       Геллерт резко повернулся и впился взглядом в смуглое лицо своей сторонницы, на котором особенно выделялись наполненные подобострастным восторгом глаза. Тут и легилиментом не нужно быть, чтобы понять — девчонка попросту влюблена в этого Скамандера. Ну ничего. Может, как она сама говорит, это еще сыграет им на руку.       Гриндевальд вновь отвернулся к окну, за которым уже засияли во тьме нарядные огни Парижа. Ну держись, волшебный мир. Пришло время в очередной раз хорошенько встряхнуть тебя.