giocare duro?

[ не бечено] Леха за стойкой еле сдерживает смешки над псевдоинтеллектуальными шуточками, сыпавшимися со всех сторон, и натирает стаканы. Ваня и сам широко улыбается, скрываясь за телефоном и высоким воротом худи. В баре только знакомые лица, потертые темы и вкусное пиво. Разговор периодически сворачивает в музыку, рэп, и конечно же, в батлы. Кто-то справа спрашивает о планах на год и Мирон, еще более распаляясь, описывает и планы на тур, и на дискографию, и на книгочтение и еще на черти что. - Так и че, ты согласился на батл с Гнойным? - спрашивает все тот же еле ворочающийся язык. - Я не согласился на батл с Гнойным, я его сам вызвал. - Мирон допивает свое пиво и поворачивается к собеседнику, объяснять свои мотивы, зачем-то. Ваня все это знает, слышал не один раз. Лучше не становится. Мирон затирает про третий раунд, но Ваня-то знает, что на самом деле Гнойным он заинтересовался куда глубже и дольше. И его, вроде как ревность должна брать. В хуевых фильмах так и случается, твоя девушка создана для твоего лучшего друга, любовь, все счастливы, а ты остаешься один. Ваня даже усмехнулся от того, что с ним сделал марафон подростковых мелодрам. Это жизнь, тут хрупкая девушка представлена двухметровым лосем, который презирает того самого лучшего друга, который, в свою очередь, отрицает всякий интерес к нему. Пожалуй, хватит пить. Давно перевалило за полночь, телефон мигает тучей сообщений с разнообразными грустными и злыми смайлами, Ваня чувствует как уголки рта неумолимо тянутся вверх. Не то чтобы его веселил его проеб, но обещание от Гнойного "завернуть хуй узлом", а после "не давать кончить всю ночь, чтоб неповадно было" было определено заманчивым. Он накидывает кожанку (ничего так зима, правда?), прощается со всеми и выскальзывает в звездную ночь. Ваня выпил всего ничего, оттого и заказывать такси незачем, рассудил он и отправился в кромешной тьме искать свою машину. Похоже, обилие фонарей здесь только для декораций, ведь все они и не думают работать. Ваня уже дважды поскользнулся и один раз вляпался прямо в лужу. Это выводит из себя и Рудбой додумывается включить фонарик на телефоне. Машина тут же находится, он залазит внутрь и пытается согреться. В телегу подоспела вторая волна раздраженных смайликов, и Рудбой поспешно выруливает с парковки, отправляя стик с самим собой. Телега молчит, и Ваня искренне надеется, что Слава уже лег спать. Надежду перечеркивает абсолютно пустой, без намека на ключи, карман. Ключи, которые он скорее всего забыл в бардачке. Спускаться к машине нещадно лень и потому приходится позорно скрести в дверь, перед тем отправив голосовым лаконичное "впусти". Щелкает замок и дверь бесшумно открывается. Слава загораживает своими широкими плечами весь дверной проем, в отличие от костли Вани, которого можно повалить без особых усилий. Судя по ухмылочке, Слава совсем не оскорбился поздним опозданием и проебаным тихим вечером вдвоем. Ваня замотался, а потом его позвали отдохнуть в баре, и Мирон начинает думать, что у него кто-то есть... Словом, вспомнил он, что куда-то спешил, где-то на трехсотом гневном стике около одиннадцати часов. Ваня только открыл рот в попытке оправдаться, как перед ревнивой женушкой, как Слава впился в его шею короткими ногтями и отчаянно поцеловал. Ваня чувствует терпкий привкус сигарет и виски на языке, но это его не смущает. Он проталкивает язык все глубже, отзеркаливает жест рук и пытается втолкнуть их в квартиру, чтобы никакая мерзкая старушенция с соседней клетки не спалила. Слава затаскивает его на старый высокий трельяж и стискивает бока, старательно вылизывая и покусывая нежную шею. Ваня откидывается назад, к стене, обхватывая коленями талию и прижимая ближе. В момент, когда у Вани уже заметно топорщится в штанах, Слава хрипит на ухо: - У меня не встанет. - и ехидно улыбается, пидорас. Все возбуждение мигом спадает, даже стояк чуть-чуть обмякает от разочарования. Слава отходит на шаг и Рудбой протискивается мимо, направляясь в кухню. Его встречает тарелка с горячими чебупелями под горой сметаны и он чувствует, как где-то внутри теплится счастье. Слава на секунду исчезает из виду, но Ваня чувствует горячие ладони на своих коленях и вздрагивает. Чиркает молния, руки исчезают, чтобы спустить джинсы на пол. Слава сплевывает на руку и мягко проводит ею по всему стволу. Он лишь обозначает движения, но не делает их, и Рудбой инстинктивно подается вперед. Руку заменяет ощущение растянутых губ на головке и Ваня сдавленно охает в ладонь. Слава хочет растянуть пытку, и принимается танцевать кончиком языка по точечке уретры, умудряясь издавать лижущие звуки. Одной рукой Ваня вцепляется в стол, а другую прячет в косматых лохмах, не давя, но намекая о продолжении. Наконец, наигравшись, Слава широко облизывает по всей длине и берет в рот, втягивая щеки. Он расслабляет стенки горла и направляет член глубоко внутрь. Сквозь характерные чамканье и плямканье слюны слышно, как давит в себе стоны Рудбой. Слава лишь усмехается на это, пуская отвратительно-приятные вибрации. Он снова сменил рот на руку, почти неощутимо и щекотно целуя головку, из которой вот-вот выплеснется сперма, а другой массировал яички, подгоняя разрядку. Зная, что тот далеко не фанат проглота, Ваня сдавил волосы Славы в своей руке, сигнализируя о том, что сейчас кончит. Тот отстранился и почти больно пережал кольцом из пальцев у основания. Ваня не выдержал. -Блять, Слава, ну прости. Прости, что забухал в баре с Мироном, я совсем не хотел портить наш вечер... - он поперхнулся словами, когда Славик снова вобрал глубоко и заурчал. Ваня снова сжал волосы, пытаясь отстранить, но Гнойный не обратил на это никакого внимания, и лишь коротко застонал, когда Рудбой таки кончил ему в рот. Слава, чуть пошатываясь, вылез из-под стола и полез целоваться. Обычно Рудбой был категорически против поцелуев после минета, но сегодня он был провинившимся, и потому не отвернулся. Слава целовал его мокро и развязно, как умеет только он. На языке отчетливо чувствовался специфический вкус чего-то, помимо слюны с сигаретами и алкоголем. Ваня, не ожидав такой подлянки, замер в недоумении. Слава отстранился, чмокнул напоследок в нос и ретировался с кухни, уже в дверях крикнув "я люблю тебя!".