Изменница

      Роман Рона Уизли и Гермионы Грейнджер начался ещё во время Войны. Они слишком много времени проводили вместе, чтобы дружба осталась всего лишь дружбой. Даже то, что они были до безумия разные, привлекало обоих: рассудительность Гермионы позволяла Рону не терять силы духа, а искренность и жизнелюбие Рона позволяло Гермионе отвлечься от мрачных мыслей. Друзья с самого детства, они понимали друг друга в мелочах, и что было немаловажным для него — она нравилась его родителям. Уизли привлекал девушку храбростью, силой и простотой, она его — своим умом, добротой и умением всегда найти верное слово для поддержки. Они были счастливы, что выжили, когда Война закончилась, а поэтому из-за горести потерь спешили жить и любить. Им обоим крепко досталось: Гермиона переживала потерю памяти у родителей, для которых их дочери словно никогда и не было, а Рон оплакивал смерть брата. Хлебнув горя вместе, они разделили его на двоих. Всё свободное время пара проводила вместе: они целовались под луной, устраивали милые пикники на опушке Запретного леса, и старались радоваться жизни, не смотря ни на что.       Первое лето после Войны Рон и Гермиона также провели вместе, в Норе, поскольку память родителям девушка так и не смогла вернуть, а Рон просто хотел быть ближе к своей скорбящей семье. Гарри был частым гостем у них, но сам предпочел жить в особняке своего крёстного, поскольку не мог спокойно переносить ту атмосферу горя, которая поселилась в доме его лучшего друга. Поттер открыто считал себя виновным в смерти Джорджа и других погибших на Войне, поэтому, когда он решил давать показания в пользу Пожирателей, Гермиона горячо его поддержала, ведь парень хотел спасти тех, кого ещё можно было спасти. И, возможно, эти показания помогли бы не только многим их ровесникам, которых хотели судить, как и взрослых, но и самому Гарри - выйти из затяжной депрессии.       В ту пору и начались первые проблемы в отношениях Рона и Гермионы: он по-прежнему ненавидел всех слизеринцев и людей, которые хоть как-то были с ними связаны, считая поцелуй Дементора заслуженным наказанием за все их прегрешения, а она же поддерживала Гарри и считала, что многие из обвиняемых были заложниками своей же юношеской глупости или страха. Огромный скандал между парой произошел, когда Гермиона сказала, что они будут давать показания в защиту Драко и Нарциссы Малфой. Они ругались настолько сильно, что досталось даже Гарри и Джинни, мнения которых также разделились: Джинни приняла сторону брата, а Гарри поддержал Гермиону, считая, что Малфои многое сделали для победы и для него лично. Поттер настаивал на том, что они и так пострадали, когда в Малфой-мэнор заселились Пожиратели, и, живя рядом с Тёмным Лордом, Нарцисса и Драко серьёзно рисковали, ведь попади они под горячую руку своего Повелителя — и Авада была бы неизбежна.       В тот день Гермиона впервые хлопнула дверью и ушла ночевать в особняк Блэков, к Гарри. Она конечно, полночи проплакала в подушку, и всё же считала, что Рон просто ещё подвержен юношескому максимализму, и вскоре обязательно осознает, что был не прав. Впрочем, так и случилось, ведь на следующий же день Рон и Джинни согласились с убеждениями своих вторых половинок.       Своими показаниями они спасли многих, в том числе и семью Малфоев: Нарциссу полностью оправдали, а Драко пришлось заплатить небольшой штраф и приходить на проверку палочки каждый месяц в течении года. Люциус же чудом избежал Азкабана, и как именно это удалось провернуть — осталось загадкой даже для Гермионы, каждое слово которой адвокаты Люциуса адаптировали и в его защиту в том числе. Так старший Малфой отделался довольно легко: домашним арестом; запретом пользоваться магией в течение года, а после и блокировкой палочки на все заклинания, помимо элементарных бытовых, на три года; пятью годами на проверку палочки каждый месяц, а ещё огромным штрафом, стоившим его семье фактически трети всего их капитала. Но, учитывая, что без показаний свидетелей его ждал бы поцелуй Дементора, — это наказание было вполне сносным.       Гермиона тогда впервые посмотрела на Люциуса иначе — замученный после трёх месяцев в Азкабане, он больше не был похож на лощёного аристократа, но всё равно весь его вид излучал уверенность и несломленность. Она увидела в нём просто уставшего мужчину с тяжелой судьбой, и почему-то искренне обрадовалась тому, что он отделался почти что лёгким испугом.       После того, как суд огласил приговор, вся семья Малфоев прислала письма для каждого из Золотого Трио: Нарцисса тепло благодарила за спасение, даже Драко тоже поблагодарил их, пусть и в довольно издевательской манере, а вот Люциус решил не ограничиваться одним лишь письмом — он прислал каждому подарок. Для Гермионы доставили древнюю книгу о магическом мире, в которой была описана разница маглорождённых, полукровок, чистокровных, смешанных рас, и всё в этом духе. Она очень удивилась такому подарку, но после надолго забыла о нём. В то же время Рон был страшно рад новой метле, хотя потом, при любом удобном случае, говорил о том, что «в Азкабане самое место этим богачам с надушенными задами». А Гарри получил в подарок артефакт. Какой именно, он не признался, но весь следующий учебный год ходил очень задумчивый.       После восстановления Хогвартса всех студентов по сути оставили на второй год. Ученики с первого по шестой курс должны были освоить за следующий учебный год программу двух курсов, а всех остальных по умолчанию перевели на несуществующий ранее восьмой курс. Это очень обрадовало Гермиону и расстроило Рона, который надеялся на поблажки для них, как для «ветеранов», чем очень смешил своих друзей.       Тот учебный год пролетел для пары незаметно, возможно потому, что был наполнен любовью и романтикой, хотя без проблем не обходилось: они иногда ругались из-за того, что девушка порой предпочитала проводить вечера в библиотеке, готовясь к экзаменам. Пусть это стало гораздо более редким явлением, чем раньше, но Рону хотелось, чтобы Гермиона всё своё свободное время была рядом с ним. По выходным они часто выбирались в Хогсмид вместе с Джинни и Гарри.       Также Гермионе было невдомёк, что частые разговоры Симуса и Дина об их "подвигах" на личном фронте заставляли Рона комплексовать, отчего он постоянно предпринимал неловкие попытки склонить её к сексу. Из-за того, что долгое время Грейнджер была не готова к интимным отношениям, разногласий у пары прибавилось. Однажды, устав от его постоянных уговоров, она всё же сдалась, но ничего кроме боли так и не ощутила. На следующий день после той ночи Рон, светясь как новенький галлеон, начал при всех отпускать сальные улыбочки в её сторону, полагая, наверное, что видит их только она. Благодаря его поведению тогда, лишь совсем тупой не понял, что у них был секс. Это дико раздражало Гермиону и, напротив, заставляло Рона раздуваться от гордости.       В первую годовщину дня Победы, который отмечали всем Лондоном на Министерском приеме, Гермиона вновь поругалась с Уизли, и парень весь вечер демонстративно с ней не общался. Причиной ссоры стало то, что Рон высказался против дальнейшего обучения Грейнджер в магическом университете, а Гермиона не мыслила свою жизнь без успешной карьеры в дальнейшем.       Именно та стычка заставила её в первый раз задуматься о том, с нужным ли человеком она рядом. Их различия в характерах, которые когда-то делали молодых людей интересными друг для друга, стали ей видеться не такими уж и замечательными. Да, Рон бесспорно был хорошим, весёлым парнем, живущим одним днём, и во время Войны это, может быть, казалось кому-то бесценным качеством, но в мирное время это было скорее недостатком, чем достоинством. А Гермиона — и ведь действительно, как его полная противоположность, — всегда старалась всё продумать наперёд, проанализировать все варианты развития событий. Ей с самого детства хотелось спасти всех бедных и обездоленных, помочь и защитить всех нуждающихся, а Рона эти её желания лишь смешили, а иногда и раздражали. Что могло быть общего у этих двоих, не знал никто, но Гермиона верила, хотя, скорее, хотела верить, что всё хорошее только впереди, и они ещё будут счастливы вместе.       Все свои претензии к Грейнджер Рон аргументировал тем, что его будущей жене следует думать о семье: рождении и последующем воспитании их детей, наряду с домашними делами, как это делала его мама, а не днями и ночами пропадать в университете. Не забыл он приплести в разговор и свою младшую сестру Джинни, которая уже была в положении, и то, что они с Гарри планировали свадьбу в следующем месяце. И, естественно, Рона вовсе не интересовал тот факт, что причиной этой скорой свадьбы и была незапланированная беременность Джинни, а не их с Поттером большое и светлое чувство. Все доводы Гермионы Уизли и слушать не хотел, считая себя бесконечно правым, поэтому на вечеринке он демонстративно с ней не разговаривал и методично напивался, чем заставлял её испытывать стыд. Попробовав сделать ему замечание, девушка была грубо послана им куда подальше словами: «Ты мне не жена, так что не указывай, что мне делать!».       В расстроенных чувствах, едва сдерживая слезы, она второпях вышла из зала в коридор, даже не обратив внимания на то, что всё ещё держала в руках бокал вина. Осмотревшись, девушка увидела выход на балкон, куда и решила пойти, чтобы освежиться и собраться с мыслями. Там она обнаружила Люциуса Малфоя, который с явным наслаждением выкуривал простую магловскую сигарету. Гермиона удивлённо застыла, увидев мужчину, да ещё и за подобным занятием. И дело было даже не в том, что она явно не ожидала его здесь встретить, а в сигарете, абсолютно не соответствовавшей образу чистокровного аристократа, презирающего все магловские вещи. Пожалуй, эта картина впечатлила её даже больше, чем хамство Рона. Ведь второе было почти постоянным явлением, а первое — явно выбивалось из привычной картины мира. Поэтому, пока Грейнджер пыталась сложить у себя в голове что к чему, Люциус успел докурить, элегантным взмахом палочки убрать бычок, и неспешным шагом направиться в сторону двери, где всё ещё стояла растерянная Гермиона.       — Добрый вечер, — вежливо поздоровался Малфой и поцеловал девушке руку.       От подобной любезности с его стороны она растерялась ещё больше.       — Вы курите? — только и смогла произнести Гермиона. Понимание того, что её вопрос прозвучал нелепо пришло сразу же после того, как он сорвался с губ, но из-за лёгкого шока это было первой членораздельной мыслью, которая пришла к ней на ум.       — Вы всё сами прекрасно видели, юная леди, — с легкой усмешкой произнес Люциус, чем ещё больше смутил её.       — Но как?.. — спросила она, а затем покраснела, снова понимая глупость своей реплики.       — Я ответил бы - ртом, — улыбка мужчины стала шире, а в голосе появились лёгкие саркастические нотки, но видя, как снова округляются глаза собеседницы, он, чуть подумав, добавил: — но понимая, что вы спрашиваете не об этом, скажу, что все меняется. Возможно, вы ещё слишком молоды, чтобы постичь это, но иногда ради выживания нужно отказаться от идеи изменить мир и просто подстроиться под его законы. А это дарит кое-какие преимущества, в том числе и дополнительные возможности скрасить свою жизнь и отвлечься от многих сует и забот.       Подобный развёрнутый ответ из уст старшего Малфоя впечатлил её. Однако несмотря на то, что Грейнджер не исполнилось и двадцати лет, она прекрасно поняла, о чём именно толковал ей мужчина, ведь сама не раз об этом задумывалась.       Весь год после падения Воландеморта Гермиона искала способ абстрагироваться от ужасов войны и от потери воспоминаний своей семьи о ней, которая по сути была равносильна смерти. И если сначала девушка думала, что полное погружение в учебу поможет ей отвлечься, как помогало всегда, то вскоре и этот аспект жизни перестал её радовать. Потом Грейнджер показалось, что связь с Роном способна вытащить её из пучины депрессии и подарить счастье, но за полтора года отношений стало ясно, что это вовсе не так. В какой-то момент она просто зашла в тупик, а Люциус, сам того не зная, подсказал ей способ из этого тупика выбраться. Вероятно, Гермиона всё это время искала не там…       Мужчина, понаблюдав за явно что-то обдумывающей молодой волшебницей, молча повел её в зал. Опомнилась от своих мыслей девушка снова оказавшись в шумном зале, полном алкоголя и разных людей.       По правде говоря, Гермиона никогда не приветствовала употребление спиртного, но именно сейчас ей отчаянно захотелось как следует набраться. Её останавливала лишь боязнь новых упрёков со стороны своего жениха. Отыскав Рональда взглядом в толпе, она обнаружила его беззастенчиво флиртующим со своей бывшей, Лавандой Браун, и поняла, что выпить ей точно стоит. Ей давно уже стоило напиться, ведь поводов для этого было предостаточно: начиная с дани памяти тем, кто не вернулся с войны, заканчивая жалкими попытками Рона заставить её ревновать. Слишком много дерьма случилось с ней за всё это время, чтобы всегда оставаться трезвой.       Копаясь в этих безрадостных мыслях, Грейнджер незаметно для себя перешла с вина на крепкий ирландский виски со льдом. Повышение градуса пошло ей на пользу, ибо после первого хайбола Рон перестал её волновать в принципе. После второго девушка вновь обратила своё внимание на старшего Малфоя, который беседовал с министром Кингсли, и подумала о его поразительной способности всегда вылезать сухим из воды. А вот после третьего Люциус обрёл в её глазах особенную привлекательность, что было удивительно, ведь Гермиона никогда не смотрела на него с этой точки зрения. Она отметила про себя красоту этой семейной — чисто малфоевской — платины волос, статной осанки, изящных движений, преисполненных гордости и достоинства… В какой-то момент молодая волшебница сбилась со счёта всех его положительных качеств, и тут же с прискорбием осознала ничтожность своего жениха. Она знала почти наверняка, что Люциус, в отличие от Рона, никогда бы не стал вести себя подобным образом в обществе, , что бы у них в семье ни произошло. Кстати, ещё одной отличительной семейной чертой ведь Малфои вообще никогда не «выносили сор из избы», и для всех они с Нарциссой казались идеальной парой. Вообще, отличительной чертой этого семейства была внешняя холодность и невозмутимость в любой ситуации. Гермионе, увлекшейся собственными наблюдениями и размышлениями над ними, даже стало интересно — неужели Люциус такой холодный и в постели?       Эти мысли позабавили уже хорошо выпившую девушку, и она, хихикнув, решила покинуть приём, пока её нетрезвость никто не заметил. Пошатываясь, она направилась в сторону выхода. К её счастью, все присутствующие сами уже были в изрядном подпитии и не заметили её нетвердую походку. Оглядываясь в поисках фигуры старшего Малфоя, Гермиона не заметила маленькую ступеньку на входе, и если бы не сильные руки, которые удержали её за талию, то точно бы упала навзничь при всех.       Внезапно, оказавшись в крепких объятиях, от страха она зажмурилась и глубоко вдохнула, тут же ощущая запах своего спасителя. С удивлением Гермиона открыла глаза, чтобы увидеть, кто именно мог пахнуть почти так же, как её амортенция: терпкий запах табака, ментола, виски и капелька ванили. Увидев, что её держит сам Люциус Малфой, она издала тихий смешок.       — Что с вами, мисс Грейнджер? — изогнув одну бровь, спросил мужчина, а потом, унюхав знакомый запах крепкого алкоголя, ухмыльнулся: — Виски? Удивлен вашим выбором — женщины, обычно, предпочитают нечто более… лёгкое.       — Смею заметить, мистер Малфой, что я девушка свободная, поэтому могу пить то, что захочу, — язык у Гермионы слегка заплетался от количества выпитого.       — Ну, с этим возможно не согласился бы мистер Уизли, но меня больше беспокоит то, как вы собираетесь в таком виде добираться домой. В вашем состоянии аппарировать опасно, да и через камин я бы тоже не советовал проходить в одиночестве, — медленно произнёс Люциус, всё ещё не убирая руки с талии девушки.       А она глубоко задумалась, потому что не учла этот момент, ведь в начале вечера собиралась возвращаться домой трезвая. Гарри с Джинни давно покинули вечер, а с Роном ей связываться очень не хотелось…       — Камина у меня нет. И раз уж аппарировать я не могу, то, полагаю, что мне понадобится помощь. Вы же не бросите девушку в беде? — с улыбкой сказала Грейнджер.       — Судя по всему, у меня нет выбора. Называйте адрес, — кивнув, согласился Малфой.       После того, как девушка назвала адрес, он, взяв её под руку, аппарировал. То ли координаты прозвучали настолько невнятно, то ли сыграло роль и его собственное лёгкое опьянение, но перенеслись они не в квартиру Гермионы, а в отель, находившийся напротив её дома.       Приземление их было достаточно мягким, поскольку случилось аккурат на кровать, вернее, Люциус упал на кровать, а Гермиона — на него сверху. Несколько секунд они лежали молча, смотря друг другу в глаза, а после слились в поцелуе. В ту ночь, невзирая на нетрезвое состояние, она впервые познала наслаждение, несравнимое ни с чем. Это случилось в первую субботу месяца — второго мая 1999 года.       Наутро Грейнджер настигло неизбежное похмелье, подарившее ей тупую боль в голове и ломоту в теле. Едва открыв глаза, она сощурилась от яркого света, хотя солнце за окном ещё даже не успело подняться.       — Мерлинова борода, пристрелите меня кто-нибудь… — тихо пробормотала волшебница, пытаясь подняться на кровати.       — Видимо, не стоило увлекаться алкоголем, особенно, если не умеешь пить правильно. Вот, возьми, — сказал Люциус и подал ей стакан с отрезвляющим зельем, которое он мгновенно наколдовал.       — Это ещё что? — В голосе Гермионы послышались ноты удивления и возмущения одновременно, ведь её мозг пока отказывался понимать тот факт, что она проснулась в одной комнате вместе со своим врагом, хоть и бывшим.       Малфой приподнял брови, слегка удивившись её реакции, однако быстро сообразил, что к чему:       — Не бойся, я не отравлю тебя. Я не испытываю ненависти к тебе, как можно было понять, исходя из того, что случилось сегодня ночью, поэтому для страха нет причин. Я рад, что… — он слегка замялся, видя, как девушка краснеет и отворачивается, — контакт между нами налажен. Возьми, это просто отрезвляющее зелье. Оно поможет.       — Спасибо, — тихо поблагодарила она, принимая стакан.       Когда, спустя несколько минут, боль прошла и в голове прояснилось, на Грейнджер резко навалилось осознание произошедшего и дикий стыд за своё поведение перед любимым женихом. Хотя в том, любимый ли он, Гермиона теперь сильно засомневалась. И всё же укола совести ей избежать не удалось.       — Вы не могли бы отвернуться? — пытаясь совладать со своим голосом, попросила она.       — Тебе не кажется, что «выкать» мне после того, что между нами было — глупо? Да и просить отворачиваться тоже. В конце концов, всё, что я мог бы увидеть — я уже увидел, — не стесняясь своей наготы, сказал Люциус.       Краска снова ударила Гермионе в лицо, и она открыла было рот, чтобы высказать всё, что думает, но застыла, стоило ей зацепиться взглядом за его атлетичное тело. Однако продлилось это недолго, ведь поймав себя на том, что она так нагло разглядывает стоящего перед собой мужчину, волшебница покраснела ещё больше и резко отвела глаза. Она прекрасно понимала, что ничего из этого не выйдет, и даже не стоит поддаваться искушению. Несколько минут они простояли в тишине.       — Мне кажется, глупо из-за сиюминутного порыва считать, что между нами что-то есть. Тем более, что ничего не было и не будет, — закончила эту дискуссию Грейнджер, одевшись, и быстро аппарировала к себе, в магловскую квартиру.       Оказавшись дома, она разревелась, потому что не была готова к такой ситуации. Ещё больше добивало то, что ей элементарно даже не с кем было обсудить всё это и попросить дельного совета. Она была совершенно одна, хотя друзья у неё вроде как и были. Но Гермиона знала, что тот же Гарри не простит ей такого предательства, а Джинни, как ни крути, была сестрой Рона.       С последней они стали подругами на 6 курсе, но через некоторое время Грейнджер стало понятно, что приоритеты и взгляды на жизнь у них очень разнились. Ей хотелось продолжить учебу и состояться в карьере, а Джинни просто мечтала стать женой всемирно известного героя. Уизли-младшая хотела носить красивые наряды, ходить на Министерские балы и чувствовать на себе зависть других женщин из-за её положения в магическом обществе. Гермиона это поняла, как и поняла, что сестра Рона не так проста, как кажется, собственно, этому она научилась у своей матери, Молли. А Молли Уизли желала успешно пристроить всех своих детей, поэтому упустить возможность женить Поттера на своей младшей дочери она просто не могла. Именно она внушила Джиневре, что хоть они с Гарри и слишком разные, но только дети и теплая, семейная обстановка смогут удержать его рядом. Однажды Гермиона случайно стала свидетельницей разговора Джинни с её подругой и одногруппницей, Анжелой Смитт, в котором она описывала свои планы на жизнь, и естественно, после этого не смогла общаться с ней так, как прежде. Подобные методы казались девушке подлыми, но в одном Уизли была права — своего ребенка Гарри никогда бы не бросил. Слишком свежи были его воспоминания о нелёгком детстве.       А Молли Уизли, потеряв своего сына в этой ужасной войне, хотела наполнить образовавшийся вакуум своими внуками. И даже несмотря на то, что Флёр к июлю уже должна была родить ей старшую внучку, да и Джинни тоже находилась в положении, женщине было этого мало, и она всячески подталкивала будущую невестку к свадьбе, чтобы та скорее забеременела. Но Грейнджер не хотела спешить с детьми, потому что в приоритете у неё стояли обучение и карьера. С одной стороны, ей даже было жаль Джинни, ведь та выросла в нищете, донашивая одежду за братьями, поэтому так стремилась к роскоши и сытой, статусной жизни. А с другой стороны — неужели Уизли не хватило ума на мечту о чём-то большем, нежели обслуживание мужа и подтирание грязных детских задов? Хоть Гермиона и уважала её выбор, но сама для себя искренне не понимала того, как можно было променять успехи в Тёмных Искусствах и том же квиддиче на сидение дома.       Возможно, будь родители Грейнджер при памяти, она могла бы попросить у них совета в сложившейся ситуации, поплакать маме в плечо и найти верное решение, но это было невозможно, ведь как она ни старалась, а отменить действие Обливиэйта ей так и не удалось. Родственники Рона, изучившие этот вопрос, сказали, что они никогда не вспомнят о своей дочери.       Терзаясь сомнениями и воспоминаниями, она пыталась найти выход. И ответ снизошёл, притом весьма неожиданно, стоило ей вспомнить о Люциусе: Гермиона решила промолчать, да и вообще вести себя с Роном чисто со слизеринским спокойствием. На свадьбу можно будет согласиться, когда они оба закончат образование, а сейчас, если всем так хочется, они официально объявят о помолвке.       Успокоившись, девушка мысленно вернулась ко вчерашнему вечеру и старшему Малфою заодно, чтобы попытаться постичь истинную причину их опрометчивого поступка и его выгоду из этого. Безусловно, он взрослый, привлекательный мужчина, умеющий быть обаятельным, когда это нужно, но зачем ему понадобилась она — грязнокровка, которых он всегда так презирал? И что же ему вчера понадобилось от министра Кингсли? Ответов на эти вопросы у неё не было       Как Гермиона и предполагала, Рональд пришёл с извинениями за своё поведение. Поговорив с ним, она согласилась на публичную помолвку. Их отношения потихоньку стали налаживаться, отчего Уизли был счастлив. Благодаря подготовке к экзаменам, Грейнджер много времени проводила одна, и этого ей хватило, чтобы окончательно «переварить» всё и обуздать свои эмоции.