Любовь в огне и крови

      — Что, черт возьми, с тобой не так, Бен?       Втянув воздух в грудь, я очнулся, лежа на спине посреди грязного пола. Я пытался отдышаться, как вдруг уловил резкий запах отбеливателя и металлический привкус крови — и тяжело сглотнул. Ой-ей. Голова раскалывалась, и я поморщился, стиснув зубы.       Рей была рядом со мной; мне удалось наконец-то вломиться в ее дом, а она нечаянно ударила меня по голове… Может быть, а может, у меня галлюцинации. Но я в ее доме! Я чувствовал, что вот-вот расплачусь.       На мне были только белая майка и черные боксеры. Вообще, холодновато, если честно. Волоски на руках встали дыбом, и я задрожал от предвкушения и немножко от страха. Я едва видел дальше пяти футов перед собой, и единственным звуком в здешней темноте была тихо капающая где-то вода. Я снова сглотнул — в горле совсем просохло — и задался вопросом: не часть ли это ее проекта для поступления в магистратуру? Она у меня такая креативная.       — Приветик, Бенджи.       Прелестный акцент Рей звучал на разный лад, разносясь эхом по подвалу. Кому-то другому он мог бы показаться злобным, как у типичного злодея из кино, но я-то знал, что моя Рей не такая. Она и мухи не обидит. Она помогает волонтером в Обществе защиты животных, чтоб вы знали.       Я поспешно сел и услышал звон цепи, тянущейся от кольца на моей лодыжке до трубы, выступающей из пола. Ледяной металл кусал, но я расплылся в широкой улыбке при виде Рей — она сидела на нижней ступеньке лесенки, скрестив длинные бледные ноги. Подняв бровь, она наклонила голову набок и ответила мне сочувственной улыбкой. Бита подпрыгнула на ее плече, а Рей причмокнула жвачкой.       Мои глаза наполнились слезами.       — Я… я так счастлив видеть тебя.       — Зачем ты вломился в мой дом?       О нет. Сердце сжалось, и я судорожно затряс головой. На Рей были красные мини-шорты, мешковатый черный топик, и ее яркие карие глаза бесстрастно изучали меня, пока я, заикаясь, старался объясниться:       — Я… мне показалось, кто-то может попытаться напасть на тебя! — Я заломил руки. — А ты такая хрупкая…       Смех Рей перебил меня — она встала, сжимая в пальцах биту.       — Ты считаешь, что я хрупкая? Ты знаешь, где ты, Бенджи?       Я снова качнул головой, не сводя глаз с ее бедер. Покачивая ими, она, облизав губы и размяв плечи — чем-то напомнив львицу на охоте — медленно направилась ко мне. Мои скованные руки лежали на коленях, но я бы никогда — никогда — не причинил ей вреда! Я с благоговением смотрел, как вторая половинка моей души останавливается передо мной, внимательно разглядывая меня.       Ее ногти провели по моей щеке и подбородку, приподняв его указательным пальцем.       — Предположу, что нет. Врезала я тебе неплохо, — ее губы снова сложились в улыбку. — У тебя кровь в волосах.       — Я люблю тебя… — запнулся я, подаваясь к ее прикосновению, чтобы дотянуться губами до кожи. — Я… я люблю тебя.       — Х-м, — Рей отступила и вытерла мою слюну о шорты. — Как тебе твой друг?       В тусклом свете подвала я разглядел человека — того самого парня — он теперь лежал на спине, а его голубые глаза не моргая смотрели в потолок. Он был мертв. Я застыл, почувствовав, как Рей провела пальцами по моим волосам, прежде чем направиться к трупу.       Она наступила ему на лицо и с кокетливой улыбкой замахнулась битой. Мертвый парень был полностью обнажен, и я заметил металлический стержень, который торчал из головки его члена, заставляя тот пребывать в вертикальном состоянии.       Рей вздохнула, но я никак не мог отвлечься от ее бедер.       — Встретила его в клубе. Распускал руки в туалете. — Другой ногой она наступила на член, сдавливая его под неестественным углом, пока из-под ее ступни не потекла багровая жижа. — Забавный способ встретить конец.       Будучи размером вдвое больше ее, я чувствовал: что-то не так — но все равно кивнул и согнул плечи, стараясь выглядеть не слишком угрожающе. Мое сердце пело от радости при виде Рей в этих коротких шортах, меня переполняло счастье, ведь мы вместе, мы наедине — так, что по щекам потекли слезы.       Она надула губы и зашагала ко мне.       — Я люблю тебя, — повторил я и уронил голову. — Прости, что пришел сюда без разрешения, но…       — Ты кончил на мое одеяло. Ты возомнил, что мои вещи принадлежат тебе.       — Нет-нет!       Рей подтолкнула меня битой под челюсть, заставив смотреть ей в глаза. Ее взгляд был ледяным.       — Да-да. Ты решил, что я принадлежу тебе, маленький псих. Ты решил, что бред твоего больного воображения — сущая правда, и ты завалился сюда, чтобы размазать свою кончу по МОЕМУ дому, решив доказать это? Я встречала больных ублюдков вроде тебя, Бен Соло. — Она надула пузырь из жвачки и подняла бровь. — Пора кончать с этим.       На смерть мне было плевать. В отличие от расставания с Рей.       Я по-прежнему вертел головой.       — Я просто перенервничал, потому что…       — Да, я представляю. Ты считаешь, что любишь меня. — Она пренебрежительно повела свободной рукой в воздухе и наступила на цепь, тянущуюся от моих наручников, вынуждая меня склониться ниже. — Не то чтобы из-за этого я позволю тебе уйти отсюда. Оставлять тебя в живых означает создать проблемы.       Ладно, смерть — это вроде как важное событие в жизни. Я посмотрел на Рей сквозь ресницы: опираясь на биту, она продолжала взирать на меня со смесью интереса и презрения. Щелкнув в очередной раз пузырем жвачки, она вздернула бровь, словно намекая, что ждет от меня какой-то реакции.       Во рту пересохло.       — Прости меня.       Она со стоном закатила глаза и покрутила битой.       — Это все, что ты в состоянии родить? Неужели от моего удара у тебя окончательно съехала крыша?       Но я только смотрел на нее, мечтая, чтобы я появился на свет не настолько отвратительным. Я опустил глаза в пол, вытерев слезы о голое плечо — из меня лило как из ведра, господи боже. Я ворвался в дом Рей, онанировал в ее постели и испортил ее арт-проект в подвале. Теперь она никогда не заговорит со мной! Мне останется только носить браслеты из волос и дрочить в носки, пока не накоплю на мастурбатор.       Рей расхаживала рядом, и я осмелился взглянуть на нее — из-под прядей упавших на лицо волос. Она перетащила мертвого парня в другой угол подвала и облачилась в желтый полиэтиленовый халат для малярных работ, который тщательно заправила у шеи, довершив костюм толстыми перчатками в пятнах запекшейся крови. В подвале вообще было много полок и шкафчиков, не считая всякой всячины, часть которой не мешало бы подлатать. Я бы мог помочь ей.       Она взяла испачканную бурым бензопилу и наступила трупу на грудь.       — Пожалуй, тебе стоит отвернуться.       Нет. Я уже говорил, что я ебнутый.       Рей улыбнулась шире, завела эту штуку — несколько раз рванув за цепь — в то время как я смотрел на нее, а жестокая реальность вонзала свои холодные когти в мой мозг. У меня случались моменты просветления, когда я осознавал, что мне уже давно пора найти работу, и что Рей на самом деле не любит меня, и что моя мать меня не ненавидит — просто устала смотреть, как я опускаюсь на дно… И когда Рей всадила жадные зубы бензопилы в плечо мертвеца — к таким моментам добавился еще один.       Кровь, осколки костей и ошметки плоти полетели в стороны, и я рывком прижался к трубе, к которой был прикован. Рей бросила на меня короткий взгляд, только когда закончила отпиливать конечность — видимо, из опасения задеть свою, — но всякий раз, вгрызаясь пилой в труп, она улыбалась, не обращая внимания на то, что брызги крови летят ей в лицо. Ладно, вашу мать, это действительно происходит, на самом деле…       — Эй, Бен! — Рей вскинула бензопилу, которая была почти с нее ростом, и взмахнула ею в воздухе. — Ты смотрел «Пилу»? Теперь я знаю, что сделаю перед тем, как расчленить тебя, — она наступила на лицо трупу и наклонилась, отрезая ему голову. — Пора начинать грызть лодыжку, я уже заканчиваю.       Леденящий страх наконец-то настиг меня, заставляя шевелиться, и я пополз, насколько позволяла цепь, лихорадочно выискивая способ освободиться. Я не собираюсь перегрызать свою долбаную ногу! Должен быть способ вырвать трубу из пола! Я подобрался к ней, обхватил ее обеими руками и принялся раскачивать в разные стороны. Ну давай, я же сильный, я смогу ее вырвать!       Бензопила увеличила число оборотов, и вскоре Рей отошла от обезглавленного тела, не выключая ее. Окровавленной рукой она убрала волосы с лица и с чувством вздохнула. Ее босые ступни оставляли отпечатки на полу, пока она на ходу нажимала на айфон своими маленькими изящными пальчиками — а я все гремел цепью, когда раздалась знакомая мелодия.       — Тебе нравится эта песня? — засмеялась Рей и направилась ко мне — с тем же холодным презрением в глазах. — Ну конечно. Всем побитым молью отморозкам нравится «Нирвана», а «Литиум» знает каждый студентик колледжа.       Я попыталась отползти, но без помощи рук сделать это было тяжело, и в результате я распластался на спине. Рей встала надо мной и надавила ногой на живот, одновременно заводя пилу так, словно перед тем, как отрезать мне голову, ей хотелось заставить меня обосраться от страха. Я устремил к ней взгляд и панически задышал носом, не в силах сдержать рвущиеся из нутра всхлипы. Почему она так поступает? Я люблю ее, и я знаю, что она не способна никому навредить! Она нежная и милая, как булочка с корицей, в которую мне хотелось впиться зубами.       Я зажмурился в ожидании смерти.       — Я люблю тебя, Рей, — я подавился всхлипом. — Прости, что вынудил тебя так поступать.       И столь же внезапно, как началось, все закончилось.       Бензопила, рыкнув, остановилась, и ступня Рей сильнее вжалась мне в живот, но я не поднимал глаз. Щелкнула жвачка. Рей наблюдала за мной.       — Разве это не трогательно? Извиняться до самого конца, — снова лопнул пузырь жвачки. — Сколько тебе лет?       — Мне… мне тридцать два.       — Мерзость. Ты в курсе, что мне всего двадцать два, да?       — …Да.       Она захихикала и сделала шаг в сторону.       — Ну о’кей, когда мой день рождения? Любой хороший сталкер должен это знать.       Я нерешительно приоткрыл один глаз и увидел, как Рей снисходительно улыбается мне, и мое сердце пропустило удар. Господи, она прекрасна! Я жадно распахнул глаза: мне отчаянно хотелось взять ее в руки. Она была вся в крови, и я представил, как купаю ее в теплой ванне с пеной, а потом делаю ей куни.       Я улыбнулся в ответ.       — Четвертого мая тысяча девятьсот девяносто пятого.       Она взвизгнула, словно наткнулась на паука, и со смехом прошлась танцующей походкой по подвалу. Я жадно наблюдал, как она откладывает пилу на стол и снимает халат с перчатками. Ее губки сложились в милую улыбку, и она, оглянувшись на меня, засмеялась снова.       — Ты вправду жуткий. — Она достала из-под стола несколько черных мешков для мусора. — Расскажи, что еще знаешь.       Извернувшись на полу, я ухитрился сесть. Рей говорила со мной! Сама захотела поговорить со мной! Реальность ускользала от меня, и я сорвался, вновь погрузившись в пьянящую дымку отрицания.       — Ты весишь сто двадцать пять фунтов. И шесть унций, — я следил, как она разворачивает пакеты. — Твой цикл длится двадцать восемь дней и никогда не задерживается. У меня есть несколько твоих тампонов.       — Ох, Бенджи, — Рей не сердилась — она опять смеялась. — Зачем они тебе?       — …Я подумал, что, может быть, мне удастся найти яйцеклетку, и я смогу клонировать тебя.       Она смеялась до слез, раскладывая куски расчлененного тела по пакетам. Я тоже слегка хохотнул, наслаждаясь ощущением разделенной шутки, не будучи ее объектом.       Поверх кусков Рей насовала какую-то зеленую неоновую смесь из бидонов для молока, закрыла застежку-молнию и принялась перемещать мешки по ступенькам наверх. Наверняка они были невероятно тяжелыми, но моя Рей была сильной и перетаскивала их без видимого напряга. Я улыбался, наблюдая за ее работой, и сокрушался, что не могу помочь ей.       Наверное, я прослушал почти весь плейлист, когда Рей покончила с делом и выключила музыку. Зевнув, она потянулась, повернула шею до хруста, и взгляд ее сонных карих глаз остановился на мне. Я с надеждой улыбнулся шире.       Она цокнула языком.       — Мне даже как-то неловко убивать такое ничтожество, как ты. Сколько ты весишь?       — Двести тридцать.       — Да, с потрохами и дерьмом, — Рей потерла щеку и тяжело вздохнула. — Столько проблем.       Я быстро замотал головой.       — У меня и в мыслях никогда не было причинить тебе вред. Если… если ты будешь держать меня на цепи, я никуда не денусь. Я сделаю все, что ты захочешь.       — И все равно ты останешься раза в два больше меня. Наверное, можно было бы сломать тебе руки или что-нибудь другое, но ты же будешь постоянно ныть, если я это сделаю.       — Рей, мне так жаль…       Она отмахнулась и выдвинула какой-то ящик. До меня донесся звон, словно от стеклянных банок с таблетками. У Хана было немало проблем с травмами, полученными во время службы, поэтому этот звук я выучил наизусть. И еще я знал, что конкретно эти рецептурные лекарства творят даже с самыми разумными людьми.       Рей вынула одну банку и надула губы.       — Что ж, у меня есть «В*****», так что должно сработать. Пока что.       Я с готовностью высунул язык, когда она подошла ко мне. Криво усмехнувшись, она протянула две таблетки на ладони, я пододвинулся ближе, вытянув шею, чтобы подобрать их губами. Конечно, я не должен был, но напоследок я лизнул ее ладонь, пробуя остатки соленого привкуса, и задрожал от удовольствия. Таблетки насухо провалились в желудок.       Рей зачесала мои волосы назад и задумчиво наклонила голову.       — Я скоро вернусь — надо освежиться. Сиди здесь и не шуми, Бенни. — Она поддела пальцами мой подбородок и поцеловала в лоб.       Кожу в этом месте защекотало, и я подался к ее губам, но они исчезли прежде, чем я успел вдоволь насладиться ими. Я был прав. Прав! Она любит меня! Она только что меня поцеловала!       — Я люблю тебя! — слабо выкрикнул я, глядя, как она поднимается по ступенькам.       Дверь наверху открылась и закрылась. Рей мне не ответила.