твой призрак.

my chemical romance — the ghost of you.

      федя понимает — ему пашу не спасти. ни молитвами, ни деньгами, ни словами добрыми. все, что у него есть сейчас — статьи в интернете, что обновляются с огромной скоростью. все, что у него есть — ожидание, что с ума сводит.       в телефоне гудки и ни намека на да, федь, я слушаю, да, федь, я проебался. в телефоне тишина, как и в квартире. у смолова черная полоса, кажется, продолжается. он не помнит, с какого по счету звонка наконец услышал тихое и взволнованное я под твоей дверью.       — лучше бы ты тогда поехал домой, к жене своей. да куда угодно, хоть ко мне сразу. я бы тебе не позволил..       голос не звучит грубо, скорее устало. паша перед ним сидит потерянный и помятый, натягивает рукава толстовки, смотрит в пол. потерян и не найден. федя себя винит, что не уберег, не остановил, но разве его бы послушали?       он только вздыхает тяжело, на корточки присаживается, боль в ключице отходит на второй план, потому что боль в сердце — сильнее. в глазах у паши читается весь тот страх, незнание, что делать, куда двигаться дальше и что говорить. он — маленький ребенок, что потерялся на этом празднике жизни. никогда не думал, что мне будет так стыдно.       у них на двоих — целая вечность. у них на двоих — победы и поражения, слезы и смех, бедность и богатство. может стоило в загс? у них на двоих — недопитые бутылки с алкоголем и дорогие сигареты, скомканные простыни и синяки под глазами от недосыпа. только все это осталось в прошлом.       — тебе нужно там появиться.       в ответ лишь слабый кивок, а дрожащие пальцы пишут кому-то сообщение. федя не вникал, хоть и нужно было. хуевый из него спаситель все же. паша носом шмыгает, не плачет, нет, просто знает, что проебался по полной. я пытаюсь, правда пытаюсь показать тебе, как много ты значишь для меня, но потом напиваюсь и все порчу.       мамаев в этой толстовке и кепке выглядит так, что обнять хочется, прижать к себе и сказать, что все заебись будет. только не будет. оба понимают. и ты умираешь на моих руках.       — федь, после всего, во что мы впутывали друг друга..       я бы отправился с тобой до конца и мы бы закончили под градом пуль.       — просто вернись домой.       все, что федя получает — улыбку. мимолетную, на несколько секунд, живую, на прощанье. паша скрывается за тяжелыми дверями, оставляя смолова одного, поломанного и разбитого. и все те улыбки, которые меня вечно будут преследовать.       а в телефоне — куча смс и звонков, да новые статьи, которые смолов будет ненавидеть, но читать. читать, а после телефон откидывать, жмуриться от бессилия, потому что хуевый из тебя герой, смол. ведь он не может изменить обстоятельств, со всей своей растерянностью и чувством вины.       потому что у них на двоих — еще осталось. доверие и я постараюсь вытащить шепотом. воспоминания и если бы ты умер сегодня, то я — завтра. чувства, что всегда из крайности в крайность и нет золотой середины. федя все еще помнит, как они сидели на полу кухни, совсем близко, а голова паши покоилась на его плече.       — твоя жизнь была бы намного легче без меня.       — но не лучше, паш.       а перед глазами все тот же потерянный мамаев, чьи слова отдаются эхом в квартире до сих пор. это все, что остается от него — призрак, который никогда не отпустит. и все вещи, которые так и остались невысказанными, и все те раны, от которых остались шрамы — теряют смысл.       и на закате этого мира, последнее, что смолов увидит — будет паша. так и не вернувшийся домой.