Гоголь.

Гоголь — Шумная и энергичная машина для раздражения. Ну, так называет его Гончаров, ведь каждый божий день этот «Дурень» Прилипает к нему с расспросами: — «Кто пес господина? Ты пес господина!», после чего ехидно смеётся и убегает. Ване остается только терпеть, чтобы не ударить этого остолопа. Очередной день. Гончаров остался, так сказать, за «Старшего», на случай, если с организацией вдруг что случиться. Он спокойно пил чай пока по коридору не раздался топот и ехидный смешок, отчего Ивану сразу поплохело. Понимая, что сейчас тут будет шум и гам, и он уже не послушает столь чудесную классику, а придется слушать столь надоедливого Николая. — Дос-Кун! — Воскликнул Гоголь заходя в зал, но не обнаружив Достоевского слегка приуныл, но заприметив Гончарова улыбнулся. — Гон, а ты натурал? Хотя погоди, разве у натурала будет такие длинные волосы? — Вот тут то Гоголь и попался, словил сам себя. — Поздравляю ты гей-месяца. — Гончаров слабо улыбнулся смотря на красиво заплетенную косичку от чего Гоголю сразу стало неуютно впервые в жизни. На его глазах застыло недоумение и замешательство. — Такой… Милый — Подумал Ваня не понимая, как он смог подумать ТАКОЕ про ГОГОЛЯ, но откинув все мысли он продолжил пить чай и смотреть в окно. Гоголь надул щёчки от того, что на него не обращают внимания и топнув ножкой сел в ближайшее кресло, но не прошло и пяти минут как в клоуне снова проснулась энергия и жажда доставания.  — Гон! — Парень подбежал к вздыхающему Гончарову и посмотрел на него. — Ну чего тебе? — Устало произнес Гончаров откладывая чашку с чаем в сторону. Николай стал доставать его бессмысленными вопросами: «Почему небо голубое?» Почему трава зеленеет?» «Почему Дос-Кун прячет под ушанкой котёнка?» Гончаров выслушивал его как будто ему и правда это было интересно, и когда его платиновая чаща терпения была переполнена, он притянул ничего не подозревающего шута к себе и прильнул к его губам своими. Поцелуй вышел почти что детским до того момента, как Гоголь не подался и не углубил его, позволяя Гончарову похозяйничать. Ивану два раза намекать не нужно: он принялся языком изучать его рот, проводить по небу и ровному ряду зубов, покусывая, посасывая его губы, прижимая его плотнее за талию к себе, от чего Николай сильно краснел. Он сам не понял как подался чувствам и осознание начало медленно приходить. Щёки заливались пунцовой краской, было возмущение и страх, но из-за чего? Он сам не знал — мир рухнул, голова кружилась и если бы не руки Гончарова он бы точно упал! Уши заложило. Он не услышал ничего, поцелуй был такой нежный и горячий не хотелось разрывать этот момент, но его отрезвил кашель. Распахнув глаза и отстранившись от Гончарова Гоголь посмотрел на Достоевского, который был немного удивлен. Коля тяжело дышал, щёки умерено краснели он посмотрел на довольное лицо Гончарова и крикнул: — Это не я, это он! — И прикрыв лицо руками убежал в свой «кабинет». Ну, если пустая комната считается кабинетом. Между Достоевским и Гончаровым повисла неловкая тишина. — Господин может быть чаю?.. — Гончаров улыбнулся так привычно, как будто и не было поцелуя! Федор лишь кивнул и ушел в свой кабинет. — Даже знать не хочу, что это было… — Думал Федор про себя, заходя в кабинет и садясь на своё законное место. Иван с улыбкой заваривал чай, понимая, что влюбился в этого несчастно клоуна. Приложив пальцы в перчатке к губам, прежде чем налить воду в кружку он улыбнулся. — Гоголь…