Твои руки под моей кожей

Иногда Ти снятся прикосновения. Они заполоняют всю ночь и не прекращаются ни на мгновение, их количество поражает, кажется, что они повсюду одновременно. Крепкие руки беззастенчиво скользят по его телу, будто желают запомнить и после воспроизвести в скульптуре. Обхватывают, сжимают, дразнят. И ему это нравится. Сны не беспокоят, сны приносят наслаждение. И капельку разочарования утром. По меньшей мере раз в неделю он просыпается от собственных стонов, когда возбуждение почти болезненно, доводит себя до разрядки, но это совсем не то, ему нужны те руки, что сжимали его тело во сне. Больше ему нравится, когда все заканчивается до пробуждения и даже испачканное бельё не омрачает того удовольствия, той сладкой неги, что окутывает его. Ти не знает, кому они принадлежат и даже не может предположить, кто является ему во сне. Ведь он не видит, он чувствует — и понимает, что ни у кого, кто прикасался к нему так интимно, не было таких рук. Поэтому и сваливает все на игры сознания, на проделки голодного тела. Сны становятся проблемой, когда приходится ночевать в гостиницах, квартирах друзей, родительском доме. Конечно, стоны можно списать на кошмары, но кто поверит? Те пару раз, которые произошли на чужой территории, его будили, а наутро он вставал жутко неудовлетворенным. — Жить с Тэ — самый лучший вариант! И не спорь со мной. — Джанин как всегда непреклонна. — Это ведь только в поездке, не все время. Несколько ночей вместе никому не сделают хуже. Он хотя бы присмотрит за тобой, чтобы не залипал в телефоне ночами. У Ти нет повода возразить. Мокрые сны? Несмотря на близость, он никогда не расскажет об этом. Он ничего не имеет против своего Пи, но будто чувствует — ночь будет необычной. Как ни старается бодрствовать, усталость берёт верх. Это начинается с чувства, будто по коже прошлись перышком — легко, почти неуловимо, но щекотно. Потом пальцы. Они, едва прикасаясь, скользят от затылка до поясницы — Ти вздрагивает и покрывается мурашками. Ладони сжимают его ягодицы, бока, плечи. Узоры прикосновений вырисовываться вокруг пупка, сосков, подбираются к самым чувствительным местам. Предвкушение сметает резкое движение — Ти перехватывают поперек груди, крепко сжимая. Объятие не приносит дискомфорта, пусть и не сулит наслаждения, но дарит комфорт, тепло, защищённость. Все остальные прикосновения медленно растворяются и остаётся лишь оно одно. Ти не задаётся вопросом — что изменилось? — до рассвета. Однако, открыв глаза, он понимает, что ничего не изменилось, его все так же держит чья-то рука. — Пи’Тэ… Ти сложно начать этот разговор, но он должен спросить, иначе любопытство пополам со смущением съест его. Ему кажется, что руки из сна и руки Тэ — одинаковые. Возможно именно его старший приходит к нему во сне. Но как узнать точно? — Что, Ти? Ты сегодня ходишь вокруг да около, на тебя не похоже. — Я побеспокоил тебя ночью? — Ну… Я услышал стон и решил проверить, все ли с тобой в порядке. Дурной сон? — Нет… Не совсем… Просто… Тэ посмеивается, замечая растерянность: — Или тебе снилось что-то очень приятное, а я помешал? Или тебя смущает то, что ты сладко спал в моих объятьях всю ночь? Ти молчит, а Тэ придвигается ближе, проводит ладонью по его волосам: — Ответь мне пожалуйста. Ты хочешь, чтобы я обнимал тебя ночью? — Я… — Ти собирается с духом и выпаливает: — Можешь прикоснуться ко мне сейчас? Тэ не отказывается — его рука скользит по щеке Ти, обрисовывает линию его подбородка, гладит по шее. — Как бы ты хотел?.. — голос хриплый, будто пересохло в рту. Ти оттягивает ворот рубашки, неспешно расстегивает пуговицы, освобождая небольшой участок голой кожи. К удивлению, Тэ без промедления дотрагивается до его груди. Неужели сам желает этого?  Рубашка расстёгнута полностью, пальцы нежно скользят по коже, поглаживая, легко массируя. Ти узнает эти прикосновения, те самые — из сна. Вопросов становится все больше, но скоро становится не до них — возбуждение даёт о себе знать. Пару мгновений и он больше не может себя контролировать. Он думал, что во сне ему хорошо — нет, реальность была намного ярче. — Пи… — стон, похожий на всхлип — Ти не выдерживает когда Тэ начинает покрывать его лицо и шею поцелуями. — Мне остановиться? — немного отстраняется, чтобы оценить происходящее, но тут же оказывается притянут обратно. Ти цепляется за него отчаянно, вжимает в себя. Ему кажется, что сойдёт с ума, если отпустит Тэ сейчас. Он дрожит от возбуждения, каждое прикосновение вспыхивает волной удовольствия, а тяжесть тела старшего оказывается необходимостью. Тэ принимает это как ответ; скованный руками Ти, он не может продолжать ласкать его тело, зато очень удобно терзать его губы. Он чувствует, насколько Ти возбуждён, ловит его сбитое дыхание, ощущает, как хаотически сжимаются руки за его спиной, как сквозь слои ткани упирается в его живот напряжённый член Ти. И Тэ не спешит снова попытаться отстранится, он трется о Ти всем телом. — Жаль, что мы не обнажены… Ти фыркает и ловит его губы, но уже через несколько таких движений пытается остановить их — слишком яркие ощущения, слишком сладкое наслаждение, которое так и грозится разорвать его сознание и тело. — Ну чего ты? — вкрадчивый голос Тэ обволакивает. — Мы же оба этого желаем, зачем сопротивляешься? И Ти сдаётся, в этот момент он бессилен против, в первую очередь, себя и своих желаний. И наслаждение накрывает его с головой. Так просто — без секса, без рук, от поцелуев, от ощущения близости, веса тела Тэ. — Никогда не думал, что такое может произойти. Ти задумчиво возит пальцами по плечу Тэ, желания вставать совсем нет, хотя душ ему бы не помешал. — Что именно? Кончить вот так? Или именно со мной? — Все вместе. — Ну ты же знаешь, что ты мне нравишься. И что это совсем не связано с нашей игрой. Ти кивает — нет смысла отрицать. — Но ты никогда не прикасался ко мне, не гладил обнажённую грудь или ноги. Почему тогда именно твои руки снятся мне так часто? — И что мои руки делают в твоих снах? Дарвид заинтересован, он пристально смотрит на Ти, будто боится, что тот утаит всю правду. Но это не мешает его пальцам рисовать невидимые узоры на коже возлюбленного. — Они… Прикасаются ко мне везде. Сжимают и ласкают, дразнят. — И всё заканчивается вот так? — он скользит взглядом по влажной ткани тонких шорт Ти. — Чаще всего. — Румянец вновь покрывает его щёки. — Значит это не кошмар… — Тэ задумчиво хмыкает. — Обломал я тебе удовольствие? Ти качает головой: — Очень приятные сны, но не удобные с нашим образом жизни. Да и вопросы меня мучили — почему вдруг, как долго будет это происходить и, главное, чьи же руки? Хотя бы на один вопрос есть ответ. — Как давно? — Где-то с полгода, а что? — Случайно не с того момента, когда ты перебрал с Кимом и мне пришлось забирать вас с какого-то сомнительного бара в центре? Как ещё никому не попались! — Ох, долго же ты меня отчитывал. — Потому что, кроме всего прочего, мне пришлось тебя буквально принести к себе — как обезьянка висел на мне, только утром я смог освободится. Этих подробностей Ти не помнит. Но временные рамки сходятся. Вполне возможно, что Тэ пришлось прикасаться к нему, обнимать, пусть и не совсем интимно, но фантазии никто не отменял. — Ты знаешь… — Тэ придвигается максимально близко, Ти чувствует его дыхание на своих губах. — Давай избавимся от твоих снов? Реальность ведь намного лучше? Он видит ответ по глазам, а поцелуй скрепляет этот договор. Но Тэ пока не готов рассказать, как полгода назад сжимал давно желанное тело, гладил везде, куда мог дотянуться, и совсем не спешил вырваться из тех крепких объятий. Безумное желание проникнуть под кожу Ти и оставить там неизгладимый след давно сбылось, а обнаружил он это совсем случайно.