Любви его предела нет
14 октября 2018 г. в 14:05
Павел поставил хрустальную чашечку на блюдце, та в свою очередь едва брякнула, отдавая противным эхом в ушах. И как это могло произойти? Как он мог влюбиться в хлопотливого мальчишку?
К слову, Павел был довольно состоятельным барином, приятен на вид, едва разбалован, что, кстати, не мешало ему быть душевным человеком. Отрядясь ему было двадцать семь полных лет, но выглядел он чересчур молодо, благодаря своему доброму и мягкому взгляду и каштановым волосам. Павел не вел исключительно светскую жизнь, но в последнее время являлся на «мясные рынки». Возможно, он и не искал сторонника своего сердца так, как это делали остальные, по расчету.
Хозяйство у Павла было прибыльным, он не нуждался в большем, не хотел засыпать с тем, к кому сердце его не близко. Но надеялся встретить самого важного для него.
Однако, тот, кто был нужен Павлу, находился настолько близко, что и думать смешно.
Чай в чашечке медленно остывал, а с его последним теплом уходили и все тяжкие мысли Павла. За окном был прекрасный алый закат, но еще красивее ему казался Савелий, особенно на фоне сего заката. Губы его едва дрогнули, а глаза распахнулись, завидев мальчишку.
Савелий — самый обыкновенный сын крестьянина Федота и крестьянки Дарьи. Голубоглазый, сладкоголосый, бесконечно добрый и трудящийся человек. Само его присутствие заставляло сердце биться Павла неровно, но с упоением. Взору было приятно видеть простую улыбку мальчишки, а душа любого будто оживала в его присутствии. Одним словом, он был чудесным.
День подходил к концу, а произошедшее притаилось вчерашним утром.
Павел, плотно позавтракав, выбрался на улицу, немного прогулялся и остановился на небольшом поле перед березовой опушкой. Телу его приятно чувствовать поцелуи нежной травы, теплые объятия солнца. Павел умиротворенно посапывал, вдыхая полной грудью свежий воздух.
Так бы и лежал, если не услышал знакомый голос мальчишки. Савелий выходил из березовой опушки, играясь с козлёнком, шерсть которого манила и просила, чтобы кто-то запустил свои руки в это мягкой удовольствие. Савелий светился улыбкой, как и всегда. А барин приподнялся и смотрел на него, опершись руками о землю. Смотрел, не сводя глаз, в которых читалась влюбленность, он чувствовал, как внутри его груди что-то приятно жжет, словно горячий мед, и разливается.
Наконец, Савелий подошел к Павлу.
— Утро доброе, Павел Борисович — бойко сказал он, едва приветственно махнув правой рукой, все так же тепло улыбаясь.
— Доооброе… — растянул барин, взглянув на румяные щеки мальчишки и услышав неровное дыхание его от резвых игр с козленком.
— Погода прекрасна сегодня, ведь так? — продолжил диалог юнец, почесав ушибленный раннее лоб.
— Не спорю, Савельюшка — произнес Павел и заметно улыбнулся в ответ.
Нужно ли сказать, что Павел был к этому моменту очарован юнцом? Доброта и само восприятие Савелия были теплы, а каждое его слово было бальзамом для ушей холостяка. И Павел готов был сделать все, лишь бы получить его всего.
Вскоре они разговорились и обсудили все на свете. Барин был невероятно счастлив от этой беседы и не сводил глаз с лица юноши половину диалога, а во второй половине он осмотрел все черты тела, сосчитал каждую родинку, каждый шрам и царапинку: выучил его тело так, будто ему жить без этого будет невозможно тяжко.
Солнце сияло высоко в небе, когда диалог их прервал отец Савелия, окликнув сына вдалеке. Барину и мальчишке пришлось попрощаться. Павел светился от радости душевной, в последний раз вдохнул полной грудью воздух и направился домой.
Дома его встретил слуга Афанасий, с тревожным видом спросив, где всё это время был барин. Павел ответил, что выходил прогуляться немного да мысли развеять. Сменив одежду и перекусив, холостяк поблагодарил слугу своего и направился в город. На рынке народу было много, как и всегда, поэтому Павел поспешно купил всё необходимое, и собирался было уходить, как вдруг резко остановился и обернулся.
Там стоял юнец, принужденно болтая с какой-то барыней в возрасте. Павел стоял и смотрел, а люди толкались и спешили по своим делам. А он всё стоял и смотрел. Спустя время, Савелий кивнул, барыня протянула ему сто рублей. Она взяла его под руку и они направились к роскошной карете.
Павел, пораженный, направился домой, в его душе таилась тихая, но нарастающая боль, к горлу подступил гадкий комок, и он чувствовал свою подавленность.
Вновь барина встретил его слуга. Завидя печаль на лице хозяина, он стал расспрашивать, что могло расстроить Павла Борисовича:
— Все в порядке, поди, отдохни, друг мой, — ответил холостяк на все вопросы разом.
Уж близился поздний вечер, а Павел не мог прийти в себя, он знал, за что были плачены деньги сердечному другу его. Знал и готов был жгучими слезами упоить лицо свое. Афанасий бранил себя, занимаясь работой по дому, ведь не мог чувствовать себя хорошо, когда хозяин его был болен душевно.
Так и провел Павел весь день, ночь и следующее утро, запершись в комнате. Слуга не смел тревожить барина, но сам ходил беспокойный и тусклый. Павел знал, что Афанасию тяжко от незнания, но не мог с собой поделать что-либо. Лежал бы беспокойный еще долго, но завидел в окне Савелия. И не выдержал Павел, да выбежал из дому к тому, кем дорожил.
Запыхавшийся, но более живой и снаружи, и внутри, барин остановился возле юноши. Молча взял за руку, подтянул к себе мальчишку да поцеловал его так страстно, как никого до него. Савелий не был против, он целовал его в ответ неумело, но нежно. Они не думали, мог ли кто видеть их, они наслаждались каждым мгновением, наслаждались друг другом. Прижав к груди своей юнца, Павел окончил свой горячий поцелуй.
— Савелий, ты дорог сердцу моему, и я, по-моему, тебя люблю, — произнес тихо и нежно барин на розовое ухо крестьянина.
— Вы, Павел Борисович, догадались о моих чувствах? Позвольте Вам признаться тоже: я Вас люблю не меньше, — более тихо ответил юноша, а лицо его так и пылало от смущения.
— Глупец, давай без «Вы», ты близок мне, а я тебе, ведь так? Зови меня на «ты». Но и позволь спросить тебя. Я бывал вчера в городе, и там тебя увидел. Я понимаю, ты нуждаешься в деньгах? Я все тебе дам, но больше не являйся там, да не позволяй себе унижать свое прекрасное тело, — прижал еще сильнее к груди своей мальчишку барин, с тяжелым взором выговорив эти слова.
— Павел, могу ли я в свое же оправдание ответить, что от меня лишь требовалось женщину потрогать? Свою невинность я хранил по сей день лишь для того, кто дорог мне. А дорог тот, кто ныне к сердцу меня прижимает, — его щеки горели все сильнее вместе с сердцем.
Счастливый барин вновь его поцеловал, дал двести рублей и попросил явиться к нему с отцом своим, когда солнце сядет. Смущенный юноша кивнул, но денег не взял и отправился домой.
И вот сидит Павел, от волнения руки его подрагивают и неуклюже ставят чашечку на блюдце. Он ждет, пока сядет солнце, ждет с нетерпением.
Солнце село. Стук в дверь, Афанасий поспешно открывает ее, а на пороге стоит отец Савелия и он сам. Слуга проводил их к столу, где уже сидел барин. Павел поприветствовал гостей, что сделали и те. Итак, все сидят за столом, неловкое молчание.
Первым заговорил хозяин дома:
— Что же, Федот, думаю, Вы хотели бы устроить сына туда, где ему лучше бы платили, ведь так?
— Ах, я понял, к чему вы. Пусть так, я бы действительно хотел этого, — ответил крестьянин.
— Федот Захарович, со мной он не пропадет, как видите. Рабочие руки Вашего сына смогут зарабатывать крупную сумму денег…
— Продать вам сына я не в силах, Павел Борисович. Он — мой сын, — отрезал Федот.
— Я не просил продавать, его можно устроить у меня, ве…
— Я повторю свой отказ, прошу простить, — закончил диалог крестьянин, и схватил сына за руку с такой злобой, что последний тихо завыл от боли, но отец не слышал этого.
Подавленный барин сидел, не проронив ни слова, слуга поспешно убирал со стола угощения, молча погладывая на хозяина.
Он на мог смириться с отказом, но на следующий день договорился с юношей встречаться на березовой опушке. После дня этого, они неделю встречались в назначенном месте, и в тени берез наслаждались друг другом. Савелий оставался невинным, они лишь предавались страстным поцелуям и ласкам, Павел любил запускать руку в светлые волосы юноши, нежно перебирать их, прижимая его к своей груди второй рукой.
Шли дни, они проводили все больше времени вместе, и настал момент, когда барин не мог засыпать, не ощущая рядом мальчишку, не чувствуя его запах. Он предложил сбежать в другое село, город, куда угодно, лишь бы вместе, лишь бы навсегда. Долгое время они думали, как это произойдет, строили планы, и вот, настал этот день.
Ранним утром Савелий оставил тысячу рублей, которую дал ему Павел на столе своего дома, и направился к дому барина.
Карета была готова, лошади запряжены, вещи собраны. Они отправились далеко от этого места, прижимаясь друг к другу всю дорогу. И прожили они счастливо много долгих лет в крепкой любви, и никогда не думали об измене.