Слабости

Ей снятся кошмары. Множество дверей по обеим сторонам коридора, кажущимся бесконечным. И столько же вариантов за ними. Но лишь одно в них неизменно — Адам Ворт, чей злобный шепот отражается гулким эхом от пустых стен и зовет ее. Она уже не открывает двери. Не хочет знать, какой очередной кошмар поджидает ее за ними. Адам знает все ее слабые места. Он давит на самые болезненные точки с особым извращением. Слабости… Хелен Магнус не признает слабости. Но каждый раз Адам снова и снова дает ей понять — они у нее есть. Она может сколько угодно пытаться оградить себя от страшных картин, которые Адам рисует ей за каждой открытой дверью. Но ее сон — как реальность, где все это — его мир, его игра и его правила. — Хелен, — приглушенный шепот зовет ее снова и снова. Голос доносится словно из ниоткуда, он везде, он окутывает ее. Адам поджидает ее за поворотом коридора. Хелен бьет, целится ему в лицо. Но рука проходит сквозь Адама, рассыпающегося черной пылью, которая оседает на пол, а потом исчезает. — Ах, Хелен, — хриплый смех позади нее. Она оборачивается, но натыкается на глухую стену, которой еще мгновение назад там не было. Адам выкручивает ее руки, валит на спину и наваливается на нее сверху, сжимая ногами ее бедра. Хелен чувствует, как под его руками вздуваются вены на ее горле. Она ловит ртом воздух, пытается ослабить хватку, но Адам, с перекошенным от ярости лицом, одной рукой только сильнее сжимает ее горло, а второй давит на грудную клетку. Хелен чувствует его возбужденный член, упирающийся ей в низ живота. Но она знает: Адама возбуждает не она. Его возбуждает смерть. Ее смерть. Это ее сон и его мир. — Помни меня, Хелен, — склоняется он к ней и хрипло шепчет в самое ухо, когда мир перед глазами начинает расплываться, а потом погружаться в черноту. Хелен просыпается с хриплым криком. Сухой, надрывный и удушающий кашель вырывается из горла. Она непроизвольно тянет руки к горлу, ощупывает его, словно желая убедиться, что все это действительно был очередной дурной сон. Хелен все еще чувствует на себе вес тела Адама. И его руки, душащие ее. Одежда и волосы влажные от пота, ее трясет. — Помни меня, Хелен, — разносится по спальне, и Хелен подскакивает на постели, достает пистолет из-под подушки и включает ночник. В спальне пусто и тихо. Она только слышит, как бешено стучит ее сердце. Всего лишь отголосок сна. Хелен точно знает — Адам Ворт из ее кошмаров давно мертв. Она сама превратила его в буквальном смысле в пыль в Викторианском Лондоне. Хелен точно знает — Никола и Генри ликвидировали все остатки сознания Адама из системы Убежища. И все же он нашел одну непредвиденную лазейку — ее сны. И превратил их в ее личный Ад. Иногда Хелен кажется, что никуда она не уходила. Что она все так же находится в системе Убежища, виртуальной реальности, созданной Адамом. Но каждый новый день доказывает ей, что это не так. В Убежище непривычно тихо, свет коридорных ламп яркий и ровный, но Хелен ловит себя на мысли, что непроизвольно ждет, когда они начнут перемигиваться, оповещая ее об очередном появлении Адама. Но этого не происходит. Она касается пистолета в кармане халата, который машинально положила туда. Это ее дом, родные стены, она знает каждый уголок. И знает, что не спит. Но не может не повернуть за угол без напряжения во всем теле и ожидания, что сейчас столкнется лицом к лицу с Адамом. Из-под двери библиотеки пробивается слабая полоска света и доносятся приглушенные голоса. Никола и Уилл. Они склоняются над столом и рассматривают что-то, что Хелен, стоя на пороге, не может разглядеть, и разговаривают вполголоса. Она хочет уйти раньше, чем они ее заметят. — Магнус? — окликает ее Уилл, когда она касается дверной ручки. Оба смотрят на нее обеспокоенно. И ни о чем не спрашивают, когда замечают торчащий из кармана халата пистолет. К ней подходит Уилл. Кажется, он о чем-то спросил ее. — Я принесу горячий чай, — говорит он, когда вздрагивает, едва коснувшись ее холодных и дрожащих рук. Хелен больше не дрожит, и вовсе не потому что горячий чай греет ее. Она больше не хочет видеть себя со стороны с окровавленными руками, стоящей на коленях перед двумя мертвыми телами. Она больше не позволит себе увидеть это. Ее слабости, в которых давно пора было признаться самой себе. Слабости, которые сейчас заставляют ее задыхаться. Но это не то жестокое удушение, которое она испытывает каждую ночь, когда засыпает в одиночестве. Хелен хватает ртом воздух, цепляясь за плечи Уилла и прижимаясь спиной к груди Николы. Чувствует, как внутри тугой спиралью закручивается наслаждение. И громко стонет, когда тело ее содрогается от скрутившего оргазма. Они все еще продолжают двигаться внутри нее в едином ритме, когда вторая волна накрывает ее, смывая остатки страхов, неотступно следующих за ней каждую ночь. Хелен не спит. Она сидит на постели, между Уиллом и Николой, мирно спящими в отличие от нее. Обхватив колени руками, она смотрит то на одного, то на другого. Ее слабости, которым она не позволит причинить какой-либо вред. В том числе не сделает это и своими собственными руками. Хелен умиротворенно улыбается и, наконец, ложится между Николой и Уиллом, и засыпает, чувствуя тепло, исходящее от них. Она больше не слышит призрачный голос Адама, преследующий ее по ночам даже наяву. Не встречает его и во сне. И больше не чувствует спазмов в горле от удушающего захвата.