I'll Think about it today

Adele — Skyfall

Уже стемнело, когда Скарлетт в сотый раз устремила свои глаза, подобные зеленой траве Тары, в холодную ночь. Ретта все не было, а ведь он обещал вернуться к семи. Каждый раз, вздрагивая и захлёбываясь в слезах в крепких объятиях Ретта, она просыпалась после сна: каждый раз они были разными, но конец одинаков — Ретт уходил от неё, уходил навсегда, как тем летом после смерти Мелли. Кэт только раздражала вопросами: «Где папочка?». Но как сердиться на дитя, любящее своих родителей? «Ох, Солнышко, если бы я только знала, если бы я только была уверена, не сидела бы тут, словно сторожевой пес». И такие вечера повторялись каждый раз. И каждый раз Скарлетт бросало в озноб после всех воспоминаний, и только Кэт не давала ей заплакать от безысходности, находившей на неё. Моменты из прошлого проносилось со скоростью унесенных ветром листьев: быстро и безвозвратно. В памяти то и дело всплывала такая же тёплая ночь, только в Атланте, его холодный едкий взгляд, его «Мне наплевать». Вспоминался страх, потерянность: всю жизнь Скарлетт обманывала только себя и за этим обманом потеряла все, чем так дорожила. Тихий свист чайника словно переносил в старую пристань, где застряли они спустя год. Где вновь Скарлетт убедилась: Ретт любит ее! Любит, но не хочет признавать! Где почувствовала себя нужной, желанной, любимой! А одинокая постель — следующее утро. Опять перехитрил, опять обманул. Опять бросил, будто ненужную вещь, порванную и использованную. Скарлетт посмотрела на кипу писем, лежащих в конце комнаты. Никогда она не любила их писать, а читать теперь боялась. Все ещё помнит известие о собственном разводе, о свадьбе с этой простушкой Энн. Какая злость тогда охватила, какой дурой она себя чувствовала, пока была в отключке. Как тяжело было знать обо всем, но быть немощной. Как страшно было больше не встретиться с ним. А тот ирландский день, когда она отправилась к миссис Симс? Вновь их настигла война, пусть и не такая, что была около пятнадцати лет назад, но как же страшно ей было при виде оружий, криков, крови. Как боролась с воспоминаниями: рожающая Мелли, испуганный Уэйд, убитый янки, вечный голод, вечные налоги. Как боялась она такого детства для Кэт! Как одиноко ей было сидеть, прижимая дочь к себе, и смотреть каждый раз в очередном сне, как Ретт вновь уходит, не выдержав такой скрытности. Как молча текут слезы по ее щекам, закричать нельзя — их могут услышать. В доме послышались шаги: одни грузные, медленные, а другие быстрые, маленького ребёнка. — Папочка! — Кэт подбежала к отцу, крепко обняв того за ногу. Скарлетт и сама не поняла, как быстро она сумела расслабиться. Ретт вернулся и в этот раз. И так происходило каждый день: каждый раз он возвращался для неё так, словно был покойным мужем. Каждый раз счастье захватывало ее с головой, Скарлетт влюблялась по новой, ещё сильнее и крепче, чем в прошлые разы. — Кэт-котёночек, дай папе отдохнуть, — девочка нахмурилась, но ногу отпустила, и внимание ее перешло на спрыгнувшего с подоконника котёнка. — Кошечка моя, не следует ревновать меня к нашему же ребёнку, — вновь Ретт ухмыльнулся так, как мог только он — одними губами и так очаровательно, что невозможно было злиться на эту усмешку. Но Скарлетт насупилась, вздёрнув подбородок, пока не почувствовала желанные губы на своих и не растаяла в крепких руках, в которых забывала она обо всех ужасах. «Подумаю об этом сегодня. Не буду откладывать на завтра. Ведь лишь думать о том, как он любит меня — уже счастье»