***
— Ну прекрати… — Донхёк утешающе гладит уткнувшегося носом в подушку уже час назад Сычена по спине и недовольно зыркает на Минхёна. Тот с готовностью хватает пальто, проверяет, на месте ли деньги, и уходит в магазин за двумя банками мороженого. Золотце. — Я уверен, что вы помиритесь, — ободряет старшего Донхёк, однако тот елозит лицом по подушке, пытаясь покачать головой. — Нет, — раздаётся слегка приглушённо. — Мы не помиримся. Я столько наговорил ему. Сычен неожиданно принимает сидячее положение, слегка оттесняя младшего Ли к другой стороне дивана. Глаза красные, но уже без слёз. Дун слегка трёт их, наверняка делая вид, что он не плакал, но Донхёка не проведёшь. Да и мокрые пятна на светлой ткани наволочки выдают Сычена. — Понимаешь, я вроде рад, что теперь не живу с ребёнком под одной крышей, но… я скучаю по Юте. Он невыносимый, это так, но он порой делился со мной мороженым. — Как романтично, — закатывает глаза Донхёк. Сычен продолжает, либо не замечая сарказма младшего, либо просто делая вид, что не замечает: — Если бы только его характер был такой же, как у твоего Минхёна. Или же как у Джонни. Да даже пусть как Лукас… — Слушай, ты что, хочешь такого же парня, как парни твоих друзей? — Перебивает старшего Донхёк. — Ну да. Но они же идеальные! Один твой Минхён чего стоит. — Ой, поверь мне, порой он так меня вымораживает своей покорностью! Я, знаешь ли, заядлый спорщик, но с ним совершенно растерял всю хватку. Вон, недавно в магазине всучили мне просроченное молоко, а я даже разбираться не пошёл — Минхён быстренько сбегал и купил другое. И поверь мне, и у Тэёна, и у Тэна, и у Чону найдётся что-то, что не устраивает их в своих парнях. Поверь, не бывает идеального парня. Слушай, а может, это и к лучшему? Ваше расставание. Если ты не готов мириться с недостатками Юты, а он не готов меняться ради тебя, то вы, скорее всего, попросту не подходите друг к другу. Не переживай, ты обязательно найдёшь того, кто будет тебя устраивать если не во всём, то во многом уж точно. — Спасибо, — обнимая, искренне благодарит Сычен Донхёка. Тот слегка похлопывает по спине и отстраняется лишь тогда, когда раздаётся будничное «я пришёл» от Минхёна. Сычен наблюдает за тем, как младший несётся к своему парню в прихожую, но больше не ловит себя на чувстве зависти. Он скорее… слегка грустит? Да, есть немного. Возвращается Сычен после Донхёка уже где-то за одиннадцать. Ночные улицы сочетаются с прохладой, царящей в воздухе, и даже гудки никогда не спящих автомобилей не отвлекают Сычена от самокопаний. Ему стало лучше, но не окончательно. Боль, засевшая в груди, всё никак не хочет выбраться, но теперь-то Дун знает, что нужно немного подождать. Рано или поздно он всё же забудет Накамото Юту, не лучшего для него парня. Идти пешком до дома приходится полчаса, и лучше бы, конечно же, такси, но у Сычена нет ни желания, ни денег. Ему нравится гулять, пусть это и выматывает. По крайней мере обходится без приключений. И это действительно везение в такой поздний час. Около самого дома Сычен вспоминает, что у него на завтрак даже банально яиц нет, поэтому парень быстренько забегает в стоящий напротив дома супермаркет. На удивление там находится несколько человек, не включая практически спящего на месте кассира, и это почему-то слегка успокаивает пребывавшего всю дорогу в напряжении парня. Он покупает десяток яиц, молоко (высматривает срок годности, невольно вспомнив про Донхёка) и заворачивает к прилавку с кукурузными хлопьями. Купленную двумя днями ранее упаковку успел выжрать Юта, никогда не щадивший сладкие припасы Сычена. Около прилавка спиной к Сычену стоит парень в кепке, из-под которой слегка выбиваются окрашенные в блонд волосы. Дун про себя отмечает неплохую фигуру, однако при всём своём желании познакомиться не может. В мыслях всплывает Накамото, и Дун как-то вмиг передумывает покупать хлопья. Понимает, что, уплетая их утром, невольно будет вспоминать Юту, которого хочется поскорее забыть. Зачем помнить то, что не вернётся? Сычен уже разворачивается, когда раздаётся вполне себе знакомое «Сычен?». Дун замирает, ногами словно прирастая к полу, и смотрит, как парень в кепке движется в его сторону. Он замирает где-то за два метра от Сычена и наконец снимает головной убор с головы. Накамото. Юта. — Привет, — парень как-то неловко улыбается и даже машет рукой, в которой зажата упаковка хлопьев. Тех самых, что он ел на кухне у Сычена недавно. Дун тупо пялится на разукрашенную всеми цветами радуги коробку и понимает, что не может посмотреть в глаза Накамото. Тот всего за день успел перекраситься из абсолютно чёрного цвета в слегка отливающий розоватым блонд и (если Сычена не подводят глаза) проколоть правое ухо. Ученик средних классов, каким Дун всегда видел Юту, ушёл, вместо него теперь выглядящий вполне на свой возраст парень в кожанке и обтягивающих чёрных штанах. Такого не было в гардеробе у Юты, уж Сычен знает. Глаза буквально на секунду опускаются вниз, на ноги парня. Чёрт возьми, вместо любимых радужных носков — обычные белые, и Сычен думает, что, кажется, сходит с ума. Но ведь не может человек ТАК измениться всего за один день?! — Да, привет, — Сычен кивает, всё ещё не смотря Юте в глаза. Он не сможет. Он просто не сдержится, если и там увидит перемены. Между ними повисает неловкое молчание, которое совершенно не устраивает Сычена. Он такое не любит. Хочется сбежать, но вот так заканчивать диалог… некрасиво? — Как дела? — Банально, но хоть как-то. Юта слегка хмыкает, но отвечает так же буднично, словно не только позавчера это он собрал вещи и ушёл из когда-то бывшей их квартиры. — Замечательно, как видишь. Решил что-то поменять в себе, перекрасился, всё такое. А ты как? — Тоже неплохо, — врёт, не моргнув глазом, Сычен. На самом деле ему… никак. Он не может прочувствовать себя, и даже Донхёк не смог ему помочь. Кажется, тут и правда всё решает время. Однако, видимо, у него и с этим проблемы. Он надеялся, что пройдёт хотя бы чуть больше недели перед их встречей, которую отрицать было нельзя — у них слишком много точек соприкосновений хотя бы потому, что они живут в одном районе буквально в соседних домах. Однако ему не оставляют ни шанса. — Ну, я рад за тебя. — Юта слегка улыбается, но даже после этого, казалось бы, вполне удачного завершения разговора не уходит. Они стоят друг перед другом, даже не пытаясь сделать что-то. Ни шаг назад, ни шаг вперёд — каждый расценивается по-своему, каждый читается внимательным взглядом. Сейчас у всего есть смысл. Сычен чувствует себя словно пальцы в розетку засунул — током бьёт нещадно. Хочется уйти, просто сбежать, даже не скрывая факта своего побега, лишь бы оказаться как можно дальше от Юты. Потому что Винвин понимает, что это НЕ ТОТ Накамото. Не ребёнок, которого так привык видеть Сычен. Этот Юта больше похож на офисного Юту, которого Дун видел лишь раз и который так ему понравился. Поэтому ему и нужно бежать отсюда куда подальше, притом как можно быстрее. — Ну, рад был тебя увидеть, — произносит Сычен, после чего разворачивается и поскорее устремляется к кассам. Плевать, что он ещё не всё купил, он вполне может зайти сюда ещё раз завтра с самого утра. Быстро расплатившись на кассе, Сычен поспешно выходит из супермаркета и спешит домой. Мелкие камешки, шуршащие под подошвой, слегка успокаивают парня, но лишь на пару секунд, потому что этот же звук слышится откуда-то сзади. Он спиной чувствует чужой взгляд и даже не сомневается в личности следующего за ним человека. И на миг ему кажется, что уж лучше бы это был какой-нибудь маньяк, чем Накамото Юта. До подъезда Сычен добирается практически бегом, тут же придавливая электронный ключ к специальному углублению и заходя в подъезд. Он специально дёргает дверь на себя, но слишком поздно вспоминает, что у Юты есть ключи не только от подъезда, а даже от его квартиры. Впрочем, они Накамото даже не нужны — парень успевает сунуть в проём ногу, после чего спокойно тянет на себя дверь, заходя. Сычен понимает, что они в любом случае поговорят. В таком случае уж лучше это делать в квартире, чем в подъезде. — Пошли, — лишь кивает он на лестничную площадку Юте и тут же поднимается, ни капли не сомневаясь, что тот последует за ним. Руки дрожат, пытаясь впихнуть ключ в замочную скважину, плюс присутствие Юты никак не улучшает дело. Сычен каждый раз промахивается и потихоньку заводится, злясь из-за того, что даже не может открыть квартиру, и всё из-за какого-то японца, который теперь ему даже не парень. Однако убеждения никак не помогают, и Сычен уже готов взвыть от досады, как его мягко отталкивают и говорят «я сам». Дун, поджав губы, наблюдает, как Юта своими ключами открывает дверь с первой попытки и спокойно проходит внутрь. В голову закрадывается мысль о побеге, но Юта своим «только попробуй, я тебя всё равно догоню» на корню всё обрубает. Парень, вдыхая как можно больше воздуха, заходит в свою квартиру, закрывая дверь, но не щёлкая замком. Вдруг он всё же успеет сбежать. Сычен как-то не ожидает, что его внезапно схватят за запястье и куда-то потащат вглубь квартиры. Всё происходит слишком быстро, Дун даже удивиться не успевает, как оказывается брошенным на свою же кровать и прижатым сверху довольно-таки крупным телом. Странно, что раньше Винвин не замечал, какой же всё-таки Накамото сильный. — Придурок, отпусти, — шипит парень, но Юта не ослабляет хватку, даже, кажется, сильнее сжимая, прижимая к своей груди. Сычен носом чуть ли не в шею ему упирается, стремительно краснея от этого. — Нет, — отвечает Юта. Сычен задирает голову, елозя волосами по подушке, и проникновенно смотрит в глаза напротив. Юта сейчас слишком близко, каким, наверное, ни разу не был. Да, они состояли в отношениях год, но дальше поцелуев в щёку не продвинулись, потому что Накамото тот ещё ребёнок. Точнее, был. Сейчас это не тот Юта, что прыгал на этой самой кровати и играл с Сыченом в прятки любой раз, когда Дун заставлял его делать что-то. Это незнакомый, совершенно новый Накамото, который сводит Сычена с ума одним своим присутствием. — Кажется, пришло время разговора, ты так не думаешь? — Слишком аккуратно для человека, больно сжимающего запястья, спрашивает Юта. — Не думаю, — упирается Сычен, снова дёргая руками. — Слезь. — А мне кажется, что я имею право на слово, прежде чем навсегда уйти из твоей жизни. Просто выслушай, хорошо? Вин хочет оттолкнуть Юту, выпихнуть из квартиры, да что угодно, лишь бы не услышать ничего, касаемого их отношений. Потому что понимает, что, скорее всего, не сдержится. Глупо отрицать то, что он не может забыть Накамото. Он тот ещё ребёнок, надоедающий, проблемный, но порой, когда Сычен смотрел на него, когда Юта с солнечной улыбкой благодарил за приготовленный завтрак или же просто приобнимал двумя руками за талию, словно ребёнок обнимает родителя, он чувствовал нежность. Теплоту. Привязанность. И острое желание называть своим даже тогда, когда он закатывал истерики в магазинах. Нет, это вряд ли любовь, но разве это не что-то, с чего она берёт своё начало? Сычен кивает, впрочем, тут же добавляя: — Только отпусти меня. — Эх, жаль, мне же так понравилось, — насмехается Юта, впрочем, всё же отпуская руки Дуна. Тот мигом присаживается, слегка отодвинувшись к подушке, и выжидающе смотрит на Накамото. Ему хочется, чтобы всё поскорее закончилось и он смог бы без зазрения совести выставить Накамото за порог. — Ты нравишься мне, — с места в карьер сигает Юта, заставляя сердце Сычена на миг дрогнуть. — И это было всегда. Но проблема в том, что я не знал, как выразить свою любовь. — Выходит, ты… притворялся? — Нет, я просто решил быть собой. Да, настоящий я тот ещё ребёнок, но я прекрасно осведомлён об этом. Я не пытался бороться с этим при тебе потому что думал, что тебе нравится. Ну, ты же любишь детей. — Да, но только не тогда, когда им является мой парень, — хмыкает Сычен, впрочем, тут же становясь серьёзным. — Неужели ты не видел, что мне это не нравится? — Я замечал твоё раздражение, но не был уверен, что оно направленно именно на меня. Ты никогда раньше не говорил о том, что чувствуешь, — слышится упрёк в словах, и Дун слегка теряется, потому что знает — Юта прав. Сычен никогда не говорил о своих чувствах, он проявлял их через чрезмерную заботу о Накамото и думал, что тот всё понимает и так. Оказывается, он ошибался? — Извини, но и ты не особо показывал свои чувства. Думаешь, я просто так подумал, что я тебе не нравлюсь? Я чувствовал себя няней для ребёнка. — Видимо, я слишком переусердствовал, — ухмыляется Юта, и Сычен впервые так сильно хочет ударить кого-то. — В этом я действительно виноват, но выражать свои чувства для меня… не очень. Ты же знаешь, что я сирота. Но никогда не спрашивал, почему я им оказался, так? — Я думал, что тебе будет неприятно всё это вспоминать. — Да, неприятно. Но сейчас я должен это сделать. Мои родители… были далеки от идеала. Я ни разу не видел то, как они занимались сексом, целовались, да даже обнимались. Просто сухое выполнение супружеских обязанностей, не более. Они напоминали мне роботов, металлических, абсолютно равнодушных, оттого и совершенно не любивших меня. Смешно, но я даже не удивился, когда обнаружил мёртвую мать, лежащую в ванной. А после, забегая в их комнату, и отца, мирно лежащего в своей кровати. У обоих диагностировали передоз снотворным, а меня разместили в детдоме. Знаешь, я не скучаю по ним. Они лишь показали мне, каким человеком нельзя быть — равнодушным, любящим лишь себя, эгоистичным… Дети, если ты не заметил, не такие. У них чистые, неподдельные эмоции, которые ни капли не похожи на взрослые. Поэтому я решил быть ребёнком. Без загонов и так далее. Хотя бы попытаться. Но, конечно, на работе я должен быть обычным взрослым хотя бы из-за обязанностей. — Но… как это касается меня? — аккуратно интересуется Сычен. Всё понемногу встаёт на свои места, но ему хочется узнать, что же Юта думает о нём самом. — Я не могу нормально выражать свои чувства. Например, поцелуи для меня — пошло и слишком фальшиво. Дети же не целуются, — пожимает плечами Накамото. — Целуются, — отвечают Сычен, впрочем, и без того понимая, что хочет сказать ему парень. — Правда, целомудренно совсем. Но ты даже так меня не целовал. — Не видел, знаешь ли, как они лобызаются. Только взрослых постоянно и заставал. Зато дети любят обниматься, — Юта слегка пододвигается к Сычену, не сводя с того глаз, и осторожно, будто боясь спугнуть, оплетает руками ногу парня. Как-то совсем смешно и действительно по-детски, но Винвин внезапно понимает, что именно такими вещами Юта показывает свои чувства к нему. Не через поцелуи, прижимания к стене или пошлый секс, маскируемый этим самым «занятием любовью». Через объятия, всяческие добровольные отдавания вкусняшек и взгляды. Вот как прямо сейчас. Взгляд Нового Юты похож на взгляд Старого, но и тут что-то неизменно поменялось. Вот только что? — Сычен, — Юта смотрит серьёзно, как лишь единожды взглянул на него в офисе, а Дун уже теряется, не зная, что ответить на последующий за этим вопрос. — Ты хотел бы начать всё сначала? Заметно, что Юта волнуется, ожидая ответа на интересующий вопрос, но Сычен не может дать его так поспешно. С одной стороны теперь он понимает причину такого поведения Юты и не может злиться на него. Но с другой сможет ли он снова вытерпеть всё это, даже зная, что Накамото делает это не специально? Он действительно влюблён в Юту, возможно, даже больше, чем просто влюблён. Он страдает, когда чувствует долгое отсутствие парня, но также страдает, находясь рядом с ним. Возможно ли снова выдержать то, из-за чего взорвался в прошлый раз? — Ты не изменишься, — скорее утвердительно, чем вопросительно, говорит Сычен, опуская взгляд на сцеплённые в замок руки. Противоречивые чувства разрывают на части, не дают сделать окончательный выбор. Сложно быть с Ютой, но также сложно быть без него. Ужасные ощущения. — Я попытаюсь сделать это ради тебя, — отвечает Накамото, утыкаясь носом в бедро Дуна. В этом жесте ни капли похоти, Юта сейчас безобиднее ластящегося котёнка, и это подкупает. Сычен хочет верить не только ради себя, но и ради их общего будущего. Потому что уверен, что ещё долго не сможет забыть Накамото. — Хорошо, — выдыхает Сычен, чувствуя как крепкие руки сильнее сжимают его ногу в объятиях. Юта приподнимает голову и широко улыбается, очаровательно щуря глаза, смотря с неподдельным обожанием по взгляде. Винвин не может не улыбнуться в ответ, и в этой улыбке скрывается больше, чем в обыкновенной. Надежда, нежность и смирение. А иначе с Накамото нельзя.***
— Юта? — Да? — Один поцелуй. Пожалуйста. Накамото закатывает глаза, но всё же наклоняется к сидящему на лавочке Сычену и прижимается своими губами к его. Заходить дальше он пока не решается, но Дун и не давит, и без того понимая, как Юте трудно перешагивать через себя, через свои привычки, с которыми шёл рука об руку всё детство. Многие назвали бы это ненастоящим поцелуем, но ни Сычен, ни Юта не согласны с этим. В этом прикосновении чувств больше, чем в любом страстном поцелуе. Юта отрывается от Сычена и тут же несётся к пруду с утками, однако Дун успевает заметить горящие красным уши Накамото. Он наблюдает за тем, как Юта, зачерпывая воду ладошкой, плещет её на потревоженных птиц и ловит себя на мысли, что его парень — самый лучший на свете.