Воспоминания

- Скажите, а вы помните, как встретили человека, который перевернул вашу жизнь? – спросил меня молодой парнишка. Ему всего двенадцать лет, а уже интересуется о той жизни, когда я воевал на стороне старого правительства. Неотрывно смотрит своими большими глазами, улыбается широкой улыбкой. Ну как тут можно устоять перед таким милым детским лицом?.. - Да, я помню… - ответил я, а сам вспомнил тот день, когда моя жизнь изменилась… *** Война с войсками нового правительства разыгралась не на шутку. Сколько раз я убивал, не задумываясь, зачем и для чего это делаю. Может, дело в вере, которая давала мне силы идти дальше? Или это была вера в красивую иллюзию?.. Я не знаю: запутался. Когда проходил мимо простых жителей, то видел счастливые улыбки на их лицах. Дети играли с мячом или помогали родителям. Пожилые люди любезно беседовали друг с другом. А молодые люди смеялись, поедая вкусные данго. Так спокойно и хорошо. Мне хотелось сохранить это простое счастье и защитить от посторонних. Но после того как мы, Шинсенгуми, стали оружием старого правительства, то изменилась вся моя жизнь. Я все реже и реже встречал счастливую улыбку и задорный смех. Люди стали косо на нас смотреть, избегать. Боялись, что от одного малейшего действия лишатся жизни. Я не хотел этого… Никогда не думал, что выживу в этой бойне. Да еще доберусь до заброшенного домика с конюшней. Мой отряд, лучшие из лучших, были разбиты за считанные минуты. Проклятые иностранцы! Они дали улучшенное оружие нашим врагам. Беспощадно стреляли в мой отряд, даже не дали приблизиться к себе. - Сайто-сан! Бегите! - кричал кто-то, но я толком не мог разобрать. Люди загородили меня, не давая врагам задеть. Жертвовали своими жизнями ради какой-то грешной души! Меня толкнули в спину, и, не удержавшись, я рухнул лицом на землю. Вовремя: раздался очередной выстрел, и рядом со мной упало мертвое тело солдата. Его лицо застыло в мертвой мимике. И впервые я испытал некий страх, что вот также упаду и больше не встану. - Сайто-сан! Мы постараемся задержать их! Доставьте письмо! – Катогори-сан, человек владеющий иностранными языками, а также мой командир помог мне подняться. - Спешите, пока не поздно! Вам надо спрятаться на время, а потом продолжить путь! - А как же Вы? - я не мог оставить его и других. Моя задача охранять жизнь командира и доставить письмо, а этот человек ни в какую не хочет уходить! - За меня не беспокойтесь! Вы молоды, у Вас вся жизнь впереди! - его рука, испачканная кровью, толкнула меня в плечо, направляя куда-то вглубь леса. - Насколько мне известна местность, то здесь есть заброшенный домик с конюшней. Она находится в глубине леса. Врагам туда не пробраться, если они решат Вас преследовать. Идете не по тропе, а по узкой дорожке, которая возле оврага. Бегите! - не говоря больше и слова, я кинулся вглубь леса, рукой нащупав конверт у себя в кармане. Меня разрывало на части. Я хотел остаться и продолжить бой. Сражаться со своим отрядом. Не дать завладеть информацией. Но, с другой стороны, мне нужно выполнить приказ Кондо-сана. Завернув за небольшой бугор, я встретил еще врагов. Моя рука автоматически вытащила меч из ножен. Злость и обида, ненависть и жажда - вот что я испытывал на тот момент. Тяжело признавать, но это так. Раньше был спокоен и холоден, сейчас, словно это не я вовсе, разозлился. Кровь врага попадает на одежду и лицо. Плевать! Убить! Убить всех! Никого не жалея! Очередной взмах - голова слетела с плеч вражеского солдата. Выпад. И струя крови испачкала холодную землю. Черт! Какой-то урод выстрелил в меня, и пуля попала в бок. Больно. И тяжело стоять на ногах от жгучей боли! Нахожу его. Вот он! Я быстро оказываюсь рядом с ним и отрубаю ему сначала руку, а потом протыкаю сердце. Все. Их больше нет на моем пути. Надо найти этот домик и перевязать рану. …Мне надоело все это! Больше мир не был таким приятным и ярким. Война перекрасила чистый холст в темно-красные тона. Теперь больше нет того, чем я дорожил всем сердцем... Домик я нашел не сразу. Пришлось пройтись по чаще в поисках входа на поляну. Но это было тяжело сделать. Рана не давала мне покоя. Я то и дело останавливался. Иногда падал на колени. Мне было трудно дышать. Словно кто-то душил, не давал двигаться дальше. Не позволял найти место, где я мог быть в безопасности в этот вечер. Да еще дождь начался. Но я его почти не чувствовал. Даже не мог точно сказать, какой он: теплый или холодный. Найдя нужную тропинку, я вышел на поляну. Домик на ней и вправду был. Но меня немного насторожило то, что в открытой конюшне уже был конь. Черный с белой мордочкой. Уздечка привязана к столбу. А возле самого коня было какое-то корыто. Животное спокойно лежало на земле, глядя на то, как барабанит дождь по ведру, которое было возле каменного колодца. Дойдя до лошади, мои ноги перестали меня слушаться, я почувствовал, как колени сгибаются, и рухнул спиной прямо в лужу. Брызги разлетелись в разные стороны. Костюм пропитался кровью и был испачкан грязью. Руки дрожали, видел размытое очертание верхушек деревьев. Неужели это конец? Едва различаю звуки. Кажется, лошадь заржала, словно звала на помощь. Я медленно, с большим трудом, поворачиваю голову в ее сторону и вижу как она, уже стоя, начинает брыкаться, мотать головой. Испугалась, бедняжка. Прости, что я потревожил твой покой. Дождь усилился. Капли болезненно падают на мое лицо, медленно стекая, смывая частички грязи. Боль в боку, и моя рука автоматически тянется к ране, хотя дается мне это с трудом. А лошадь все продолжает «кричать» о помощи. Кажется, что хозяин этой лошади не слышит ее… или слышит? Но видимо у меня лихорадка, раз мне показалось, что чьи-то влажные руки касаются моего лица, аккуратно поворачивая лицо к себе. Не могу различить, но уверен, что это был хозяин лошади… Я мало помню, что было потом. Но иногда в памяти всплывают короткие моменты. Касание теплых рук. Влажная вещь, похожая на ткань. Какой-то ядовитый запах. Что-то тонкое и холодное. Неприятное чувство того, что кто-то ищет внутри твоей раны пулю. Снова чьи-то руки, которые заботливо вытирают со лба пот, перевязывают раны на теле, шепча непонятные мне слова. А потом снова темнота. Мое сознание вернулось. Я открыл глаза, хотя далось мне это с трудом. Словно я не спал пять дней и только что смог выкроить часок, чтобы отдохнуть. С удивлением обнаруживаю, что мне сейчас куда лучше, чем должно быть. Даже дышать стало легче. Пытаюсь привстать, хотя тело почти не дает это сделать. Сел. И тут вижу человека, который, скорее всего, меня спас. Девушка. Иностранка. Она удивленно смотрит на меня, словно очарована и не может пошевелиться. Прежде, чем я понял, моя рука потянулась к ее лицу и довольно грубо схватила горло иностранки. Одна моя сторона просто кипела из-за ненависти от одного вида иностранца, а другая вопила, что она девушка и с ней нельзя грубо обращаться. Но я не мог совладать с собой. Я был зол. Настолько, что был готов задушить иностранку одной рукой. Пальцы пытались сжать сильнее ее шею, а не получалось. Слишком больно. Она стала задыхаться, ртом хватая воздух. Ее длинные пальцы вцепились мертвой хваткой в мое запястье, чтобы освободиться от плена. Слезы наворачивались на зеленых глазах. Вот первая слезинка скатилась с уголка, очертя плавно линию до подбородка, к моей руке. Она пыталась что-то сказать. Эмоции этой паршивой девчонки выдавали все, что иностранка хотела произнести. Но что-то странное в моей душе произошло, когда с пухленьких губ сорвалось: - Пожалуйста… И тут моя рука дрогнула, и я, не рассчитав силы, откидываю иностранку в сторону, словно она никчемная вещь. Девушка падает на пол всем телом, ладонями задевая какие-то стеклянные предметы, похожие на колбочки, которые находятся в комнате у Саннан-сана. Звон стекла. Ее голос, отозвавшийся болью… Я замер. Удивленно смотрю на нее. Незнакомка в полуобороте сидит и смотрит, как из порезов капает кровь. Капли падают на деревянный пол, пропитывая его. Ее плечи задрожали. Губы сжались в тонкую полоску. Лишь ее взгляд сказал мне о том, что она не может произнести вслух. Обида. Она срывается с места и бежит к двери. Открывает ее и пропадает из виду. Слышу, как во дворе раздаются шаги по лужам. А потом тишина. Мне стало очень стыдно. Только сейчас я осознал, что эта девушка вовсе не причинила мне боль, а, наоборот, спасла мне жизнь. Что именно она нашла меня без сознания. Перетащила мое тело в дом. Лечила, перевязывала раны, меняла бинты. Все делала для того, чтобы я смог пойти на поправку. А чем я оплатил ей за помощь? Грубостью. Да еще и толкнул так, что она порезалась ладонями об осколки стеклянных колб. Закрываю глаза. Морщусь от боли в боку. Но это мне не мешает встать с некого подобия постели. Облокачиваюсь одной рукой о стену, продвигаюсь к двери. Ноги еле как двигаются. Голова кружится. Наверно я зря встал… Дохожу до открытой двери, и мне кажется, что сейчас упаду и потеряю сознание. Выглядываю наружу - даже погода солнечная - и вижу ее. Девчонка уже успела перевязать какой-то тряпкой себе ладони и теперь плачет. Дрожит. Всхлипывает, старается себя успокоить, шепчет почти беззвучные слова. Вытирает слезы на щеках. Морщится от боли в ладонях. Кусает губы, заглушая свой голос. Словно не хочет, чтобы я не слышал, как она плачет. Убирает длинные, слегла завивающие каштановые волосы с красного лица. Снова чувство стыда. А ведь она хотела просто помочь мне. Неожиданная боль в боку и я падаю на колени. Сгибаюсь от боли. Стало тяжело дышать. Поднимаю взгляд на иностранку. Я выдал свое присутствие. Девушка застыла, словно статуя. Не знает, что делать: броситься мне на помощь или оставить меня одного, задыхающегося от своей боли. Конечно, боится, что я снова причиню ей боль. Но моему удивлению не было предела. Она сорвалась с места и тут же оказалась рядом со мной. Перекинула одну мою руку через свои хрупкие плечи и помогла подняться на ноги. Дойдя до постели, иностранка уложила меня обратно. И произнесла: - Тебе нельзя сейчас напрягаться. Приятный голос. Тихий и в тоже время звонкий. Немного детский. Но такой нежный. Впервые я обращаю внимание на голос человека. Укрывает меня пледом, чтобы было тепло. Только сейчас я замечаю, что на ней была рубашка. Верхние три пуговицы расстегнуты. На шее виднеется серебряный крестик. Брюки плотно облегают ноги. Сапоги до колен. - Ты, наверно, пить хочешь, - иностранка отвернулась. Я слышу, как она наливает воду в керамическую кружку. Потом приподнимает мою голову, осторожно, до сих пор опасаясь, что я повторю свою попытку задушить ее. Мой сюртук висит на спинке деревянного стула. И рубашка с жилетом тоже. Она протянула кружку к моим губам, и я ощутил теплую жидкость. Как же приятно. Вкус воды придал мне немного сил. Как только я все выпил, то начал кашлять. Поторопился. - А теперь отдыхать. Не знаю почему, но я не смог возразить ей. И закрыл глаза, погружаюсь в сон. Даже забыв про то, что надо быть осторожным… В течение трех дней она меня выхаживала. Кормила, меняла бинты, охраняла мой сон. Устала. Это я вижу по ее большим кошачьим зеленым глазам. Девушка не спала целыми ночами, лишь бы мне стало лучше. Иногда выходила наружу, чтобы проверить свою лошадь. А потом возвращалась. А один раз ушла надолго. И я очень сильно встревожился. Но мои опасения прошли, как только она вернулась. В ее руках были ягоды. Она улыбалась. Я запомнил ее улыбку на всю жизнь. Без тени игривости и шалости. Добрая и нежная. Мне казалось, что все вокруг этой странной иностранки светится каким-то ярким и теплым сиянием. - Они полезные. Съешь, - протянула мне свои ладошки. Кстати, я так и не извинился за свое грубое поведение. Но и она явно не хотела затрагивать этот случай, поэтому старалась вести с себя как мышка и быть рядом со мной, когда это было нужно. Я сидел, прислонившись спиной к стене. Моя катана рядом. Наши взгляды встретились. Я знаю, что все эмоции могут выдать глаза человека. И чувства тоже. В ее глазах некая радость и надежда. Протягиваю широкую ладонь, чтобы мне пересыпала горстку. Она так и сделала. И вправду. Ягоды были вкусными, хоть и немного кислыми. Остальную горстку зеленоглазая насыпала в пиалочку. За все время, что мы были рядом, я понял, что она была врачом. Ее большая сумка - это сумка с медикаментами. Удивительно, как такую тяжесть носит на своих хрупких плечах?! Вот берет в руки пустое ведро и снова выходит на улицу. Теперь я знаю точно: она никуда не сбежит от меня… По крайней мере, не оставит одного страдать от боли и ранений в этом маленьком домике. На третью ночь мое терпение лопнуло. Я больше не мог спокойно лежать и ждать, когда смогу отправиться обратно в лагерь. Нужно было доставить письмо, а не выжидать, когда мои раны полностью залечатся. Да еще эта иностранка… Почти не смыкает глаз! Ходит, что-то делает, перебирает медикаменты. Делает лекарства из трав, читает какую-то книгу, готовит мне еду. А глаза выдают дикую усталость. Дуреха! И тут в моей голове созрел план, как я могу уйти от нее, не обременяя своим присутствием. Конечно, идея не блестящая, но зато поможет. Дождавшись, когда она снова подойдет ко мне очень близко, хватаю за тонкое запястье и тяну на себя. Слышу писк. Ее голова покоилась на моем плече, рука - на груди. Прижимаю ее к себе, чувствуя, как он начинает вырываться из моих объятий. Видимо, иностранку беспокоит такое положение, а мне почему-то приятно… - Не убегай! Я ничего тебе не сделаю плохого! Тебе тоже следует отдохнуть… После этих слов она перестает вырываться и ложиться рядом, у меня под боком. Утыкается мне носиком в плечо. И начинает дремать. А затем вовсе засыпает крепким сном. Я наблюдал за ней. Ее лицо было бледным и уставшим, вследствие бессонных ночей. Синяки под глазами. Чуть подрагивающие ресницы. Но губы отражали улыбку. Мои пальцы коснулись ее густых волос. Мягкие. Приятные на ощупь. Перебираю прядки. Слышу, как она вздыхает, еще шире улыбаясь и прижимаясь сильнее к моей груди… Мои глаза закрылись, и щекой я прижимаюсь к макушке иностранки... На следующее утро я решил продолжить свой путь. Первым делом, мне пришлось потрудиться, чтобы девушку, которая до сих пор спала у меня на плече, не разбудить. Наверняка она мне не позволила бы уйти с моими ранами. Но я не мог ждать еще несколько дней. Одеваю сюртук. Мои глаза неотрывно смотрят на нее. Так мирно спит, чуть придерживая одеяло. Локоны волной лежат на подушке. Губы приоткрыты. Через узкую щель пробился лучик восходящего солнца, освящая ее лицо. Я не могу оторвать от нее взгляд. Ее образ я, кажется, запомню до конца своих дней. У меня появляется ранее неизвестное чувство: мне хочется прикоснуться к этой девушке. Не оставлять одну… Найдя в ее сумке листок бумаги и чернила с кисточкой, пишу единственное слово, что знаю на английском языке. Кладу бумажку рядом с ней. Она зашевелилась, но не проснулась. Бросаю прощальный взгляд. Спасибо тебе за все, что ты сделала. Надеюсь, наши пути больше не пересекутся… Когда я вернулся обратно в лагерь, то Содзи просто кинулся ко мне навстречу. Окита оказался рядом со мной и, схватив за плечи, начал кричать: - Хадзиме-кун! Слава Богам, ты остался жив! - Со мной все в порядке! - выдавил я, но боль напомнила о себе. Нет, не в порядке. Пусть рана зашита, но не стоит напрягаться. - Вижу, что с тобой все в порядке! - грозно зашипел шатен, помогая мне дойти до замкомандира. - Тебя сильно потрепали, - Харада-сан помог мне присесть на деревянный пол. Я промолчал… После этого прошло два месяца. Моя рана полностью зажила. Но… Я так и не смог забыть ее. Хочется увидеть, убедиться, что с ней все в порядке. Увидеть чистые зеленые глаза. Ощутить тепло рук, которые подарили мне новую жизнь. Я все рассказал. Включая нашу встречу с иностранкой. Сначала ребята были очень удивлены, но потом Саннан-сан сказал: - Я слышал, что в нашу страну прибыли несколько врачей. И даже не одни, а со своими семьями. Некоторые из них помогают нашим врагам, а точнее почти все… Кроме одной семьи… - О чем это вы, Саннан-сан? - Шимпачи насторожился. Напряженная атмосфера. - Я слышал от жителей деревень, через которые мы проходили, что была одна семья, которой не были безразличны раненые солдаты и жители. Они лечили всех, не прося ничего взамен, лишь бы были медикаменты и бинты. Вроде бы… Семья Вивея… Мацумото-сенсей говорил, что ожидает их прибытие у себя в Эдо. - Сайто, ты не знаешь ее имени и фамилии? - спросил Содзи. Я отрицательно покачал головой. Мне самому хочется узнать твое имя… - Но по прибытию с ними не было ни сыновей, ни дочерей… Хотя, возможно, даже их видел, правда не смог с ними пообщаться. Я стал внимательно слушать. - Я начал расспрашивать жителей, которые знали эту семью, и кто-то обмолвился, что скоро должна прибыть на корабле их дочь. - Вы полагаете, что возможно это она? – Харада-сан чуть наклонился вперед. - Я не исключаю этого. Но раз она помогла Сайто-сану, то возможно так и есть. И, возможно, она будет на стороне нашего врага. Только меня настораживает одно… - Что такое? - Почему она оказалась в этом заброшенном доме, одна, без кого-либо? Никто из нас не мог произнести и слова. И вправду, почему она там оказалась? - Во всяком случае, если мы с ней встретимся, то стоит с ней пообщаться, - неожиданно сказал Кондо-сан. - О чем вы говорите, Кондо-сан? – вице-командир даже привстал со своего места, чуть рассержено глядя на командира. - А о том! Это некрасиво, когда молодая девушка, не знающая, как добраться до определенного места, бродит одна в лесу, помогает нашему Сайто-куну, и, наверняка, не может за себя постоять! Мы можем ей помочь. - Кондо-сан, это будет выглядеть смешно! – Хидзиката чуть ли не кричал. - Тоши! Не будь эгоистом! Иностранке опасно находится одной в Японии, т.к. ее могут в любой момент убить! - Хидзиката-кун, я согласен с Кондо-саном! - Саннан-сан?! И ты туда же! - Подумай, раз ее знания в медицине просто превосходны, то почему бы ей не быть в нашем отряде и не лечить наших воинов? - Тем более, врач сказал, - это уже был Содзи. Его голос как всегда был весел, - что раны Хадзиме-куна обработаны настолько хорошо, что даже не скажешь, что это была девушка. И очень нахваливал этого человека за его быструю реакцию и сообразительность. - А еще врач расспрашивал Сайто-сана, кто этот человек, - поддержал Харада-сан. Мне показалось или наш вице-командир злобно поджал губы, но ничего не смог возразить? Господина Отори сильно ранили. Мы смогли найти ближайшую деревню и остановиться в ней. Отряд двинулся дальше под командованием Шимады-сана и еще с нескольких командиров. Остальные остались с фельдмаршалом. И как назло шел дождь. Я и Содзи бегали по улице, закрываясь от ливня лишь плащом. Наша последняя надежда исчезла: в этом городе не было врача. А если он нужен был, то местные жители ехали в соседний город. Но до него нужно добираться примерно три часа. Мы стояли возле ресторанчика и грустно смотрели на темно-серое небо. Содзи сосредоточенно размышлял, что делать дальше: надо было помочь Отори-сану, но как? А я лишь про себя вспоминаю, что точно в такую же погоду встретил ее. Добрую девушку, чьи знания в медицине просто превосходны. Теплые руки, которые бережно и нежно касались моего тела. Внимательный взгляд, оценивающий мое состояние. И едва заметная улыбка на губах, когда я пил горькие лекарства. Содзи тряхнул головой. Несколько капель упали мне на лицо. Он устал. После тяжелой битвы мы с ним до сих пор были на ногах. Усталость брала над нами вверх. По спине пробежали мурашки. Я поежился. Не хватало еще подхватить простуду. Содзи чихнул. - Чувствую, я уже простыл, - проговорил он, шмыгая носом. Краем глаза я заметил, что к нам приближается фигура. Человек был одет в плащ, скрывающий от нас лицо. Содзи заметил, куда я смотрю, и повернул голову в ту же сторону. Под козырек, где мы стояли вдвоем, встала та самая фигурка, прячась от сильного дождя. Незнакомец тяжело дышал. На его плечах была большая дорожная сумка, явно тяжелая, т.к. человек в плаще все время ее поправлял. Он не смотрел на нас. Содзи выпрямился, явно что-то замечая в этом незнакомце. Парень внимательно оглядел дрожащую фигуру под плащом и ухмыльнулся. Так, здесь что-то не то. Окита хитро посмотрел на меня. И через пару секунд подошел к нашему незнакомцу почти вплотную. - Девушка, может вам помочь? Девушка, а это была именно девушка, резко повернулась к нам, пальчиком убирая капюшон немного назад. Видимо, она нас даже не заметила, когда спряталась под козырек. Темные влажные волосы липли к ее личику и шеи. Губы чуть приоткрыты, жадно вдыхают воздух от тяжелой пробежки. И тут я понимаю, что узнаю ее. Видимо, она меня тоже узнала, т.к. ее сумка сразу же упала на грязную землю. Повисло молчание. Мы неотрывно смотрели друг на друга, боясь произнести хоть слово. Ее большие зеленые, как сочная трава, глаза. Я был поражен не столько неожиданной встречей, сколько тем, как она на меня смотрела - с некой злобой и обидой. Снова мурашки по коже. Обычно такой взгляд я встречал только у моих недругов, а не у девушки. Неожиданно иностранка двинулась со своего места ко мне. Резкий взмах руки и звонкий удар по моей щеке. От ее действия Окита даже подпрыгнул и прислонился спиной к деревянной стенке ресторана, явно опасаясь, что сейчас ему тоже попадет от незнакомки. - Как ты посмел уехать с твоими ранами?! - произнесла она. На ее глазах появились первые слезы. – Идиот! Меня впервые назвали идиотом. Да еще иностранка. Девушка вытерла слезы со щек. Она явно не заметила у себя на ладони грязь, и на щеках остались черные разводы. Но ее лицо был в этот момент таким милым и наивным… Содзи подхватил ее сумку и подошел к нам. - Девушка, давайте вы потом выясните ваши отношения с Хадзиме-куном, - зеленоглазая повернулась к нему. Иностранка удивилась его словам. Ее взгляд быстро прошелся от его лица к своей сумке. – Не могли бы вы нам помочь? Наш друг серьезно пострадал и ему нужен врач, - Окита протянул руку и ладонью вытер грязь с лица иностранки. Девушка вздрогнула от неожиданности и покраснела. – В деревне нет врача, а его жизнь находится на грани. Прошу вас, помогите нам! – Содзи скорчил лицо так, что любая девушка сразу же кинулась бы его утешать и просить отвести к раненому. Но, видимо, иностранка на такие трюки не ведется. Она лишь кивнула. - Я помогу, чем смогу, - быстро заговорила она, иногда неправильно ставя ударение. - Прекрасно! Тогда, я понесу вашу сумку… Хадзиме-кун! Пошли! Мы двинулись в сторону постоялого двора, где находились Хидзиката-сан, Чузуру и Отори-сан. За нашей беседой мы не заметили, как дождь стал идти медленней. Небо чуть посветлело. Вдали были видны первые просветы. Завернув за угол, чтобы сократить путь, я чуть было не упал: слишком скользко стало. Содзи держал иностранку за руку, чтобы та не отставала и не терялась. Выбежав на широкую улочку, нам пришлось повернуть направо. Так, гостиница, ресторан, снова гостиница. Затем поворот. О, вот и мостик через речку. Перебежав его, мы завернули налево и уже двигались по прямому пути. Добравшись до постоялого двора, Содзи кинул мне сумку: - Отведи ее к Отори-сану, а я сейчас вернусь… Устраню кое-какой мусор, - и скрылся из виду. Отодвинув сёдзи, мы вошли в дом. Хозяйка испугалась, но, узнав меня, сразу успокоилась. - Разувайся! – бросил я, снимая с себя обувь. Сумку я положил на пол. Девушка быстро избавилась от сапог и уже была рядом со мной. Хозяйка удивленно смотрела на нас. - Пошли! Времени нет! Мы поднялись на второй этаж, где находился раненый. Зайдя в комнату, мы увидели, как Чизуру моет окровавленную тряпку. Хидзиката-сан придерживал Отори-сана, чтобы Юкимура смогла промыть раны на спине. Увидев нас, вице-командир сначала обрадовался, а потом нахмурился. - Разрешите ей помочь! – сразу сказал я. – Она единственная, кто может ему помочь! Иностранка присела рядом с Отори-саном, оглядывая его. Через пару секунд она попросила принести еще воды, желательно много, и чистых полотенцев или простынь. Чизуру подскочила и вышла из комнаты. Незнакомка сняла с себя плащ и вымыла руки в чистой воде. Открыла сумку и достала оттуда резиновые перчатки. Времени на разговоры у нас не было… Мы ожидали новостей. Нам пришлось уйти в другую комнату. Никто из нас не мог спокойно сидеть на месте. Вице-командир все время ходил из одного угла в другой, Содзи, который уже успел вернуться и сообщить, что убрал шпионов, которые следили за нами, лишь сидел в углу и наблюдал за хождением Хидзиката-сана. Прошло почти четыре часа. Чизуру вошла в комнату и радостно сообщила, что Отори-сану стало лучше. Все облегченно вздохнули. После небольшого разговора Хидзиката-сан приказал мне остаться с иностранкой. - Потому что она знает его, - это уже было адресовано Содзи, который обиженно надул губы. Конечно, ведь он сильно хотел остаться с нашей таинственной незнакомкой наедине. Она заботливо укрывала раненого командира, когда я бесшумно вошел в комнату. Устало вздохнула. Немного покачнувшись назад, ее тело задрожало. В ту же секунду я оказался рядом, придерживая за плечи. Удивленный взгляд. Я аккуратно беру на руки девушку и усаживаю к стене. - Тебе надо отдохнуть, - говорю медленно, чтобы она поняла меня. Но ее руки перехватывают мои. Заглядывает в глаза. - С тобой правда все в порядке? – не ожидал услышать эти слова. Но они заставляют меня улыбнуться. - Да. Спасибо тебе. Ты спасла меня. - Я рада, что не было никаких осложнений, - закрывает глаза, но не выпускает мои руки из своих. Слышу спокойное дыхание. Снова улыбаюсь. Касаюсь кончиками пальцев ее кожи. Двигаюсь вверх, убирая темную прядь со лба. Как мало времени мы были вдвоем, а мне кажется, что это было всю жизнь! Расстались и снова увиделись после долгой разлуки. Мне так хорошо с ней, хоть она и чужеземка. Но ее доброта… Она дарит людям жизнь, хоть за это могут казнить. От такой мысли по телу прошелся холодок. На следующий день с иностранкой решил поговорить Хидзиката-сан. Мы оставили их одних, а сами ждали в другой комнате. Чизуру надеялась, что наш командир не будет строгим, но, зная его, можно было предположить, что будет дальше. Я не хочу, чтобы она умирала! Такие люди должны жить долгой и счастливой жизнью! Мы ждали очень долго. Даже эта тишина давила на нас. Особенно на Содзи. Иногда он и Чизуру переговаривались, я частично их слушал, но все мои мысли были о ней. Створки отодвинулись, и вошел командир. - Я принял решение: она останется с нами и будет помогать нам. Наши враги считают ее семью предателями, поэтому нам это на пользу. Знание в медицине - это плюс. Да и Саннан-сану будет помощник… Только… - его взгляд сказал мне о многом, когда он посмотрел на меня, - Сайто, тебе придется быть все время с ней. Я уверен, что наши войны ополчаться на нее, когда увидят, но по-другому никак. Ты сильный и сможешь ее защитить. - А я не могу охранять ее тоже? - Содзи было неприятно, что охрану оставляют мне - Можешь, но если только Сайто не будет рядом! - почему мне так радостно на сердце?.. После нашей второй встречи прошло несколько недель и мы смогли отправиться в путь. На следующий день после разговора с Хидзикатой-саном вице-командир вместе с Чизуру и Содзи уехали из деревни. Мы остались втроем. Я наконец-то узнал, как ее зовут. Вита. Очень необычное и в то же время красивое имя. Когда произнес его медленно, чтобы запомнить, иностранка смутилась. Это вызвало у меня улыбку. Вита находилась подле Отори-сана. А я сидел возле выхода и наблюдал за ней. Постоянно проверяла температуру, меняла бинты, делала лекарство из сушеных трав. Иногда я слышу, как она вздыхает и трет запястья. По Вите было видно, что она очень устала. Между собой мы редко разговаривали. В основном ей нужны были вода или сухое полотенце. Вита настолько отдавала себя больному, что мне становилось больно на нее смотреть. Красные глаза говорили о недосыпе. Лицо приобрело болезненный оттенок. Лишь зеленые глаза остались такими же яркими. Кусает сухие губы. Морщит носик. Я начинаю беспокоиться… - Могу я попросить тебя о помощи? - Вита поворачивается ко мне. Киваю в знак согласия. - Сходи, пожалуйста, к торговцу цветов и купить немного крапивы? Я удивленно смотрю на нее. А потом перевожу взгляд на Отори-сана, который стал немного ворочаться. Его лицо морщилось, словно боль не давала ему покоя. - Хорошо! Никуда не выходи! - беру с собой катану и быстро выхожу из помещения. Найти торговца было нетрудно: подсказала добродушная хозяйка, которая была с ним знакома. Купив крапиву, я вернулся обратно. Девчонка уже растирала в пиале другие растения. Неприятный запах. Точно такой же, какой чувствовал я, когда был ранен. Отдав ей растение, я присел рядом. Молодой человек тяжело дышал, сжимая одеяло своими руками. - Когда я буду обрабатывать рану, то надо, чтобы ты его попридержал, - твой голос охрип. - Хорошо. Обработка была долгой. Мне пришлось навалиться почти всем телом, чтобы Отори-сан не смог пошевелится, когда Вита принялась за дело. Меня даже пару раз ударили, но я стерпел. Обещал, что помогу ей. После этого, когда смогли наложить новую повязку, я без всяких слов взял запястье иностранки и потянул вверх. Она едва держится на ногах! Чувствую, как дрожит худое тело. Наверняка почти не ела за все эти дни. - Тебе стоит передохнуть! - специально говорю строгим голосом, чтобы не смогла возразить мне. Иностранка вздрогнула и посмотрела на меня. Мы с ней не первый раз вот так прижимаемся друг к другу. Но в этот раз что-то не то: я чувствую, как внутри что-то сжалось, и непонятное чувство заставляет терять голову от этой близости. Запах ее волос напоминает мне запах весенней травы после дождя. Когда воздух прохладен и чист. Так и хочется зарыться носом в ее густые волосы… Но… она легонько отстраняется от меня. Смущенно отводит взгляд. Щеки покраснели. - Я попрошу хозяйку, чтобы она приготовила для тебя поесть. А то так ты долго не протянешь, – Вита слабо кивает. И садится на пол, прислонившись спиной к стене. Дрожит. Замерзла. Снимаю с себя сюртук и тут же накидываю на ее плечи. Она удивленно смотрит на меня. А я лишь натягиваю вещь, чтобы ей не было холодной. После долго лечения мы втроем отправились в путь. Вита быстро нашла общий язык с Отори-саном. Оказывается, он знал английский язык и смог с ней поболтать на нем. Иногда я замечаю ее взгляд на себе, но делаю вид, что не вижу этого. В лагерь мы прибыли почти в обед. На Виту сразу стали смотреть с некой злобой. А некоторые даже схватились за оружие. Мне пришлось приказать, чтобы опустили мечи и ружья, т.к. девушка была под моей защитой. Во время сражений зеленоглазая нам очень помогла. Сначала раненые воины долго противились, чтобы их лечил иностранный врач, да еще и девушка. Когда на нее стали кричать, мне показалась, что она сейчас заплачет от такого обращения. Пришлось встать на ее защиту. - Если вы не хотите, чтобы она вас лечила, то, пожалуйста, умирайте от своих ран! - я не мог позволить им так обходится с добрым человеком. Знаю, что на войне неважно, какой человек: хороший или плохой. Но так нельзя! Она спасла жизнь не только мне, но и нашему фельдмаршалу! Немало потрудилась, чтобы спасти других: детей, стариков, женщин, воинов. - Чужеземцы объявили ее семью предателями из-за того, что они помогали и лечили не только жителей пострадавших деревень и городов, но и наших воинов! Им было все равно, кто их пациенты! Для них главное - спасти жизнь! И она точно такая! Так что позвольте ей помочь вам! - мои слова поразили всех. Ну конечно, раньше я был молчалив и сдержан, а сейчас просто сорвался на них. После этого к Вите стали относиться лучше. Хотя все равно была неприязнь. За то время, что Вита жила в нашем отряде, что-то между нами изменилась. Я внимательно наблюдал за ней. Погруженная в свои обязанности, которые ей дал Хидзиката-сан, она почти не отдыхала. Иногда мне силой приходилось заставлять ее пойти и поспать пару часиков. Мало ела, хотя ей нравится наша пища. Чизуру как-то сказала, что словно она не человек, а какое-то существо, которое отдает все силы в дело, не жалея себя. На это отреагировал вице-командир, причем очень неожиданно для нас: выронил палочки из рук. Но девушка поспешила его успокоить: - Она не демон, Хидзиката-сан! Просто на самом деле это так и есть! Она мало спит, мало ест, лишь работает… как Вы, - на последнем слове она запнулась. На что Хидзиката-сан промолчал. Через пару недель нам пришло письмо от Отори-сана. Он попытался освободить семью Виты, но… - Он говорит, что ничего не вышло, - с грустью сообщил Кондо-сан, понимая, что если об этом узнает Вита, то ей будет трудно принять это за правду. Никто из собравшихся не произнес ни слова. Все понимали, что сообщать такое очень тяжело. А мне еще тяжелей увидеть слезы на ее глазах. - Разве из тех, кого они лечили, никто не мог сказать в их защиту правду?! – взорвался Хейске, сжал кулаки. - Дело в том, что те воины, которые находятся в армии противника и которых лечили родители Виты-чан, сказали, что не знают их и что они пытались их убить, а не вылечить! – Кондо-сану было такое трудно говорить. Да и Отори-сану также тяжело было писать всю правду о судьбе ее семьи. Ему она очень понравилась. Он всеми силами пытался помочь родителям Виты. А оказывается, что все напрасно. Ее родители прибыли сюда, чтобы лечить людей и научиться нашей медицине, а сами нашли здесь свою могилу. - Родителей Виты казнили месяц назад, отрубив им головы, – закончил Саннан-сан, опуская взгляд. Но потом он встрепенулся, глаза его расширились от удивления. И сзади нас послышался стук, словно что-то тяжелое упало на землю. Вита. Она слышала все, что он сказал. Словно каменная статуя, девушка смотрела на нас большими зелеными глазами. Руки были на уровне талии, будто ими она держала круглый разнос. Хотя его я заметил возле ее ног. Она смотрела на нас с ужасом. Начала немного вертеть головой в разные стороны, а слезы уже катались по щекам, падая на землю. Плечи задрожали. Ноги чуть подкосились. - Вита-чан, - Чизуру хотела к ней подойди, но иностранка лишь сорвалась с места. Я сразу направился за ней, зная, что сейчас она попытается скрыться от нас. А одной ей опасно находиться, особенно, если наш лагерь находится почти рядом с лесом. - Хадзиме-кун! - Сайто-сан! Мне все равно, что они звали меня. Главное, догнать эту дуреху! Действительно, она двигалась в сторону леса. Девчонка чувствовала, что за ней кто-то бежит, поэтому ускоряла бег, несмотря на то, что могла споткнуться и упасть на землю. Пришлось приложить немного усилий и, едва оказавшись с ней рядом, схватить за локоть. - Опусти меня! – крикнула она мне в лицо. Меня это взбесило. Я перехватил ее вторую руку, которой она пыталась освободиться из моей хватки. Она вырывалась. И кричала, чтобы я опустил и оставил одну. Девушка постоянно делала шаги назад, надеясь, что сможет убежать от меня. Сейчас Вита была похожа на меленького избалованного ребенка. Волосы растрепались. Глаза красны. Ногтями царапая меня, чужеземка снова предприняла попытку вырваться. Мне пришлось ее отпустить, чтобы она ненароком не порвала мой рукав. Я не знаю, прихоть судьбы ли это или нет, но Вита споткнулась о старый корень дерева и стала падать. Снова взяв ее за локоть, я почувствовал, что тоже запнулся об этот злосчастный корень, падая вместе с девушкой в желтую листву. Но это не остановило Виту. Иностранка начала брыкаться, скидывать меня с себя. Боль в области груди, у нее сильный удар. Мы пару раз перевернулись: она – чтобы освободиться, я – чтобы не дать ей сбежать. Не хватало еще того, чтобы мы искали иностранку по всему лесу. - Отпусти меня! - Пр…Прекрати! – я пытался совладать с собой. Истерика Виты действовала мне на нервы, и появилось большое желание дать пощечину, чтобы она успокоилась. Но я не могу ударить женщину, только в крайних мерах. - Вы точно такие же, как они! – ладошка Виты хлопнула меня по щеке. Но больше меня разозлило не ее действия, а слова. – Убийцы! Вы убьете меня, как только мои услуги вам больше не понадобятся! Сколько боли и обиды было в ее словах! Они резали меня словно нож. Терзали душу, проникали глубоко в сердце. Мне казалось, что еще совсем немного и потеряю контроль над собой. Стану монстром и буду похож на тех, кто лишил ее родителей жизни. Вита предприняла попытку скинуть меня с себя, ударив ногой, но я быстро среагировал и ее удар заблокировал. Пришлось закинуть слабые руки над темноволосой головой и всем телом прижаться к ней, чтобы больше не было возможности двигаться, предпринять попытку сбежать от меня. Наши лица были совсем близко, я даже смог разглядеть ее раскаленную радужку глаз. Оказывается, вокруг зрачка была тонкая полоска карего оттенка. Но при свете солнца ее глаза казались чисто-зелеными. Я ощущал тяжелое дыхание на губах. Чувствовал, как грудь постоянно поднимается. Губы чуть приоткрыты. Несколько прядей прилипли к красной щеке. Слезы продолжают сбегать с уголков глаз вбок и вниз. Не знаю, какое сейчас у меня лицо, но, видимо, оно заставило Виту немного успокоиться и не дергаться, иначе я за свои поступки не отвечаю. - Отпусти меня… пожалуйста, - пролепетала она. Голос не похож сам на себя, охрип от долгой истерики. Но я не послушался ее, лишь сел на землю, обхватив талию девушку, и обнял крепко. Вита пару раз дернулась, но, сообразив, что отпускать в любом случае я не буду, перестала вырываться. Уткнулась носиком мне в плечо и дала волю своим чувствам. Кричала, плакала, постоянно повторяла, что несправедливо лишать людей жизни за то, что они помогали солдатам. Била кулачками, сжимала пальцами мой сюртук. Проклинала тех, кто убил ее родителей. Лицо Виты стало красным, волосы взлохмаченными и спутанными. Даже пару листочков прицепилась к прядкам. Я гладил по девушку спине, успокаивал. Прижимал к себе сильнее, укачивал, словно в моих руках было маленькое дитя. Не отпускал, чувствовал, что не могу бросить хрупкое создание. Мы просидели так довольно долго. За это время Вита смогла взять себя в руки. И вот, когда солнце начало садится, я услышал хриплый ее голосок. Она начала рассказывать про своих родителей. Как они вместе жили, втроем, в небольшом домике. Как отец разрешал ей читать книги по медицине. Как мама учила готовить. Как поступила в медицинскую академию и оказалась первой девушкой, которую приняли не как медсестру, а как настоящего врача. Как ее семья заинтересовалось моей страной. Как начали учить японский язык. Как были безумно рады, когда смогли попасть сюда. Правда, ей пришлось задержаться, чтобы помочь в больнице, где она работала. Но она не ожидала, что так скоро расстанется со своими родителями, что их смерть будет на этой земле, в стране, в которую они мечтали попасть. А потом смешно шмыгнула носом и извинилась за свое поведение. - Мы тебя не оставим одну, - прошептал я. - Во всяком случае, ты будешь под моей защитой. Не знаю как, но я не брошу Виту. Мы вернулись обратно в лагерь почти в полночь. Солдаты спали перед завтрашним походом. А там, где проходило совещание между командирами, горел свет. Вижу, как Чизуру несет на разносе чашки с чаем. И Хейске рядом с ней. Они заметили нас тогда, когда я нес на руках спящую девушку в сторону палатки. Чизуру передала разнос Тодо-куну, прося, чтобы он донес его до командиров, а сама легким бегом двинулась к нам. - Сайто-сан! Мы уже хотели идти и искать вас! – произнесла она. - Все в порядке, - ответил я, заходя в палатку. Аккуратно уложил Виту на футон. - Сайто-сан, позвольте мне остаться с ней. Я кивнул. Чизуру сразу начала расстёгивать рубашку девушки. И мне пришлось поспешить оставить их вдвоем. - Сайто! Ребята обрадовались, увидев меня. Но вот почему Содзи ухмыляется, да еще нагло смотрит на меня? Явно пытается что-нибудь язвительное сказать. Да и остальные тоже почему-то замолчали. И тут Шимпачи-сан просто рассмеялся во весь голос. - Уж не знаю, где вы так долго были вдвоем, но, видимо, вы хорошо провели время! – произнес он, за что получил от Сано-сана. - Успокойся! - О чем это вы? – я злобно прищурил глаза, явно не понимая, что он имел в виду. - Да просто у тебя в волосах застряла пара веточек и листьев! После этого дня Вита замкнулась. Я не видел той улыбки, которую она часто дарила всем. Словно из этой маленькой хрупкой девочки вытянули душу. Забрали самое драгоценное в ее жизни. И разбили на тысячу мелких осколков. Пустой, почти безжизненный взгляд. Теперь она с большим трудом справлялась со своими обязанностями. Юкимура пыталась вернуть прежнюю Виту. Хейске, Шимпачи-сан и Харада-сан помогали ей в этом. Старались развеселить иностранку. Но каждый раз у неё на глазах появлялись слезы, и она, прося, чтобы ее не трогали, уходила от них, тихо плача в тени в одиночестве. - Видимо, она еще не скоро отойдет от случившегося, - произнес Харада-сан, глядя на удаляющуюся фигурку Виты. - Да… Видимо, ее чудо вернет, - Шимпачи-сан почесал затылок. – Сайто, разве ты не можешь с ней поговорить?.. - Эту боль, что она испытывает, может вылечить только один человек… Либо она сама справится, либо ей кто-то поможет преодолеть тяжелое время, - ответил я после минуты молчания. - Как-то раз, Мацумото-сенсей сказал мне, - Чизуру опустила голову, ее взгляд погрустнел, - что когда человек теряет дорогих ему людей, то рану в душе может залечить только одно чувство – любовь… - ее щеки покраснели. – Думаю, если Вита полюбит кого-то, и он ответит ей взаимностью… - …то ей станет намного легче, чем сейчас, - закончил за нее Хейске. Я лишь промолчал. Для меня любовь – это непостижимое чувство, и я не знаю, что такое любить другого человека… Дни летели одним за другим. Вита настолько прижилась в отряде, что уже ее принимают за своего человека. Даже хвалили, говорили, что она просто молодец. Но только я знаю, с каким трудом она делает лекарства для воинов. Через силу, не спит ночами. Постоянно ходит в лес, если мы возле него, собирает много трав и цветов, безжалостно срывая их своими руками, забывая о том, что у нее есть перчатки и маленький ножик. До позднего часа заполняет тетрадь о болезнях и ранениях наших воинов. Совсем не отдыхает. - Тебе следует отдохнуть, - говорю я ей, кладя свою ладонь на ее руку. Она отрицательно мотает головой, но по глазам вижу, что ей хочется сейчас все бросить и лечь отдохнуть. – Ты себя так доведешь до обморока, – немного сжимаю ее руку в своей, намекая, что я серьезен. - Если ты сейчас не прекратишь, то я… - Возьмешь меня и с силой уложишь в постель? – закончила мои мысли девушка. Иногда мне кажется, что она знает все, о чем я думаю. - И не только. Мне придется донести Хидзикате-сану о том, что ты не подчиняешься и не хочешь идти отдыхать… Поверь, ему не будет приятно услышать такое, особенно в час ночи… - Но он сам работает также… - Он командир. Иногда, Юкимуре приходится его тоже силой заставлять идти отдыхать, – признался я. Да, вот этим похожи командир и Вита: оба трудятся до потери сознания. – Хоть он это скрывает, но замкомандира беспокоится о каждом члене отряда. Не хватало еще того, чтобы Хидзиката-сан начал волноваться за тебя. Поднимаю ее на ноги. Она не сопротивляется, лишь выпуская из своих рук травы и ножичек. В нос ударяет запах цветов. На ладонях Виты остались мозоли и порезы. Пальцами ощущаю, как их много. И не только я это заметил. За обедом Содзи постоянно смотрит на ее руки. Чизуру предложила свою помощь, но иностранка отказалась, отвечала, что у Юкимуры и так полно дел без нее. Веду девушку в сторону футона. Откидываю одеяло. Вита покорно ложится на постель. И закрывает глаза. Видимо, усталость взяла вверх, т.к. через некоторое время она уже мирно спит. Ее грудь двигается в такт дыханию. Ресницы чуть подрагивают. Несколько прядей волос упало на лицо. Накрываю хрупкое тело теплым покрывалом. Моя рука потянулась к темноволосой макушке. Глажу по густым волосам, ощущая их шелковистость. Провожу пальчиками по подбородку. Обвожу одним пальцем контур ее губ. Интересно, какие они на вкус?.. Вздрогнул. Почему у меня появилась такая мысль? Тот вечер, когда я начал ревновать Виту к другим, помог мне понять, что я на самом деле к ней чувствую. - Вита-чан! Вита-чан! – голос Харады-сана можно узнать, даже находясь в другом доме, на соседней улице. Ну зачем так орать?! Командир 10-го подразделения Синсэнгуми подлетел к нам с какой-то коробкой. - Харада-сан… что-то случилось? – Вита склонила голову набок. А я молчал. - Вот! Завтра с утра надень это! Чизуру поможет! – протягивает ей коробку. - Что это?! - Это кимоно, которое передала моя невеста! – ответил мужчина, наблюдая, как расширяются глаза нашей иностранки. - Зачем?! - Как «зачем»?! У меня завтра свадьба, забыла? – чуть обиженно произнес он. Вита помотала головой. Она не забыла, но думала, что на такое торжество ей не следует идти. Слишком будет выделяться среди нашей компании. - Я не могу принять это, - тихо проговаривает она. - Еще как можешь! Тора-чан сшила его сама, как только про тебя узнала! И сказала, что она обидится, если не примешь подарок и не наденешь на нашу свадьбу! - Но я ее даже не видела ни разу! Как она может делать такие красивые подарки таким людям, как я? - Сколько раз я могу объяснять: Тора-чан очень сильно хочет с тобой познакомиться и просила передать это кимоно тебе. Чизуру-чан примерно назвала твой размер, рост. Если вдруг кимоно будет длиннее, чем нужно, Чизуру-чан подошьёт его. - Тебе стоит принять этот подарок. У нас не принято отказываться от таких вещей, - я решил немного помочь Сано-сану, видя, как он почти отчаялся. Вита удивленно посмотрела на меня. – Тем более ты сможешь отдохнуть после тяжелых дней работы. Девушка задумчиво посмотрела на большую коробку, явно размышляя, что с ней делать. - Хорошо, я приду, - и взяла подарок из рук Харады-сана. Последний радостно улыбнулся. Сано-сан помахал нам на прощание и ушел к Хейске-куну, который ждал его возле ворот нашего штаба. Вита смотрела на коробку в своих руках. Обыкновенная, темно-серая, прямоугольная картонка. Ее щеки покраснели. - Не хочешь взглянуть на кимоно? – спросил я. Чужеземка вздрогнула и посмотрела на меня. - Хочу, но не сейчас. Мы двинулись дальше, в ее комнату. После я оставил Виту ненадолго, чтобы обсудить наши дальнейшие действия после праздника. На следующий день я ждал девушку во дворе. Пришлось одеть традиционную одежду на такой торжественный случай. Сано-сан заметно нервничал, а Шимпачи-сан начал рыдать, что больше они не смогут гулять и выпивать вместе допоздна, раз у него будет жена. - Что ты такое говоришь?! – ужаснулся Сано-сан, отходя подальше от рыдающего друга. - Шимпачи-сан, успокойтесь! – Хейске стал оттягивать за рукав Нагакуру-сана от жениха. - Хватит тут слезы проливать! – громко произнес Хидзиката-сан, скрещивая руки на груди. И, хвала всем Богам, мы наконец-то слышим голос Чизуры и то, как она восхищенно говорит что-то Вите. Как только сёдзе отодвинулось, то перед нами появилась Юкимура, в красном фурисодэ. Ее волосы были аккуратно уложены в прическу и заколоты красивой заколкой. Легкий, почти незаметный макияж придавал ей более женственное очарование. Я заметил, как Хидзиката-сан смотрит на нее. Но больше всех удивила нас Вита. На ней было зеленое фурисодэ с золотыми узорами. Впервые вижу иностранку в японской одежде и это очень красиво. Цвет кимоно подчеркнул зелень ее глаз. Оно идеально сидело на девушке, подчеркивая стройность фигуры. Теперь не было рубашки, которая скрывала пышность груди. Идеальная жена для богатого дворянина. Я не могу отвести взгляда от нее. Слышу, как сердце начинает стучать в новом ритме, и кажется, что воздуха не хватает. Она прекрасна. Как сама сакура во время цветения. - Вита-чан, ты выглядишь очень красиво! – Шимпачи-сан первый пришел в себя и подлетел к ней, беря за руки. - Сегодня, позвольте, я вас буду сопровождать! – его слова еще больше смутили Виту. - Шимпачи-сан! – возмутился Хейске. – А разве не Хадзиме-кун должен быть с ней?! - Да ну его! Я лучше! Вот наглость. Не успел я оставить ее без присмотра, так ней уже пристают. И кто? Второй любимец женщин нашего отряда. Первое место в покорение женских сердец занимает Хидзиката-сан. Нагакура-сан улыбнулся широкой улыбкой, продолжая говорить красивые слова о моей подопечной. Кончено, ведь попробуй он такое произнести Чизуре при замкомандире, то мигом бы распрощался с жизнью. И я прекрасно вижу, куда направлен его взгляд. У меня появилось большое желание ударить этого бабника по рукам… - Шимпачи! – возмутился Хидзиката-сан. - Ну, Хидзиката-сан! У вас Чизуру, у Сано скоро будет жена, Хейске еще мал для этого, Сайто с ней почти всегда рядом… - А про меня не забыл?! – Содзи злобно улыбнулся и встал по другую сторону от Виты. Та краснела просто на глазах. Конечно, двое популярных мужчин пытаются выяснить отношения между собой, когда причиной является иностранка. Я догадывался, что Содзи испытывает к Вите нежные чувства еще с того момента, когда она ему помогла справиться с тяжелыми ранениями и провела с ним не одни сутки, чтобы он смог встать на ноги. Окита всегда ее защищал и помогал искать растения, которые находил в лесу, когда она не могла уйти от больного. А еще учил ее нашей культуре и держать меч на случаи того, чтобы она могла за себя постоять, если вдруг рядом с ней никого не будет. Иногда я оставлял их, уходил по поручениям. Со стороны наблюдал, как иностранка учится нашему языку. Когда у нее не было дел, то она и Чизуру были вместе. Юкимура очень помогала ей. Я благодарен им двоим за такие мелочи. Чизуру весело рассмеялась. Сано-сан покачал головой. Кондо-сан и Саннан-сан переглянулись. Хейске попытался влезть в разговор, говоря, что он уже не маленький и ему почти двадцать четыре, а Вите всего лишь двадцать один. Хидзиката-сан пытался унять свой гнев, но увидев, как улыбается Чизуру - да и сама Вита, похоже, наконец-то улыбнулась прежней улыбкой - сразу остыл и лишь умоляюще посмотрел на меня. Так, это такой намек, что я должен вмешаться и сказать всем, что Вита будет сегодня под моей опекой? - С чего бы это ей с тобой быть?! - Потому что, Шимпачи-сан, я ей подхожу по возрасту! А вы для нее уже старый! – хитро произнес Содзи. И мне не нравится, что он уже обнял за талию мою подопечную… - Чего?! Мне всего лишь двадцать девять! - А мне двадцать шесть! - Подумаешь, в три года разница между нами! - С чего бы это?! - Все равно, от тебя, Содзи, все девушки бегут после одной фразы, которую ты вечно говоришь им на ушко! Я не хочу, чтобы эта прекрасная леди стала одной из твоих жертв! - Как грубо! – и показал язык. - Я тебе сейчас язык отрежу! - Только не сегодня! - Так, живо успокоились! – скомандовал Хидзиката-сан, но этих двоих не остановило даже то, что Чизуру держит руку вице-командира, который попытался достать меч. Я глубоко вздыхаю. Похоже, без моего вмешательства они не перестанут. Уверенным шагом подхожу к ним. Вижу, как Вита пытается вырваться из объятий Содзи, но тот не дает ей возможности. Аккуратно беру ее тонкую кисть и дергаю на себя. Она утыкается носиком в мою грудь, едва не упав. Видимо, я силы не рассчитал. Вижу, как Окита прищурил глаза, явно что-то думает, а Шимпачи в испуге отскочил от меня подальше. - Сегодня она моя, - честно, я сначала не понял смысл этих слов, но вот другие, кажется, приняли эту фразу как-то двояко. - Хорошо-хорошо, Хадзиме-кун! – голос Окиты звучал весело. – Только не сердись! Мы больше не будем к ней приставать! Вот и отлично! Стоп… С чего это я так рассердился?.. Свадебная церемония прошла хорошо. Были близкие друзья жениха и невесты. Пройдя небольшой обряд в местном храме, мы продолжили веселье уже в доме Харады-сана. Тора-чан, увидев Виту, очень обрадовалась и постоянно благодарила ее за то, что она лечит ее непутевого муженька. На это заявление Сано покраснел. - Чизуру-чан, Вита-чан, я могу вас попросить помочь мне с переодеванием в более простое кимоно? – Тора доброжелательно улыбнулась. Чизуру кивнула, а вот Вита посмотрела на меня. Без моего разрешения она не имеет право отходить далеко. Одобрительно киваю головой. Они уходят, оставляя меня в компании пьяных парней, которые уже начали почему-то петь песни, во главе Шимпачи… Странно, обычно до такого не доходило раньше, особенно в праздники. Но когда Нагакура-сан решил спеть один, я подумал, что с меня хватит, но остальные все его поддерживали. Правда, Хидзиката-сан несильно желал это слушать, поэтому удалился от нас, сказав, что пойдет и подышит свежим воздухом. И тут я замечаю одну деталь: Содзи не было в комнате. Внутри что-то сжалось. Обычно Содзи всегда в компании и никогда не уходит. Если только какая-нибудь девушка привлечет внимание. Девушка… Не знаю, что мной двигало, но я постарался уйти незаметно. Выйдя в темный коридор, стал думать, куда могли пойти Вита с Чизурой. Так, если повернуть налево, то выход из дома там, а если направо… Двигаюсь медленно и тихо, чтобы услышать голоса девушек, но кроме громких песен Шимпачи-сана я ничего не слышал. Заворачиваю за угол - еще один коридор. Потом на право. Странно, словно ноги сами ведут меня к моей цели. Вижу, как на встречу идут Чизуру и Тора, а Виты нету. - О, Сайто-сан! – удивленно произносят они. Вместо белого свадебного кимоно на ней голубое фурисодэ. - Где Вита? – сразу спросил их. - А… а разве она и Окита-сан не вернулись вместе? – удивленно произнесла Чизуру, и я сразу понял, что задумал этот хитрый кот! - Извините, но я вас оставлю. Так и знал, что не стоило ее отпускать от себя. Чувствовал, что она попадет в неприятности. Ускоряю шаг, ищу девушку почти во всех комнатах. Мое сердце бешено стучит. В голове только одна мысль: найти ее! Конечно, Содзи никогда не сделает ничего плохого девушке, разве что в тех случаях, когда это необходимо. Но… Нет, нет, нет! Не хочу думать об этом! Выхожу во внутренний двор и вижу столь предполагаемую картину: Окита держит запястья Виты и пытается ее поцеловать, но девушка не хочет и кричит ему, что он пьян. Моя рука мгновенно схватила катану. Быстро оказываюсь рядом с этой парочкой. Заметив меня, Содзи умело увернулся от моего удара тыльной стороной меча, а вот Вита чуть не поранилась. Свободной рукой обхватываю ее плечи и прижимаю к себе, но катану не отпускаю. Прищурившись смотрю на сразу протрезвевшего Окиту. Хоть лицо выражало спокойствие, на самом деле внутри него бушевали эмоции. Но он молчит, лишь смотрит на меня с Витой. Мои пальцы впиваются сильнее в плечо девушки. Чувствую, как хрупкое тело задрожала от страха. Губы плотно сжаты. Стараюсь сдержать себя, не сорваться на этого… Я даже не знаю, как его назвать! Окита перевел взгляд на девушку, и уголки его губ дрогнули. - Все с тобой ясно, - лишь произнес он. Я ничего не ответил. Скрестив руки на груди, Содзи повернулся к нам боком и пошел в сторону дома. Но почти возле входа остановился и произнес: - А говорил, что не знаешь, каково это, ревновать любимого человека к другим. Лишь через пару секунд я понял, почему он это сказал. Влюбился. Я влюбился. Как последний дурак. Моя рука опустила катану. Наклоняю голову вниз. Волосы скрыли мое выражение лица. Не хочу, чтобы она видела меня таким сейчас. Поэтому не смотрю на нее. Лишь бы спрятать свои чувства глубоко в душе. Мы стояли долго, не могли произнести ни слова. Она боится, что я сержусь, даже не шевелится в моих объятиях. Разве что, только ее пальчики крепко сжимают мою накидку. Уткнулась носиком в мое плечо. Ее тепло такое приятное. Совсем иное, не похоже на то тепло, когда я обнимал других девушек. Да и лиц точно не помню, т.к. был пьян. И сейчас, кажется, я опьянен ей. Иностранкой, которая подарила мне жизнь. Девушкой, чье очарование согрело мою душу. Нет… Похоже, я не смогу себя сдержать… Отстраняюсь. Лишь на долю секунды я перевел взгляд с земли на ее губы… Не понимая своих действий, наклоняюсь и целую такие желанные уста. Мне показалось, что я немного грубо целовал ее. Она пытается глотать ртом воздух. Ее ладошки уперлись мне в грудь, хочет остановить это безумие. Мои пальцы нащупывают в ее шелковых волосах заколки. Торопливо снимаю их и кидаю куда-то на землю. Запах яблок. Такой сладкий, сводящий с ума. Разрываю наш поцелуй, пара секунд дана для того, чтобы отдышаться. Снова касаюсь ее губ, только более осторожно, ненастойчиво. Ладонями обхватываю бледное лицо. Подушечками пальцев чуть массирую шею, доставляя ей удовольствие. Кажется, она перестала сопротивляться мне. Даже отвечает на мои действия. Крепче прижимаю ее к себе, углубляя поцелуи. Говорю себе, чтобы остановился, но не могу. Меня с головы до ног окутывает безумная жажда овладеть Витой. Сделать ее своей и больше ничьей. Только моей. Что-то влажное упало на мое лицо. А потом еще. Еще. Еще. Еще. Отдаленный голос в моей голове говорил, что начался дождь, но мне было наплевать на это. Сейчас я хочу обладать той, которая находится в моих объятиях. Насладится минутами уединения. Да и сакура, словно зонтик, раскинула над нами свои ветки, а дождь, точнее уже ливень скрыл нас от внешнего мира. Нежно провожу языком по нижней губе Виты, обхватываю и медленно отпускаю ее. Глаза чуть приоткрыты. Смотрю, как тяжело дышит она, неотрывно глядя в мои глаза. Молчание. Никто из нас двоих не мог произнести и слова. Слишком неожиданно это произошло. Я потерял голову от ревности к женщине. Дурак. Мы стоим и смотрим друг на друга. Одна моя рука держит ее за талию, а другая обнимает плечи. Ее пальчики возле моих губ. Едва целую их, чуть прикрыв глаза. Холодные. Замерзла. Согреваю своим дыханием. Иностранка улыбается. И тут Вита чихает. Смущенно смотрит на меня, молча просит прощения за свое поведение. Через пару секунд я улыбнулся… И положил голову на ее плечо, губами касаясь ее шеи. Когда я успел в нее влюбиться?.. Мои пальцы переплетаются с ее пальцами. Прижимаюсь щекой к плечу Виты. Чувствую, как она улыбается. Прошел месяц после свадьбы Харады-сана. Или мне кажется, что все давно знают, что у нас на самом деле, или просто делают вид, что не замечают. По крайней мере, Содзи при каждом удобном случае напоминает мне о том, что было на свадьбе Сано-сана. - Ну, Хадзиме-кун! Не будь таким скрытным! Давай, признайся уже, что ты и Вита-чан сблизились еще до того, как… - я не дал ему договорить, лишь злобно прищурил глаза. Окита замолчал. - Это не твое дело! – грубо бросил я. Не хочу, чтобы кто-то вмешивался в наши с ней отношения. Каждый раз вспоминаю слова этого хитрого кота. Но все же трудно самому признавать то, что влюбился в девушку и уже не можешь представить свою жизнь без нее. Она ждет меня, когда я сражаюсь на поле боя. Молится, чтоб я вернулся живым. С грустью в глазах лечит мои раны, но на губах всегда играет радостная улыбка. Если мы были бы одни, то я не сдержался и обнял эту удивительную иностранку. Вита постепенно перестала переживать трагедию своей семьи, и, когда мы с ней встречаемся по утрам, она дарит мне свою искрению и нежную улыбку. Произносит «доброе утро», ждет, когда я к ней подойду, чтобы вместе пойти на очередное собрание. Хидзиката-сан позволил ей находиться на решениях о дальнейших действиях наших войск. Сейчас ночь, и мы вместе с ней в ее комнате. Она только что закончила делать очередные лекарства. Устала, милая моя. Облокачивается спиной на мою грудь, протягивая затекшие ноги. Разминает свободную кисть руки. Наслаждаемся с ней такой приятной тишиной. Наблюдаем между затворок сёдзе полную луну. Темнота скрывает наше смущение. Мне до сих пор непривычно вот так сидеть с Витой, обнявшись, молча любоваться ночной красотой большого сада. И в тоже время мне грустно. Я должен был выполнить приказ Хидзикаты-сана: увезти Виту к Мацумото-сенсею и оставить в его доме, т.к. наступило время, когда она должна покинуть нас. Становится слишком опасно ей находиться в наших войсках. Конечно, вице-командир хотел, чтобы и Чизуру поехала с нами, но Юкимура настояла на своем, что не покинет Хидзикату-сана ни в коем случае. И тем самым давая ему понять о своих истинных чувствах к нему. На что наш строгий командир невольно засмущался и ничего не ответил. И я его даже понимаю: когда есть что защищать, то ты разрываешься. Хочешь уберечь любимого человека от опасности и смерти, желая лучшей жизни вдали от войны, но все равно не можешь отпустить его. Мне трудно начать разговор. Вита не знает о моем приказе. Но я должен ей все рассказать. - Послушай, - кладу подбородок на ее плечо, обнимаю за плечи. Мы чуть покачиваемся в разные стороны. - Что такое? - Завтра на рассвете мы должны с тобой уехать отсюда, - с трудом выговорил я, понимая, что когда мы расстанемся, то не скоро увидимся вновь. Я даже не смогу ей написать. - Почему? – она не поворачивается, старается скрыть свое удивление и грусть. Кажется, Вита сейчас заплачет. - Это приказ Хидзикаты-сана. Ты и так много чем нам помогла, и тебе не… - Я хочу остаться с вами, - девушка пытается говорить серьезно, но у нее это плохо получается. Одно дело – разговаривать таким тоном с больными, а другое – когда рядом любимый человек. - Приказы не обсуждаются… Через минуту я услышал, как она всхлипывает. Старается взять в себя в руки. Сжимает мой рукав своими пальчиками. Тяжело дышит. - Поверь, если бы не было все так серьезно, то я не отпустил бы тебя ни за что! – говорю ей прямо на ухо, крепче прижимая к себе. Она стала частью моей жизни. Я люблю ее. Раньше для меня любовь была как что-то отстраненное, слабое чувство. Из-за нее многие совершают ошибки. Кто любит, тот умирает первым. Именно я так считал, а сейчас… Я сам люблю. - Тогда, - наконец-то произнесла Вита после того, как смогла успокоиться, - пообещай, что вернешься… На моих губах легкая улыбка. - Конечно, - и целую в щеку. Вита поворачивается ко мне боком. – Не волнуйся. Клянусь именем Синсэнгуми, я вернусь. Девушка слабо кивает головой. - Сейчас нам надо лечь спать… Завтра тяжелый день. Девушка нехотя встала на ноги. Я задвинул сёдзе. И расстелил футон. Думаю, ничего не произойдет, если я переночую в ее комнате одну ночь… Снимаю плащ, аккуратно складываю его в деревянную коробку для вещей. Вита уже сидит на футоне, ждет меня. После смерти родителей ей было немного страшно засыпать одной, и она просила остаться ненадолго, хотя бы до того момента, когда она уснет крепким сном. Сняв с себя жилет, я подхожу к футону. Обнимаю ее плечи, ладошкой поглаживаю распущенные волосы. Вита прижалась к моему плечу. Спи, отдыхай, набирайся сил. А я буду сторожить твой сон. Нам осталось так мало времени быть вместе. А как хочется, чтобы это длилось вечность… …Мы отправились в путь на следующий день. До Эдо почти две недели пути, если ехать с короткими перерывами туда. Двигались не по дороге, т.к. опасались встретить врага. Выбрали лесные тропы. Держались подальше от маленьких домов отдыха. А когда нам нужно было передохнуть, то останавливались возле рек, чтобы наши лошади смогли утолить жажду да и чтобы самим умыться прохладной водой. И немного перекусить. В глазах Виты я видел печаль. Ей не хотелось оставаться одной у незнакомого человека. Боится за меня, но не говорит этого. Сжимает в руках свой крестик, иногда смотрит на ночное небо. Ее плечи дрожат от холода. Поджимает к себе колени, чтобы согреться. Я поднимаюсь на ноги, снимаю с себя сюртук и накидываю на дрожащие плечи девушки. Она удивленно смотрит на меня. - Не хватало, чтобы ты простыла, - улыбаюсь я. Мои губы легко касаются ее губ. - А ты? - шепчет мне она. - Ночь теплая, - сажусь рядом с ней. Пару минут назад я привел Виту к сакуре, которую нашел в лесу. Наши лошади лежали недалеко от нас, рядом друг с другом, возле небольшого утеса. Разожгли костер. Мы с трудом обошли гору и сейчас решили отдохнуть эту ночь, набраться сил до утра. Любуюсь сакурой, которая находится напротив нас. Ее нежные цвета переливались под лунным светом, завораживая своей красотой. Необычный свет исходит от дерева, даря свое необычное тепло. Даже настроение улучшилось. Чувствую на себе взгляд Виты. Поворачиваю голову и легко улыбаюсь. - Сейчас время цветение сакуры, - киваю в сторону большого дерева. Она смотрит туда, куда и я. Ощущаю, как ее холодные пальцы сжались. Да, от такой красоты даже перестаешь дышать. Девушка зачарованно смотрела на дерево. Глаза снова заблестели от счастья. - Так красиво! - восхищенно говорит иностранка. Я переплетаю наши пальцы и сжимаю их в замок. Тяну за собой, ближе к сакуре. Сейчас, совсем немного, хочу подарить счастье. Подходим ближе, ступая по мягкой траве. Запах свежести. Так приятно. И сладко. В такие моменты я ощущаю, что полон сил. - Никогда не подумала бы, что в Японии есть такая красота. Снова смотрит на меня. Наклоняю голову ближе к ее лицу. Легонько прикасаюсь своими губами к ее. Она вздрагивает, но не отстраняется. Пушистые ресницы дрожат, щекоча. В моей голове туман. Целую легко и нежно, робко и прерывисто. Вита отвечает мне, стараясь повторить все мои движения. Едва уловимый стон наслаждения. Ей приятно. Чуть покусываю нижнюю губу, когда ее пальчики стали перебирать пряди моих волос, пропуская локоны между пальцев. Она даже не догадывается, что еще чуть-чуть, и я не смогу остановится. Немного опускаюсь вниз, разрывая поцелуй. Обвиваю ее ноги руками, поднимая саму девушку вверх. Такая легкая. Я был удивлен. Обвивает ногами меня, мои руки держат Виту крепко. Снова тонем в поцелуе. Улыбается и звонко смеется. Да, это похоже на сон. Нехотя прекращаю наш поцелуй. Но не опускаю любимую. Мы смотрим друг на друга. Зеленые глаза внимательно изучают мое лицо. Губы покраснели после долгих поцелуев. Облизывает их, пробуя послевкусия. Снова улыбается. Поняла. Поняла, насколько сильно я люблю ее. Мы прибыли в дом врача ближе к вечеру. Он встречал нас у ворот с доброй улыбкой на лице. - Я так долго ждал вашего прибытия! - он пожал мне руку в знак приветствия. А Виту обнял. - Неужели я смог встретится с кем-то из Вивей! Я столько о вас наслышан! Ваша семья очень знаменита за морем, особенно своей добротой. - Да, - Вита грустно улыбнулась. Наверно, вспомнила своих родителей. Мацумото-сенсей проводил нас в дом, попутно расспрашивая ее о медицине. Видимо, хочет, чтобы девушка помогала ему с пациентами. - Если тебе что-то будет нужно, то говори, не стесняйся. Я помогу, чем смогу. - Большое спасибо. - Сейчас вы очень устали и вам надо отдохнуть. - Было бы неплохо, - ответила Вита. Замечаю, как доктор смотрит на меня. И мне совсем не нравится его взгляд. - Сайто-сан, я хотел бы с вами поговорить, - доктор вежливо поклонился девушке. - Вы не против подождать в этой комнате? Я хочу обсудить с Сайто-саном несколько вопросов, - она кивает головой. - А потом мы все вместе поужинаем. Мацумото-сенсей расспрашивал меня о нынешнем положении наших войск. Пришлось рассказать все, как есть. Было немного неуютно говорить о таких вещах с этим мужчиной, но ему можно было доверять. Он слушал внимательно, что-то расспрашивал подробно, а что-то нет. - Понятно. Надеюсь, вы справитесь и вернетесь живыми, - мужчина чуть склонил голову. Я чувствовал, что он был рад услышать хорошие новости. Но потом встал и посмотрел на меня внимательным взглядом. - Сайто-кун, что ты собираешься делать? - неожиданный вопрос. - Что? - Что ты собираешься делать? - Что вы имеете в виду? - я не понимал, о чем говорит доктор. - Я имею тебя и Виту-чан, - мои глаза расширились от удивления. Почему он заговорил о ней? И причем здесь я? - Сайто-сан, я знаю тебя не первый год… Мы хоть редко видимся, но я вижу, что в тебе что-то изменилось и смотришь ты на Виту-чан как-то по-другому. Не надо скрывать от меня своих истинных чувств, - он отошел к открытому сёдзе и стал наблюдать, как воробьи пьют воду из маленького прудика. Я ничего не ответил. Мое желание намного сильнее меня самого. В прошлый раз я смог совладать с собой и не переступить черту. Но сейчас я не уверен, что не смогу сдержаться. Черт, я такой слабый! - Я уйду сегодня вечером к своему другу на праздник: у его внука день рождения. О вашем прибытии он не знает, - смотрю прямо ему в глаза. - Сайто-сан, подумай о моих словах. Что с тобой будет, когда война закончится? Или… что будет с ней, если тебя убьют? Не хочу об этом думать. Поэтому и не переступаю черту, чтобы ей не было потом еще больней. - Когда у тебя есть человек, который ждет твоего возвращения, то это придает тебе сил и уверенности. Я снова ничего не могу ответить. После вкусного ужина мы остались вдвоем в доме доктора. Вита у себя в комнате. Наверняка, уже видит третий сон. А мне не спиться. Завтра рано утром я возвращаюсь обратно в лагерь. И не знаю, через сколько времени мы снова встретимся с ней. Я не хочу умирать. Впервые я влюбился. Впервые испытываю другие чувства, кроме долга и ответственности. Мне хочет жить, любить, оберегать, заботиться… Хочу видеть каждый день теплую улыбку Виты. Наблюдать за ней. Обнимать и целовать. Я столько хочу всего, но сам не знаю, откуда появились такие желания. Сижу на пороге и смотрю на луну. Думаю о нашем с доктором разговоре. Мне тяжело сделать выбор: война или любовь. Да, как любой японец я обязан выполнить свой долг: защитить то, во что верю. Но с другой стороны, что меня ожидает потом? Разлука с людьми, которые заменили мне семью: Хиджиката-сан останется с Чизуру, Содзи вернется к своей семье, Хейске останется с Саннан-саном, Харада-сан вместе с Шимпачи останутся вместе, т.к. были неразлучны еще до образования Шинсенгуми. А я? Куда я денусь, когда вернусь с поля битвы? К семье? Ее у меня нет. После того, как отец мне приказал бежать из дома, я навсегда забыл свой род и то, что принадлежу ему. К друзьям? Возможно. Но у них своя жизнь. Странствовать? Не хочу. Прислуживать кому-то? Нет. Работать? Придется… Мои мысли прервал стук. Я повернул голову и вижу Виту. Мое сердце ускорило ритм. Она подходит ко мне, садится рядом на колени. Я стал гадать, зачем ей понадобилось сюда приходить. Ее руки держали маленький серебряный крест. - Почему ты еще не спишь? - я решил начать разговор. Молчание меня угнетает. - Не могу заснуть. - Новое место? - Да. - Так просто лежи с закрытыми глазами. Подумай о чем-то приятном… - Не могу! – в ее голосе слышу нотки злости и грусти. - Как только закрою глаза, то в голову лезут мысли о том, что ты не вернешься назад! – она смешно трет кулачком глаза, ее губы дрожат. - Мне страшно… я… мне будет плохо без тебя… - Нет, нет. Не говори эти слова… - Боюсь, что я узнаю о том, что тебя убили или забрали в плен…- Пожалуйста, не плач… - Я хочу, чтобы ты вернулся… - Если она продолжит, то я перестану себя контролировать… - Ко мне… Я буду тебя ждать. Не дав ей больше сказать и слова, целую в губы. Ощущаю слезы на своих щеках. Ладонями вытираю их с лица Виты. Она прерывисто дышит. Кончики челки стали влажными. Убираю их с ее лба, прижимая к себе еще ближе хрупкое тело девушки. Чувствую, как напряглась девичья грудь под одеждой. Возбуждена? Не только она… Я не помню, как рукой задвинул сёдзе, как мы очутились на расстеленном футоне, как я потерял контроль над собой. Мои руки жадно блуждают по стройному телу. Губы целуют щеки, нос, подбородок, шею, ключицы. Пальчиками нахожу пуговицы на рубашке девушки. Отрываюсь от губ. Мы оба тяжело дышим. Для нас реальность перестала существовать… …Сейчас, я хочу быть с ней. Обладать ей… Торопливо снимаю рубашку, откидываю куда-то назад. Вита помогает мне избавиться от верхней одежды. Опускаю лямку сорочки вниз, целую плечи, переходя на ключицы. Сдерживает свой стон, тяжело выдыхает. Хочу большего. Приподнимаюсь, мои руки движутся по бокам, поднимая сорочку, открывая мне грудь. Снова кидаю вещь в сторону и припадаю к ее губам. Сладко. Приятно. Нежно. Медленно, чуть подкусывая губами кожу, начинаю спускаться ниже. Она откидывает назад голову, с губ срывается стон, заводящий меня еще больше. Целую грудь, глажу рукой плоский живот. Ее ладони ласкают мою спину. Целую за ушко. Провожу влажную дорожку от ключицы до подбородка. Тело иностранки извивается подо мной. Мышцы напряжены. С каждым прикосновением она выгибается ко мне навстречу. Спускаюсь все ниже, язычком провожу по животу. Приподнимаюсь, расстегиваю застежку на брюках… С каждым движением ее тело поддается моим умелым рукам. Я не раз спал с женщинами, но ни с одной я не был так осторожен и нежен. Они для меня ничего не значили. Для них было главное - удовлетворить своего покровителя. Все так просто. Но с ней все по-другому. Благодаря ее доброте, я смог испытать столько разных чувств и поверить в глупое чувство, в любовь. Почувствовать себя счастливым, не одиноким. Вита спасла меня, сама того не замечая. Подарила жизнь, помогла поверить в то, во что я не верил. Спасибо ей за все… Укутываю нас по пояс покрывалом. Ночь холодна, хоть нам и кажется, что невыносимо душно и жарко. Стройная нога двинулась вверх, край простыни скользит вниз. Неловкие движения тела еще больше сводят меня с ума. Прижимается ко мне. Сердце ускорило ритм. Успокаиваю ее, глажу по спине, целуя плечо. - Все хорошо, - мне с трудом удается это произнести. Мое тело меня не слушает. Мне хочется быть единой с ней. Ощущать ее. Вдыхать аромат спелых яблок. Целовать теплые губы. Обнимать девушку, которую люблю. Хочу, чтобы она принадлежала только мне, больше никому. Пальцы сжимаю в замок, запрокидываю вверх наши руки. Волна наслаждения накрывает с головой. Дарю ей более глубокие поцелуи, заглушая стоны и крики. Она извивается под моим телом. Ей больно от моих действий: слезы снова на ее щеках. Собираю каждую слезинку своими губами. Несмотря на неприятные ощущения, Вита улыбается, словно эта боль стала сладкой. Наши тела переплетаются. Мы забываем обо всем. С каждым движением становится все жарче. С каждым прикосновением мы теряем контроль над собой. Стремимся быть ближе друг к другу. Улыбаемся сквозь поцелуи, даря нежность и любовь… Она рядом. И мне так спокойно. Уставшая, но счастливая. Не выпускает мою ладонь из своей руки. Мои пальцы медленно перебирают ее мягкие волосы. Вита вздыхает, прижимаясь ко мне еще ближе. Кладет голову на плечо. Я обнимаю девушку за талию. Хочется побыть так с ней еще немного. Чувствую, как она чуть приподнимается и целует мою щеку. С грустной улыбкой на лице смотрю в ее чистые зеленые глаза. Знаю, что утром мы расстанемся и я уйду снова на войну. - Береги себя, - шепчет мне на ушко - Не волнуйся. Я не умру, - нежно провожу подушечками пальцев по ее плечу, убирая локоны волос назад. - Дождись меня, - ничего не говоря, она лишь утыкаешься носиком в мое плечо. – Все будет хорошо. - Все равно, береги себя. - Я буду стоять до последнего и обязательно вернусь к тебе, - с трудом выговариваю я. Никто из нас двоих не знает свою судьбу. Чувствую, как Вита снова тянется к моим губам. Неторопливо отвечаю на ее действия. Мои руки коснулись ее щек. Хочу запомнить гладкость кожи, сводящий с ума аромат спелых яблок, шелк длинных волос, прикосновения ее пальчиков к моему лицу, плечам, груди. Тело снова выгибается ко мне навстречу. Она ощущает меня всем своим естеством. Девушка пытается совладать с наслаждением, которое я дарю ей сейчас. Заглушает свои стоны тыльной стороной ладони, жмурит глазки, сжимает свободной рукой простынь. Через пару секунду ее смущение пропало и она тянется ко мне, обнимая за плечи. Чувствую ее прерывистое дыхание у себя на шее. Вита гладит мои волосы, иногда сжимая их, когда наше единение становится сильнее, когда я заглушаю ее крики, когда хрупкое тело подчиняется моим прикосновениям. Я точно не знаю, как долго мы с ней занимались любовью, но мне казалось, что время остановилось специально для нас, давая нам двоим насладится часами этой ночи, которая была очень красива. Не могу сдержать улыбки. Я счастлив. От этой мысли мои губы целуют плоский живот Виты. Она вздрогнула, но продолжала гладить мои растрепанные волосы. Закрываю глаза от удовольствия. Теперь я понимаю Сано-сана, когда он говорил, что рядом с любимой ощущает себя ребенком. И на самом деле, мне так непривычно вести себя рядом с ней. Моя сдержанность уступила место чувствам, давая полную свободу им. Улыбаюсь, рисую подушечками пальцев мелкие узоры на животике Виты, целую каждый невидимый рисунок. Девушка засмеялась. Щекотно, но приятно. - Знаешь, мне мама рассказывала, что когда папа узнал о том, что она ждет от него ребенка, то вел себя точно так же, как и ты сейчас, - произнесла иностранка. Мои глаза чуть расширились от удивления, но на губах по-прежнему играла улыбка. Поднимаю голову, поднимаюсь немного выше, чтобы видеть ее зеленые глаза. Я смотрю на нее с любопытством. Значит, мое поведение напоминает поведение ее отца, когда он услышал новость о своем первенце? Неужели, все влюбленные мужчины ведут себя так? Вита улыбнулась, заметив мой задумчивый взгляд. Я перевел взгляд на ее живот и прикоснулся к тому месту, где находилась моя голова до этого. Теплая ладонь любимой накрыла мою руку. У меня зародилось такое чувство, что внутри этой девушки что-то происходит, хотя, это наверняка мое воображение… На следующее утро мы стояли вдвоем возле ворот. Было очень рано, солнце только-только вставало, освещая землю своими холодными лучами. Наши пальцы переплетались. Мои губы касались лба Виты. Шепчу ей слова, которые не мог сказать раньше. Она слабо улыбается, стараясь сдержать свои слезы. - Если что-то произойдет со мной - живи дальше. Не смей умирать, - мои слова словно приказ. Девушка едва вертит головой. - Не надо так говорить, будто ты больше не вернешься ко мне! - Впервые я слышу в ее голосе нотки раздражения. - Прости. И спасибо тебе за все. Оборачиваюсь, она стоит вместе с Мацумото-сенсеем. Поднимает руку, желая мне хорошего пути. Я не знаю, что ожидает меня… Но одно я понял точно - я не одинок и меня ждет девушка, подарившая мне жизнь. После нашего расставания прошел целый год. Год сражений. На моих глазах погибло столько людей. А ведь их могло ждать совсем другое будущее, если бы не эта гражданская война. До сих пор бросает в дрожь, когда вспоминаю море крови и тела соратников. В моей памяти навсегда запечатался запах пороха. Раньше со мной такого не случалось. Скорее всего, мне надоела эта война… И становилось страшно от одной мысли, что я больше не увижу ее. И больно. Я рвался в Эдо, к ней. Даже хотел написать письмо, но Хиджиката-сан строго запретил писать кому-либо, думая, что письмо может попасть врагам. Я был скован. Не мог найти решение. На меня даже стали смотреть косо. Мои мысли были заняты только о войне и о Вите. Содзи пытался меня отвлечь. И Харада-сан тоже. - Не волнуйся! С ней все в порядке! - успокаивал меня Харада. А сам тоже не находил себе места из-за жены с сыном. - Когда все это закончится, будем готовиться к свадьбе, даже к двум! - весело воскликнул Окита, за что чуть не получил от Хиджикаты-сана. - С какой радости?! - Да с такой! На свадьбе Харады-сана мы хорошо погуляли! А теперь наш Хадзиме-кун женится на Вите-чан, а также и вы, Хиджиката-сан, на Чизуру-чан! - услышав такое, Чизуру уронила разнос с пустыми чашками, а Хиджиката-сан подавился чаем. - Содзи! – зарычал вице-командир. И у них завязался «серьезный» разговор, который перешел в бурный смех моих друзей. Я смог немного отвлечься благодаря им. Но все же… Она снилась мне довольно часто. Иногда это были моменты из нашей прошлой жизни, а иногда что-то совсем непонятное и противное. Был такой сон, где она стояла возле реки вместе с Хейске и говорила ему о целебных свойствах какого-то растения. Потом она повернулась ко мне лицом, и тут меня бросило в дрожь: вместо светлых, ее глаза были темные, полностью черные, словно она не человек, а монстр. А однажды мне приснился сон очень похожий на реальность. Вита, в темно-зеленом кимоно, стояла ко мне полубоком, смотря на голубое небо, и улыбалась. Ее волосы были собранны в низкий хвост. Рядом с ней сидела маленькая собака, охраняя мою любимую. Но потом я заметил одну вещь: ее руки лежали на округлом животе. Такая счастливая, словно это было ее мечтой. Она опускала взгляд на живот, гладила его, оберегая маленького человечка от внешнего мира. - Скоро ты появишься на свет… И мы обязательно встретим твоего папу вдвоем… Он обещал вернутся… - она произносит это, и мне кажется, что слезы текут по ее щекам. – И мы все вместе будем жить в одном доме… Он увидит, как ты начнешь ползать, ходить, говорить свои первые слова. Возможно, даже научишься владеть мечом как он, и Хадзиме будет гордиться тобой… - Вита снова посмотрела в небо… И на этом мой сон закончился. Когда я сел на футоне, то через пару секунд понял, чей этот ребенок - это мой ребенок… Война закончилась с полным поражением. Новое правительство захватило всю власть в Японии. Теперь мы никто. Всего лишь кучка отбросов, никому не нужная. Я смог выжить. Да и не только я. Мои друзья были ранены. Союзники убиты. Все: теперь больше нет того, во что я верил. Мне казалось, что из меня вытянули душу, словно я пустая оболочка. Мои идеалы разрушены. Мечты потеряны. Надежда ушла, оставив нас умирать на поле сражений… Я вместе с Хиджикатой-саном, Содзи и Чизуру решил вернуться в Эдо. Но сначала мы должны нанести визит к Мацумоту-сенсею. Он должен помочь Хиджикате-сану. Да и здоровье Содзи ухудшилось. Харада-сан и Шимпачи-сан пропали без вести. Саннан-сан с Хейске ушли за полгода до нашего проигрыша. Наша четверка добиралась очень долго. Приходилось скрываться от патрульных, сменить одежду и имена. Мы должны добраться до Эдо! Во что бы то не стало! …Вижу знакомый дом. А вот и знакомые врата. Ровно год назад мы с Витой расстались на этом месте. Она старалась не плакать. Постоянно кусала губы. Шептала мне слова, которые я даже не понимал. Помню, как ее глаза блестели. Как пальчиками касалась моего лица и целовала в губы, словно пыталась запомнить каждую мелочь во мне… Мы входим в большой двор и сразу видим Мацумото-сенсея, который что-то объяснял девушке в желтом кимоно. Незнакомка кивнула и ушла в сторону пристроенного дома. Заметив нас, мужчина добродушно улыбнулся и воскликнул: - С возвращением! - Мацумото-сенсей, вы как всегда - добры и веселы! - Содзи пожал руку доктору. - Потому что злость и грубость еще никому не помогала! - вместе смеемся над этой шуткой. Столько времени прошло, когда я так последний раз смеялся от души… - Как хорошо, что вы вернулись! – доктор крепко обнял каждого из нас. А Чизуру расцеловал в обе щеки и был безумно рад, что с ней ничего не случилось. Все-таки он знает ее с малых лет и помогал Кодо-сану заботиться о единственном чаде. Почему-то мне сразу вспомнился тот странный сон о Вите... Слышу торопливые шаги. Створки сёдзе отодвигаются, и к нам выходит девушка в сиреневом кимоно. Признаться, я сначала ее не узнал. Она была немного уставшей. Волосы волной лежали на ее плечах, а концы связаны тонкой тканью. Боже, Вита так похорошела за это время, что меня не было рядом с ней. Больше не было болезненного оттенка кожи. На щеках играл здоровый румянец. Даже ее тело как-то преобразилось, округлилось, но все равно она осталось такой же стройной и красивой. Только… глаза снова красны. Плачет от счастья. И в ту же секунду торопливо спускается с лестницы, подбегая ко мне. Я обнимаю ее крепко-крепко, чтобы поверить, что это не сон. Вита начала покрывать мое лицо легкими поцелуями, говорила быстро, неразборчиво. Знала бы она, как я сейчас безумно счастлив рядом с ней. Глажу по голове, молчу, боясь сказать хоть слово, периодически целую ее в висок и в лоб. Мы долго стояли, я не могу выпустить ее из своих объятий. Слышу кашель и поворачиваюсь назад. Видим, как остальные ухмыляются, глядя на нас. Содзи давно смерился, что Вита стала моей. А Хидзиката-сан лишь промолчал, но в его глазах была радость за нас. Когда я был один, погруженный в свои мысли о Вите, то услышал от вице-командира слова, которые не ожидал услышать: - Не волнуйся, Вита ждет тебя… Даже если вас разделяют тысячи километров, она также скучает по тебе, как и ты, - сказал он. Ему было самому тяжело в первое время, когда пришлось оставить Чизуру одну, но она снова пришла к нему, стала для него опорой и поддержкой. Признаюсь, я даже пару раз наблюдал за ними. И услышал его признание любви. Я немного смутился. Ведь мне не хватало сил сказать такие простые слова той, которую я люблю больше всего на свете. Голос Мацумото-сенсея помог мне вернуться из своих воспоминаний. - Знал бы ты, какую помощницу мне привел год назад! Если бы не она, то я не знаю, как смог со всеми справится! Вита совсем покраснела. Даже сейчас было невозможно разобрать, отчего она красна – от слез или от смущения. Я горжусь ей. Она у меня самая добрая, нежная и заботливая девушка. Наверняка за время моего отсутствия ее руки подарили немало тепла и ласки другим. - Кстати, ты ничего не забыла, Вита-чан? - незнакомка, которую мы видели раньше, уже стояла рядом с нами. Она держала в руках маленького ребенка, который смотрел на нас своими большими зелеными глазами. - Так, это уже более интересно! - Содзи подошел к девушке и посмотрел на ребенка. - Так, какой у нас тут прелестный ребеночек! Привет! Я дядя Содзи! Друг твоего папочки, Хадзиме-куна! - Окита помахал двумя ладонями перед малышом, отчего последний начал улыбаться - О! Как он мило улыбается! - Содзи широко улыбнулся. - Девушка! Будьте моей женой и родите мне такого же малыша! - это он уже обращался к девушке в желтом кимоно. - Еще чего! Только по любви! - сразу видно: девушка бойка и смелая. М-да, не повезло Содзи… Малыш начал брыкаться в руках девушки. Вита подошла к ним и взяла на руки ребенка. - Ну, ты чего начинаешь хныкать? Ты должен улыбаться, потому что твой папа вернулся, - и Вита немного хитро посмотрела меня. Нет, я не могу поверить, что этот ребенок мой. Что этот кроха тянет ручки в мою сторону, будто прося меня взять его на руки. Может, он чувствует, что я его отец?.. Не могу удержаться и аккуратно забираю мальчика с рук Виты. Мой сын улыбнулся мне такой улыбкой, что я прижался к его крохотному лбу и впервые у всех на глазах заплакал от счастья… *** - Сенсей, так вы мне не сказали, кто этот человек? – мальчишеский голос вернул меня в реальность. Я снова посмотрел на мальчика и улыбнулся. - Когда ты вырастишь, то встретишь такого человека и все поймешь, - ласково глажу его по голове. Эта моя любимая привычка. - Ну! Сенсей! Скажите, кто это?! – нет, этот ребенок никогда не угомониться! - А ты как думаешь? - Я? Нуу, - протянул он, - думаю, что это какой-то необычный человек… Я рассмеялся. Мой ученик снова злобно прищурил глаза. Его раздражало, что я вечно смеюсь в такие моменты. - А ты посмотри назад и увидишь его, - уже спокойно произнес я, неотрывно смотря вперед. Мальчишка заинтересованно посмотрел в ту сторону, куда я смотрел. По маленькой тропе к нам шла Вита. За все эти годы она нисколько не изменилась, разве только стала чуть строже в воспитании. Впереди нее бежал мой старший сын. Я удивляюсь, что несмотря на свои пять лет, он умело держит деревянный меч и постоянно просит тренироваться с моим учеником, но Вита строго запрещала это, т.к. считала, что ему еще рано. - Сенсей… Только не говорите, что… - Да, Ямуширо-кун. - Так любовь меняет людей? – похоже, это маленькое открытие сильно удивило моего ученика. - Да, любовь не только меняет людей, но и придает и сил, и уверенности, и желание жить и защищать то, что тебе дорого. А еще, благодаря доброте, человек меняется. Скорее всего, именно доброта дает намного больше, чем просто любовь. - О чем вы? - Сказать по правде, если бы не доброта моей жены, то, наверно, меня сейчас здесь не было. Я благодарен судьбе, что она дала мне шанс снова жить. Мальчишка посмотрел на Виту. И сильно смутился. Через пару секунд мой сынишка подбежал ко мне, и я его взял на руки. - Папа, мы вам поесть принесли! – произнес он, обнимая меня крепко за шею. Я бесконечно благодарен человеку, который подарил мне не только сына, но и жизнь. Смотрю в глаза Виты. В жизни не нужны слова, чтобы сказать о том, что чувствуешь или думаешь. Достаточно одной теплой и нежной улыбки любимого человека.