Иммунитет

Озадаченный братцем Гарри долго не мог уснуть. Военизированные Дурсли вызывали у него странные скачки сознания. Проявлялись они ярче всего во снах, и он всякий раз просыпался то с воплем ужаса, то с хохотом. Последнее случалось чаще, так что Большой Дэ реагировать вскоре перестал и больше не стучал ему в стенку. Знал, что утром за завтраком тоже посмеется вдоволь, и даже не обижался на внезапные побудки. Сны у кузена были фееричными, рассказывать он умел, а воображение у Дадли после того, как он начал сперва слушать, а затем и читать истории, стало удивительно живым и ярким. Но нынешний случай оказался особым. На плечах Гарри лежала ответственность: брат верил, что ему по зубам такая задачка, как чары прицеливания, и его надежды почему-то очень хотелось оправдать. Вот и приснилась ему нынче громадная рогатка. А может, это все-таки была катапульта?.. И стрелял из нее дядя Вернон. Шарами-снарядами в виде голов Квиррелла. Каждый следующий Квиррелл морщился, когда дядина рука проезжалась по его уху или носу, и ругался на Гарри нехорошими словами за то, что опять пролетит мимо цели. Утром у Гарри, как ни странно, наконец появилась идея. — Если в Карпе Ретрактум начальную точку перевести с мага на камень и направить на цель… Надо попробовать! Первым результатом стали фингал и изрядно заплывший зеленый глаз, а также улетевшие в траву очки, не разбившиеся только чудом. За свою неосторожность Гарри получил немного воспитательных люлей от дяди Вернона, а от тети Петуньи — холодную примочку и бутерброд с мясом и огурчиком. Заглотив его в три приема (последнее время он ел, как не в себя), Гарри старательно прикинулся паинькой и сделал вид, что по совету тети пойдет полежать. Он и правда прилег в гостиной, но стоило ей отойти, тут же смылся на улицу, в кусты возле гаража, где его поджидал кузен с двумя крепкими свежевыструганными рогатками. Вторым результатом стали сломанные рогатки. Обе. Одна — безнадежно: в труху. Зато на другой (что в щепочки) Гарри рискнул продемонстрировать свой навык Репаро, восхитив этим братца и удивив самого себя, так что решено было продолжить… Третьим результатом стала снова сломанная и уже не реагирующая ни на какое Репаро рогатка, плюс, увы, солидный шишак у Дадли. Благо под волосами его почти не было видно, и они поначалу понадеялись скрыть это от миссис Дурсль, но затем Гарри подумал-подумал, да и решил заняться братом сам. Особенно когда перед глазами встала картина, как дядя ласково треплет по голове любимого сыночка… И реакция последнего. Хорошо хоть Дадли было совершенно без разницы, каким способом у него уберут шишку — маггловским или магическим. Но, что делать, Поттер толком не знал: о заживляющих чарах он, естественно, читал, но палочку брать нельзя — надзор, а представлять, как обычно, что у него забирают книгу… Дадли жалко. Все-таки, хоть у него и недурно стало получаться беспалочковое колдовство — он еще слишком плохо его контролировал. Особенно силу. При чистке дома и поливе лужайки большого значения это не имело, но Дадли… Сидит, сопит, глаза… ага, уже не в кучку — это хорошо. Как же это, прямо на нем-то… Не-е. Он же живой! Надо как-то иначе. А если идти в дом за примочкой, тетя же моментально прибежит! Гарри вспомнил ощущения от примочки, вздохнул и представил холод на своих ладонях. Вроде получилось. Он осторожно приложил их к голове братца. Тот довольно выдохнул. «Ага, работает!» Подержав руки еще немного, Гарри почувствовал, что его пальцы вдруг задвигались сами по себе. Они как-то хитро поглаживали шишку и голову возле нее, бугорок, такой большой и болезненный поначалу, постепенно уменьшался, и пациент расслабленно вздохнул. — Не больно? — Не-е, ни капельки. Как это ты? Ого, — изумился Дадли, осторожно ощупывая место травмы и не находя ничего. — А тебе не поплохеет? А у тебя фингал уменьшился! Гарри медленно встал. — Ну, вроде… все нормально. Голова не кружится. — Есть охота, наверное? — ухмыльнулся брат. — Я щас! Только без меня чтоб ничего! И тут же рванул на кухню. Любимое место в доме, чего уж там. А Гарри прикрыл глаза: хотелось сосредоточиться, что-то понять — неясно что, но, кажется, важное… И снова возник в голове знакомый голос: «Соберись, сосредоточься, Гарри. Распрями пальцы, раскрой ладони. Вот так. Представь их прохладу. Представь их среди зимнего неба, между ними туча, и ты хочешь, чтобы из нее пошел снег. Он сделает землю белой и красивой. Давай…» Он присел в полной растерянности, держа две пригоршни настоящего снега, которые почти сразу начали таять. Июль, жарища под тридцать… И снег, ага. Он умыл остатками лицо. Кайф! Интересно, а тепло он тоже может? Если представить, что жарко… Упс… С ладоней с тихим шипением сорвалась пара огненных мячиков, и через секунду Гарри вскочил, ошалело затаптывая обгорелый кусок газона, представляющий собой довольно аккуратную восьмерку. — Ой-йо-о-о… Кру-уть! — Дадли появился удивительно тихо для своей комплекции. — Это ж настоящий файерболл! Как ты это делаешь? — Сам не понял еще, — насупился Гарри, о чем-то раздумывая. Но в протянутый братом здоровенный, из половинки батона, сэндвич вцепился, как в лучшего друга. — Ты это… не рад, что ли? Ты что?.. — Умгум… — Гарри уже жевал, и становилось ясно, что придется обождать. — Вкусно? Сам приготовил! Гарри сделал большие глаза, показал кузену большой палец и наконец проглотил. Тот хихикнул: — Ты на них как удав натягиваешься, ты знаешь? — На кого? — На сэндвичи! Так ты ни разу файер не делал? И… Да я бы до потолка прыгал, это же… Это ваще! — Да рад я, рад. Еще бы понять, что это вообще было и как это исправить… — А-а-а... Двое пацанов с философским видом рассматривали горелые проплешины диаметром около метра каждая. Слова были излишни… Наконец Гарри сделал правильный вывод из авторства сэндвичей. — А тетя где? — Они в Садовый центр уехали. — … Твою-у-у… — Угу. А мне за тобой присмотреть поручено, прикинь, — Дадли ткнул кузена кулаком в бок. — Так что огребать вдвоем будем. Гарри согнулся и громко застонал. — Ты чего? — вытаращился на него Дад. — Фигг смотрит. Давай пинай или руками помаши… а я покривляюсь. — Ага… Хек! — брат сделал вид, что бьет Гарри в живот, и сам же за него выдохнул, как от боли. — Помаши тете ручкой. Гарри согнулся, сдерживая хохот, и навалился на его кулак. — Во-от. Так прав-до-по-добнее, — пропыхтел Дад, изображая серию ударов. — Беги уже, придурок… Да и я хоть разомнусь. А то эта дура не уйдет. Нашла себе цирк бесплатный… Все это он прошипел ему в лицо, удерживая за грудки. Гарри извернулся, почти оторвав воротник рубахи, и рванул за дом. Все, как и просили…

***

За гаражом их можно было увидеть только от черного хода дома. Отличное место. — Вот… овца! Бараном @#$%^я! Что ей от тебя надо? Все таращилась и хоть бы слово сказала, кошелка старая, — Дадли, набегавшись, пыхтел и был возмущен до глубины души. А Гарри ржал… Еще месяц назад кузен скорее бы возмутился, если бы миссис Фигг подняла шум и не дала ему всласть попинать недоумка Поттера. Как быстро все изменилось, и все же — отчего? — Ты где слова такие подцепил? У вас в колледже? — просмеялся наконец Гарри. — Между прочим, мне уже тринадцать, и я тебя старше! — по-моржиному фыркнул тот, совсем как Вернон. — И чего ты так ржешь-то? Когда до Дадли дошло наконец-то, почему Поттеру настолько весело, он почувствовал себя очень нехорошо… Но Гарри тут же припряг его к изготовлению новой рогатки, а простая работа руками на Дурсле-младшем сказывалась весьма благотворно. Некоторое время каждый из них был занят своим делом. Сосредоточенное рассматривание Гарри своих ладоней повлекло за собой только одну умную мысль: лужайку, точнее, прожженную траву на ней, надо как-то прибрать. Восстановить. И желательно это сделать до возвращения Дурслей-старших. Потому что только представив, как тетя Пет возвращается из Садового центра и первым делом видит ЭТО… Возникшими соображениями Гарри незамедлительно поделился с Дадли, который многозначительно покивал и тут же предложил просто все полить. Что и было исполнено. Вместо двух сухих обгорелых проплешин получились две безобразно-грязные черные дыры в газоне… Кузены стояли около них и дружно чесали затылки. — Если в этот раз нагорит, то за дело… — вздохнул Гарри. — Обоим нагорит… — поддержал его кузен. Они переглянулись. — А если вырезать кусочек у кого-то? — Ты сдурел?! Все же увидят! — А я бы оттяпал у Фигг… — Дадли хотелось отомстить противной соседке за недавние неприятные воспоминания и вредных котов, которые не давали до себя дотронуться и жутко царапались. — Только увидят же. Эх! Гарри посмотрел на досадующего кузена, и через пять минут они уже скребли замок чулана: от применения Алохоморы его что-то удерживало. А вот навык вскрытия имелся — внутри щелкнуло, и дверь отворилась. Гарри рванулся к своему сундуку, обзывая себя малолетним кретином. На кой ему сдались чары невидимости, когда у него тут мантия-невидимка лежит? Неужели он настолько привык к запретам, что… Но ведь он уже ходил за книгами. Записать в тетрадь…

***

Обновление теткиной лужайки затянулось, и их все-таки застукали —  к счастью, при окончании процесса. Петунья Дурсль, с большой корзиной, заполненной новыми саженцами, наблюдала, как газон в ее саду словно по мановению руки становится чудесного ровного цвета, какой имеет только молодая здоровая трава. В горле встал комок от умиления: ее мальчики готовят ей сюрприз! Однако розовый сироп тут же оказался разбавлен ее жизненным опытом, намекнувшим, что в таком возрасте детки обычно занимаются подобными делами неспроста. Ругать? Вроде не за что. Но узнать, что происходит, она обязана. — И что тут у вас? Мальчишки дружно вздрогнули. — А мы тут… Э… Я тут пробую траву… того… — Мы тут газон обновляем, — заявил Дадли. — Все честно. Я присматриваю. Гарри сдержал хихиканье. Великий Большой Дэ. Он ему припомнит, как присматривать… — Ну, раз у вас так славно получается… Садовая эпопея продлилась до самого вечера. Гарри опробовал все виды полива, которые только смог себе представить. Больше всего ему понравился душ из маленького, но сердитого облачка: темно-сизого и с крошечными молниями. Это ж как он теперь… ух! Ого-го! Гермиона выпучит глаза, а Рон, наверное, съест чего-нибудь, например, свою шляпу. Ну и ладно. Настроение было просто отличным! Но когда Гарри предложил тете, закончившей наконец работу и любовавшейся на аккуратные молодые кусты, подрастить их магически, то в ответ услышал неожиданно твердое: — Нет, розы не трогай! Я тоже хочу гордиться чем-то СВОИМ, — заявила тетка и отправила их на кухню ставить чай. Гарри задумался… и проникся. А за ужином… как тетя умудряется делать эту удивительную вкуснятину? Может, ему тоже стоит научиться? Пирог с патокой, орешками и со взбитыми сливками был… БЫЛ. Недолго. Гарри облизнулся и обменялся понимающим взглядом с кузеном. Жизнь была хороша. Но когда тетя Петунья достала еще один почти такой же… дядя ушел в гостиную и там закрылся газетой. А они… — Нет уж. Маленькими порциями, медленно, чтобы еще и осталось немного: я хочу отнести кусочек миссис Фигг… Гарри поперхнулся. Дадли громко клацнул зубами — у него с ложки упал кусок. Миссис Дурсль ухмыльнулась, глядя, как покрасневший племянник делает вид, что ничего не случилось, а любимый сыночек тщательно вылизывает чистую ложку. Та-ак. Она на верном пути. Этим вечером Гарри понял: куда там Веритасеруму по сравнению с пирогом его тети!.. В том случае, конечно, если к пирогу прилагается она сама. Отрезая по небольшому кусочку, аккуратно задавая вопросы, она вытянула у них все. «Вот кому в аврорате работать, — подумал он. — Но научиться стряпать такой пирог я хочу». Последней частью мысли он и поделился. — Ну что ты, Гарри, я совсем не против, если ты когда-нибудь сделаешь это вместо меня. Хотя бы и на следующей неделе. Только ты мне расскажи наконец, что с тобой происходит. Я бы попросила у тебя почитать ту твою тетрадь, но это было бы не слишком красиво, не так ли? Гарри покраснел. Он даже представить не мог, что его записи будет читать кто-то, кроме него. Не мог он и догадаться, что для Петуньи его чистосердечное признание, ну или хотя бы его часть, были куда предпочтительнее, чем распутывание каракулей, оставленных его пером. «Писать пером. Фи, какая глупость, — думала Петунья всякий раз, когда видела усердно выводящего страшненькие буквы племянника. — И это когда давно изобретены авторучки, а стержень можно наполнить чем угодно, маги ведь!» Ну… Гарри набрал побольше воздуху, и поделился своими размышлениями о «голосе». Дурсли насторожились. — Ты его слышишь или вспоминаешь? — поинтересовался дядя. — Даже не могу точно сказать. А еще бывает два голоса. И они разговаривают. Но так только один раз было. Взрослые переглянулись. Дадли сочувствующе засопел. Гарри напрягся. — У нас — нет, — твердо сказала тетя. — Значит, в Манчестер…

***

Место, куда они приехали, Гарри понравилось. Аккуратный чистенький домик с небольшим цветником и садиком, где к деревьям были привязаны качели и даже пара гамаков. Ажурная тень возле маленького искусственного (да, Гарри разбирался — с такой-то тетей!) прудика манила свежестью… Он бы с удовольствием покачался в этом гамаке, эх…  — Мистер Дурсль? Гарри? — позвал из беседки приятный женский голос. И через несколько минут Гарри с наслаждением разлегся, глядя на пронизанные солнцем кроны, а потом стал медленно раскачиваться, пока дядя улаживал с психотерапевтом какие-то деловые вопросы. Понятно, какие: оплату, небось, запросит неплохую… Он вздохнул. Сидеть на крепкой дядиной шее было неуютно, особенно теперь, когда он отлично знал, что в сейфе денег — куча, а его опекуны не видели оттуда ни монетки. Неподалеку раздался шелест травы, и Гарри, приподняв голову, широко улыбнулся. Молодая женщина, видимо, осталась с дядей, а к нему подошла бодрая пухленькая совершенно седая леди с доброжелательной улыбкой. На его неудачную попытку выбраться из гамака она лишь похлопала его по плечу маленькой ладошкой. — Лежи, мальчик. Ты же Гарри, верно? Ты можешь звать меня миссис Филдс. Как тебе тут? — Здорово. Только… вы не подскажете, что… — Гарри замялся. — Что с тобой будет делать психолог? — она солнечно улыбнулась, присаживаясь на качели. — Ничего особенного. Просто разговаривать. Вот, как мы с тобой. Хочешь, попробуем? — А… как? — Ну… например, если я попрошу тебя рассказать, как вы с дядей сюда доехали, ты расскажешь? — Ну, сначала ничего, а потом было очень жарко, особенно когда мы долго стояли в Манчестере у сломанного светофора. Там столько машин скопилось! — Там, где ты живешь, их меньше? — удивилась старушка. — Да, конечно, мы ведь из Литтл-Уингинга. — Кажется, я слышала. Такой маленький спокойный городок? — Точно. — Хотела бы я жить там, где мало машин и нет шанса попасть в такую вот пробку. Ты бы посоветовал мне ваш город, если бы я хотела переехать? — Ну… Наверное, да. Он симпатичный, но… — Немного скучный? — Да. Понимаете, там… Он так разговорился, что едва не забыл, что все-таки дядя заплатил за работу этого самого психолога, а вовсе не за его приятную болтовню с бабушкой, которая, наверное, ведет хозяйство или… может быть, она мать этой… психотерапевта? И тут старушка расхохоталась, да так весело, что Гарри и сам не смог удержаться от ответного смеха. — Гарри, прости… Должна признаться, что мы уже работаем! — Так это вы?.. А кто там был с дядей, ваша секретарь? Как вы узнали, вы можете читать мысли?! Но это же запрещено! — У тебя все на лице написано! Если хочешь, я тебя тоже научу, как читать по лицам. А потом его удивили так, что он едва не вывалился. Из гамака, да, откуда вылезти не так и просто. Седая бабулечка крутанулась пару раз вокруг себя, и вот перед ним уже стояла довольно молодая женщина, с такими же приятными чертами, явно — родственница, хотя… — Зелье старения? — выпалил Гарри. И получил утвердительный кивок. — Но зачем? Женщина рассмеялась, и он узнал голос той, что разговаривала с дядей Верноном. — И еще оборотное? Зачем? Ох, вы волшебница! Здорово! Хотя… Как это может быть? — Ты прав, Гарри, но не совсем. Я сквиб. Ну, или очень слабая волшебница. С такой силой меня бы в Хогвартс не взяли. — О… Простите. — За что? — удивленно взметнула брови миссис Филдс. — Ты-то в чем виноват? Или это такой способ выразить сочувствие? Тебе не нравится мой дом? Гарри изо всех сил замотал головой. — Моя работа? Она улыбнулась, когда на нее уставились удивленные зеленые глаза. Надо же… Она так давно отошла от мира волшебников, и все равно он ее настиг. Надо будет почитать побольше про этого мальчика, а пока она спросит, что он сам об этом думает. Гарри Поттер, младенец-герой. Кто же его так? — А вы дадите клятву, что никогда никому ничего не расскажете, не напишете и не дадите воспоминаний? — О… Но ты прав. Все врачи приносят клятву не вредить своим пациентам. И ты у меня записан как раз как пациент. — А если вас убедят, что все это исключительно ради моего блага? Мадлен Филдс прищурилась. Да, были в ее жизни люди, позаботившиеся «исключительно о ее благе». Результатом стало как раз ее "почти сквибство". Неужели и у этого мальчонки кто-то тоже?.. — Я, Мадлен Филдс, бастард рода Пруэтт, клянусь, что… И Гарри рассказал… Дядя Вернон прождал их целых два часа, но не был слишком сердит: славная старушка (в этот раз настоящая), как выяснилось, действительно матушка миссис Филдс, предложила ему телефон, чтобы предупредить миссис Дурсль о задержке. А потом и чай. И отлично его развлекла, особенно своими кулинарными талантами. — Я просто обязан познакомить с вами свою супругу, — прощался тот, когда миссис Филдс и Гарри наконец подошли к дому. — Я прошу прощения за задержку, мистер Дурсль. Поскольку она произошла по моей вине — вы ничего мне не должны сверх того, о чем мы договаривались. Буду ждать вас с Гарри послезавтра в это же время. В машине оба долго молчали. Гарри так вообще наговорился за сегодня, но не утерпел первым. — Дядя, а как ты ее нашел... эту… психолога. — Мне ее порекомендовали, знакомые. — Какие? — насторожился Гарри. — Знакомые моей сестры. — А. Они помолчали, пока дядя не вырулил на дорогу на Литтл-Уингинг. Смеркалось. «Тетя Мардж и волшебники, — сопоставлял в уме Гарри. Не сопоставлялось. — Значит, исключено. Случайность». — Ну… как это вообще? — минут через десять решил спросить дядя Вернон. — Нормально? Гарри пожал плечами. Он еще не мог привыкнуть, что тот вот так просто им интересуется. — Мы просто разговаривали. Я и сам не понял. А потом оказалось, что она волшебница. Слабая. Заскрипели тормоза. Вернон едва успел сбросить скорость, так что машина вильнула без вреда для себя, окружающих и пассажиров. — И много ты успел ей рассказать? — Она дала клятву. Магическую. Такую, что если спросят обо мне, то она скорее умрет, но не расскажет. — Мда. Ну, может тебе наконец и повезет… И они надолго замолчали. А к дому подъехали уже затемно.