Blame It on the Moon

«Я отлучусь ненадолго», – кажется, что с этими словами Кёске и вышел из комнаты. Анди едва успел обернуться, услышав голос, а когда решил ответить хоть что-нибудь, дверь уже закрылась. Сказал ли Хёбу что-то или ему так только показалось, Анди не был уверен наверняка. Какие у Хёбу могли быть дела, Анди не знал. План своих дальнейших действий они составили и обсудили ещё до прибытия в Америку. Лишь час назад они вошли в этот гостиничный номер, и за всё это время ни один из них не проронил ни слова. Кёске наотрез отказался вмешивать в операцию «Пандру». «Маги ни за что не согласится на мои условия, посчитав их чересчур рискованными. А я не хочу зря терять время. Тебе никогда не доводилось выслушивать конструктивную критику от человека, который намного тебя младше? Ты мог подумать, что все члены «Пандры» потакают всем моим прихотям, но это касается лишь операций, не предполагающих серьёзной опасности», – сказал накануне Кёске со своей прежней привычной ухмылкой. Анди был так рад видеть её снова, впервые за последние несколько дней, что, обманувшись ею, пропустил мимо ушей половину реплики. Кёске признаёт их авантюру опасной. Маги не позволил бы Кёске так рисковать. А Анди? Разве имеет он право возразить? И, кроме того, кому как ни ему знать, что физическое состояние Кёске всё ещё оставляет желать лучшего. Но он, сам Анди, был первым, кто сказал, что Югири нужно спасти. «Она наверняка ждёт нас», – заявил он, считая тогда, что поступает правильно и берёт на себя ответственность. И Кёске кивнул в ответ. Да, Югири важна, её жизнь драгоценна, и нельзя терять ни минуты, но... Но... Стремление винить во всём только себя с недавних пор стало для Анди чем-то вроде дурной привычки. Оставшись в гостиничном номере в гордом одиночестве, Анди бессильно зарычал, взлохматив в раздражении волосы. Анди чувствовал себя отвратительно. Больше всего ему хотелось сейчас посадить Хёбу в мешок, отыскать «Пандру», передать им их майора, вымолив у них обещание никуда его не выпускать, и отправиться на выручку Югири в одиночестве. И будь что будет. Но чувство вины не позволило ему бросить Кёске, когда такая возможность ему выпала благодаря «Бабель». И благодаря им же Анди всё-таки решился на отчаянный шаг, отправившись вслед за Хёбу. Женщина, называющая Кёске своим братом. Девочка, зовущая майора по имени. Парень, не намного старше Анди, с чем-то обречённо - фатальным во взгляде, просящий его помочь Хёбу. Анди мог лишь строить многочисленные предположения касательно отношений Хёбу с «Бабель», но наверняка сказать ничего не мог. Убеждён он был лишь в том, что есть «Пандра» – семья, члены которой ни за что бы не допустили, чтобы их лидер, человек, спасший их и собравший вместе, в одиночестве рискнул бы своей жизнью. Анди не имел права считать себя одним из них, но, веря в подлинность их чувств, он не мог не попытаться защитить их. – Сплошное лицемерие, – со злостью проговорил Анди. – Слишком много чести для предателя. Какой смысл истязать себя? Сколько Анди ни унижал себя собственными жестокими словами, успокоения они не приносили. И от этого осознания становилось лишь хуже. На одно лишь мгновение, не зная, что делать дальше, будучи растерянным и готовым сломаться, Анди осознал, что желает не прощения, но наказания. Что угодно – лишь бы его судьбу решили за него, потому что он не может… Просто не может. Ничего. Но тогда ему хватило лишь толчка, чтобы найти другой путь. Но он так до сих пор не решил, правильно ли это. Ведь Хёбу до сих пор ни слова не сказал ему в упрёк, ни единым взглядом не выразил своего к нему отвращения. Анди не понимал его. Он понятия не имел, что творится у него в голове и опасался последствий. Ведь вполне вероятно, что Хёбу и вовсе никакого дела нет до него. Анди так и не разобрался во всех деталях до конца, относительно прошлого Хёбу, но и того что он знал, было достаточно, чтобы собственная личность казалась совершенно незначительной и лишней во всей этой истории. И в голове то и дело возникало лицо Кёске, усталое, безучастное, с блеклыми, словно бы слепыми глазами. Больно было видеть его таким. И тогда Анди вырывал из памяти другие образы. В них Кёске улыбался. «Ты не отдаёшь себе отчёт... во многих смыслах», – говорит Кёске у него в голове. Смотрит на него пристально и улыбается. И в очередной раз одевает ему на шею цепочку. Анди теряет способность мыслить логически, когда вспоминает об ограничителе и обо всём том, что с ним связано. Всё связано с Хёбу, которого он не понимает. Анди решает, что самое время принять душ и, пытаясь скрыться от вновь одолевающих его навязчивых идей, идёт в ванну. Открыв кран, он слушает звон воды. В зеркале отражается его лицо, раздражённое, уставшее, с разноцветными глазами. Анди ненавидел эту свою часть, всю жизнь он ненавидел неопределённость. На самом деле Анди боится истинных чувств Кёске, не имея ни малейшего о них представления. Сколько ни пытался, разгадать так и не смог. Рассуждая, Анди привык ставить себя на место другого человека, пытаясь предположить, а что в таком случае сделал бы он, что чувствовал, как себя вёл. Окажись Анди на месте Кёске, он бы себя убил, без сомнения. Нет. Может, выслушал бы оправдание, и скорее позволил бы жить с этой ношей, неся тем самым заслуженное наказание. Да, это, вероятно, близко к истине. Но предателя он бы не оставил подле себя, ни за что. Неужели Кёске не противно быть рядом с ним? Может, и противно. Поэтому он и ушёл сегодня. А вдруг, навсегда ушёл?.. – Чёрт! – Анди пулей вылетел из ванны. – Идиот! Я должен был догадаться! Я!.. – Ты, что? Анди замер, увидев Кёске, только что, по-видимому, вернувшегося. Тот стоял у кровати в пол-оборота, недоуменно глядя на Анди. Вдруг на его губах появилась ехидная улыбка, но какая-то чересчур горькая, не такая, как обычно. Не успев вздохнуть с облегчением, Анди напрягся снова. – Что стряслось? Призрака увидел? – усмехнулся Хёбу. Анди не ответил. Несколько секунд Кёске смотрел на него, улыбка исчезла так же быстро как и появилась. Кёске фыркнул и, пройдя мимо Анди, заглянул в ванную. – О, ты набираешь воду. Как вовремя. – Хёбу. Ты… не пьян? – осторожно спросил Анди. Кёске вдруг рассмеялся, тем самым подтвердив опасения Анди. – Вот значит, на что это похоже, – сказал он отсмеявшись. Хёбу обернулся, бросив на Анди насмешливый взгляд. – Я не пью. И ты это прекрасно знаешь. – Я не видел, как ты пьёшь. Это не значит, что так и есть, – Анди возразил скорее по привычке, не сомневаясь в том, что Кёске говорит правду. – Я проще, чем тебе может казаться, и всем другим напиткам предпочитаю молоко. В любом случае, ты не возражаешь, если я приму ванну первым? – Нет. Возможно, Анди лишь показалось, что Хёбу словно бы с горечью вздохнул. – Ещё бы тебе мне отказать, – тихо сказал Кёске. – Хёбу? Кёске вдруг резко обернулся и пристально посмотрел в глаза Анди. – Ты не думаешь, что сейчас самое время расставить все точки над «i»? Твоё угрюмо-подавленное состояние начинает меня раздражать. Анди опешил. – Как будто ты..! – хотел было возмутиться он, но Кёске одним брошенным на него взглядом заставил замолчать. Анди сглотнул. – Зачем ты вернулся? – спросил вдруг Кёске. – Ты спас меня во время крушения «Катастрофы», ладно. Это и без тебя сделали бы «Бабель». Но почему ты не сбежал? Ты с таким трудом выжил. Но ты рисковал жизнью, осмелившись прийти ко мне. Я мог бы убить тебя, и это было бы правильно – ты сам так думаешь. «Почему?» – по твоему лицу вижу, что только этот вопрос тебя заботит. – Не только. – Что? – Я… – Анди не осмелился улыбнуться, хотя осознанная им лишь сейчас мысль была до боли смешной. – Я не позволил бы тебе убить себя. Только не тогда, когда жизнь мне чудом спас данный тобой ограничитель. Не раньше, чем мы спасём Югири, и ты вместе с ней не вернёшься в «Пандру». Анди опасался того, куда мог завести этот разговор. Он старался быть достаточно резким, чтобы завершить его скорей. – Всё же, где ты был? – попытался он перевести тему, стараясь отдалиться от Хёбу, подойдя к окну. – Ты не ответил, – окликнул его Кёске. «И не отвечу, – подумал Анди с горечью. – Я не знаю ответа. Всё, что я могу сказать, ты и так знаешь. И это вся правда, в которой я могу тебе признаться». – Это глупо. Ты не должен позволять чувству вины решать за тебя. Чего хочешь ты? – спросил Хёбу мягко. Это было неожиданно. От звуков его голоса у Анди по телу побежали мурашки. – Я хочу спасти Югири, – ответил Анди. – И?.. – Попросить прощения у ребят… И... – Анди сглотнул. Слова, единственно верные, правильные, честные, что сами собой сорвались с губ там, в медицинском отсеке, где три пары глаз смотрели равнодушно и осуждающе. Поняли ли они его? Каору поняла. Поймёт ли Хёбу. Примет ли, позволит? – Чёрт возьми! – выругался Анди. Он вдруг сорвался. Он закричал, потеряв над собой контроль: – Чего ты добиваешься?! Чего ты хочешь, Хёбу?! Я бы понял, если бы ты прогнал меня – я заслужил. Но ты… Что теперь ты хочешь от меня услышать? О чём ты думаешь?! Ты не винишь меня за предательство? Ты винишь меня за то, что я спас тебя?! Ты хотел умереть? Кёске вздрогнул от этих слов, так словно бы Анди ударил его наотмашь по лицу. – Ты не понимаешь. – Да не понимаю! И не пойму до тех пор, пока ты не объяснишь! Ты никогда не задавал вопросов, не интересовался моими причинами. В конце концов, ты позволил обмануть себя! Как тебя вообще можно понять?! – Так докажи это! – крикнул в ответ Хёбу, сделав шаг вперёд. – Докажи, что не понимаешь и сделай по-своему! Анди хотелось схватить Кёске за ворот форменного пиджака, встряхнуть как следует, заставляя посмотреть на себя. Вот он – Я, который хочет понять тебя, который не хочет быть обузой, который, не смотря ни на что, хочет быть с тобой! Осознаёшь ли ты это? Должен, ты всегда был проницательным. Так ответь же мне прямо! Ударь меня, оттолкни, покажи мне свои чувства – я устал от этой неопределённости, я устал сомневаться. Я хочу знать... Прежде чем Анди это осознал, он уже целовал Кёске, грубо, зло, но, даже смутившись, он не мог остановиться. Потому что Кёске отвечал ему!.. – Хёбу?.. – только и произнёс он, всё же прервав поцелуй. – Ты хочешь знать слишком многое. Но смысла в этом знании ни на грош, – сказал Кёске медленно, стараясь перевести сорванное дыхание. – Будь искренним сейчас, чтобы искупить вину за обман – уже только этого достаточно. …Только первое касание губ было резким, жёстким. Подчиняясь чему-то едва уловимому, промелькнувшему во взгляде Кёске лишь на мгновение, Анди целовал Хёбу. А может и не промелькнувшему вовсе. Анди было безразлично. Принятие желаемого за действительное подвело его уже не единожды. И сейчас... снова ошибся? Так глупо, так... смущающе. Но он всё ещё не знал ответа и упрямо продолжал искать его. Здесь? Он целовал губы Хёбу, солёные, словно морская вода. Тогда Анди не позволил ей поглотить Кёске и сейчас уступать не собирался. Здесь? Он целовал тонкие запястья, пахнущие дымом и пеплом, с горьким металлическим привкусом. Этими руками Кеске крушил машины противника, уничтожал и убивал. Анди знал, что прикосновение этих рук может быть холодным, но до жути нежным. Здесь? Два грубых шрама, две отметины от двух выстрелов, последовавших друг за другом с отрывом в одно мгновение, некогда приблизившие смерть Хёбу – следы от пуль, которые до этого ему довелось видеть лишь раз. У Анди таких нет. И кожи приятно касается прохладный ограничитель. Анди не заметил, когда на губы Хёбу вернулась прежняя насмешливая улыбочка. Кёске потянул его за цепочку, вынуждая наклониться ниже, и прошептал ему на ухо, обжигая дыханием: – Не здесь, – произнёс Кёске, прикоснувшись к щеке Анди. – Тогда покажи, где? – Посмотри мне в глаза. – Я не вижу. – Просто не останавливайся. Рукой Кёске нашарил выключатель ночника. – Жаль, – тихо сказал Кёске, нарушив воцарившуюся в комнате тишину, прерываемую лишь шорохом простынь. – Ммм? – протянул Анди, ловя губами протянутую к его лицу руку. Привыкая к темноте, он, наконец, смог рассмотреть лицо Кёске. Сердце забилось чаще, когда он увидел его улыбку. Но его пленила не она, а странный взгляд прекрасных сияющих глаз. – Луна убывает, – улыбнулся Кёске. – Не закрывай глаза, – прошептал Анди в губы Кёске. * * * Анди проснулся, поёжившись от холода, проникшего под одеяло. Он услышал шорох шагов и открыл глаза. Из-под упавших на лицо волос Хиномия наблюдал за Хёбу. Вероятно, тот уже принял душ. Анди поразился тому, что ни пробуждение Кёске, ни шум воды не разбудили его раньше. Кёске оглянулся в поисках своей рубашки. Анди не успел притвориться спящим – Хёбу уже заметил его взгляд. – Доброе утро, – произнёс он с ухмылкой, которая, как показалось Анди, была ещё ехиднее, чем обычно. У Анди отлегло от сердца. Он боялся, не зная, возможно ли будет начать разговор так же как обычно. Анди приподнялся на локтях и сел. Кёске застёгивал только что найденную рубашку, стоя лицом к кровати. Вокруг шрамов на груди Кёске алели метки от поцелуев. Заметив их, Анди захотелось провалиться сквозь землю. – Доброе, – хмуро ответил он отвернувшись. – Хмм, – протянул Кёске, рассматривая своё отражение в зеркале. – И на шее тоже, эти не спрячешь, – нарочито обеспокоенно произнёс он, демонстративно понижая голос до полушёпота. «Он ещё и издевается», – скрипнул зубами Анди, прилагая немало усилий для того, чтобы игнорировать усмешку Кёске и его хитрый взгляд. После всего того, что произошло, краснеть было крайне нелогично, но Анди ничего не мог с собой поделать. А ещё ему мучительно хотелось извиниться, хотя Хиномия понимал, насколько это глупо. Самому смешно. А уж Хёбу и подавно. При этом стыдно Анди было разве что перед Югири, но не перед Кёске. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Анди. – Благодаря твоей чрезмерной осторожности, следователь Анди Хиномия, я в полном порядке, – насмешливо выделяя обращение, ответил Кёске. – Ты со всеми так нежен или, быть может, я у тебя первый? Анди фыркнул. – Так и знал, что с тобой по-хорошему нельзя. Не ёрничать не можешь, да? – Почему бы мне не «ёрничать»? Это ведь забавно, – усмехнулся Хёбу. – К тому же, если я буду молчать, разве это не смутит тебя ещё больше? – Премного благодарен, – сказал Анди. Кёске был, разумеется, прав. Это и радовало, и бесило одновременно. – Сожалеешь? – спросил вдруг Хёбу. Анди не сразу расслышал и ещё несколько секунд растерянно смотрел в спину Кёске. Но когда осознал смысл вопроса, Анди, к своему собственному удивлению, тихо рассмеялся. – Честно говоря, я даже не знаю, что раздосадовало бы меня больше, сожаление или же наоборот, – сказал он отсмеявшись. – Но я хотел этого. А ты, кстати, возражать не стал. В принципе, ты меня спровоцировал – это была твоя инициатива. – И откуда только смелости набрался, – подивился Хёбу. Он драматично вздохнул: – Я всё-таки совратил малолетнего, как дальше жить-то теперь? – Ты не сопротивлялся, – напомнил Анди, не желая, чтобы Кёске всё случившееся обернул в шутку. – Вообще-то на данный момент сил у меня как таковых нет. А рядом с тобой так и вовсе, – вздохнул Кёске. – Я же не снимал ограничитель. – Я же говорю, – Кёске посмотрел на Анди с улыбкой, как на непонимающее элементарных вещей дитё. – Читай между строк. Сил моих на тебя не хватает. – И что это значит? – всё же решился спросить Анди, когда пауза затянулась. – Нужно позавтракать, – сказал Кёске, направившись к двери. – Хёбу! – окликнул его Анди. Кёске остановился и вздохнул устало. – Слушай, не пытайся что-то выяснить или объяснить. Только не в этом случае, – произнёс он, строго глядя на Анди. И добавил уже с улыбкой: – Ты рискуешь разрушить такую славную атмосферу недоговорённости. … И я доверяю тебе. Разве этого тебе недостаточно? – Анди ничего не ответил. – Я буду ждать тебя внизу. Не забудь надеть ограничитель после душа. Некоторое время Анди ещё смотрел на закрытую дверь, прислушиваясь к шагам. Слова Хёбу звучали у него в голове. – Доверяешь, значит, – вздохнул Анди. Он, наконец, нашёл в себе силы выпутаться из влажных простынь. Пройдя в ванную, он заглянул в зеркало. Оно запотело от влаги. Протерев его ладонью Анди посмотрел на своё отражение. Глаза, что всё так же ненавистны. Губы, улыбка на которых почему-то напомнила Анди улыбку самого Кёске. А ниже, у основания шеи, красная метка. – Достаточно ли мне этого? – спросил Анди у отражения. Он горько рассмеялся. …Нет.