Перекрёстки

Покидая обитель своего любовника, Изая знал, что пока они не разрешат образовавшееся между ними напряжение, путь ему туда заказан. Шизуо, если не вышвырнет его сразу с балкона, то точно ни на какие уловки не поддастся. Блондин был зол, и не то чтобы Изаю это сильно беспокоило, даже напротив — заводило, но с упрямством вышибалы что-то нужно было делать. Изая осознанно перегнул палку, но добился слегка не того эффекта, на который рассчитывал. Всё-таки он до сих пор не мог просчитать наверняка реакцию экс-бармена на то или иное событие. Прошла неделя с того дня, когда они виделись в последний раз. Сидя в своём любимом кресле, Изая покачивался со стороны в сторону и рассматривал миллионы огней города, что переливались по ту сторону оконного стекла. — Конспиратор, говоришь, Шизу-тян? Его глаза сузились в хитреньком прищуре, а руки схватили телефон и стали ловко набирать сообщение. [Привет, Шизу-тян! Скучал? Я бы хотел внести оплату за твои труды сегодня, поэтому приглашаю тебя выпить вместе по бокальчику. Я угощаю! Адрес пришлю отдельным сообщением. Встретимся там часиков в девять.] Не дождавшись ответа, который, по мнению информатора, обязательно будет положительным, он ускакал в душ. В запасе ещё было около двух часов, поэтому, покончив с банными процедурами, он уселся поработать. Ответ так и не приходил, и это начинало немного раздражать. Несмотря на это, Изая был просто уверен, что Шизуо придёт, поэтому в ровно без пятнадцати девять он выскочил из своей квартиры и направился в любимое место, напевая какую-то весёлую песенку себе под нос. Когда он был уже в паре метров от входа, телефон в кармане завибрировал. [Я только освободился. Буду к десяти.] — гласило сообщение. — Да ты, блядь, издеваешься! — в сердцах вскрикнул брюнет и чуть не выбросил телефон в канаву поблизости. Идти обратно домой не было смысла, поэтому Изая, бормоча проклятия на всех известных ему языках, направился к входу в знакомое заведение. Бар встретил его непривычным шумом большого количества людей. Все места были заняты, поэтому Изая мысленно похвалил себя за идею заранее забронировать столик в дальнем углу. Прихватив из бара бутылочку виски с парой стаканов и попросив не беспокоить его, он прошмыгнул сквозь толпу к спасительному оазису с мягкими диванчиками. Время ожидания тянулось как назло медленно, шум огромного количества людей начал раздражать ещё на входе, дышать тоже было нечем. Поэтому, глотнув залпом стакан виски, информатор прикрыл глаза и углубился в свои мысли. Эта атмосфера, как ни странно, напомнила ему поездку на горячие источники. Каждый божий день ему приходилось находиться по вечерам в окружении большого количества веселящихся людей, без возможности уйти. Он работал, и работа эта была не из лёгких, поэтому ему едва удавалось выкроить даже перерыв на сон, так как время поджимало. В идеале ему нужно было бодрствовать круглосуточно, но он пока не обзавёлся сверхъестественными силами, которые могли бы это позволить. Отоспаться удалось лишь в последние два дня, когда работа была успешно завершена. Из-за этих воспоминаний на Изаю накатила усталость, и он задремал, несмотря на галдёж вокруг. Из лап Морфея его вырвал звук приземлившегося напротив тела. С трудом разлепив веки, он увидел напротив Шизуо и не поверил своим глазам. Изая проморгался, чтобы навести резкость картинки, но она не поменялась, поэтому он чуть не поперхнулся от повторного шока. Блондин сидел перед ним, раскинув руки на спинке диванчика, не в барменской одежде! На Шизуо был чёрный костюм-тройка, который безупречно на нём сидел. Чёрный галстук прекрасно контрастировал с тёмно-бирюзовой идеально выглаженной рубашкой, цвет которой так подходил светлой, аккуратно уложенной шевелюре. — Шизу-тян, по какому поводу прикид? — выпалил ничего не понимающий информатор. — Предупредил бы, что ли, я бы приоделся. — И тебе здравствуй. Может, нальёшь хотя бы для начала? — В тоне блондина не было ни единой тёплой нотки. Орихара спохватился и налил виски в пустующие стаканы. Он всё продолжал внимательно изучать своего любовника в столь непривычном образе, стараясь запомнить как можно больше деталей. Шизуо тем временем отпил из своего стакана и закурил, блаженно закатив глаза: видимо, это была первая сигарета за долгое время. — У меня была встреча с братом, — наконец-то расслабившись, ответил блондин на изначальный вопрос. — Оя… Так это из-за младшенького я проторчал тут час один. — Изая не скрывал раздражения в своём слащавом тоне. — Ну, это была запланированная встреча на Рождество двух родных людей. Не обессудь, но внезапные приглашения неизвестно куда у меня немного ниже в рейтинге. — Шизуо с самодовольной улыбкой выпустил дым из лёгких и скинул пепел в металлическую пепельницу. — О-о-о, так сегодня Рождество… Вот почему тут не протолкнуться, — сделал вывод брюнет. — Почему-то я не удивлён, что ты не знал. — Я не праздную этот искусственный праздник, Шизуо. Поэтому можешь считать чистой случайностью то, что мы встретились именно в этот день. — Я и не сомневался, — с насмешкой заверил блондин. Повисло тяжёлое молчание. Они просто рассматривали друг друга, попивая золотистую жидкость из бокалов. Первым прервал немое шоу Шизуо. — Так зачем ты меня сюда позвал? — Я же говорил, оплата. Ты назвал меня конспиратором, так что вот тебе «свидание» на публике. Это, кстати, гей-бар. Ну, чтобы ты в курсе был. Шизуо поднял в удивлении бровь, но ничего не сказал, подкуривая очередную сигарету. — Почему бы нам просто не поболтать, м-м, Шизу-тян? Экс-бармен лишь молча кивнул. — Хах, Шизу-тян, если я один буду участвовать в разговоре, то это будет просто монолог. Я, конечно, понимаю, что обычно наше взаимодействие имеет другой характер и просто разговаривать — не совсем привычно, но ты мог бы и подыграть мне. — Изая откинулся на спинку дивана и недовольно прищурился на своего любовника, на которого это замечание, казалось, не возымело ровно никакого эффекта. — Ну ладно, если ты так принципиален… Есть у меня один вопрос, который я хотел бы тебе задать. — Валяй, — позволил продолжить блондин. — Когда это всё началось? — В смысле? — Не строй дурачка, Шизуо, ты прекрасно понимаешь, о чём я. — Лицо информатора украсила ехидная ухмылка. — Когда ты заинтересовался мной? — Когда… — мечтательно повторил блондин и выпустил большое облако дыма перед собой, которое, растворяясь, уносило его в мир воспоминаний. Возвращаясь ко дню их первой встречи в старшей школе, станет не лишним упомянуть, что же произошло с Шизуо по возвращению домой. Калейдоскоп противоречивых чувств истязал неокрепший разум подростка, и ему казалось, что голова вот-вот взорвётся. С одной стороны, его злость никуда не делась — новоиспечённый враг бесил его с неистовой силой. Изая побил все рекорды в рейтинге людей, вызывавших ненависть у Шизуо. С другой стороны, будущий вышибала чувствовал сильное неудовлетворение. Их перепалка взбудоражила его кровь, но выплеска эмоций так и не последовало. Будто отобрали вкусную конфету, которую ты не успел доесть, или выключили интересный фильм прям на его середине. Ему хотелось ещё, больше этой ярости, азарта и жара, буквально до дрожи в руках. То есть в сухом остатке Шизуо заимел ненавистного врага, которого ему нравилось и хотелось ненавидеть. Это противоречие просто не могло никак устаканиться в голове подростка, и он зверел ещё больше. Но была и ещё одна причина, ещё одна эмоция, которая была в новинку для молодого Шизуо. Перед его глазами всё стояло лицо брюнета, которое с нездоровым удовольствием слизывало его кровь со своего ножа. По дороге домой Шизуо старался отвлечься на какие-то другие мысли, но как только он расслаблялся, подсознание сразу рисовало в голове яркие картинки того, как немного влажный розовый язык скользит по гладкому металлу и собирает алую жидкость до последней капли, как в этот момент сверкают две винные бездны глаз. Он понимал, что возбуждён, но просто не мог в это поверить. Прибежав домой, блондин мигом закрылся в своей комнате и завалился на кровать в чём пришёл. Сердце ходило ходуном, а он просто пялился в потолок и давал волю разбушевавшейся фантазии. Он представлял, как хватает Орихару за волосы и заставляет слизывать кровь с зияющей раны на своей груди. Шизуо впервые дрочил на образ знакомого ему человека, впервые так ярко фантазировал, впервые в его фантазиях был парень. Он злился на самого себя, понимая неправильность происходящего, но был не в силах остановиться. Весь вечер он себя истязал самоудовлетворением, пока без сил не забылся сном, в котором образ врага его и не думал отпускать. Наутро Шизуо было мерзко смотреть на себя в зеркало. «Это всё виновата та блоха», — сделал для себя вывод блондин, закончив с завтраком, и нехотя поплёлся в школу. Так начались три последних увлекательных года его школьной жизни, большую часть которой он проведёт в погонях и перепалках с брюнетом. Его злость будет расти с каждым днём, так как он будет винить Изаю в том, что он сделал его таким. Неправильным. Грязным. Мерзким. Под стать себе. Любое упоминание о будущем информаторе будет приводить Шизуо в ярость, которая будет скрывать смущение и паранойю, что его уличили в чём-то неприличном. И он будет выплёскивать все эти разрывающие его эмоции на, по его мнению, самого виновника, который щедро будет отплачивать ему в ответ. Шизуо сможет признаться себе в том, что просто хочет сделать Орихару своим, лишь перед самим выпуском, когда осознает, что всего через несколько дней беззаботная пора их совместной юности закончится. Несмотря на всё то дерьмо, что брюнет ему успел наделать за эти три года. И когда он всё же решится попробовать что-то поменять, Орихара сменит свой район обитания и исчезнет с его поля зрения, оставив Шизуо с растоптанной решимостью, но с всё-таки какой-то лёгкостью на душе. В тот момент Хейваджима назовёт это судьбой и постарается начать жить нормальной жизнью. Несмотря на свой взрывной характер, после нескольких неудач он устроится на работу к Тому и свободно вдохнёт полной грудью. Но Изая не даст мечтам сбыться и очень скоро снова замаячит чёрной макушкой на фоне серой массы людей. Снова лавина противоречивых эмоций накроет блондина, он будет гнать старого врага из Икебукуро, виня его во всех бедах и нарушении его душевного равновесия, но в то же время азарт будет сверкать в его глазах, так как место Изаи в жизни Шизуо заняло кое-что другое. Скука. Холодная, серая, сдавливающая в тиски скука, которая замаскировалась под обыденность. И, сколько бы Шизуо не кричал «Убирайся из Икебукуро, блоха!», Изая всегда возвращался. В таком темпе вышибала смог прожить ещё несколько лет, убеждая себя в том, что судьба ясно дала ему понять, что ничего менять не стоит. Пока… Из воспоминаний его вырвала чужая нога, настойчиво поглаживающая его собственную под столом. Шизуо моргнул, чтобы вернуть осмысленность своему выражению лица, и поймал на себе настойчивый взгляд информатора. — Славно, что ты предаёшься ностальгии, Шизуо, но ты тут не один, и я всё ещё жду ответа на свой вопрос, — ухмыльнулся информатор, но не перестал поглаживать ногу блондина под столом. — Со времён старшей школы, — со вздохом ответил блондин и стал внимательно разглядывать, как плещется золотистая жидкость в его стакане при покачивании. — Оу… — растерянно произнёс брюнет, что-то прикидывая в голове. — А конкретней? На каком году обучения? — С первого дня, — сдался с потрохами вышибала. — Оу-у-у… — только и смог выдавить Изая, заметно помрачнев. Он долил виски в оба бокала и сам погряз в своих мыслях, переосмысливая давние события с учётом нового факта. — Тогда я не совсем сразу осознал, что это значит. Но факт остаётся фактом: всё началось в день нашей первой встречи, — подытожил Шизуо. — Но… — попытался возразить Изая, — ты сразу же сказал, что я тебе не нравлюсь. Буквально в первые несколько секунд знакомства. — И это было чистой правдой. — Блондин ухмыльнулся и продолжил: — но это абсолютно не мешало мне провести дни моей юности за дрочкой на твой ни хрена не светлый образ. Изая поперхнулся и долго откашливался, а потом залился звонким смехом. — Хах, Шизу-тян, это самое потрясающее признание своих пороков, которое я когда-либо слышал. Сомневаюсь, что кто-то когда-то сможет тебя переплюнуть! — Сквозь смех Изая вытирал слезинки с уголков глаз и закашливался всё сильнее. Шизуо же смотрел на него с какой-то надменностью и холодной улыбкой, будто пытаясь показать своё превосходство в искренности. Ему не было неловко или стыдно, он раскрывал былые тайны так просто и легко, что брюнета это правда впечатлило. Но надменность была его прерогативой, и такое положение вещей Изаю не устраивало. Вдоволь насмеявшись, Изая подпёр лицо ладонями и с хитрой ухмылкой начал вглядываться в своего любовника, всё ещё не оставив в покое его ногу под столом. — Знаешь, Шизу-тян, я смотрю на тебя и не могу понять. Вроде ты сидишь, а вроде и не ты. — Одежда не настолько меняет человека, — хмыкнул Шизуо. — Я не про одежду. Я о том, сколько ты ещё всего скрываешь. С каждым разом я вижу перед собой нового человека… то есть монстра. — Просто глаза надо шире раскрывать. Наш всемогущий информатор, знающий даже цвет трусов каждого жителя Токио, чего-то не заметил и теперь бесится? Какая жалость, Изая-кун.  «Ого, как я его задел, аж сочится ядом, — пронеслось в мыслях информатора. — Ну ничего, Шизу-тян, на моём поприще тебе ничего не светит». — Не приравнивай себя к моим горячо любимым людям, животное. Шизуо неосознанно сломал сигарету у себя в руках, но, когда обнаружил это, к великому сожалению Орихары, просто затушил остатки в пепельнице и подкурил новую. — Тогда не просветишь меня, в чём разница, Изая-кун? — Надменная улыбка Шизуо никуда не делась, а стала ещё ядовитей. — Я за все эти годы так и не понял, что ты вкладываешь в эту свою… любовь. Изая нервно сглотнул от тона, которым блондин сказал это слово, но вскоре взял себя в руки. — Это всегда пожалуйста, Шизу-тян. Никогда не устану объяснять! — Изая радостно хлопнул в ладоши. — Знаешь, люди они как зверушки, только лишь с тем отличием, что ты можешь понять, что они говорят, ровно как и они понимают твою речь. Коммуникация ведь очень важна. Думаю, многие ловили себя на мысли: «как бы я хотел понимать, что ему сейчас нужно», когда любимый питомец заболевал и внезапно отказывался от еды. Или наоборот, очень хотели, чтобы зверушка могла понять, что от неё в данный момент требуется. С другой стороны, несмотря на эту прореху в общении, люди продолжают любить своих питомцев, кормят их, организуют им досуг, играют. Моё увлечение людьми находится на том же уровне. Я забочусь о своих питомцах, стараюсь разнообразить их жизнь, вывести на свет их самые заветные желания или способности, что они прячут глубоко-глубоко. Я ставлю их в различные ситуации и смотрю, как они поведут себя, как проявят свои таланты или покажут их отсутствие, как оголят свою истинную натуру или наоборот упрутся в глухую стену навязанных им моральных или не только принципов. Хоть мы и говорим на одном языке, все склонны врать, увиливать, приукрашивать, я же перехожу на новый уровень общения, я практически читаю их мысли. О-о-о, сколько же противоречивых эмоций я видел на их лицах! Вот представь себе: есть обычный работяга, уважаемый коллегами и начальством, высокой морали человек, ответственный, трудолюбивый, пунктуальный, семьянин. В отделе, где он работает, появляется новенькая, молодая, энергичная, красивая. Он иногда бросает на неё взгляды, но даже и не думает что-либо сделать, ведь даже мысль об этом кажется ему чем-то абсолютно неправильным. А теперь представь ситуацию, как идёт он домой и за очередным поворотом замечает девушку, сидящую у фонарного столба. Она или перебрала, или накачана какой-то наркотой. И по какому-то невероятному стечению обстоятельств это и есть его новенькая коллега. По-сути не важно, что он сделает дальше, интересен лишь момент, в котором он борется с самим собой, между желанием помочь и вызвать полицию и желанием… впрочем, ты и сам понимаешь каким. Эти мгновения для меня бесценны, когда выражение лица сменяется с молниеносной скоростью, прыгая от маниакального желания до отвращения к самому себе, от искреннего беспокойства до лукавого «а, может, полиция немного подождёт». — То есть ты себе устроил цирк с животными, в котором ты — единственный зритель? — меланхолично поинтересовался блондин, раскачивая свой стакан на столе. — Нет, Шизу-тян, всё ты не так понимаешь. Ты смотришь на обложку, а не в саму суть. В цирке животные подневольны и выполняют раз за разом заученные трюки, а потом возвращаются в свои клетки. Ради получения еды и отсутствия боли они готовы на всё. Но это уже будут не они. Мне не нужно искусственное шоу с поставленными другим режиссёром номерами. — Значит, тебе нравится, когда пляшут именно под твою дудку? — Хах, и снова неверно, Шизу-тян. — Изая ухмыльнулся, и его глаза сверкнули маниакальным блеском. — Я лишь строю декорации, подстраиваю начальные сцены, дёргаю за ниточки, чтобы скорректировать поведение зверушки, чтобы она не убежала со сцены раньше времени. А дальше — существует огромное множество сценариев, по которым могут развернуться события, и я просчитываю их все, каждый, до единого! Люди же вольны поступить как им вздумается, а я лишь наблюдаю, по какому из сценариев развернутся события. Каждая из таких сценок является частью одного огромного спектакля, и только я могу предугадать, каков будет финал. — Я так и не услышал, где в этом всём твоя любовь к людям. Ты просто сваливаешь на головы обывателей очередные трудности и испытания, застаёшь их врасплох, вламываешься в их привычный жизненный устрой, заставляешь делать сложный выбор. — А это, Шизу-тян… — Изая как-то грустно улыбнулся одними кончиками губ, — …и есть любовь.