Как можно было так вляпаться?

Вика.       Центральная библиотека Сеула потрясает своими размерами и самим внешним видом. Здание будто из прошлых веков. Если судить по моим новоприобретенным знаниям по истории Кореи, то оно было построено где-то в 7 веке и постоянно реставрируется. Нужно выяснить более точную информацию.       Уже 11.05. Я опаздываю. На пять минут. Не смертельно, но мне не по себе. За такой короткий промежуток времени может произойти всё, что угодно. Блинг и Вишенка не умеют ладить, особенно когда находятся наедине.       Библиотека двухэтажная, читальный зал заставлен огромным количеством высоких стеллажей с книгами, много столиков на четырёх персон. За одним из них вижу Блинга и Ви. Напротив Тэхёна стоит стопка из трёх книг, а сами парни о чём-то яро спорят. Усмехаюсь, направляясь к ним. — Привет, мальчики! — кладу рюкзак на свободный стул. Оба парня синхронно поворачиваются ко мне с одинаковыми недоумевающими выражениями на лицах. — Что ты сейчас сказала? — произносят в унисон. Боже, какая прелесть! Я смущённо хихикаю. — Я сказала "привет, мальчики". — Сажусь на соседний стул. — С ходу начинаешь обучать? — усмехается Джонг. — А то! Но сначала я хочу зарегистрироваться в библиотеке. — Тогда идём. — Тэхён поднимается на ноги и протягивает мне руку. Не задумываясь, хватаюсь за протянутую ладонь, и Ви поднимает меня. — Тогда я тоже зарегистрируюсь! — Блинг подскакивает следом.       Тэ хмурится. — Ты же не любитель читать? — А может я резко передумал. — Ехидно скалится Джонхён.       Порой они выводят меня своими перепалками. Но влезать или уж тем более спорить с ними я не намерена. Все трое мы направляемся к библиотекарю. Вещи оставляем, народу и так не много. Никому наши рюкзаки не нужны.       По пути восхищаюсь количеством книг. Убранство библиотеки явно из эпохи Корё. Да, я немного позанималась дополнительно историей Кореи.       За столом работника библиотеки сидит молодой улыбчивый парень. Кстати сказать, очень симпатичный. Он брюнет, улыбка как у Хосока — солнечная. Невольно начинаю улыбаться в ответ. Тэхён сильнее сжимает мою ладонь. Поднимаю на него взгляд. Тю, ревнует что ли? Смотрю на Блинга. Напрягся так, что мне показалось, будто я слышу скрип его зубов. Пора заканчивать этот цирк. — Здравствуйте, я и мой друг, — указываю на Джонга кивком головы, — хотим зарегистрироваться в вашей библиотеке. — Привет, ребятки, — он улыбается шире. — Вот, пожалуйста, заполните формуляры.       Он вручает нам две небольшие книжечки размером с паспорт и ручки. — Меня зовут Шин, кстати. — Очень приятно, — произносит Тэ тоном, говорящим обратное.       Блинг молча заполняет формуляр. Следую его примеру. Закончив, возвращаем Шину. — Виктория. Красивое имя. — Шин подмигивает мне. — И Джонхён. Что ж, добро пожаловать в нашу библиотеку. В соседнем отделе вы также можете зарегистрироваться, чтобы брать книги на дом. — Спасибо, мы обязательно так и сделаем. — Я неловко улыбаюсь, беру своих спутников за руки и веду к нашему столику.       Как только мы садимся, я недовольно смотрю на них. — Что это сейчас было? — О чём ты? — невозмутимо спрашивает Блинг. — Разве случилось что-то страшное? — вторит ему Ви.       Балбесы. Ревнивые павлины. Я зла на них. Боже, какие же они ещё дети. Только внешне взрослые парни, Джонг так вообще выпускник старшей школы. Так, Вика, спокойно. Мы здесь для того, что изучать русский язык. Хотя, какой из меня преподаватель? Всё, что я могу, так это произнести для них несколько фраз, чтобы они повторили.       Мой взгляд выражает недовольство и злость. Парни притихли, ожидают моих дальнейших действий. Я скрещиваю руки на груди. — Вы моими телохранителями заделались?       Молчат. Переглядываются между собой. — Извини, Тори. — Мямлит Блинг, опустив голову. — Да, прости, Вика. — Вишенка отводит взгляд.       Ну и как после этого на них ругаться? Улыбаюсь. Парни неуверенно улыбаются следом. — Ладно уж, прощаю. Но только в этот раз. Начнём, пожалуй, наш урок. — Говорю тоном учителя. Надо же с чего-то начать? Парни решают мне подыграть. На лицах сосредоточенное выражение, на столе открытые тетради, а в руках ручки. — Мы готовы. — Джонг улыбается. Ох ты ж блин! Он специально? Я же залипаю на его улыбку!       Так, глубокий вдох. Медленный выдох. Смотрю на Ви. Тот аккуратно что-то записывает. Мне же любопытно! С этими парнями невозможно заниматься серьёзным делом. — Итак, можно начать с тех фраз и выражений, которые употребляются чаще всего. — Мой взгляд сосредоточен на стопке книг Тэхёна. — Нам их записывать, профессор Вика? — Тэхён внимательно на меня смотрит. Щёки краснеют. Какой профессор?       Вскакиваю на ноги и начинаю бродить вокруг нашего столика, чтобы иметь возможность хоть немного собрать мысли в кучу. И невзначай подсмотреть, что же Ви там всё-таки написал. — Здравствуйте. — Звучит из моих уст первое слово. Повторяю ещё несколько раз. — З-д-ра-в-с-ву-й-те. — Первую попытку воспроизвести предпринимает Блинг. Не очень удачную. Я останавливаюсь за его спиной и смеюсь. — Немного неверно. — Я кладу руку на его плечо. Юноша вздрагивает. — Я произнесу медленнее. З-д-ра-в-ст-ву-й-те. — З-д-ра-в-ст-ву-й-те. — Старательно повторяет Джонг. Ля, просто прелесть! У него чудное произношение. Акцент восхитительный. Его потрясающий голос удивителен, когда он произносит простое "здравствуйте" на русском. Господи! Я. ЗАЛИПАЮ. НА. АКЦЕНТ. БЛИНГА. АЙЩ! — Эм, Вика? — голос Ви врезается в сознание, окутанное приятной аурой. — А? — поворачиваю голову к парням. Я стою за их спинами, а Блинг и Вишенка смотрят на меня. Джонг с задорными искорками в глазах, а Ви с недовольством. Теперь я начинаю осознавать, что послужило такой реакции от них. Мои руки покоятся на плечах Блинга, точнее, одна на плече, а другая гладит его волосы. Вспыхнув, отскакиваю в сторону, не удерживаю равновесие и падаю. Джонг.       Я не успеваю подскочить, чтобы уберечь Тори от падения. Она падает на пол, зацепив рукой краешек стола. Сама же приземляется на попу. Ух, это больно. Я знаю, о чём говорю.       Тори производит шум, тем самым обращая лишнее внимание на себя. — Айщ, это больно. — Она не плачет, но на симпатичном личике проступает обида. На саму себя за это нелепое падение. Я уверен, именно об этом сейчас она думает. И я не согласен с этим! Такое случиться может с каждым. — Давай помогу. — Тэхён подаёт ей руку и помогает встать. А я замешкался. Упустил возможность ей помочь. Сижу и хлопаю глазами, как марионетка. Дурацкое сравнение. — Спасибо. — Она смущённо улыбается. Тэхён садится на место. Тори решает сесть напротив нас. Так даже лучше. Не будет падать. И Тэхён не будет ей помогать. — Теперь пусть Ви попробует. — Тори берёт ручку и начинает рисовать в своей тетрадке завитушки, при этом смотрит то на меня, то на него. — Зы-ды-раб-ствуйте. — Выдаёт Тэ. Не могу удержаться и начинаю безудержно хохотать. Тэхён хлопает глазами, а после сердито на меня зыркает. — Блинг! Прекрати. — Возмущается Тори, но сама еле сдерживает улыбку. — Умница, Ви. Попробуй ещё раз.       И он попробовал. Затем ещё и ещё раз. Минут десять здоровался. И на одиннадцатой минуте произносит более или менее нормально. — Ну вот, замечательно. — Улыбается Тори. — Следующее слово — спасибо.       Мы по-очереди повторяем и это слово. Тори далее называет ещё множество других. И эти слова мы успешно запоминаем. По крайней мере, я. Думаю, можно собой гордиться. — Сможете составить из выученных слов предложение? — это уже сложнее. Но Тэхён берётся за это дело. — Привет, меня зовут Тэхён. — Замечательно. — Хвалит его Тори на русском. Я не хуже. — Как дела, Тори?       На моём лице расцветает самодовольная улыбка. Тори фыркает, но всё равно хвалит меня. — Думаю, я смогу теперь читать. — Заявляет Тэхён. Он берёт одну из книг, взятых им до прихода Тори. — Погоди, Торопыга. — Смеётся Тори. В который раз отмечаю, что у неё восхитительный смех. — Торо... кто? — на лице Тэхёна читается недоумение. У меня, наверное, тоже. Потому что я не понял второго слова. Она произнесла его на русском. — Я имела ввиду, — она слегка краснеет, — не торопись. Ты даже алфавита не знаешь. — Ну и что? — не унимается он. — Ты мне поможешь.       Вы только посмотрите. Читать он собирается. Ха, шутник. Даже на родном языке трудно научиться читать. А тут ещё и иностранный. Хотелось бы послушать, как этот хвастун опозорится. — Ты нашёл трилогию "Бегущего" на русском? — внезапно спрашивает Тори. — Ну да. Круто, правда? — он ей подмигивает. Вот же гад! — Тогда можно попробовать. — Задумчиво произносит Тори. — Блинг, давай поменяемся местами.       С недовольством на лице меняюсь с ней местами. Тэхён.       Одно удовольствие смотреть на недовольного Джонхёна. Его вообще не должно быть здесь. Так нет же, навязался. А Вика даже не против. Но я не сильно расстроен по этому поводу. Сейчас Виктория сидит рядом со мной. Я открываю книгу. Но слова мне непонятны. Вика права, сначала нужно выучить алфавит. — Эх, ты была права, все эти слова мне не знакомы. — Закрываю книгу. Виктория снисходительно улыбается. — А я говорила. — Тогда давайте изучать алфавит! — предлагает этот напыщенный индюк из SHINee. Вика пожимает плечами. — Как хотите.       Мы оба киваем. Автор.       Вика рассказывает все тридцать три буквы русского алфавита. Парни даже записывают их в свои тетради, в том числе и в корейской транскрипции. Для удобства чтения. Проговаривают их на русском. Составляют самостоятельно слова. Идёт кропотливая работа по изучению незнакомого языка.       Занимаются вплоть до часу дня. Виктория уже чувствует слабость. Но она упорно продолжает занятие. Темнеет в глазах. Она трёт их пальцами, стараясь прогнать наваждение. Юноши замечают состояние девушки. — Хватит на сегодня занятия. — Заявляет Джонг. Он достаёт из рюкзака шоколадку и банановое молоко.       Тэхён, в свою очередь, вытаскивает из своего булочки с кунжутом и сок. — Приятного аппетита! — они кладут еду рядом с ней. — Ага, сейчас! Буду я тут одна есть. — Каждому вручает по булочке и берёт одну себе. — Вот теперь приятного аппетита.       Парни переглядываются. А после приступают к еде. Сок и молоко честно делят на троих. Шоколадку решают оставить на потом. Обед заканчивается, и юноши хотят продолжать занятие. — Ну нет, я слишком устала. — Заявляет Вика, вставая из-за стола. Она направляется к стеллажам. — Ви, покажешь мне, где находятся сказки? — Конечно! — Тэ догоняет девушку, идя рядом с ней. — Нам сюда. — Берёт за руку и ведёт к самым дальним полкам, у выхода.       Глаза разбегаются от обилия книг в ярком красивом переплёте. Хочется прочесть все и сразу. Так, спокойно. Всё равно не получится за один день осилить все. Остановимся на парочке.       Рука тянется к книге в фиолетовой обложке, золотыми буквами написано название: "Феи с алмазных гор. Корейские народные сказки". Преисполненная идеей её прочитать, Виктория возвращается к их столику, за которым всё ещё сидит Джонг. Увидев девушку, парень широко улыбается. — Уже нашла, что искала? — Ага, — ответная улыбка расползается по её губам. — Ничего, если я вслух? — Ничего. — Тэхён уже на своём месте. — Я хочу послушать, как ты читаешь.       Оба парня сидят напротив неё, ожидая, когда же она начнёт. Открыв оглавление, она выбирает одну из сказок. — Феи с алмазных гор. Прямо как название книги. Что ж, я начинаю. Давным-давно в глубоком горном ущелье Кымгансан Алмазных гор жил юноша со старухой матерью. Были они бедные, беднее некуда. Уйдет утром юноша в горы за хворостом, соберет несколько вязанок, продаст на базаре, еды припасет, домой принесет. И вот однажды взял юноша чиге[*], в горы пошел. Собирает хворост вязанку за вязанкой. Притомился, к чиге прислонился, передохнуть. Вдруг видит — олень навстречу бежит, на одну ногу припадает. [* Чиге — приспособление для переноски на спине груза.] — Спрячь меня побыстрее, юноша, — просит олень. Пожалел юноша оленя, хворостом прикрыл. А сам снова за дело принялся. Тут откуда ни возьмись охотник. Запыхался, бежал быстро. — Не видал ты хромого оленя? — спрашивает. — Хромого оленя? Он вон туда побежал, — отвечает юноша и рукой на тропинку показывает, что к дальней дороге ведет. Поверил охотник, побежал дальше. Только он за горой скрылся, юноша крикнул: — Олень, олень, выходи, охотник ушел. Вышел олень и говорит: — Спасибо тебе, добрый юноша, спас ты мне жизнь, уж и не знаю, чем тебя отблагодарить. Может, есть у тебя заветное желание — скажи, я сделаю все, чего пожелаешь. Усмехнулся юноша и отвечает: — Ну чего я могу пожелать? Конечно невесту! — Хорошо, я научу тебя, что делать. Показал олень копытом на гору, что виднелась вдали, и говорит: — Пойдешь на ту гору, увидишь большое озеро. В пятнадцатый день каждого месяца с Неба по радуге небесные феи спускаются, в озере купаются. Завтра как раз пятнадцатый день. Пойдешь туда в полдень, дождешься в укромном местечке, когда феи станут купаться, возьмешь платье той, что тебе приглянется, спрячешь. Все феи улетят, а она останется, нельзя ей без платья лететь. Ты подойди к ней, скажи: будь моей женой. Станет она твоей женой. Только одно твердо запомни: пока не родит тебе фея четырех сыновей, платья не отдавай. Сказал так олень и пошел своей дорогой. И вот на другой день, ровно в полдень, пошел юноша к озеру, укрылся в густых зарослях осоки, стал ждать. Вдруг заиграла над озером пятицветная радуга, по радуге восемь фей в голубых платьях с Неба спустились. Сбросили платья, стали купаться. Любуется юноша феями. До чего хороши! Но одна больше всех ему приглянулась. Взял он ее платье, спрятал подальше. А феи шутят, смеются, знать ничего не знают, прыгают да ныряют. Накупались, платья надели, за радугу ухватились, стали вверх подниматься. Только самая красивая на земле осталась, мечется, платье никак не найдет. Говорят ей подружки: — Послушай, сестрица, пора уходить, радуга того и гляди исчезнет. Ты останься, найди свое платье, а завтра мы непременно тебе радугу спустим. Поднялись феи на Небо, а подружку оставили. Плачет, бедная, слезами умывается. Вдруг откуда ни возьмись юноша, взял фею за руки, говорит: — Не печалься! Это я твое платье спрятал. Станешь моей женой — отдам его тебе. Пришлось фее согласиться, и пошла она за юношей. Стали они мужем и женой и зажили дружно и счастливо. Уже пять лет с той поры миновало, родила фея юноше трех сыновей, один другого краше. И говорит она как-то раз мужу: — Отдай мое платье. Я все равно не вернусь на Небо, не брошу детей. Не устоял юноша, хотя помнил слова оленя, отдал платье жене. Обрадовалась жена, схватила платье и так затосковала по Небу, что невмоготу ей. Взяла она детей, одного на спину посадила, двух под мышками держит, улетела, только ее и видели. Зовет юноша жену — не возвращается, рукой машет — не откликается. Опечалился юноша. И снова стал он жить с матерью в бедной хижине, по утрам ходить в горы за хворостом. Пошел он как-то хворост рубить. Рубит, а сам о горькой судьбе своей сокрушается, вспоминает, как прожили они с женой счастливых пять лет. Вдруг откуда ни возьмись хромой олень. Увидел олень юношу, обрадовался, только смотрит — загрустил отчего-то юноша. Спрашивает олень: — Что невесел, юноша? Может, беда какая стряслась? Рассказал юноша все как было. Утешает его олень: — Не горюй, я тебе помогу. Только делай все, как я скажу. С того самого дня, как одна фея на земле осталась, другие феи больше не спускаются к озеру, только воду из него большой бадьей черпают. Ступай не мешкая к озеру, как увидишь большую бадью, выплесни из нее воду, а сам залезай. Бадья тебя мигом домчит на Небо, и там встретишься с женой и детьми. Поблагодарил юноша оленя, к озеру поспешил. Только прибежал, смотрит — бадья с Неба на длинной веревке спустилась. Большая-пребольшая. Выплеснул из нее юноша воду, сам залез, на Небо поднялся. Увидел жену и детей, и снова зажили они счастливо, ни забот, ни хлопот. Хочешь — музыку слушай. Хочешь — пляши. Что ни день сладко ест юноша, сладко пьет, одно плохо: мать не может забыть, тоскует. И говорит он однажды фее: — Отпусти меня, женушка! Я мать навещу, расскажу, как живу. А то ушел, больше домой не пришел. К тебе полетел. — Не отпущу я тебя, — отвечает жена. — Вдруг не вернешься? Мало ли что может случиться! Муж на своем стоит — отпусти да отпусти! Говорит тогда жена: — Так и быть, отпущу я тебя. Возьми волшебного коня-дракона. Он вмиг домчит тебя до дому. Только помни: с коня не слезай, а слезешь — так на земле и останешься. Не успел юноша вскочить на коня, как в тот же миг очутился у своего дома. — Мама! — крикнул юноша. — Я пришел тебя навестить! Выбежала навстречу мать, не нарадуется. — Что случилось, сынок? — спрашивает. — Я все глаза выплакала, думала, ты в лапы тигру попал, в живых тебя нет! — говорит, а у самой слезы льются от радости. Рассказал ей юноша, как встретил хромого оленя, как научил его олень на Небо взлететь, как встретился он с женой и детьми и как счастливо они там живут. Еще сказал юноша, что если коснется ногами земли, не взлететь ему больше на Небо. Говорит юноше мать: — Нельзя тебе на землю сойти — не надо. Только так я тебя отпустить не могу. Когда еще свидимся? Ты подожди, а я каши тебе принесу, твоей любимой, фасолевой. Поешь — и лети куда хочешь. Вынесла мать мисочку фасолевой каши, горячей-прегорячей. Уронил ее юноша прямо на спину коня. Взвился конь от боли, сбросил юношу на землю, в Небо взмыл. Заплакал юноша в голос. И так тосковал он без жены и детей, что вскорости умер от горя. Говорят, будто душа его в петуха вселилась. И кричит теперь петух по утрам, да так жалобно, будто плачет: ко-кие! Это он по своей жене и деткам тоскует. Недаром петухи так и норовят прыгнуть то на крышу, то на забор — все к Небу поближе! — Грустный конец. — Вздыхает Вика. — Ваши сказки почитать, так и не бывает счастливых концов! — Не все сказки такие. Вспомни, хотя бы, про девушку-лилию. — Подмигивает Блинг. Щёки Виктории алеют на глазах. — Это единичный случай! — восклицает она, хватаясь ладонями за щёки. Айщ, горячие! — Выбери любую другую, — предлагает Тэ. — Можешь быть уверена, она будет со счастливым концом. — Ладно. — Говорит она. — Но если и она будет грустной, ты прочтёшь главу Бегущего без моей помощи! — Замётано.       Вика пробегает глазами по оглавлению. Ну и какая из них со счастливым концом? Наверное, эта. Материнская скала. — Итак, я выбрала. МАТЕРИНСКАЯ СКАЛА.       Забрел как-то в одну деревню монах. Был на нем яркий халат и шляпа, а в руках палка. Ходит монах от дома к дому, подаяние просит. Чуть не всю деревню обошел и вдруг видит — на другом берегу большой дом под черепичной крышей стоит. Пошел монах к тому дому, постучался в ворота, милостыню просит подать. Вышел из дома старик злой-презлой, замахал на монаха руками и как закричит: — Нет у нас ничего, убирайся вон! Монах вежливо говорит: — Не скупитесь, пожертвуйте что-нибудь. Уж если в таком богатом доме ничего не найдется, кто же тогда мне милостыню подаст? — Вот проклятый монах! До чего же назойлив! Если я и разбогател, то уж, во всяком случае, не с твоей помощью! И нечего тут рассуждать, убирайся! В деревне все знали, какой старик жадный да злой, и не любили его. Но даже скрягу проняли мудрые речи монаха, не знал он, как поступить, и стучал изо всех сил длинной трубкой, пепел из нее вытряхивая. Затем выхватил у монаха суму, пошел в хлев, наполнил суму лежалым навозом и принес монаху. Тот молча взял суму, низко поклонился и пошел прочь. Идет монах по дороге, вдруг слышит — кто-то его зовет. Обернулся, а это женщина его догоняет. — Отец наш к старости совсем лишился ума, в суму вам насыпал навоз, не судите его строго и примите вот этот рис. — Сказала так женщина и протянула монаху мешочек с рисом. Это была невестка жадного старика. — Спасибо тебе, — говорит монах, — за доброту добром воздается, а за зло воздается злом, запомни это. Женщина повернула было обратно, но монах остановил ее и тихо сказал: — Завтра ваш дом затопит. Никому об этом не говори, возьми ребенка, поднимись в горы, там и спасешься. Только когда будешь подниматься, назад не оглядывайся. Сказал так монах и исчез. Монах этот не простой, — подумала женщина. — Его Небо послало покарать жестоких людей. И в самом деле, на другой день, ровно в полдень, во дворе появилась большая дыра, из дыры ключом забила вода, того и гляди, все затопит. Посадила женщина на спину ребенка, схватила самые необходимые вещи и выбежала из дому. В тот же миг налетел ураган, полил ливень, загремел гром, да так, что содрогнулись Земля и Небо. Забыв о предостережении монаха, женщина оглянулась и увидела, что на месте огромного, будто кит, дома под черепичной крышей вздымаются, пенятся могучие волны. — Ах! — только и успела крикнуть женщина, и в тот же миг вместе с ребенком превратилась в каменную скалу. До сих пор стоит та скала. Она и в самом деле напоминает женщину с ребенком на спине, потому и получила название Материнская скала. А под скалой огромное озеро разлилось, лотосы на нем расцвели. Говорят, после дождя, как только прояснится, можно увидеть на дне горшки и плошки жадного старика. — Ты специально подбираешь такие сказки? — усмехается Джонг. — Просто она хочет послушать, как я читаю на русском! — выпятив грудь, заявляет Ви. — Да ладно, будто нет ничего интереснее, чем слушать твоё чтение. — Пренебрежительно говорит Джонхён, а сам смотрит на Тори. — Пусть выполняет моё условие, раз уж я оказалась права. — Ну и сидите здесь, а я тогда пойду. — Блинг встаёт, закидывает рюкзак на плечо. — Ну и иди. — Тори и не думает сдвигаться с места. Подумаешь, его вообще не приглашали, он сам изъявил желание придти. А теперь возмущается. Что ж, пускай валит. — Ну и пойду. — Джонг быстрым шагом направляется к выходу. Настроение теперь ни к чёрту. — Пока-пока. — Тэхён ехидно улыбается, открывая первую книгу из трилогии. Тэхён.       Вот теперь всё просто замечательно. Напыщенный индюк из SHINee теперь не будет мозолить глаза. Открываю первую страницу книги. Так, насколько я понимаю, это слово читается так: — Посвящается Линетт.       Первая фраза прочитана. Поднимаю глаза на Вику. Она улыбается. Это меня приободряет, и я решаю продолжить. Но кое-кто не даёт мне это сделать. Этот идиот Джонхён возвращается обратно. Вика удивлённо хлопает глазами. — Пожалуй, я немного задержусь. — Плюхается на стул рядом со мной. Его ветровка вся в каплях. — Там дождь? — обеспокоенно спрашивает Вика, оглядывая его. Он снимает верхнюю одежду, вешает на спинку стула. — Да, ливень. Не успел и пяти шагов сделать, как он хлынул. Если честно, перспектива полностью промокнуть меня не устраивает. Лучше послушаю отвратительное чтение Тэхёна.       Бросаю на него недовольный взгляд и продолжаю читать. За три года, пока я писал эту книгу, ты не усомнилась во мне ни разу. — Что ты сейчас прочитал? — перебивает меня нахальный тип, сидящий рядом. — Прекрати, Блинг! — Вика перегибается через стол и легонько хлопает ладошкой его по макушке. Так ему и надо! Но почему тогда мне хочется ударить его сильнее после этого? — Читай, Тэ. Я потом вкратце перескажу, что ты прочитал.       Улыбаюсь ей и продолжаю. ГЛАВА ПЕРВАЯ       Он очнулся в холодном мраке и вдохнул затхлый пыльный воздух. С этого мгновения для него началась новая жизнь. Раздался громкий металлический стук; пол дрогнул и вдруг ушел из-под ног. От внезапного толчка он упал и, неуклюже барахтаясь, попытался встать. Несмотря на холод, лоб покрылся капельками пота. Поднявшись, он оперся спиной о твердую металлическую стену, какое-то время скользил вдоль нее, затем уткнулся в угол. Сполз на пол, прижал колени к груди и крепко обхватил их руками, надеясь, что глаза скоро привыкнут к темноте. После очередного толчка комната начала двигаться вверх, точь-в-точь как старый подъемник в горнорудной шахте. Резкий скрежет цепей и вращающихся блоков, какой можно услышать лишь в цехах древнего завода, наполнил кабину, отражаясь от стен гулким эхом. Темный лифт продолжал подниматься, медленные покачивания взад-вперед вызывали тошноту. Совсем дурно стало, когда в нос ударил запах горелого машинного масла. Хотелось заплакать, но слезы не текли. Оставалось лишь сидеть и ждать. Меня зовут Томас, — мелькнула далекая мысль.       Единственное, что он смог о себе вспомнить.       Происходящее не укладывалось в голове. Томас пытался трезво оценить окружающую обстановку и найти выход из создавшегося положения. В сознание разом ворвалось целое море информации — факты, образы, воспоминания, детали окружающего мира и того, как в нем все устроено. Томас увидел снег на деревьях, устланную листьями дорогу, зеленый луг, освещенный бледным светом луны, шумную городскую площадь с сотнями людей; вспомнил о том, как ест гамбургер и плавает в озере. Но как он оказался в темном лифте, кто его родители и кто он вообще такой, бедняга вспомнить не мог. Он даже фамилии своей не знал. В памяти всплывали образы каких-то людей, однако понять, кто они, не получалось, — вместо лиц виделись лишь расплывчатые цветовые пятна. Он безуспешно силился припомнить хотя бы одного знакомого человека или обрывок разговора.       Плавно покачиваясь, лифт продолжал подниматься. Томас перестал обращать внимание на противный скрежет цепей, тянувших кабину вверх. Казалось, прошло уже много времени; сколько — точно сказать было невозможно: минуты растянулись в часы, а каждая секунда длилась целую вечность.       Как ни странно, первоначальный страх улетучился, словно рой мошкары, сметенный порывом ветра, и теперь его место заняло сильное любопытство. Очень хотелось понять, где он очутился и что, собственно, происходит.       Издав скрип, а затем глухой металлический звук, кабина резко остановилась, и сидевшего в углу Томаса неожиданным рывком отбросило на середину лифта. Опершись руками об пол, он явственно ощутил, что кабина постепенно перестает раскачиваться. Затем она окончательно замерла: наступила тишина.       Прошла минута. Еще одна. Томас покрутил головой. Темнота. Он снова ощупал стены, пытаясь найти выход — ничего, лишь холодный металл. От отчаяния Томас застонал, и эхо, отразившись от стен, показалось зловещим завыванием смерти. Наконец эхо смолкло, и вновь наступила тишина. Он опять закричал, позвал на помощь, заколотил кулаками в стены.       Ничего.       Томас съежился в углу, обхватив плечи руками и трясясь от нахлынувшего страха. Сердце едва не выскакивало из груди. — Кто-нибудь… помогите… помогите мне! — закричал он.       Каждое слово причиняло нестерпимую боль в горле.       Когда над головой раздался громкий лязг, Томас чуть не задохнулся. Он посмотрел вверх — потолок лифта разрезала тонкая полоска света, становившаяся все шире. Низкий скрипучий звук наводил на мысль о том, что кто-то с трудом поднимает тяжелые двойные створки. Томас отвернулся и заслонил лицо руками — после долгого времени, проведенного в кромешной темноте, яркий свет резал глаза. Внутри все похолодело, когда он услышал над собой чьи-то голоса. — Глянь-ка на этого шанка. — Сколько ему лет? — Выглядит как кланк, только в майке. — Сам ты кланк, балда стебанутая. — Черт, у кого-то ноги воняют! — Надеюсь, путешествие в один конец тебе понравилось, Шнурок. — Точно, обратного билета уже не будет, брат.       Чувство полнейшего замешательства овладело Томасом. Странные голоса отдавались в голове эхом, некоторые слова он слышал впервые, другие казались отдаленно знакомыми. Прищурившись, он поднял голову к свету, чтобы понять, кто говорит. Поначалу Томас смог разглядеть лишь двигающиеся неясные силуэты, однако вскоре они оформились в человеческие фигуры — над люком в потолке лифта склонились люди и, глядя сверху вниз, указывали на него пальцами.       Зрение сфокусировалось — будто объектив фотокамеры: лица обрели резкость. Да, молодые парни — но разного возраста. Томас и сам толком не знал, что ожидал увидеть, однако отчего-то удивился: на него смотрели обычные подростки, почти дети. Страх немного отступил, хотя сердце продолжало бешено колотиться.       Кто-то сбросил вниз веревку с большой петлей на конце. Томас поколебался, затем просунул в петлю правую ступню, крепко ухватился за веревку, и его немедленно потащили наверх. К нему потянулись руки, множество рук, схватили за одежду и принялись вытаскивать из кабины. Все вокруг — лица людей, свет, яркие краски окружающего мира — замельтешило перед глазами, слившись в одно расплывчатое пятно. От нахлынувших эмоций свело живот и затошнило; хотелось кричать и плакать. Гул голосов утих, но когда ему помогли перебраться через острый край темной кабины, кто-то произнес: — С прибытием, шанк. Добро пожаловать в Глэйд.       Томас почему-то был уверен, что никогда не забудет эти слова.       Было трудно, но я справился. Вика показывает два больших пальца, а Джонхён фыркает, складывая руки на груди. — Ты хорошо справился. — Хвалит она, взъерошивая мою чёлку. — Да ладно. — Смущённо улыбаюсь. — Просто мне даются иностранные языки. — Вы поглядите, какие мы талантливые. — Недовольство Джонхёна мне в радость. Наконец, есть ещё что-то, в чём я лучше него. — Как думаете, дождь закончился? — спрашивает Вика. — Хочешь, пойду проверю? — назойливая муха с именем Джонхён вызывается добровольцем. — Хочу! — заявляет Виктория.       Он вскакивает на ноги и бегом в считанные секунды преодолевает расстояние от нашего столика до выхода. Автор.       Как только Джонг возвращается, подходит к Виктории, отвешивает галантный поклон и говорит: — Леди Виктория, дождь прекратился. Позвольте проводить вас до общежития? — протягивает руку.       Девушка хихикает, вкладывает свою ладошку в протянутую руку и поднимается. — Позволяю. Увидимся завтра, Ви. — Пока, Вика. — Тэхён тоже встаёт, начинает складывать книги в рюкзак. — Подожди, а как же перевести то, что я прочитал? — Переводчик тебе в помощь. — Ухмыляется Джонг, забирая рюкзак Тори. Девушка и слова сказать не успевает, как Блинг уводит её из библиотеки.       Как только парочка оказывается на улице, она выдёргивает руку. — Какого чёрта ты себе позволяешь? — возмущается девушка, буравя юношу взглядом. — Пусть потрудится. Ему полезно. — Джонг снова берёт её за руку, ведя вперёд. — Я не об этом. — Тихо вздыхает, но не вырывается. — Сколько можно так бесцеремонно себя вести со мной? — Не понимаю, о чём ты? — юноша поправляет лямку своего рюкзака. — Где находится твоё общежитие?       Девушка называет адрес. — Ага, значит, нам нужно на автобус.       Ребята быстро доходят до нужной остановки. Через десять минут они уже садятся в автобус. Джонг намерен довести Тори до дверей общежития. Девушка лишь снисходительно усмехается, позволяя ему это.       Выходят на нужной остановке, идут в сторону общежития. И вот, они у заветной двери. — До встречи, Тори. — Пока, Блинг.       Виктория собирается уже войти, как Джонхён останавливает её, нежно хватая за руку. — Что ты делаешь? — только и успевает сказать Вика, как Джонг наклоняется к ней, оставляя на её губах лёгкий поцелуй.