Музыка обладает удивительными свойствами

Я пришёл на работу как можно раньше. Было пять часов утра, а на улице ещё стояла ночь, и кое-где светили фонари. Я даже успел застать сторожа, удивившегося моему столь раннему приходу. Совсем недавно я вышел на пенсию и почти сразу после этого нашёл новую работу. Специальность моя творческая и душевная – учитель игры на фортепиано. И поначалу было как-то грустно расставаться с прежней работой, на которой я провёл столь долгие двадцать лет. Я бы и остался там, но мне слишком скоро нашли молодую замену и с улыбкой указали на дверь, оправдавшись тем, что я своё отработал и могу идти на заслуженный отдых. Жена моя умерла не так давно, оставив после себя память и девятнадцатилетнего сына. Он до сих пор живёт у меня, пытаясь найти подходящее ему занятие, но у него это плохо получается. В отличие от него, свою новую работу, простите, подработку (это ведь так теперь называется) нашёл буквально через месяц после выхода на пенсию. Жёлтое трёхэтажное здание, выполненное в форме короткой буквы «п», двумя концами выходящее на дорогу. Обнесённое забором и «обросшее» кустами и деревьями. Именно тут я теперь работаю. Вокруг этого здания парочка жилых домов, а остальное пространство занимают полу заброшенные стройки. Пару раз я видел там каких-то людей в деловых костюмах, но они, скорее всего, пришли, чтобы обсудить перепродажу уже начавшейся стройки. На самом деле я даже рад, что здесь почти безлюдно и не идут строительные работы, ведь это всё помешало бы мне творить и учить людей искусству столь тонкому как игра на струнном инструменте. Я зашёл внутрь здания, немного поговорил со сторожем и направился вверх по ступеням к своему кабинету. Ну, если говорить начистоту, то кабинет мой не являлся тем, что представляют многие, услышав это слово. На самом деле это был не какая-то маленькая комнатка со столом, компьютером и несколькими шкафами. Это был большой актовый зал со сценой, красным занавесом, кучей стульев приткнутых к самой дальней от сцены стене и чёрным лаковым фортепиано. Я достал из своего маленького плоского чемоданчика ноты и решил сыграть знаменитую Лунную сонату Бетховена. Вскоре я услышал какие-то крики. Они доносились снизу, вероятнее оттуда, где располагается главный вход. Я резко прервал свою игру и направился к двери. Спустившись вниз, я увидел такую картину: стоит сторож, заткнув руки в бока, а перед ним на коленях трясётся от рыданий девушка. –Что случилось? – удивлённо спросил я, подходя ближе. –Ох, как хорошо, что Вы спустились! – воскликнул сторож. – Здесь какая-то сумасшедшая просит меня найти кого-нибудь, кто мог бы научить её играть на пианине... –Пианино, - поправил его я. –Неважно. Я ей говорю, что рано ещё. Занятия начинаются только после десяти, а она спозаранку припёрлась. И уходить не хочет ни в какую! –Давайте, я сам с ней поговорю. Девушка, встаньте с колен, пожалуйста. Тут полы грязные. Зачем Вы так рано пришли? –Я... – она вытерла глаза рукавом кофты. – Я очень хочу научиться играть на фортепиано. И, просто, я не знала со скольки вы работаете. Уложила всех спать, дождалась утра и пришла. –Понятно. Ну, тогда пройдёмте, я ознакомлю Вас с расписанием и стоимостью занятий. –С... стоимостью? Но у меня нет денег... –Ещё и безденежная! – воскликнул сторож. – Вам здесь делать нечего. –Пройдёмте со мной, - спокойно попросил я. Мы поднялись на второй этаж, ко мне в «кабинет». Я указал ей на фортепиано. Она удивлённо подняла на меня свои глаза. –Попробуйте что-нибудь сыграть. Я хочу узнать есть в Вас потенциал или нет. Она кивнула и села за инструмент. Только её пальцы коснулись клавиш, как по моим рукам пробежали мурашки. Она играла совершенно незнакомую мне, но такую тонкую, такую печальную и струящуюся как ручей мелодию. У меня перед глазами проносились множественные, практически никак не связанные между собой образы. Концертный зал, заполненный людьми, погрузившийся в полную тишину; серый от бесконечного осеннего дождя пейзаж за окном; гробовая тишина на ночном кладбище; бесконечно печальная женщина, склонившаяся над телом своего сына... Эта великолепная мелодия заставила даже меня, прошедшего столь долгий жизненный путь и пережившего многое, сохраняя спокойное выражение лица, мужчину содрогнуться. Когда она закончила, я ещё долго стоял, не смея пошевелиться и рассуждая о том, что могло случиться с такой юной девушкой, что дало ей повод сыграть именно эту мелодию. –Ну так что? – осторожно спросила она. –Это... просто великолепно, - почти шёпотом ответил я. – Кто автор этой композиции? –Вы вряд ли поверите мне. –Я постараюсь, скажи. –Я сама её написала, - после недолгой паузы ответила девушка. Я молчал, не зная что сказать, но вскоре меня осенило. –Скажи, если ты сама её сочинила, то зачем ты пришла сюда? У тебя ведь, скорее всего, есть дома пианино, раз уж ты смогла её написать, не так ли? –Я пришла сюда, чтобы Вы научили меня играть на фортепиано. Чтобы Вы показали мне, как правильно играть множество других мелодий, чтобы Вы научили меня нотной грамоте. И ещё, чтобы Вы дали мне возможность прикасаться к клавишам. У меня нет пианино. Вернее, было, но сейчас уже нет... И это одна из самых главных потерь в моей жизни. –Сколько тебе лет? –Мне девятнадцать. –Хм, как и моему сыну. А звать тебя как? –Аврора. –Странное имя. Богиня зари в греческой мифологии, если мне не изменяет память. Почему тебя так назвали? –Я не знаю, - ответила девушка. –Меня зовут Николай. –А отчество у Вас какое? –Давай без отчества, хорошо? В общем, мне, мягко говоря, понравилась твоя игра и, потому я буду учить тебя бесплатно. Такой талант как у тебя не должен пропасть из-за отсутствия денег. Можешь приходить ко мне в любое время. Если у меня не будет занятий с кем-то другим, то я займусь тобой. Я здесь каждый день с шести до девяти. –Я поняла. Спасибо Вам большое, - её голос слегка дрогнул. Спустя несколько секунд она спросила: - А сейчас мы можем начать? –Конечно, - я потянулся за своей папкой с нотами и тетрадями. Всю дорогу до дома я пытался вспомнить ту мелодию, которую сыграла сегодня эта странная девушка. Я даже не заметил, как пошёл дождь, а все улицы опустели. По приходу домой, я сразу же лёг спать, но заснуть смог с трудом. Проснувшись поутру, я неспешно встал с кровати, накинул на плечи куртку и побрёл на балкон покурить. Дождь всё ещё продолжал лить, добавляя пейзажу серость и делая тротуары ярче. Я вспомнил про вчерашнюю встречу с девушкой. По плану она должна будет прийти сегодня. Пожалуй, научу её некоторым основам нотной грамоты, а потом можно будет и показать ей свою мелодию, которую я закончил писать позавчера, потратив на это три года. С практикой у этой девушки всё в порядке, так что, думаю, она справится. Когда я пришёл, сторож уже собирался уходить. Я поднялся к себе в кабинет и снова сел за фортепьяно. Достав ноты, я стал играть сочинённую мною мелодию. Вскоре я услышал стук в дверь. Пришлось прерваться и крикнуть, чтоб входили. Как ни странно, дверь с той стороны открыл мой сын. У него в руках было по два стула, обёрнутых целлофаном. –Привет, пап, - спокойно сказал он. –Ты что здесь делаешь, Коль? –Я здесь работаю. Ну, по крайней мере теперь, - он прошагал в дальний конец зала и аккуратно поставил стулья на пол. –И кем же, если не секрет. Хотя я, в принципе, итак вижу. –Я кто-то вроде грузчика. Ну а что? Платят вполне неплохо, работать придётся не особо много. Короче, меня всё устраивает. –Ну, это до поры до времени. Через пару лет ты пожалеешь, что во время не нашёл другой работы, - серьёзно заявил я. –Посмотрим. Ладно, я пойду. Мне ещё надо оставшиеся стулья перетаскать. Он вышёл из моего кабинета и закрыл за собой дверь. Глупый, всё-таки. Уже через год у него начнут болеть ноги и спина. Возможно, даже руки и в итоге все его заработанные деньги уйдут на лечение. А ведь в этом нет никакого смысла. Но кто я такой, чтобы выбирать за него то, кем ему быть и чем заниматься... Не успел я снова коснуться пальцами клавиш, как тут же в дверь постучались. Сколько это будет продолжаться? –Войдите, - крикнул я. –Здравствуйте, - дверь приоткрылась, и я увидел ту девушку, с которой встретился вчера. Как же её звали... –Здравствуй. Я уж подумал, что ты не придёшь сегодня. Там ведь такой ливень. –Это не помеха, - она улыбнулась. – В жизни бывают проблемы похуже дождя. –Что ж, бери стул, присаживайся. Я решил продолжить обучать тебя нотной грамоте. С практикой у тебя, похоже, всё довольно неплохо... Ты вообще долго играла на своём пианино? –Лет с десяти. –А почему тебе пришлось с ним расстаться? –Понимаете, у меня очень бедная семья и... Я как бы глава этой семьи. Мне приходится ухаживать в одиночку за четырьмя сёстрами. Денег почти не осталось и мне пришлось продать своё пианино. Спустя какое-то время я поняла, что не могу жить без музыки и вынуждена была прийти сюда, к Вам. –Хм, а что с твоими родителями? –Отца я никогда не знала. Всю жизнь жила с матерью... Она была... А, впрочем, это уже слишком личное и Вы можете меня не так понять. –Если не хочешь, не говори. Я тебя не вынуждаю. Но, а как же, всякие родственники. Там, бабушки, дедушки. –Их я тоже не знаю и не уверена, есть ли они вообще. Хотя, хотелось бы, чтобы они были... –Итак. Давай приступать к занятию. Ты взяла с собой тетрадь, ручку? –Да, сейчас, - она полезла в свою старую, потрёпанную, но сохранившую более или менее приличный вид сумочку. Работа моя заключалась в том, чтобы учить людей играть на фортепьяно. Нашёл я её почти сразу же после выхода на пенсию. Я знаю, что повторяюсь, но всё же это необходимо, чтобы понять к чему я веду. Мой старый приятель-однокурсник работает директором центра детского творчества, в котором я ныне работаю. Он с радостью предоставил мне свободный зал, так сказать, по старой дружбе. Мне не приходится платить за аренду этого помещения, я работаю сам на себя, сам ищу детей, желающих научиться игре на фортепьяно либо родителей, желающих научить своих детей этому. Соответственно, я получаю весь доход только от этих детей (вернее, их родителей) и являюсь сам себе начальником. Потому и могу позволить себе повышать, либо понижать плату за свои услуги и создавать график работы. Наши занятия с той девушкой, чьё имя я успешно позабыл, закончились в районе часа дня. Дождь к тому времени прерывался лишь на пару раз, после чего снова начинал свою мелодию. На два у меня был записан один семилетний мальчик, и девушке пришлось покинуть меня. Напоследок я всё же поинтересовался ещё раз её именем. Она ответила: «Аврора». Ровно в два часа ко мне на занятие пришёл мальчик с мамой, после него, в пять – двенадцатилетняя девочка, а потом, в семь – молодой парень, лет шестнадцати. Домой я вернулся как всегда поздно. Сына не было, видимо, всё ещё на работе, хотя пересеклись мы с ним всего одни раз за сегодняшний день. Я лёг спать с мыслью о той девушке. Как она справляется одна с таким количеством сестёр?.. Прошла неделя, как я познакомился с Авророй и начал учить её игре на фортепьяно. Меня разбудил оглушающий раскат грома. Я автоматически взглянул на часы. Было полшестого утра. Закатив глаза, я приложил ладонь ко лбу и попытался вспомнить свой сон. Но все мои попытки не увенчались успехом. Резко поднявшись с кровати, я прошагал в ванную комнату и по пути, заглянув в спальню сына, обнаружил, что его там нет. Где он может шляться всю ночь?.. Тепло одевшись и захватив с собой зонт, я вышел из дома. Дождь лил бесконечным сильным потоком; на небе несколько раз, пока я шёл, сверкнула молния. Я зашёл в здание и к удивлению для себя увидел сидящую на стуле в холле Аврору. –Здравствуйте, - она вскочила на ноги и подбежала ко мне. –Здравствуй, - произнёс я. Кивнув в знак приветствия сторожу, я направился в свой кабинет. Девушка последовала за мной. Я завернул за угол и чуть не столкнулся с сыном. –О, пап. Привет, - он с грустью поднял на меня свои усталые глаза, вокруг которых образовалась нездоровая темнота. –Ты где был всю ночь? –Здесь. Просто много работы было. Я пойду, окей? – затихающим голосом произнёс Коля. –Иди. Но я ещё раз хочу тебя предостеречь о том, что ничем хорошим для тебя эта работа не обернётся, - сказал я и Коля, обойдя меня, стал неспешно, держась за перилла, спускаться по лестнице. –Здравствуйте, - еле слышно произнёс он, увидев Аврору. –А кто этот парень? – спросила меня девушка, когда мы вошли в кабинет. –Это мой сын. Он решил, что работать грузчиком очень просто и прибыльно! Чёрт возьми, это закончится для него ничем иным, как проблемами со здоровьем, а я не могу ничего ему возразить. –Вы же его отец. Почему не можете? –Ему уже девятнадцать лет. Запретить ему работать там, где он пожелает я не в праве, а советов моих он не слушает. –А Вы попробуйте с ним поговорить. Возможно, он что-то осознает для себя. –Нет. Я для него не авторитет. А мать, ну, моя жена, пятый год как скончалась. –Из-за чего? – осторожно спросила девушка. –Обширный инфаркт. Ей было всего сорок лет. И я так и не успел даже попрощаться с ней. –Извините, если задела Вас, но ведь всё-таки смерть неизбежна, не правда ли? Я промолчал. Достав из своей папки тетради с основами нотной грамоты, я присел на стул. Аврора тем временем неспешно подошла к фортепьяно. Она провела пальцами по слегка запылённой крышке. –Она была очень слабовольным человеком... Моя мать, - как бы пояснила девушка. – Каждая из моих сестёр, в том числе и я, была рождена от разных мужчин. Моя мать была самой, что ни на есть, слабовольной шлюхой. И умерла как слабовольная шлюха, - Аврора нервно махнула рукой. –И где же теперь эти многочисленные отцы? –Хм, хороший вопрос. Аврора села за фортепьяно и стала играть свою мелодию. Я молча слушал, не в силах что-либо сказать, и наблюдал за дождём в окне. Музыке подвластно очень многое. Я, конечно, знал это, но мелодия Авроры подтверждала сей факт всё больше с каждой новой нотой. Меня посетила мысль о том, что нужно записать эту мелодию на бумагу, чтобы сохранить для будущего поколения музыкантов. Я остановил игру Авроры. После чего попросил сыграть заново, но теперь уже не так быстро, чтобы я смог записать каждую ноту. Мы закончили к вечеру. На сегодняшний день ко мне не был записан больше никто, а у Авроры не было важных дел и потому мы могли позволить себе провозиться до темноты. Я записал последнюю, сыгранную ей ноту и посмотрел девушке в глаза. Она не стала опускать взгляд. В кабинете воцарилась гробовая тишина, перебиваемая лишь громким звуком падающих с неба больших капель. –Ваши родители ещё живы? – спросила она спустя пару минут молчания. –Уже нет, - ровным голосом ответил я. Чувствуется мне, назревает серьёзный душевный разговор. –Хотите узнать, как умерла моя мать? Да, даже если и не хотите, то хотя бы просто послушайте... – она принялась рассматривать свои ладони. Я сохранял молчание. – Это случилось в прошлом году. Я вернулась домой с работы, зашла в комнату и увидела что-то странное на балконе. Был яркий свет, и я сразу не смогла понять, что это висящее тело. Ну, я открыла дверь, и на какое-то мгновенье мне показалось, что это какой-то слишком уж отчётливый призрак. Но, как Вы догадались, это был не призрак. Я до сих пор помню тот резкий прилив какого-то, что ли, адреналина. Не знаю, волнения... В общем, я достала телефон и вызвала скорую. Пока те ехали, я отрыла в сумке матери сигареты с зажигалкой, зашла на кухню, закурила и улыбнулась. Её смерть... – девушка вздохнула. – Она означала то, что теперь всё будет иначе. Вы, наверное, много читали разных историй, да и слышали тоже, об изнасилованиях. Об инцесте, о проституции... – девушка замолчала. –К чему ты ведёшь? – заинтересованно спросил я. –К тому, - Аврора встала со стула, - Что эта шлюха! Да, шлюха она, а не мать! Она сама трахалась со всеми и нас всех впятером продавала как проституток разным вонючим старым мужикам! Девушка в отчаянии стукнула кулаком по клавишам. Ничем добрым это не кончится. Скорее всего, охранник уже идёт к моему кабинету... На всякий случай я подошёл к двери и стал прислушиваться. Аврора, тем временем, присела обратно и, склонившись над фортепьяно, тихо зарыдала. Вскоре, как я и ожидал, в коридоре раздалось тихое отстукивание каблуков об пол. Я спешно вышёл из кабинета. –Что за шум? – серьёзным басом спросил немолодой усатый охранник. –Издержки профессии, - попытался пошутить я. – Простой порыв гнева. С кем не бывает. –Это как бы верно, но Вы учтите, что оборудование не Ваше. А выплачивать за него обойдётся дорого. –Откуда Вы знаете, что оно не моё? – я удивился такой осведомлённости простого охранника. –Ну, так, уважаемый. Мне ли не знать! Вот Вы, простите, сколько здесь работаете? –Около трёх месяцев, но... –Воооот. А я около трёх лет, - перебил меня охранник. ¬– И, повторюсь, мне ли не знать, что здесь к чему. Берегите оборудование, а то тут работал один. Колонки сломал, а платить за них отказывался. Всё грозился, что в суд подаст, что, мол, оболгали мы его. А сам-то рожей ну вылитый зек! Видели таких? –Да, - меня уже начала доставать эта назойливость. –Пхох а кто ж не видел-то?! Я к чему это всё клоню, уважаемый. Вы с оборудованием аккуратней обращайтесь и путь-дорога Ваша к нам всегда открыта будет. А ныне извольте Вас покинуть, - охранник слегка засмеялся, после чего повернулся к лестнице, посмотрел в окно и, спускаясь, сказал: – Вот же ж погода. Ужас просто, а не погода! Тьфу! Когда же этот проклятый дождь кончится?.. Уже который день нормально на природу выбраться не могу. Прямо наказание. Ещё и молния. Говорят, что все проблемы электрические из-за неё как раз таки... Дальнейшие его слова я уже не мог расслышать. Я никогда не интересовался психологией, кроме как в институте, и потому не могу предположить, с чем связано то, что люди разговаривают сами с собой, даже когда знают, что рядом кто-то есть. Я вошёл обратно в свой кабинет. Аврора смотрела на клавиши, периодически смахивая с щёк слёзы. Я ещё ни разу не попадал в схожие ситуации, когда необходимо кого-то успокоить и посочувствовать и по этому, слегка растерявшись, молча сел на стул и стал перелистывать свои тетрадные записи. Спустя какое-то время девушка медленно принялась наигрывать какой-то старый и печальный, но знакомый мотив. Возможно, если бы она играла чуть быстрее, я бы смог догадаться, что это за мелодия. Довольно долго я просидел, вслушиваясь, но вскоре мне пришлось остановить девушку. –Уже совсем темно. Тебе, да и мне тоже, пора домой, - сказал я. –Там дождь... –Он там уже неделю. –Может, я останусь и заночую здесь? Попросите сторожа меня не выгонять, - она умоляюще посмотрела мне в глаза. –Нет. Ничего не выйдет. Пойдём, я тебя провожу. –Я не хочу домой. Сегодня Оксана опять приведёт свою кампанию. Ничем хорошим это не кончится. –Кто такая Оксана? – спросил я. –Моя сестра. Она на год младше меня. Другие сёстры её поддержат. Самой младшей, Тане, всего тринадцать, но она уже становится копией нашей матери... –Боюсь предположить, что она творит... –Вы даже не знаете, насколько всё плохо. Эта безвольная шлюха покончила с собой и оставила на моё попечение четырёх сестёр, когда мне было всего лишь восемнадцать! Мне пришлось оставить учёбу и искать какую-нибудь работу, чтобы всех прокормить. Я даже продала своё пианино... Можно сказать, продала мечту. Но все мои сёстры, на которых я потратила столько времени и сил ни разу меня не поблагодарили. Они лишь развлекались как могли, приводили в дом своих знакомых – собутыльников и постепенно деградировали в мать. И совсем недавно я узнала, что Оксана подсела на какой-то наркотик. Я в них не разбираюсь, но... В общем, шприц случайно выпал из её сумки, когда я перекладывала её, чтобы убраться. –У меня один вопрос... Как тебе удалось не упасть до их уровня? У вас всех одна мать и одни гены, не так ли? –Не знаю. Наверное, потому, что мать стала такой, какой стала, когда её выгнали с работы. Мне тогда было лет пять, и я могла более или менее понимать, что происходит вокруг. До этого момента она не пила и даже не материлась. Но потом она выпила. Затем ещё раз и вскоре это стало привычкой. Постепенно она начала водить в дом разных мужчин, чтобы хоть как-то зарабатывать деньги. Когда она в конец деградировала, мне исполнилось десять лет. Я ненавидела её больше, чем кого-либо. Вскоре ей стало не хватать тех денег, которые она зарабатывала своим «трудом» и она вовлекла меня. Я не считала, сколько раз меня насиловали, но могу сказать, что много... Очень... Я пыталась заглушить свои страдания и беспомощность музыкой и учёбой. Если бы не то пианино, я бы уже давно покончила с собой. И даже теперь меня посещают такие мысли. С каждым днём я всё больше осознаю свою никчёмность. Беспомощность перед обстоятельствами, перед сёстрами... Она прижала ладонь к лицу и сильно сморщилась, будто ей в рот плеснули что-то кислое. Я же пребывал в полной растерянности. Единственное, что я сделал – обнял за плечо и прижал к себе. Я просто не знал, как ещё поступить. Я уговорил Аврору идти домой, хотя, вряд ли она меня послушает. Переночует где-нибудь в подъезде и на утро снова в ЦДТ вернётся. К себе я её не мог позвать. Хотел, конечно, но что-то меня сдерживало... Всю дорогу домой я вспоминал её слова. Выходит, что в десять лет её впервые изнасиловали, но почему же... Почему она не обратилась к кому-нибудь за помощью, почему промолчала и терпела дальнейшие унижения?.. Я даже не могу представить, насколько трудно ей пришлось. Теперь мне ясно, как удалось ей написать такую мелодию, даже не зная нот и элементарных основ. Музыка идёт от сердца и души, а не от бесчувственных бумаг и зубрёжки. Наступил новый день. Меня ожидала новая встреча с Авророй, новые уроки и новые ситуации. В прочем, они почти всегда слишком похожи друг на друга, чтобы быть новыми. Покурив и приняв душ, я отправился на работу. Дождь на улице стал сильнее прежнего, вдобавок к нему, усилился ещё и ветер. Пока я шёл, меня пару раз чуть не сдуло. –Доброе утро, - поприветствовал меня сторож. – Что-то погода там совсем разбушевалась. Как Вы думаете, с чем это может быть связано? –Я метеорологией никогда не увлекался, поэтому сказать не могу... –Хм, а я предполагаю, что всякие ЦРУ опять на нас своё климатическое оружие испытывают. Чёрт бы их побрал, этих сучьих детей. Эх... –Я лично не верю в это. Скорее всего, какой-нибудь циклон. Это скоро закончится, можете не сомневаться. Сторож махнул на меня рукой и продолжил разгадывать свой кроссворд. Я же пошёл к себе в кабинет. Ближе к обеду ко мне пришла Аврора. Она была не такая как всегда. У меня возникло ощущение, будто в ней что-то изменилось, но я так и не мог понять что именно. Мы начали наше занятие без лишних слов. Вскоре ветер за окном разыгрался не на шутку. Я услышал очень громкий треск и почувствовал сильную вибрацию в полу. Ко мне в кабинет ворвался Коля. –Там дерево упало! Ветер просто взбесился! Помоги мне, пожалуйста, пап. Я один не смогу его убрать. Сторож отказывается. Говорит, мол, ему нельзя от места отходить. Пойдём-пойдём, - он позвал меня рукой. –Я скоро вернусь, - пообещал я Авроре. –Прощайте, - как-то слишком грустно сказала она. –Чт... Я не надолго, - слегка растерявшись её ответу, на ходу произнёс я. Мы провозились с деревом около получаса. Не смотря на то, что на улице было не больше пяти градусов тепла и лил сильный дождь, я ужасно вспотел. Коля заварил себе на вахте чай и мы, не торопясь, побрели к моему кабинету. Я открыл дверь, вошёл и присел на стул. Коля сделал то же. Аврора, видимо, устала нас ждать и теперь, мирно склонившись, лежала на фортепьяно... Первым заметил что-то неладное Коля. Он тихо подошёл к девушке и аккуратно потрепал её за плечо. –Матерь божья... – еле слышно произнёс он. Стакан выпал из его трясущейся руки, и оставшийся чай растёкся по полу. Я вскочил со своего стула и подошёл к нему. Аврора лежала на левой руке. Её глаза были слегка приоткрыты, а лицо отдавало нездоровой белизной. Только подойдя поближе, я смог различить огромное багровое пятно под ней. Откуда-то из левой руки всё ещё размеренно капала кровь. –Матерь божья, - повторил Коля. –Я... Я даже не знаю, что сказать, - приложив ладонь ко рту, произнёс я. – Нет, ну, конечно, этого можно было ожидать, но я не думал... Она говорила, что не хочет быть как мать, а в итоге... Пффф, - я присел на корточки и схватился за голову обеими руками. –Надо вызвать скорую... –А смысл? Нас не было около получаса... Ты вообще... как ты думаешь, сколько времени нужно человеку, чтобы умереть от потери крови, а? Скорее всего, она сделала это, как только мы вышли. Она явно подготовилась к этому и если бы не дерево, то... то она бы, например, пошла в туалет и там покончила с собой. –А что нам теперь делать? – устало посмотрел на меня Коля. Я поднялся на ноги. –Перед тем, как я вышел, она попрощалась со мной. Я мог бы понять это... Вчера она, можно так сказать, раскрыла мне свою душу. Она говорила, что с каждым днём всё больше осознаёт свою никчёмность... Я должен был понять это. Чёрт возьми! Зачем она это сделала? У неё ведь вся жизнь была впереди! Чёрт возьми... –Я пойду за охранником, - тихо произнёс всё ещё ошеломлённый Коля. –Иди уже, иди, - я махнул на него рукой. Как только он вышел за дверь, я склонился над трупом Авроры, опираясь ладонями о колени. –Ну зачем ты это сделала? Я опустил голову и случайно уловил что-то белое, зажатое в её правой руке. Это была скомканная бумажка. Кое-как вытащив её из мёртвой хватки и развернув, я обнаружил, что это записка, оставленная, по-видимому, для меня. Неровный почерк, выведенный на ней, сообщал следующее: «Николай, Вы стали для меня единственным другом, хотя знакомы мы были всего неделю. Только Вам я могла поведать о своих тяготах и раскрыть душу. Я не знаю, как сказать, просто, именно Вам хотелось рассказать обо всём. Я надеюсь, Вы меня понимаете... Я уже не могу так больше жить. Сегодня вечером я всё же пришла домой и меня вновь изнасиловали. Это сделал один из дружков Оксаны. Знаете, вот уже год с того дня, как сдохла моя мать, никто ко мне даже не притрагивался и я почти забыла какого это, но вчера это повторилось вновь и вновь я вспомнила... Вспомнила всё, что со мной было. Знаете, от матери у меня осталось только одно хорошее воспоминание. Всего лишь одно... Однажды мы с ней пошли гулять. Вы не поверите, но на тот момент мне было девять лет и в этот день она не выпила ни грамма. Мы, взявшись за руки, как настоящие матерь с дочкой шли по улице. Было лето и светило тёплое Солнце. По дороге я увидела магазин игрушек и стала упрашивать её зайти туда. Она согласилась. Возле кассы я увидела маленький мягкий брелок в виде кошки и попросила мать купить его. Как ни странно, но она это сделала. А на следующий день она вновь напилась и устроила мне скандал. Я в сердцах бросила ей этот брелок и ушла из дома. На следующий день я, конечно, вернулась и очень сожалела об утраченном брелке. Весь день пыталась его найти, но обнаружила только под вечер, когда ходила выносить мусор. Он лежал в мусорном мешке... Где он сейчас я уже не помню. Вроде как я отдала его кому-то из знакомых или потеряла, в общем, не помню... Лист уже заканчивается, а я так и не сказала главного. Итак, я очень надеюсь на то, что Вы сможете меня понять. Я уже давно потеряла какой-либо смысл жизни и веру в будущее. С каждым днём мне всё больше надоедает жить и, если Вы читаете эту записку, значит, я уже мертва. Значит, я всё-таки решилась и избавилась от дальнейших страданий. Да, я помню, как говорила Вам о том, что не хочу становиться похожей на мать, но ведь она повесилась, а я собираюсь перерезать вены, так что, в каком-то смысле, я от неё отличилась, не правда ли? Итак. Что же я ещё не сказала?.. Хотя, вроде бы всё. Простите меня и попытайтесь понять. Прощайте...» Я дочитал записку и почувствовал омерзительный комок в горле. Мои глаза заслонила пелена слёз, и я вынужден был протереть их. Записку я свернул и спрятал в карман. Коли с охранником всё ещё не было, и я решил проверить, в чём дело. К моему удивлению сын сидел рядом с лестницей, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. –С тобой всё в порядке? – неуверенно спросил я. –Да, да... Я просто... в шоке? – он вопросительно посмотрел на меня. Я присел рядом с ним и сфокусировал свой взгляд на ступени... *** Спустя неделю после похорон Авроры, я решил узнать у следователя её адрес и наведаться к сёстрам. Ничего хорошего меня там не ожидало. Самая (теперь) старшая, кажется, её звали Оксана, практически никак не отреагировала на весть о смерти сестры. Она лишь зло уставилась на меня и, обматерив, попросила удалиться и больше никогда не появляться возле их квартиры. Ещё она пригрозила, что если я расскажу полиции о том, чем промышляют сёстры (в том числе и несовершенно летние) и как они живут, то она лично отыщет меня и, так сказать, произведёт расправу. Аврору похоронили за мой счёт. Всё равно эти деньги мне были не особо нужны. Периодически я навещаю её могилу и всегда с грустью смотрю на надгробную фотографию. Её записка теперь лежит в моём шкафу. Никто кроме меня и Авроры и понятия о ней не имеет. Не знаю с чем это связано, но после её смерти дождь стал идти всё реже. Наступило очередное утро. Я проснулся, вошёл на кухню и присел на старую белую табуретку. Протянув руку, я взял со стола спички и пачку сигарет. Закурил. Присмотревшись к столу, я обнаружил на нём перевернувшегося на спину и отчаянно трепыхавшего лапками жука. Передо мной предстал выбор: прижечь его сигаретой, тем самым убив, либо перевернуть и дать шанс пожить ещё немного. Я выбрал второе. Конечно, этот жук когда-нибудь умрёт, но это когда-нибудь может наступить ещё не скоро, не правда ли? И вряд ли он хотел бы, чтобы его чем-то прижигали. Мне стало интересно, кто же хозяин нашей жизни. Мы сами или обстоятельства, в которые загоняет нас та самая жизнь?..