Домашнее

Время от времени он устраивал минутку чтения. Минутка растягивалась на часы, в течение которых ей зачастую хотелось разбить голову об стену, но она мужественно держалась, стараясь его не обидеть. Хуже всего было, когда он читал Хармса - она этого автора совершенно не понимала и ни строчки не хотела слышать из его воистину "шедевральных" в своей бессмысленности произведений. Иногда он жалел ее и переходил на Чехова. После Хармса она полюбила Чехова, который избавлял ее от мук выслушивания облаченного в слова безумия. Возможно, в этом и состоял его коварный план, ведь сам он просто обожал Чехова и мог начать цитировать любимого писателя с любого места. Она хотела отомстить ему и заставить его слушать какую-нибудь Дарью Донцову. Но не смогла. Когда он читал, он полностью погружался в мир книги, начиная походить на восторженного ребенка. Он беспокойно ходил по комнате, размахивая книгой (она боялась, что рано или поздно он сам себя ею долбанет по башке) или листами печатного текста и громко декламировал, вкладывая в это всего себя. А голос, какой у него красивый голос... "К черту Хармса", - думала она и уже не пыталась понять смысл слов, а просто вслушивалась в их звучание и наслаждалась немного резкой, но отчего-то приятной и такой родной музыкой. Она знала, что не сможет прожить без этих вечеров чтения. Как и не сможет прожить без этого человека, достоинства которого покрывали все его недостатки.