Кома

      Катрин очнулась в светлой чистой палате, в которой пахло дезинфектантами и медикаментами. Все было не так, как во все предыдущие дни: было тихо и спокойно, палата была пуста, не было той суматохи, бесконечно бегающего в панике персонала, постоянно прибывающих больных. Две больничные койки, помимо той, на которой лежала Катрин, были аккуратно заправлены. Лишь только на той, которая находилась дальше - у стены - лежало что-то мелкое: видимо кто-то из пациентов или медсестер это что-то забыл. Зрение как обычно подводило, поэтому Катрин не могла различить, что это такое, и просто не обращала внимания. К ее телу было подсоединено множество аппаратов, трубок, капельница. Равномерные звуки приборов клонили в сон, поэтому Катрин снова заснула.       За полтора дня к ней так никто и не пришел, не было слышно шагов и вообще никаких звуков, кроме периодичных сигналов кардиомонитора, показывающего, что сердцебиение было в норме. С большим трудом из-за страха Катрин убрала капельницу, а после освободилась от проводов аппаратов. Голова слегка кружилась, но осторожно передвигаться, иногда придерживаясь, было возможно. Ни в одной части тела не чувствовалось ни малейшей боли, только по руке текла маленькая тонкая струйка крови после извлеченной иглы капельницы. Первым делом Катрин отыскала в прикроватных тумбочках свои очки и, надев их, ужаснулась увиденному: на кровати возле стены лежал оторванный человеческий палец. В этот же момент за окном раздалось карканье ворон, что заставило слегка вздрогнуть. Рядом с койками на тумбочках были приклеены скотчем ячейки, в которых находились карточки, на которых указано имя и диагноз - так называемые, карты больных. На двух тумбочках они были пустыми, а вот на той, которая стояла возле кровати, в которой очнулась Катрин, были заметки следующего содержания: «Имя: неизвестно. Диагноз: псих! Особо опасен!». Она очень удивилась тому, что карточка с таким содержанием записей была рядом с ее кроватью.       В мыслях были опасения двигаться дальше, но делать было больше нечего, вряд ли бы кто-то пришел, и, придерживаясь за стены, Катрин вышла из палаты. В коридоре была такая же стерильная чистота и полный порядок, так же пахло дезинфектантами. Прямо напротив палаты под номером 13, из которой вышла девушка, находился сестринский пост. На столе лежали различные бумаги, и стоял очень старый компьютер времен девяностых годов, на котором был довольно странный минималистичный интерфейс. В памяти компьютера не было ничего, кроме единственной игры под названием «Coma», при запуске которой экран погасал на пару секунд, а после снова появлялся рабочий стол. При попытке открыть что-либо другое, кроме игры или корзины, система выдавала ошибку и оповещение о вирусах. Катрин поняла, что компьютер был бесполезен, поэтому начала рассматривать бумаги, лежащие на столе. Это были различные истории пациентов, бланки учета, но одна небольшая мятая и слегка рваная бумажка привлекла внимание девушки из-за следующего содержания надписи: «Каждое действие имеет реакцию! Наши умы способны создавать монстров! Мы не можем покинуть этот сон, поэтому мы не хотим, чтобы он стал кошмаром! Не делайте ничего плохого или глупого! Ради всех нас...». Каждая запись в этом месте вызывала все больше недоумения и удивления. Данные заметки лишь только больше запутывали, было совсем ничего не понятно. Под разбросанными бумагами нашлись ножницы, которые Катрин прихватила с собой, на всякий случай...       Снова развернувшись в сторону палаты, она заметила, что с обеих сторон коридора имеются по две развилки. Хотелось пойти налево, ведь там, как сначала казалось, должен быть выход, но из коридора, поворот в который находился справа, слышались болезненные стоны. Не то чтобы девушке хотелось спасать кого-то помимо себя, но захотелось проверить чисто из интереса, ведь как она думала ранее - здесь не было ни души. Зайдя в палату, из которой доносились стоны, она снова увидела не особо приятную и странную картину: в такой же полупустой, чистой и светлой палате в койке посередине лежал полностью перебинтованный и местами загипсованный человек. Бинты закрывали все, как у мумии, лишь только глаза, пальцы рук и ног не были покрыты бинтами и гипсом. Несчастный пациент тяжело дышал и изредка издавал громкие стоны. Увидев вошедшего в его палату человека, он направил удивленный, полный страха и боли взгляд на Катрин. Возле кровати этого пациента также была табличка с надписями: «Диагноз: несколько смертельных ран, парализован, травмирован. Невозможно вылечить и реабилитировать. Единственное решение: найти способ проснуться». Кусочек бумаги, на котором должно было быть указано имя, был вырван, так что узнать имя пострадавшего так и не удалось. Да и разве это имеет значение? Он все равно останется тут, ведь у Катрин ни за что не хватило бы сил поднять и тащить весь путь, который представлялся явно не коротким, парализованного мужчину. Она глубоко вздохнула, взгляд пациента с полного ужаса сменился на грустный и обреченный. Мимолетно посмотрев на заметку на стене «эта жизнь - подделка», Катрин удалилась из палаты, уже даже не удивившись. Все соседние двери, в том числе и туалет, были заперты, и девушке не оставалось больше ничего, кроме как направиться в следующий коридор.       Пройдя уже знакомый пост и повернув налево, потому что справа был тупик и окно, Катрин увидела бывшую комнату, видимо коридор ожидания приема, ведь напротив находился кабинет врача. Стены были полностью разрушены, остались лишь небольшие куски по краям, чем эта комната напоминала теперь балкон. Взору открылся самый обычный, ничем непримечательный город: все те же пыльные старые высотные дома, разве что ни в одном окне не было ни света, ни каких-либо еще признаков присутствия. Окна были полностью черны, а на дорогах ни единой живой души. Город тоже пуст, почти как и больница, не считая находящихся в них двух несчастных, которые оказались запертыми в каком-то странном «сне», как было указано в заметках на посту и в палате. Если это сон, то хотелось бы побыстрее проснуться.       Полюбовавшись печальным видом серого и пустого города, и, поняв, что кабинет доктора закрыт, не оставалось больше ничего, как пойти обратно. Катрин находилась на втором этаже, но прыжок грозил бы переломом, а калечить себя совсем не хотелось, не в данной ситуации. Неизвестно чего ждать от этого места, поэтому нужно было поберечь здоровье, чтобы так же не оказаться травмированной и парализованной, и не гнить заживо на асфальте или в очередной больничной койке. Катрин еще не была в коридоре, который находился справа от поста, ведь она сразу завернула в сторону палат. А в том коридоре, в самом конце, в углу возле окна был лифт, вполне рабочий, хоть и были опасения, что он остановится на полпути, замуровав в своих железных стенах, словно в гробнице. Но лестницы не было, поэтому пришлось двигаться дальше на подозрительном лифте. Прежде чем уходить, Катрин решила проверить третий этаж. К счастью, лифт был в полном порядке и исправно выполнял свою работу. Вот только при выходе из него открылась не особо утешительная картина. Этаж был полностью заброшен и разрушен, будто бы здесь когда-то задумали делать ремонт и забросили эту идею, даже не начав, остановившись на этапе разрушения устаревших конструкций. Окно было замуровано кирпичами, а на полу разбросан различный мусор в виде обрывков проводов, кусков кирпича и частей сломанной техники или инструментов. Передвинувшись дальше, Катрин увидела небольшой щиток, в который все еще подавалось электричество, и он опасно искрился. Окно в данном помещении было просто заколочено досками, а не обложено кирпичами, как в коридоре с лифтом. На повороте был похожий коридор с палатами, как этажом ниже. Так же все, кроме одной, были закрыты, но в открытой палате было немного жутко. Она не была такой, как предыдущие в целом и чистом коридоре. В углу стоял уборочный инвентарь, всего лишь одна кровать у, как ни странно, не закрытого ничем окна, странная картонная коробка и пустой шкаф для медикаментов. На свой риск Катрин все же решила поискать что-нибудь в картонной коробке. Среди хлама и действительно опасных осколков, ей удалось найти плотную резиновую перчатку, где-нибудь да пригодится. Больше здесь было нечего делать, поэтому надев перчатку, девушка решила перерезать кабель, подводящий электричество к щитку, имеющимися ножницами, которые она не зря взяла ранее на посту. Подача электричества была прекращена, и внутри щитка удалось найти маленький ключ. Ключик подошел к одной из двери в коридоре, и за ней предстала взору Картин самая ужасная за сегодняшний день картина. Это была старая операционная. Огромная разбитая, но все еще рабочая лампа освещала маленький операционный стол... на котором лежали глаза, а среди них особо выделялся проткнутый насквозь большой иглой глаз, который был намного больше остальных, лежащих рядом. В валяющихся на полу записках не было ничего примечательного, а вот висящая на стене гласила: «Проверьте свой глаз!! СЕЙЧАС!!». Под текстом были изображены глаза, один из которых был замазан, по всей видимости, кровью. Как и окончание слова «глаза». Видимо, какой-то псих испортил вывеску из офтальмологического кабинета.       Этаж оказался совсем бесполезным, да и видя эти руины при выходе из лифта, уже не на что было надеяться, Катрин пошла исследовать кабинеты всего лишь из любопытства. Теперь она направилась на первый этаж. Внизу был просторный, такой же чистый и светлый, как и все на втором этаже, холл. А прямо напротив большая дверь, точно ведущая на выход из больницы. Подойдя к ней, Катрин увидела то, что больше всего неприятно поразило ее - на стене рядом с дверью был щиток, будто бы для предохранителей, но вместо предохранителя торчал человеческий палец. Пыльные треснувшие лампочки горели красным светом, кроме одной. Над ячейкой, в которую был вставлен, вкручен палец, слабо горел зеленый свет. Дверь, естественно, была заперта. Необходимо было заполнить еще две ячейки для «предохранителей».       Катрин вспомнила про палец, лежащий на кровати в палате, в которой она очнулась. Голова стала кружиться сильнее и болеть, ее будто бы сжимали, поэтому при ходьбе Катрин несколько раз спотыкалась и едва ли не падала. Добравшись до «своей» палаты, она с небольшим отвращением забрала палец, лежавший на койке. Теперь уже две лампочки на щитке горели зеленым светом. Было неизвестно откуда взять еще один палец. В голову пришла мысль, что это какое-то испытание и теперь предстоял тяжелый выбор - лишиться собственного пальца или снова причинить боль человеку, только уже не душевную, а физическую. Катрин села на лавочку, находившуюся в холле и принялась размышлять. Логично, что ей еще необходимы целые конечности и более менее ясный разум, не затуманенный болью. А вот зачем нужны пальцы парализованному человеку, которого все равно не удастся вытащить, а даже если бы и удалось, он все равно не смог бы больше ими пошевелить. Катрин даже не была уверена, что парализованные ощущают боль. Она приняла твердое решение забрать палец у бедного пациента, всего лишь один.       Пальцы мужчины были плотно прижаты друг к другу, как бы ни пыталась девушка, развести их ей не удалось. Ножницы оказались не такими уж и маленькими и очень острыми. В итоге больной лишился четырех пальцев руки сразу. Его протяжный, полный ужаса и невыносимой боли, стон, едва ли заглушаемый бинтами, было слышно, наверное, во всей больнице. Широко распахнутые глаза наполнились слезами, даже через слой бинтов было видно, как его лицо исказил ужас, а после - выражение полного отчаяния. Катрин забрала все четыре пальца, на всякий случай, и лишь слегка улыбнулась, посмотрев искалеченному человеку в лицо. «Это ради всех нас», - тихо произнесла она и, теперь уже навсегда, вышла из палаты. На половине пути до выхода девушку начали мучить шумы и звон в ушах, который нарастал каждую секунду, становясь невыносимым, голова снова раскалывалась, словно вместо мозга в черепной коробке находилась бомба, готовая вот-вот взорваться. Катрин упала на колени, и в ее глазах начало темнеть. Она очнулась снова в палате изувеченного мужчины, стоя перед ним. Теперь уже у него отсутствовало еще несколько пальцев, вместо недавно наполненных слезами глаз, зияли глубокие кровавые дыры, а под головой разлилась большая лужа крови. Записи в карте пациента были замазаны кровью, на их месте появились новые: «ИЗУВЕЧЕН!! Потерял: пальцы, глаза, уши, достоинство, надежду. Единственное решение: Отсюда НЕТ выхода!». Катрин стояла рядом, держа в руках окровавленные ножницы, она чувствовала, уже придя в себя, как на ее лице застыла дикая жестокая улыбка.       Окончательно отойдя от произошедшего, она решила оставить ножницы в палате, а сама снова отправилась вниз. Посмотрев в зеркало в холле, она увидела, что из ее носа обильно течет кровь. Теперь повсюду в этой больнице были капли и лужи крови. Быстро вставив последний палец на место предохранителя, Катрин услышала ожидаемый сигнал, и автоматическая дверь распахнулась перед ней.       Конечно, на улице не было прекрасной погоды, чтобы можно было забыться, порадоваться, вдохнуть полной грудью свежий воздух, а вместо того, чтобы упасть в траву, можно было упасть только на сырой, твердый и серый асфальт, на который так и продолжала капать кровь. И все-таки это было лучше пребывания в странной больнице, которая теперь, благодаря самой Катрин, стала еще более мрачным местом. Пройдя по явно выделяющейся дорожке вправо, девушка оказалась возле автобусной остановки. Так как даже в более реальной жизни автобусы приходится ждать часами, то здесь она сразу решила пойти по дороге пешком. Дорога казалась бесконечно долгой, при этом на ней не было ни одного поворота, но, спустя, наверное, несколько часов, прямо перед собой Катрин увидела большой мост. С обеих сторон ограждения моста были заняты птицами - черными воронами, которые добавляли этому месту, несомненно, еще больше мрачности. Повсюду валялись помятые колеса велосипедов, шины автомибилей, старые разбитые детские игрушки и куча бумаг. Подобрав одну из бумаг, Катрин заметила, что это будто бы обрывок из газеты. Посреди неразборчивого размытого текста и детской картинки выделялся заголовок: «Почему мы не можем проснуться?».       С каждым метром мост выглядел только хуже. В некоторых местах на пути встречались крупные дыры, через которые просматривалась лишь серая пустота. Пройдя, наверное, километр этого бескрайнего, по ощущениям, моста, Катрин добралась до подвесного мостика. На краю лежал еще один обрывок газеты с заголовком «Погода»: «Сегодня: кислотные дожди». Девушка пошла дальше по маленькому раскачивающемуся хлипкому мостику, наткнувшись в конце на огромного монстра. Это была огромная птица с непропорционально маленьким белым глазом, светящимся в темноте ее черных перьев, и ужасно тощим человеческим телом, которое было неестественно изогнуто, за счет чего лапы монстра казались больше всего его тела. На всех четырех лапах торчали огромные острые когти, клюв был очень большим и массивным, а из спины росли отростки, похожие на крылья, не покрытые ничем. На всем теле, кроме головы, у человекоподобной птицы не было перьев. Крылья представляли из себя тонкие острые кости, покрытые кожей. Существо пару секунд смотрело на девушку, привыкшую к странностям мира, которая безэмоционально, но с интересом разглядывала его, затем высунуло длинный тонкий язык, словно змеиный и набросилось, вырвав Катрин три пальца и разорвав острыми когтями руку. Оно продолжало бы калечить ее дальше, если бы не начался обещанный кислотный дождь. Жгучие капельки падали, принося боль и ему тоже, от чего оно поспешило скрыться. Катрин лежала на мосту, чувствая как из глубоких ран обильно течет кровь, как в них попадают капли кислоты, разъедая и причиняя нестерпимую боль. По ранам в местах оторванных пальцев проходила пульсация через поврежденные нервы, от чего кровь какое-то время разбрызгивалась, пачкая одежду, даже каким-то образом попадая на лицо. В глазах темнело, по телу проходила сильная дрожь. Кислота разъедала одежду, кожу по всему телу, и без того болезненные раны. Катрин корчилась в предсмертных конвульсиях и едва заметила, как над ней появился странный лысый парень в разбитой маске, которая выражала какую-то злую улыбку, ухмылку. В последние секунды жизни приятный низкий голос прошептал: «тебе не удалось показать себя с лучшей стороны. Готовься ответить за все свои поступки в своей настоящей жизни. Прощай».       Катрин очнулась в больничной палате. Снова. Только теперь все было, как раньше, до этого кошмарного сна. За дверью палаты слышались постоянные шаги и разговоры, жизнь продолжалась и была самой обыкновенной. Почему-то на лице Катрин застыла легкая жестокая улыбка, но глаза выражали лишь недоумение. Однако все предыдущие чувства и эмоции сменились ужасом, когда она поняла, что тело не подчиняется ей, и она не может пошевелить ни одной конечностью, даже ни одним пальцем. Спустя несколько минут, которые показались девушке из-за жуткого страха часами, в палате появился врач. Его лицо выражало глубокое отчаяние и грусть. «Здравствуйте, - начал он, - вынужден вам сообщить, что, к сожалению, ваше тело полностью парализовано. Вы больше никогда не сможете двигаться и навечно будете прикованы к этой постели. Также, не хотелось бы говорить это, но я не имею права держать вас в неведение - вследствие обширного необратимого некроза нам пришлось ампутировать ваши пальцы на обеих руках. Кроме того, ваше зрение снова начало постепенно ухудшаться, есть риск лишиться его окончательно. Я очень сожалею. Мы сделали все, что могли, но изменения в организме были неисправимые». Единственные мышцы, которые были подвластны Катрин - мышцы лица. Его исказила гримаса боли, сильной душевной боли, и лишь горячие жгучие слезы, словно кислота, наполнили глаза и покатились по щекам.