Осень задула холодным ветром, заморосила дождями, будто напоминая – теплое и беззаботное лето кончилось.
И вместо семи друзей сегодня собрались лишь трое. Хотя суббота, занятий в школе нет, и впереди еще воскресенье.
Беверли наверняка не отпустил ее горе-папаша. У Стэнли – занятия в еврейской общине, надо учить тексты их заумной книги. Бен еще вчера простудился, и сидит дома с температурой. А Майку приходится работать на ферме.
Вот и встретились лишь Билл, Эдди и сам Ричи Тозиер по прозвищу Балабол.
- Удивительно, Эдди-спагетти, как твоя мамаша пустила тебя на улицу?
- Я же просил не называть меня так.
Эдди кутался в шарф.
- Вот увидите, такой ветер очень опасный. К тому же, вчера мы общались с Беном и могли заразиться от него. А вирусы острого респираторного заболевания…
- Бип-бип, Эдс, - весело крикнул Ричи.
Билл молчал. Он вообще стеснялся говорить из-за заикания.
- Куда пойдем? – весело спросил Ричи.
- М-может в п-парк? Т-там ветра п-почти не чувс-ствуется, - ответил Билл, поглядывая на Эдди.
- Деревья помогают защитить от ветра, - со знанием дела сказал Капсбрак.
В парке и впрямь было неплохо, народу из-за холода и сырости было совсем мало.
Но едва ребята свернули с ухоженной большой аллеи в сторону, как на них наткнулись парни из банды.
Генри, Патрик,Вик и Белч бросили в сторону недокуренные сигареты, и ленивой походочкой направились к троим Лузерам.
- О, какая встреча, - почти ласково пропел Хокстеттер.
Он заулыбался своей сумасшедшей улыбочкой, от которой у многих учеников спина покрывалась холодным потом.
Ричи понял, что действовать надо сразу. Эдс закашлялся, снова зашарил по карманам.
Ричи сделал знак Биллу, но понял тот или нет – неясно.
- Я тоже рад вам, больные ублюдки, - весело крикнул он, бросаясь в сторону.
Ричи рассчитал верно – эти четверо бросятся в погоню за ним и отвлекутся от Эдди и Билла.
Астматик не может бегать, а он, Ричи, оторвется от погони. Потом они расскажут это, когда соберутся все вместе у кого-нибудь, и он, Балабол, будет хохотать громче всех.
Он петлял, как заяц, бросаясь то к деревьям, то наоборот, уходя на аллейки. И отчаянно мечтал о том, чтобы хоть кто-то из гуляющих задержал парней.
Только зря – никому не было дела до бегущих подростков. Наверное, люди думали, что это игра. А может и не думали, занятые своими делами и своими мыслями.
Ричи догнали у закрытого летнего павильона с надписью «Прохладительные напитки». Повалили за землю, и принялись избивать ногами.
Потом Белч и Вик подхватили его и потащили вглубь парка, за киоски, тоже закрытые осенью. Туда никто бы не заглянул.
Патрик скакал вокруг, пыхая баллончиком:
- Ща мы его поджарим. Будет шашлык для бродячих псов.
Генри достал нож.
- Балабол, ты слишком много болтаешь. Видно, у тебя длинный язык, - сказал он, поигрывая ножом, - даже удивительно, как он помещается у тебя во рту.
Ухмылка Бауэрса стала совсем ненормальной.
- Нет!
Ричи отчаянно рванулся из рук хулиганов, но те держали его крепко.
- Ротик твой необходимо увеличить.
Патрик за спиной Генри тяжело дышал, часто моргая и облизывая неестественно красные губы.
А Генри поудобнее перехватил нож и поднес его к лицу Ричи:
- Не дергайся, а то неровно получится.
- Сделай из него джокера, - вскрикнул Патрик.
- Не надо, - запротестовал было Реджи, но его никто не слушал.
Вик, молча, держал голову Ричи, уворачиваясь от его ног.
Генри сделал надрез на щеке, от уголка рта вверх.
- Не надо, Генри!
И тут появились Билл и Эдди. Каспбрак даже не задыхался, хотя чувствовалось, что мчались они изо всех сил.
- Помогите! Пожалуйста!
Билл не заикнулся ни разу, зовя на помощь.
Но Ричи даже не успел удивиться всему этому.
Генри снова провел ножом по лицу Балабола.
На левой щеке у него появился точно такой же надрез, как на правой.
Но тут, наконец-то появился неравнодушный человек. Пожилой мужчина с женщиной средних лет – дочь или племянница. Они быстрым шагом направились к хулиганам.
- Что такое? Сейчас позову полицию!
Четверка бросила Ричи и мигом исчезла. Все перелетели через дощатый старый забор и скрылись в закоулках городка.
Пара подошла к лежащему Ричи.
- Встать можешь?
Он приподнялся, а затем, при помощи Билла и Эдса встал на ноги.
Хотел сказать «спасибо» и понял, что не в состоянии произнести ни слова.
Все тело обмякло, так что он едва не упал снова. Каждая клеточка ныла и болела. А хуже всего было истерзанным щекам.
- Идем, сядешь на скамейку. Тебе надо к врачу.
Его повели. Ричи покорно шел, а слезинки, катившиеся из глаз, стали щипать не хуже самой едкой мази.
***
- Генри! А ну, иди сюда, маленький говнюк!
Тот подошел к отцу.
И тут же получил такую затрещину, что едва не отлетел к стене. Но устоял, лишь пошатнулся и схватился за спинку стула.
- Ты опять? Ты в прошлый раз обещал мне, что все будет нормально! Что ты не будешь размахивать ножом. И опять ты лупишь тех, кто слабее?
Каждый вопрос сопровождался ударом. Оскар знал, как бить синяков не оставалось, никто бы ничего не доказал. Но при каждом ударе Генри охал от боли.
- Что, больно? А Тозиеру тоже было больно, когда ты резал ему лицо. Ты хочешь, чтобы меня поперли с работы?
Он протянул ладонь:
- Дай сюда нож.
Генри, прижавшись спиной к стене, отрицательно покачал головой.
- Дай! Или я отберу его у тебя!
Оскар сунул руку в карман, вытащил свой недавний подарок.
- Не заслужил ты его.
Развернул стул и сел напротив Генри:
- За что ты его так? – уже спокойнее спросил он.
- Много болтал, - хмуро ответил Бауэрс-младший.
- Идиоты, - подытожил Оскар.
И велел сыну:
- Из дома – ни ногой.
А сам ушел куда-то. Вернулся уже поздно вечером и слегка навеселе.
- Иди спать, - приказал он Генри, - завтра рано подниму.
Тот нехотя оторвался от боевика и поплелся к себе.
Утром отец действительно не разрешил ему залеживаться, несмотря на воскресенье.
- Идем в машину, - бросил он после того, как они позавтракали, - хочу показать тебе кое-что. Думаю, тебе понравится.
Они ехали достаточно долго, и вот служебный автомобиль Оскара Бауэрса остановился у ворот непонятного дома.
- Выходи!
Генри подчинился.
Навстречу им вышел мужчина в форме, поздоровался с отцом.
- А, вот и твой сын. Похож, весьма, - сказал он Бауэрсам.
Они вошли, и , сопровождаемые мужчиной, прошли внутрь.
По небольшой площадке маршировали обритые наголо подростки в страной форме. Генри всмотрелся и похолодел.
- Это… колония для несовершеннолетних? – одними губами спросил он у мужчины.
- Нет, детская площадка для хороших и послушных деток, - хохотнул отец.
А затем сказал Генри, сильно, до боли сжав его руку.
- Так вот, еще одна выходка – и ты окажешься тут. Я лично об этом позабочусь.
Хочешь посмотреть, как живут эти парни? Они в своё время тоже чувствовали себя безнаказанными.
Генри меньше всего на свете хотел этого, но пришлось пройти всю «экскурсию».
На обратном пути ни отец, ни сын не сказали друг другу ни слова.
***
Ричи лежал в кровати, хотя это было не такой уж необходимостью. Порезы оказались не страшными, и врач даже не стал накладывать швы.
Рядом собрались все друзья, кроме Бена, который еще кашлял.
Родители принесли бутерброды и сок, чтобы все могли подкрепиться. А Ричи лакомился фруктовым пюре – открывать рот все еще было больно, и жевать тоже.
Он писал все на листках.
- А давайте переписываться! - предложила Беверли.
- Ура, давайте! – поддержали остальные.
И вскоре в комнате Ричи воцарилась тишина, нарушаемая скрипом карандашей и ручек, да короткими смешками.
И тут в прихожей раздались чьи-то голоса, в-основном, слышно было отца Тозиера, а отвечали ему очень тихо.
Все оторвались от своего занятия, и тут распахнулась дверь.
На пороге стоял … Генри Бауэрс.
Оскар и родители Ричи оставались за порогом.
Глядя мимо Лузеров куда-то в потолок, Генри заученно произнес:
- Я хочу попросить прощения у тебя, Ричи.
И тут же вышел.
Все, слегка ошарашенные появлением Генри замерли. Но едва он вышел, Неудачники стали бурно обсуждать его появление.
- Д-да г-глупости все э-это, - сказал Билл.
- Будет, - мрачно сказала Бев.
А Эдди лишь сел поближе к Ричи и погладил незаметно его по плечу.
Ричи взял ручку и нарисовал на листке страшную рожу. А под ней размашисто написал
«Это – Генри Бауэрс».
***
Оскар вел машину домой.
- И скажи спасибо, что я уладил конфликт, и родители Тозиера согласились забрать заявление.
На самом деле никакого заявления не было, но Генри это знать необязательно.
«Хорошо мы съездили, - думал по пути Бауэрс-старший, - теперь на время Генри поутихнет. Вопрос в том – надолго ли?»
