Часть первая
Я никогда не просил об этом
Пролог
У каждого есть своя вредная привычка. Кто-то грызёт ногти, курит, беспробудно пьёт или ширяется неизвестной, сделанной на коленке дрянью, но у меня проблема другого рода. Я люблю кататься по вечерам на метро. Я сажусь в начале каждой ветки и еду до самого конца. Затем пересаживаюсь на другую линию – и всё сначала, до тех пор, пока меня не начнет укачивать с такой силой, что захочется блевать в предусмотрительно взятый из дома бумажный пакет. Сегодня день был особенно паршивым, но я продолжал кататься, даже когда в глазах начало темнеть от усталости и ноги подкашивались под тяжестью наполненного свинцом тела. Вот я стою, прислонённый к стеклу с обязательной просьбой «не прислоняться». На него садиться муха, и я каким-то чудом успеваю её прихлопнуть. Вместо насекомого на стекле остается лишь небольшая кровавая клякса. Я облизываю палец и начинаю медленно водить им по месту недавнего зверского убийства, пытаясь тщетно стереть все улики… Внезапная вспышка в глазах и сухой щелчок, как будто в голове кто-то нажал на маленький рубильник. Быстро моргаю, пытаясь прийти в себя, и смотрю на стекло. Это был морок. Никакой мухи не было. Я просто размазываю по стеклу свои слюни, как какой-то ребёнок с заторможенным развитием или синдромом Дауна. Становиться холодно. Намного холоднее, чем обычно, даже учитывая открытые в вагоне форточки. Моя одежда покрывается лёгким налётом инея, изо рта вырывается облачко пара. Я чувствую, как сзади ко мне кто-то подходит. Спиной, покрытой мурашками, ощущаю исходящий от этой фигуры неземной, могильный холод. И опасность. Смертельную опасность. Меня хотят убить, а если и не убить, то покалечить уж точно. Нужно бежать, не важно куда – просто развернуться и бежать. Но я не могу. Я не в состоянии двинуть даже фалангой пальца. Всё моё тело застыло, как комар внутри янтаря. Фигура подходит всё ближе. И ближе. И ближе. Вот она уже у моего лица. Холодные губы касаются моей щеки, шершавый язык облизывает её с такой же нежность, с какой обычно полируют деревяшку наждачной бумагой. -М-м-м – довольно растягивая слова, шепчет мне голос в самое ухо. Кажется, он принадлежит женщине – А ты ничего на вкус. Как мерзлая карамелька. Она ещё раз лижет мою щёку и целует меня своими холодными, обжигающими холодом губами. -И почему ты такой милый? – спрашивает она меня, и её голос сквозит ядовитой иронией – Даже жалко убивать такого красавчика. Она поворачивает мою голову к себе. -Смотри мне в глаза. Её голос, такой манящий и одновременно пугающий. Ему совершенно невозможно сопротивляться. Я послушно смотрю в её огромные голубые глаза, в которых я не вижу ничего, кроме падающего снега и завывающей ледяной вьюги. -Скоро всё начнётся – говорит она, и её голос бесплодным эхом разносится по всему безлюдному вагону – Тебе лучше поторопиться с Призывом, малыш. Иначе тебе конец. Я пытаюсь что-то ответить ей или хотя бы просто открыть рот, но не могу пошевелить ни едиными мускулом. -У меня мало времени, поэтому слушай внимательно – её глаза прищуриваются, изучая моё застывшее лицо – Другие не будут с тобой сюсюкаться так же, как я. Просто ты мне нравишься. Ты такой…невинный. Она улыбается, и от её улыбки хочется лечь на пол и свернуться калачиком, обхватив себя руками. -Но, скорее всего, тебя убьют. Очень скоро. И я ничего не смогу с этим сделать. Но не принимай это на свой счёт. Это война, малыш. На войне много кто погибает. Я, неимоверным усилием воли, слегка приоткрываю рот, но оттуда ни вылетает ни одного членораздельного звука – лишь только хриплое шипение, как из испорченного радиоприёмника. -Мне пора бежать – она ещё раз проводит языком по моей щеке – Мы ещё увидимся, малыш. Не забывай меня. Вспышка. И щёлчок. Я снова стою напротив окна, бессмысленно размазывая на нём слюни. Женщина пропала. Холод пропал. Я могу свободно дышать, говорить, двигаться. Могу бежать. И я побегу. Через несколько секунд двери вагона откроются, и я пулей выскочу из них наружу. Взберусь по эскалатору на самый верх, выбегу на улицу. Здесь зима и тоже царит холод, но не такой раздирающий кожу и лёгкие, который исходил от той женщины. Я вышел удачно, до дома совсем недалеко. Нужно как-то отвлечься, забить чем-то голову. Я достаю из куртки плеер и наушники. Включаю первое, что попадается в плей-листе. Prodigy – The Day Is May Enemy. То, что нужно. Я бегу по опустевшим ночным улицам, холодный ветер свистит в ушах, перекрывая песню, что шипит и кряхтит в дешёвых китайских наушниках. Я уже близко. Ещё чуть-чуть. Я на полном ходу влетаю в подъезд дома. Лифт ждать некогда, кидаюсь на лестницу. Раз-два-три, раз-два-три. Ритм движения в унисон биению моего сердца. Ступеньки под моими ногами пролетают со скоростью света. Вот и моя квартира. Трясущимися пальцами достаю ключи. Они выпадают из моих рук и, оглушительно звеня, падают на пол. Я быстро поднимаю их, ежесекундно осматриваясь по сторонам. Опасность может быть где угодно, за каждым углом, но только не дома. Мне нужно домой. Ключ в замке проворачивается предательски медленно. Ну же, давай, мелкий паршивец, не подводи меня, только не сейчас. Наконец, я слышу щёлчок. Тот самый, что уже слышал в вагоне метро. И дверь открывается. Я залетаю в квартиру и закрываю за собой массивную железную дверь. Вздыхаю, прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. Сердце всё ещё бешено колотиться, лёгкие отчаянно требуют кислорода, в глазах слегка мутнеет и двоиться. Это всё от нервов, от них, родимых. Но теперь я дома. Я в безопасности. Я ещё немного сижу, прислонившись к двери, понемногу приходя в себя. Музыка в наушниках больше не играет – провод, ведущий к плееру, порвался, и один из динамиков перегорел. Ну и пофиг. Куплю новые, эти всё равно никуда не годились. -Света? – кричу я вглубь квартиры – Аня? Вы здесь? Нет ответа. В квартире царит гробовая тишина. И холод. Тот самый холод. Нет, Господи, только не здесь. Только не дома. Только не у меня дома. Нужно спрятаться. Она не найдёт меня и уйдёт. Уйдёт навсегда. И больше никогда не появится. Я кидаюсь к себе в комнату, запираю за собой дверь. Прислушиваюсь к окружающей обстановке. Всё ещё тихо, даже половицы не скрипят. Может быть, её здесь и вовсе нет? И тогда, в вагоне? Может быть, это всё просто моё больное воображение? Нужно просто лечь спать. Сон решит все проблемы. Я отхожу от двери поворачиваюсь к кровати… Вспышка. Лезвие рассекает воздух с такой скоростью, что кажется вспышкой света. Я лечу на пол, падаю на спину. Надо мной склоняется огромная тёмная фигура. Ногой она наступает мне на грудь, одной рукой держит лезвие на длинной рукоятке у моего горла. -Ты мой Мастер? – угрожающе спрашивает меня незнакомый женский голос. Я молчу, не в силах пошевелиться. Не холод – на этот раз меня ковал всепоглощающий страх. -Отвечай, иначе я убью тебя в мгновение ока! – снова кричит она – Ты мой Мастер? Я открываю рот, чтобы ей ответить… И просыпаюсь.