***
Агентесса Хилл никогда не позволяла себе лишнего в присутствии чужих глаз. Её работа в Щ.И.Т’е состояла из переговоров с вышестоящим начальством — включая Фьюри, который доверял ей его замещать, из отдачи приказов и постоянно взваленного на её плечи груза ответственности, а потому целесообразно было сохранять некую дистанцию с остальными. В отношениях с людьми Мария придерживалась золотой середины. Она как могла мягко всё объясняла непонятливым новичкам, умела разруливать неизбежно возникающие даже в таком сплочённом коллективе, как Щ.И.Т., конфликты, но не травила шутки на миссиях и не приглашала никого на новоселье, когда перебралась в небольшую квартирку на окраине города. О её гражданской сущности толком ничего не знал даже Фьюри: что не касалось работы напрямую, никакого значения в контексте их деловых отношений не имело. Все знали, что агентесса Хилл тверда характером и не любит неточностей, но никто не знал, дожидаются ли её дома и чем она занимает свободное время. Строго говоря, после распада Щ.И.Т’а мало что изменилось. Сама она хоть и не скрывалась целенаправленно, всё же считала, что в её положении лучше быть начеку и лишний раз не подпускать окружающих слишком близко. Однако сейчас она расслабленно развалилась в кресле и позволила Наташе повозиться с её волосами. Наташа Романофф в её жизни в последнее время всё чаще становилась исключением из всех правил. Она была другая: что бы это ни значило, ей можно было доверять. Скрытность касательно личной жизни объединяла этих женщин, однако обе уже были проверены временем друг для друга. Хилл никогда не признается, но как-то ей даже стало ревностно наблюдать за Чёрной Вдовой в компании Мстителей; та для них была прямо своей, когда Хилл держалась особняком и убеждала себя, что это её устраивает. Наташа ещё раз прошлась расчёской по тёмным волосам, а затем накрутила одну прядь на палец. — Знаешь, закралось подозрение, что Старк только и выискивает очередной повод закатить банкет в своей облюбованной башне, — услышала Мария над ухом. — Хочешь завить или так оставишь? — Не хочу выглядеть как овечка, — задрав голову и взглянув на орудующую в её волосах Наташу, отозвалась Хилл. — Эй, стоит ли мне принимать это как личное оскорбление? — Если примешь, угощу тебя в баре в качестве извинения, — подмигнула Мария. Наташа бросила попытки что-то сделать с волосами и опустилась на подлокотник кресла рядом с подругой. Комнату тёплым медовым светом освещала единственная лампа — они уже собирались на выход, а за окном темнело лиловое небо. Это был первый раз, когда Наташа оказалась в небольшой, но лаконично обставленной в современном стиле и уютной квартире агентессы Хилл. Всё началось не слишком прозаично: Старк пригласил всех в башню Мстителей к восьми вечера, но за пару часов до этого Мария, уже заканчивая дела на домашнем ноутбуке, обнаружила новые данные по недавнему делу, и сочла не лишним поделиться с Наташей. Уже скоро та оказалась на её пороге в обтягивающем чёрном платье и с алой помадой на губах, готовая обсудить всё. А затем возвращаться было уже поздно, и Мария с неожиданным для себя гостеприимством напоила Романофф свежим кофе, после чего та решила во что бы то ни стало помочь ей собраться. Наташа мягко провела ладонью по волосам Марии. Та невольно отметила про себя теплоту и практически эфемерную нежность её кожи. Хилл решила, что, пожалуй, у неё слишком давно не было близких подруг, раз она настолько изголодалась по женскому вниманию. — Знаешь, — произнесла Романофф, — я умею плести красивые косы. Позволишь? — не то в шутку, не то серьёзно попросила она. — Ого, какие ещё скрытые способности у тебя есть? Тот скандинавский красавчик научил? — засмеялась Мария, но всё же не стала возражать, когда тонкие женские пальцы потянули за несколько её прядей. — Не забывай, я среди одних девчонок росла. И не такому научишься, — вздохнула рыжая. Отчего-то обеим стало неловко: Наташа нечасто говорила о своём детстве, а если что-то упоминала, то слегка мрачнела от неприятных воспоминаний, а дальше Мария не спрашивала. Хилл поспешила перевести тему: — Ну, мисс Романофф, на этот раз я застану тебя врасплох. Колись, кто, за исключением меня, конечно, обладает правом угощать тебя на старковских вечеринках? Наташа закатила глаза. — Я бы не стала провоцировать ту, от кого зависит вид твоей причёски сегодня, — улыбнулась она, шутливо дёрнув за недоплетённую косу. — Нет, серьёзно. Знаешь, Брюс, оказывается, и краснеть умеет. Когда на тебя смотрит. — Мне не нравится Бэннер. И я ему, кстати, тоже — скорее пугаю. Я не школьница, Хилл, не хочу отношений ради отношений; уже не помню, когда в последний раз флиртовала с мужчиной из настоящей симпатии, а не притворяясь ради какой-то цели. Может, они мне и не нравились никогда, — с неожиданной искренностью призналась Наташа и притихла. Мария ничего не ответила. Ей просто нравилось слышать, как бьётся сердце Нат у неё над головой, чувствовать тепло её рук и вслушиваться в негромкий голос. Романофф закончила заплетать тёмные волосы, а затем взяла с кофейного столика тюбик помады, наклонилась над Марией, оказавшейся в плену сладкого запаха её парфюма, и провела по её губам огненно-красным цветом. Огнём горели её ладони и всё нутро Марии в эту секунду.***
— Господи, я уже сотню лет не была в кофейнях. Мария игриво улыбнулась и наклонилась вперёд, отодвинув в сторону свою чашку дымящегося капучино. — Не думала, что вы с кэпом ровесники. Хотя на последней тренировке ты и правда была слабовата, но для твоих лет, признаю, не так уж и плохо. — О, иди к чёрту! Я просто разок поддалась тебе, Хилл. — Продолжай так думать, милая. Наташа закатила глаза и откусила немного от шоколадного кекса с тарелки Марии в качестве своеобразной отместки. В делах Мстителей и того, что уцелело от Щ.И.Т’а, впервые за долгое время наступило затишье. Наташа знала, что это, скорее всего, ненадолго, но в кои-то веке на телевидении прекратились дискуссионные выпуски касательно этичности их действий, а нью-йоркцы, похоже, смирились с бесконечным хаосом в этом городе и перестали коситься на неё на улице, что не могло не радовать. Хотя Романофф по шпионской привычке скрываться часто появлялась то в нетипичных нарядах, то в разноцветных париках — однако Мария всегда узнавала её. В этот раз Наташа просто собрала отросшие волосы в низкий хвост и надела свободный вязаный свитер. Девушки устроились у окна в уголке уютной кофейни, из глубины зала доносилась неторопливая классическая мелодия, а в воздухе витал запах корицы. Обе негласно решили заполнить встречами тот неопределённый промежуток времени, в который они не были ежесекундно заняты разборками с правительством и другими злодеями безумного мира вокруг. Они потягивали кофе и разговаривали обо всём, что только в голову приходило. Поначалу Наташа не задавала себе вопросов — ей просто нравилось находиться рядом с Марией, она была её надёжностью, её маленьким кусочком нормальной жизни. Однако Романофф редко заводила подруг, а любила ещё реже, и со временем ей всё больше хотелось понять, чувствует ли Мария то же, что и она. Ведь все ощущают это слегка обжигающее внутренности тепло, видя близкого друга, верно? Вспоминают касание тёплых ладоней, пусть и случайное, когда сложно заснуть. Улыбаются, отворачиваются в сторону, и лишь потом одёргивают себя — а не лишнего ли они надумали? А Мария каждый раз снова звонила ей посреди недели и звала посмотреть старые чёрно-белые фильмы у неё дома. Снова соглашалась на сомнительный предлог помочь разобраться с откровенно притянутыми за уши делами, снова неубедительно изображала рабочую уверенность, сжимая её ладонь на прощание — объятие, на которое обе не смогли решиться. Снова произносила её имя так, как никто другой не умел. Наташа сказала себе, что этого достаточно, хотя голоса в её голове то и дело нашёптывали: «Ты не заслуживаешь. Ты слишком привязываешься. Всё плохо кончится». Однако голос Марии для неё звучал громче. Девушки заплатили за свой кофе с десертом и вышли на обдуваемую осенним ветром улицу. Сквозь полотно пепельно-серого неба едва-едва прорезалось солнце, редкие прохожие хмуро сновали по тронутым лужами тротуарам, а воздух пах приближающимся дождём и совсем немного облетавшими листьями. Мария коротко улыбнулась Наташе, готовая попрощаться, и потёрла ладонями в попытке согреться. Не стоило ей выходить в одной майке с джинсами. Романофф не стала задавать себе вопросов, когда торопливо взяла ладонь агентессы в свою, только с каплей неуверенности взглянула в глаза Марии, такие голубые, что в них, казалось, можно было утонуть. Хилл опешила лишь на секунду. Затем, когда по всему её телу словно прошёлся электрический заряд, она взяла руку Наташи покрепче, и они, не говоря ни слова, зашагали вдоль невысоких домов и пожелтевших деревьев.***
Незапланированный отпуск закончился в тот момент, когда у Кэпа появилось подозрение на очередного скрывающегося в толпе прислужника «Гидры», и тот, осознавая, что предлог собрать всю команду слабоват, по старой дружбе попросил помощи у Наташи. Та без лишних вопросов натянула свой чёрный костюм и сунула пистолет за пояс, а Марии было сказано остаться в комплексе с персоналом и следить за полученными Чёрной Вдовой данными. Хилл вспоминала все безумные, но идеально закончившиеся миссии, все перепалки, из которых несломимая Романофф выпутывалась сотни раз, и напоминала себе, Наташа — профессионалка и всегда сможет за себя постоять. Однако она всегда была слегка на взводе, отпуская Наташу на миссию. В этот раз её опасения подтвердились. Через час после того, как пропал сигнал передатчика, Наташа ворвалась в комплекс, хромая и прижимая руками сочащуюся алой кровью рану на животе. Мария встретила её одной из первых и сама не помнила, как оказалась рядом, а затем затерялась среди тут же собравшейся кучи людей. Вокруг звучали голоса, но ни один из них не принадлежал Романофф. Тяжело сглотнув и попытавшись вернуть себе привычную собранность, Мария деловито оттолкнула в сторону нескольких стажёров и даже оказавшегося рядом Стива, подхватила Наташу за талию и позволила ей опереться на свою руку. — Зовите медиков! — прикрикнула она на тут же расступившийся персонал. Хилл обеспокоенно посмотрела на подругу и попыталась наскоро оценить серьёзность ситуации: та побледнела, тяжело дышала, сдвинув брови и прикусив губу, и не отпускала вымазанной в багровой крови ладони от живота. Отстранившись от всего, словно центром вселенной были только они обе, Мария вполголоса позвала её по имени. — Нат… — Я в порядке, — хрипло отозвалась Наташа, поднимая беспокойный взгляд. — Как бы я хотела, чтобы это было правдой, — выдохнула Мария. Из её рук Наташу забрали врачи. Никто не стал спрашивать, почему Хилл последовала в медицинское крыло вместе с ней и, не говоря ни слова, дожидалась за стеклянной дверью, пока ей оказывали должную помощь. Мария тщетно пыталась унять дрожь в руках. Сердце колотилось как после долгой пробежки. Она привыкла считать себя достаточно флегматичной, когда дело доходило до критических ситуаций, с которыми по долгу службы приходилось часто сталкиваться, однако ничего не могла поделать в этот момент. Несмотря на то, что и Романофф, и сама Хилл далеко не раз получали ранения и похуже, несмотря на уверенность в профессионализме работающих в здании Мстителей докторов и современности оборудования, за рёбрами всё стянуло от необъяснимого страха. Что, если пуля задела что-то важное? Что, если Наташа потеряла слишком много крови? Что, если бы Мария её потеряла? А если однажды это случится? Так Мария с ужасом обнаружила, что ей есть что терять. Дверь тихонько скрипнула, когда Хилл вошла в освещённую холодным свечением ламп палату и несмело замерла на месте. Романофф как ни в чём ни бывало сидела, едва ссутулившись, на усовершенствованном подобии кушетки, на месте ранения теперь была повязка. Наташа взглянула на Марию и слабо улыбнулась уголком губ. — Наложили пару швов, — бросила она. — Ерунда. — Те люди… они хотели тебя убить? — озвучила свою тревожную мысль Мария и опустилась рядом. — Ну, я много кому не нравлюсь. Но с этими мы разобрались. В «Гидре» обнаружилась крыса, которая быстро выдала остальных с потрохами, и пулевое ранение — не такая уж дорогая плата за лишнюю информацию об этих ублюдках. Расслабься, Хилл, ничего мне не будет. — Я знаю, — выдохнула Мария, не отводя глаз от мягкого взгляда Романофф. — Мне не стоит беспокоиться о тебе, да? Но я беспокоюсь. Наташа была кем-то гораздо больше и значительнее, чем просто одна из агентесс, с которыми приходилось работать, чем профессиональная шпионка, и прямо сейчас она была рядом, такая родная и желанная, с её твёрдым голосом и сильными, но мягкими руками, такая красивая, даже с растрёпанными волосами и размывшимся с потом макияжем. Рядом с ней Мария задыхалась, будто лёгкие превращались в решето. И ей так не хотелось её терять. Прекрасно понимая, что делает, Мария взяла лицо Наташи в свои ладони и, не встретив сопротивления, притянула к себе, а затем прижалась своими губами к её. Всё вокруг точно охватило пламенем. Губы Наташи — Святой Грааль, который не хочется отпускать, они как раскалённая карамель, обжигают, но хочется ещё и ещё. Внутри у Наташи словно вспыхнул наконец подожжённый фейерверк, сочащийся искрами и исходящийся порохом. Едва придя в себя, она положила ладони на талию Марии и притянула её ближе к себе. То, что происходило сейчас, казалось безумно правильным. Мария гладила Наташу по волосам, мягко целовала её, стараясь не быть слишком настойчивой, и без слов говорила: ты мне нужна. А Романофф смотрела на неё из-под полуопущенных ресниц, улыбалась хвостиком губ и обнимала её за плечи. Она отвечала: останься.***
— Куда ты меня ведёшь, лиса? — Терпение, кузнечик, скоро узнаешь. Мария чуть дёрнула Наташу за руку в ответ на её хитрую ухмылку. Уже с полчаса она тащила её по тропинке в лесу, а машину они оставили там, где закончилась дорога. Под ногами ломались ветки, с верхушек деревьев раздавался щебет птиц, а воздух по запаху разительно отличался от того, коим приходилось дышать в пыльном и хаотичном Нью-Йорке. Мария умирала от любопытства: как она ни пыталась, Наташа даже не намекнула, куда они направляются. — Почти пришли, — прикусив губу, прокомментировала Романофф, когда деревьев вокруг почти не стало. Девушкам открылся вид на зеленеющую поляну и большой дом с оливкового цвета крышей и сараем неподалёку. Всю дорогу до широкого деревянного крыльца Наташа испытывала что-то сродни приятного предвкушения и волнения. Конечно, она была уверена, что доверяла Марии, как никому другой, однако, бывают секреты, после раскрытия которых пути назад уже нет. — Нат, всё хорошо? — позвала Хилл и мягко положила ладонь на её плечо. — Кто здесь живёт? Наташа снова в сотый раз мысленно оценила правильность своих действий, а затем надавила на звонок. Прошло несколько секунд, послышался отдалённый стук ног о деревянный пол, несколько голосов, похожих на детские, после чего дверь открылась. Не веря глазам, Мария застыла на месте. — Бартон? — воскликнула она и, не уверенная, как вести себя с ним вне контекста работы с Мстителями, вытянула ладонь для рукопожатия. Она бросила быстрый вопросительный взгляд на свою девушку. — Мария, Наташа, рад видеть вас обеих. Особенно не при условиях конца света, — по-доброму улыбнулся Клинт, с напускной деловитостью пожал руку Марии и чуть отошёл в сторону. — Заходите, дамы. Даже изнутри пахло деревом. Мария неуверенно встала на пороге, но Наташа подтолкнула её вперёд, и они оказались в залитой тёплым светом, обставленной мебелью в пастельных тонах гостиной. Там их встретила темноволосая женщина в фартуке. — Наташа, ты так давно не была у нас, — протянула она и по-дружески обняла Романофф. — Клинт сказал, что ты приедешь со своей… подругой? Познакомишь нас? — О, да, конечно, — сказала Наташа и, собравшись с мыслями, продолжила: — Мария, это Лора, жена Клинта. Лора, это Мария, хотя ты, наверное, уже слышала о ней как об агентессе Хилл. — Мы работали вместе, — вставил Клинт, тут же оказавшийся рядом. — Мне правда очень приятно, — посмотрев на обоих, произнесла Мария, и её губы тронула искренняя улыбка. — Я не знала, что у тебя есть семья. — До какого-то времени никто не знал, Фьюри позаботился. Но потом одна из игрушек Старка и Бэннера вышла из-под контроля, и пришлось попрятаться здесь всей командой. Зато дети были в полном восторге. — Дети? — О да, — отозвалась Лора. — Хочешь взглянуть на стихийное бедствие? Лила, Купер, — она прикрикнула, — тётя Нат приехала! Спустя считанные секунды с лестницы принеслись маленькая заводная девочка и мальчик чуть старше. Наперебой восклицая: «тётя Нат!», они бросились на Наташу и сжали её в крепких объятиях, на что та засмеялась и опустилась на колени, дабы оказаться в зоне досягаемости. — Ого, — усмехнулась Мария, глядя на весело носящих вокруг агентессы малышей. — Не знала, что Наташа любит детей. — Мы тебе про неё и не такое расскажем, — пошутила Лора и мягко добавила: — Мы совсем заждались вас, так что ужин уже на столе. Присоединяйся. Когда дети слегка умерили свой восторг (прежде они кинулись с расспросами на Марию), все уселись за длинный укрытый светлой скатертью стол в уютно обставленной кухне; Клинт по-хозяйски расставил перед гостьями тарелки с жареной курицей и салатом. Глядя на эти заставленные растениями и открытыми упаковками сладостей тумбочки и заваленный игрушками пол, Наташа часто ловила себя на мысли, что и сама хотела бы жить в таком доме когда-нибудь. Однако она всегда одёргивала себя, когда хотела заговорить с Марией о семье. Не потому, что думала, что та не поймёт, но потому, что боялась громкими разговорами и дальними планами спугнуть то тихое счастье, что у них уже было. — Так вы с Марией вместе? — посреди всеобщей болтовни обо всём подряд спросил Клинт. С той же интонацией он мог бы поинтересоваться прогнозом погоды или списком покупок на завтра. Слегка опешив, Наташа взглянула на Хилл. Та коротко улыбнулась, и этого было достаточно, чтобы придать ей уверенности. — Да, Клинт, мы пара. — Всё пытаюсь уговорить её переехать ко мне, но у этой лентяйки никак руки не доходят прибраться в своей квартире, — вставила Хилл, орудуя вилкой в тарелке. — Эй, что я тебе говорила о разглашении личной информации, — Наташа шутливо шлёпнула её по руке. — Это же замечательно! — сказала Лора, тепло взглянув на обеих. — Мы рады за вас, да, Клинт? — Конечно. Но учти, Хилл, больше, чем я, компромата на Наташу не соберёшь даже ты. Мария засмеялась: — О, мечтай-мечтай, Робин Гуд. Наташа покачала головой и не сдержала очередную улыбку. Сейчас, ужиная с любимой женщиной и семьёй старого друга, Романофф впервые за долгое время почувствовала, что и у неё может быть нормальная жизнь, без бесконечных битв и погонь. Она никогда раньше не задумывалась всерьёз бросить всё и сбежать — до того момента, как дыру в её душе залатала Мария. Теперь Наташа держалась за неё, как за новую причину просыпаться по утрам. Тяжело было признаться в этом даже себе, но Наташе хотелось провести так остаток жизни — вытравить из себя то, что взрастила Красная Комната и многолетняя служба в Щ.И.Т’е, спрятаться на другом краю света и жить там с Марией. Жить так, как делают это обычные люди. — Нат, ты что-то сегодня в облаках витаешь, — негромко сказала сидящая рядом Хилл, слегка сжав её плечо. — Просто задумалась. Всё хорошо. — Ну, ладно, — ответила Мария и мягко поцеловала её в щёку, а затем как ни в чём ни бывало вернулась к бурному обсуждению с Клинтом и Лорой. Наташа решила, что того, что у неё есть сейчас, было вполне достаточно.***
Будучи в отношениях с Наташей, Мария не могла не заметить, что узнала о ней много такого, о чём посторонние никогда бы не догадались. Разве бы кто-то подумал, что Романофф совершенно не умела готовить, и по частым перекусам фаст-фудом и пиццей напоминала подростка? Наташа была «маленькой ложкой» и любила, когда её обнимали за плечи, она любила быть во всём главной и решать всё самой, а доступ к сентиментальным изысканием с ней имела только Мария. А ещё Наташа была до чёртиков внимательной, и это сводило с ума. Хилл ни за что бы не поверила в это, но Романофф запомнила день начала их отношений, и спустя год встретила её на пороге их общей квартиры в платье и при свечах. Пальцами она обхватила бутылку вина. Мария ничего не сказала, только с глухим стуком уронила сумку на пол, повесила пальто на крючок, а затем положила ладони на талию агентессы, притягивая для поцелуя. Мария решила: это — лучшее, что с ней могло быть.***
Наташа не могла поступить иначе. Она знала: позволит Кэпу и его команде уйти — ей не сойдёт это с рук. В который раз ей пришлось идти на компромисс с собственными принципами, Романофф понимала, почему лучше согласиться на Заковианский договор, но ещё лучше понимала мотивы и опасения Роджерса. Ей было не впервой действовать по чьей-то указке, и если сопротивляться не могла она — должен был кто-то другой. Наташу не тронули слова Старка о клейме двойной агентессы. В конце концов, что такого ей могли сказать, о чём она сама не подумала сотню раз? — Снова придётся срываться с места, — выдавила она, улучив момент, пока её не обнаружил агент Росс с его приспешниками, чтобы рассказать всё Марии. Та не принимала ничью сторону и по очевидным причинам не была обязана, но она знала, как работает система, и поддержала решение Романофф не вступать в открытый конфликт. К общей напряжённой обстановке прибавилось то, что Наташа своим поступком подвергала опасности и Марию. — Теперь мы в бегах. Не знаю, что будет с Вандой и Клинтом, но Стив и Баки предложили пойти с ними. Мария, — слова давались тяжело. Агентессу не покидала мысль, что она собственными руками разрушала то хрупкое счастье, которое обрела. — Прости меня. Ты не обязана… — Это не обсуждается, — перебила Хилл, в её глазах читалась уверенность и решимость. Она сжала ладонь Наташи, без слов заверяя, что не отпустит. — Я пойду с тобой. — Но ты только отошла от дел. От нас не отстанут, пойти сейчас против Старка, против правительства — значит, пойти против всех. Не нужно тебя в это впутывать. — Эй, ты впутала меня ещё тогда, когда стала отпускать многозначительные взгляды в мою сторону на миссиях, хотя думала, что я не замечу. Мне не впервой прятаться. Я сама согласилась, Наташа. И согласна сейчас. Романофф только кивнула и упала в объятия Марии, потому что не было таких слов, какими она могла сказать, как та нужна ей. Как она впервые ценила чью-то жизни дороже своей. — Нужно поторопиться, — прошептала она в ткань рубашки Марии. — Я захвачу основные вещи. А самое главное и так со мной. Наташа негромко засмеялась. Что бы она только ни сделала ради этой девушки.***
Пыль. Пыль была повсюду: она проникала в лёгкие, щипала в глазах, в ушах стоял звук, с которым человеческая плоть превращалась в рыхлое подобие песка. Никто не решался сказать ни слова, каждый думал, что это персональное видение, страшный сон, но никак не реальность. Горячий вакандский воздух застыл и обжигал нутро, казалось, в него въедался запах этого праха, в который один за другим рассеивались воины вокруг. Где-то слышались отдалённые, приглушённые, словно под водой, крики, некоторые из которых прерывались, как выдернутая из проигрывателя пластинка. «Это не может быть правдой» — мантрой звучало в голове у Наташи. Она оглядывалась вокруг себя, пытаясь отойти от шока и понять, кто был всё ещё здесь, а кто… пропал? Растворился? Она смотрела на собственные конечности и неосознанно ждала, что перестанет чувствовать пальцы, а затем и всё тело и повиснет в воздухе эфемерным остатком самой себя. Ноги несли её по жухлой траве, в глаза бросались кучки этой серой, как пепел, пыли, которые она старалась обходить как могла, пока не увидела Роджерса рядом с безжизненным телом Вижна. — Стив? — тяжело выдохнула она, чувствуя, словно собирает себя по кусочкам. — Что… что происходит? Капитан Америка, твёрдый характером и собранный даже в критических ситуациях, выглядел сейчас не менее потерянным, чем остальные. Он зарылся ладонями в землю. Наташе не было сложно догадаться, кого он мог потерять. Сложно было признать это. — Баки, — произнёс он. — Ванда, Вижн, Т’Чалла, боже, я даже не знаю, кто ещё. Я думал, мы предотвратим это… Страшно представить, что сейчас творится с гражданскими. Эти слова словно лезвием прошлись по сердцу Романофф. — Чёрт! — вырвалось у неё. К горлу тяжёлой волной поднималась паника: не нужно было оставлять Марию, она должна была взять её с собой, не отпускать с Фьюри на какое-то дело, так она бы знала, что с Хилл всё в порядке, ведь так? Она ворвалась в полупустое здание, где располагалась лаборатория Шури, там же был ближайший телефон, и по памяти набрала номер Марии. Та не ответила даже на шестой раз, когда надежда, трепыхавшаяся в душе Романофф, как умирающая бабочка, пропала окончательно. Фьюри не взял трубку, и причина этому могла быть только одна. Взгляд заслонили слёзы — невыплаканные за всё то время, когда она боялась её потерять, когда думала, что ничто им не помешает. — Только не это, — без сил проговорила она, опускаясь на холодный плиточный пол. Верить не хотелось ни в тот момент, ни когда Стив, найдя её там, положил руку ей на плечо и сказал, что они найдут способ всё исправить. Наташа не могла поверить, что Марии больше нет, даже тогда, когда вместе со всеми выжившими из команды она вернулась в Нью-Йорк и не нашла там агентессу. Она проверила везде: в некогда их общей квартире, затем там, где они скрывались, пока были в бегах, в заброшенном здании Мстителей, даже в кофейне, в которую они раньше ходили. Наташа оставила двадцать семь сообщений на автоответчике её телефона. «Слушай, если ты в городе, пожалуйста, перезвони мне, произошло что-то странное.» «Хилл, это срочно.» «Мне плевать, насколько ты занята, чёрт возьми, ответь, передай мне что-нибудь! Где ты?» «Это уже не смешно, мне нужно тебя увидеть.» «Я же знаю, вы где-то прячетесь, Мария, ты нужна мне, возьми трубку.» «Стив… он сказал перестать звонить тебе. Что этим ничего не исправишь. Мне так жаль. Я не буду говорить, что люблю тебя, потому что ты и так это знаешь, а ещё я уверена, что ты скоро услышишь это и мне будет неловко. Возвращайся, поняла?» «Ты не могла поступить так со мной. Это несправедливо, помнишь, ты обещала, что не уйдёшь? Послушай, Тони потерял мальчика, который был ему как сын, Роджерс видел, как умирал Баки, Шури осталась без брата, жители Ваканды — без короля. Мы… все получили травмы. Но я не разговариваю с ними о тебе. Потому что знаю, я не потеряла тебя, ты вернёшься. Хилл, пожалуйста, подай хоть какой-то знак.» Хуже всего было по утрам. Все те разы, когда Наташа заставляла себя поспать — в лаборатории Старка, когда они с Бэннером пытались найти способ хоть что-то сделать, в своей комнате в опустевшем комплексе Мстителей, в гостевой спальне, когда Клинт снова приютил её у себя — за опущенными веками ей являлась та жизнь, которую она упустила, которой у неё может больше никогда не быть. А затем сквозь занавески пробирались змейки света, ядовитого и безжалостного. Она просыпалась и вновь и вновь оказывалась под удушающей волной, с которой приходило осознание. Наташа много пережила, она говорила себе, что переживёт и это, но затем снова проводила часы взаперти, пытаясь понять, что она сделала не так, когда нужно было поступить иначе, где они все оступились — и всё пошло не так? Могла ли она уберечь Марию? Стив держится, пытается вытащить каждого, кого получится, из личного горя, ему нужно собрать команду, держать всех на плаву. Он в очередной раз находит её, накрывает одеялом дрожащие плечи и уверяет: — Нат, обещаю тебе, битва ещё не окончена. Мы вернём её, вернём всех. Больше всего на свете Наташе хочется в это верить.