* * *
И совсем это оказалось неромантично. Страсть, и злость, и… может быть, сгодилось бы в песню. Но – о нет, её, Бьянки, снова не оценили, снова, выходит, она навязалась! Да когда же… А через пару месяцев она поняла, зачем пустилась в эту авантюру. Всё ради того, чтобы испытать ещё никогда не испытанное. Счастье материнства. Не рано. Не поздно. Как надо. Загадочно улыбаясь, прислушиваясь к себе. Не отвечая ни на чьи расспросы. А когда тошнит – леча подобное подобным. Она-то знает, как сотворить такое при помощи главного своего умения. По сути, Бьянки наслаждалась каждой минутой. И уж в последнюю очередь собиралась делиться с Хибари. Да и с кем-то ещё не слишком хотелось. Не поймут. Если только девочки, которым «дочки-матери» и всё, что вокруг этого, куда как интереснее, чем спасение мира и мафиозные войны. Важнее женских дел для них может быть только безопасность любимых мальчиков. Но и Кёко с Хару тоже не узнали имя отца ребёнка. – Это будет только моя девочка!.. Ну и вы со мной поучаствуйте. …Хару, с присущими ей энтузиазмом и фантазией, взялась шить приданое. Всё розовое, сиреневенькое и золотое. А ещё в горошек, в котичку и усеянное карточными мастями. А вот Кёко посильнее была в готовке, а ещё хотела проводить время и с Ханой. А Хана терпеть не могла детей и всё, что с ними связано. Как-то так и вышло, что вскоре постоянно вместе оставались только Бьянки и Хару. И чем бы они ни были заняты – постоянно болтали. О любви, о мужчинах и способах их завоевания… Хотя сейчас Бьянки уже не чувствовала себя таким уж экспертом. И даже больше хотела говорить о своём новом состоянии. И говорила так сладко и захватывающе, что Хару всё больше и больше хотелось всё испытать самой. …И она твёрдо знала, с кем. Вот только однажды, гуляя с Бьянки, поддерживая ту под ручку, Хару увидела парочку, чьи отношения были на виду, не оставляя никакого места для сомнений. И то были Цуна-сан и Кёко. – Она же моя подруга! – простонала Хару. И уже Бьянки обняла её за талию, поддерживая: – Всё куда сложнее, чем кажется, Хару-тян. Всё до поры до времени. А вы с ней и тайны-то друг другу не поверяли… – Хорошо, что с вами всё иначе, Бьянки-сан. – Да. Нам такое не грозит. Слишком разные мужчины нам с тобой нравятся. …Кёко так и не зашла. По крайней мере, в ближайшие несколько дней. А потом заглянула – как ни в чём не бывало. Или так показалось Хару, которая к «подруге» даже не стала выходить. Бьянки-то поговорила с ней. Вышло изысканно-ядовито и, по её собственному мнению, точно так, как было нужно. – Она расстроилась, – рассказывала потом Бьянки младшей подруге. – Она правда даже не догадывалась, что разбила тебе сердце. Хару заплакала. Обе так и не пришли к выводу, что большинство людских проблем – оттого, что слишком многое не проговаривается вслух. С этого дня Хару, можно сказать, вообще перестала вылезать от Бьянки. Находя единственное утешение в её будущем ребёнке. И в тесной дружбе с самой Бьянки.* * *
У малышки оказались розовые волосы – неудивительно – и странные, не угадать в кого, золотые глаза. Зато всё остальное просматривалось явно. Девочка ненавидела, когда ей не давали спать. И вообще любила протестовать громко и решительно против любого, с её точки зрения, беспорядка. Бьянки назвала её Аму. Поясняла, что от amore. И уж любви девочке отсыпала и правда полной мерой. Кто-то сказал бы, что даже слишком. Кормила по первому писку, не спускала с рук, спала только с Аму-тян в обнимку. Часто рядом с ними падала Хару (благо кровать у Бьянки была роскошная и огромная). Девушка добровольно взялась вести дом, чтобы старшая подруга могла спокойно заниматься только ребёнком. Выматывались обе будь здоров, но их всё устраивало. Только вот счастье длилось недолго. …Это было страшно. И с этим ничего было нельзя поделать. Просто Бьянки вышла на секундочку в ванную, а Хару в это время готовила кашку. И не видела, в отличие от несчастной матери, как из воздуха, из пространства буквально выломали кусок. Протянулась жуткая инопланетная рука – и сцапала маленькую Аму. Бьянки даже схватиться ни за что не успела, не то что метнуть во врага. Наоборот – пальцы разжались, и к ногам упало полотенце, в котором она вышла из ванной. Жаль, что инопланетяне были сугубо равнодушны к подлинной женской красоте. Дыра в пространстве затянулась – и только повисли в воздухе странные, зыбкие светящиеся буквы: «Чужеродный элемент. Нарушение законов». Бьянки упала на колени, завыла, словно волчица. Тут же вбежала Хару, опустилась рядом, обняла. Пока не было сказано ни слова. И уже потом, снова в огромной ванне, Бьянки рыдала и рассказывала. Насколько она была в курсе – случилось совершенно необратимое. И в другой мир не попасть. Бьянки потихоньку слабела, затихала. Качала Хару в объятиях, благо вода скрадывала вес и можно было хоть на время поверить – доченька тут, рядом. Хару, сама почти ослепшая от слёз, поняла, почувствовала, что сейчас нужно делать. Чуть скользнула вниз по телу Бьянки и прильнула губами к соску. Вот молоко Ядовитого Скорпиона совсем не было отравой. И легче становилось обеим. Бьянки зарылась лицом в мокрые волосы подруги, а рукой скользнула ей по бедру. Хару чуть вздрогнула, её никто ещё так не касался, и сдвинула ноги. Но Бьянки зашептала: – Не бойся… Я буду нежной, как вода. И такой же настойчивой.* * *
Вот так они стали друг для друга почти всем. Только вот желание снова стать матерью просто преследовало Бьянки. Хару всё бы отдала, чтобы мочь дать ей это… но могла только уговорить кого-нибудь из общих знакомых или приятелей. Хотя бы попытаться. …Сжалился над Бьянки не кто иной, как Бэзил. Это было нежно и неловко – но сработало. Родилась ещё более очаровательная девочка. Ей дали имя Мидзуки – в этот раз выбирала Хару. Глазки у малышки обещали быть глубоко-синими, какими бывают комнатные фиалки, а волосы пробивались снова мамины. Бэзил мало на что претендовал, но приходил нянчить дочку… и тоже переживал, когда ужасная история с Аму в точности повторилась с Мидзуки-тян. – Нет уж, нельзя это так оставлять, – заявила тогда Хару. – Мы должны понять, куда они утаскивают наших малышек! …Помогал снова Бэзил. Добывал сведения вплоть до самых запретных. Использовал рискованные чужие разработки – и даже собственные. И однажды проход открылся. И перед Бьянки с Хару появилось великое множество дверей. За некоторыми просматривалось свечение. И из него выступали туманные картины. Бьянки сразу узнала обеих своих девочек. Вот Аму с грозным видом, с красной повязкой на рукаве обходит свою школу. А в душе мечтает быть нежной, романтичной, талантливой и разной-разной! И уже выбирает из двух кавалеров. И даже общается с волшебными малышами ещё меньше Аркобалено. Разве что вот приёмные родители, нашедшие Аму на пороге, её маловато ценят, всё младшенькой… Но в целом всё будет у Аму хорошо! И у Мидзуки тоже. Девочка, правда, пока совершенно не осознаёт своих женских чар, даже того, насколько привлекательна для парней. Добрая, тихая, милая отличница – правда, с характером, когда дело доходит до действительно важного. Например, остаться в одном классе с друзьями и мальчиком, который нравится, вопреки не только понятию статуса, но и воле властного приёмного отца. Кажется, столько всего хорошего в Мидзуки – это от Бэзила. Дочь Бьянки в этой девочке, кроме розовых волос, выдаёт только исключительный талант превращать любое блюдо в отменную отраву. Только вот в той мирной жизни, которой Мидзуки живёт, такая способность скорее во вред. Ну если только в войнах между классами подсунуть кому-то что-то… Бьянки и Хару глядели, радовались, перекидывались словами – и не заметили, как их затягивает в ещё одну дверь. Почти за их спинами.* * *
Голубые локоны, голубое пальтишко, и в глазах, тоже голубых, видна сила, что плещется внутри этой хрупкой девочки. Нежная и настойчивая, как вода – это ещё тогда было предсказано… Стихия, принимающая любую форму. Так и пойдёт по жизни Джувия Локсар. А пока Хару, выносившая и родившая дочку, придумывает для неё наряды, а Бьянки, придумавшая прозвание, учит, как надо обращаться с мужчинами и покорять их. …Мир, куда затянуло девушек, оказался красивым и ярким. Опасным, конечно, ну да им было не привыкать. Слегка поняв, что тут к чему, Бьянки решила ни в одну гильдию не вступать, а потихоньку наёмничать с помощью отравленной кухни и пары коробочек, что оказались у неё при себе. Конечно, ввязывалась она в дела рискованные и почти всегда незаконные. Но доводилось и помогать в войне против серьёзных общих врагов. Хару ждала Бьянки дома, вела хозяйство. Сама осваивать магию даже не пыталась. Хотя вполне могла бы попробовать. Но куда больше ей хотелось воспитывать маленького. Или усыновить, или… а вдруг в этой реальности откроются варианты поинтереснее? И её, Хару, мечта наконец сбудется? За этим знанием и охотилась Бьянки, ради неё, ради них обеих. Да и сама Хару собирала слухи. Иногда им помогал Бэзил. Ему тогда удалось удержаться в коридоре и продолжить наблюдение. Приглядывать и за Аму, и за Мидзуки, и за Бьянки с Хару, пусть и не имея возможности вернуть их домой. Впрочем, домой они и не рвались. По ним там толком никто и не скучал, а письма родителям, от которых давно съехала, Хару передавала через Бэзила. И шло время, и однажды девушки нашли рецепт чуда для двоих. Чуда по имени Джувия.