Мари

Эта история случилась осенью прошлого года. Холмс изнывал от безделья, развлекая себя любимым способом – наркотиками. Мои громогласные увещевания о том, что я дам ему лошадиную дозу снотворного, не помогали – он лишь глубже уходил в себя. Приходилось мириться с его затворничеством. Все, абсолютно все предложения о работе он отправлял в мусор, едва взглянув на них. Наглецы, решившие, что они достойны внимания моего друга, уходили, несолоно хлебавши – он даже не думал выходить из своей комнаты. Но через неделю простоя он просто исчез. Из дома он вышел, по всей видимости, рано утром, когда я ещё спал. Вместе с ним исчез и его самый нарядный костюм, который он надевал лишь пару раз, в самых исключительных случаях. А ещё в комнате пахло сладко-удушливым парфюмом. Чрезвычайно странно, ведь Холмс никогда не пользовался парфюмом; по его словам, любой посторонний запах мог сбить дух, оставшийся от преступника или указывающий на улики. Я даже не думал волноваться. Такие выходки были вполне в его духе. Со спокойной душой я спустился вниз для завтрака. Мой друг объявился ближе к вечеру, когда я читал послеобеденную газету. Ни слова не говоря, он уселся в кресло напротив меня и достал трубку. Я сложил газету и посмотрел на него, но он не обратил ни капли внимания на мой испытующий взгляд. Я узнавал этот пугающий блеск в глазах, говорящий о том, что с Холмсом случилось нечто явно интересное и интригующее. Через несколько минут молчания я не выдержал и кашлянул. Холмс вздрогнул, будто только что вспомнил о моём присутствии, и расплылся в улыбке. - Ватсон! – Он вскочил с кресла и начал ходить вокруг него. Но сейчас он явно не был занят мыслительным процессом, ибо взгляд бегал по комнате, ни на чём не концентрируясь, а руки выделывали абсолютно не поддающиеся описанию жесты. – Мой дорогой Ватсон, я так счастлив! Наконец-то я смогу заняться чем-то, кроме работы детектива! - Холмс! – Воскликнул я изумлённо. – Вы же не собираетесь бросить свою работу? - Что? – Он остановился и не менее изумлённо посмотрел на меня. – Разумеется, нет! Но, клянусь своей трубкой, это действительно прекраснейший опыт в моей жизни! Холмс подлетел ко мне и похлопал по плечу. Что он вытворяет? - Спокойной ночи, дружище! Приготовьтесь к завтрашнему дню! Сияя улыбкой, он быстро удалился в свою спальню, а я, нахмурившись, смотрел в окно, где весело сверкало выглянувшее из-за туч солнце. Меня терзали смутные сомнения насчёт психического здоровья моего друга. *** Проснувшись на следующее утро, я опять обнаружил отсутствие Холмса в доме. Зато он оставил мне записку, в которой говорилось, что к семи часам вечера я должен быть при полном параде у сервированного стола. *** Холмс опаздывал уже на двадцать минут. У меня начался какой-то нервный тик, и я начал притопывать ногой. Холмс никогда не опаздывал. Я всерьёз начинал бояться за него. Десять минут спустя, когда я подумывал идти искать его, входная дверь, наконец, открылась. Я вылетел в коридор и застыл с открытым ртом. Мой друг просто источал какой-то свет, помогая снимать пальто некоему существу, пришедшему вместе с ним. Белокурое создание, чьи волосы, собранные в элегантную, но простую причёску, ниспадали свежими струями гораздо ниже пояса, слегка дёрнуло прекрасными узкими плечиками, передавая дорогое пальто в руки Холмсу. Слегка вздёрнутый носик, пухлые губки, подведённые ярко-красной помадой, и алые щёчки создания притягивали взгляд, словно магнит; родинка-мушка, расположившаяся слева над верхней губой, добавляла загадочности. Серёжки в маленьких аккуратных ушках качнулись и ослепили меня отблеском сотни крохотных бриллиантов. Создание распахнуло небесно-голубые глаза с золотистыми вкраплениями и скромно взглянуло на меня из-под густых и пышнейших ресниц. Пышное бархатное платье рубинового цвета, украшенное оборками, подчёркивало тонкую осиную талию. Глубокое декольте подчёркивало (но не выпячивало) молодую, упругую грудь пятого размера. Поправив шляпку, милая леди отставила в сторону кружевной солнечный зонтик и опустила взгляд, сложив тонкие ручки спереди. Холмс восторженно подскочил к ней и взял её за руку. Он смотрел в завораживающие глаза незнакомки с каким-то обожанием, и даже раболепием. Вот тут я действительно испугался за него. - Уважаемый Ватсон! – Мой друг заговорил таким напыщенным тоном, что Холмса в нём почти не ощущалось. – Прошу любить и жаловать: мисс… - Марианна Элизабет Антуанета Анжелика ля Флёр де Диклорация Экризамиус-Сью. Можно просто Мари. - Девушка сделала элегантнейший реверанс. А я в это время судорожно хватал ртом воздух. Её тонкий, чарующий голосок лился словно мёд; я чувствовал, как мой несчастный мозг кипит от неравнодушия. Холмс тем временем, всё так же лучезарно улыбаясь, проводил гостью в комнату, а сам вернулся ко мне. - Ну как вам, Ватсон? – Спросил Холмс, сверкая счастливой улыбкой. Я наконец-то догадался закрыть рот, и, стараясь не вдыхать удушающий приторный шлейф, оставшийся после мадам, недоумённо посмотрел на друга. - Что это было? Холмс, неужели вы… - Нет, я не влюбился, если вы об этом, - его чуть заметно передёрнуло от одной этой мысли. – Но, клянусь, общение с этой личностью привело меня в восторг! - Мальчики, ну вы где? – Раздался из гостиной томный голосок. - Уже бежим, дорогая Мари, - сказал Холмс в сторону гостиной, и тут же прошептал мне: - Задавайте ей как можно больше вопросов, вас это порадует! Мы вернулись в гостиную. Мари уже восседала за столом, заправив тканевую салфетку себе в декольте. Холмс уселся рядом с ней, я – напротив них. Мы молча приступили к трапезе. Леди кушала чрезвычайно грациозно. Иногда я застывал с вилкой около рта, любуясь на эту прелесть. А она будто знала, что я смотрю на неё, и невзначай дёргала плечиком или шмыгала носиком. Через пару минут я, наконец, заметил, что Холмс пытается подать мне какие-то знаки: сверлит меня своим пронзительным взглядом и даже пинает меня под столом. Когда я, наконец, обратил на него внимание, он красноречиво метнул взгляд в сторону гостьи. - Хм… Итак, Мари, расскажите что-нибудь о себе, - я постарался принять непринуждённый вид. - Ох, с чего бы мне начать? – На прекрасном личике отобразилась глубочайшая задумчивость. – Ну, начнём, пожалуй с того, что я путешественница. Я привыкла не засиживаться на одном месте ещё с детства, с тех самых пор, как меня похитили цыгане… - Вас похитили в детстве? – Услышав такое, я чуть не подавился глотком вина. Холмс лишь удовлетворённо прикрыл глаза и кивнул головой. - Да-да, именно! Увели меня на рынке, прямо из-под носа моей ненавистной тётушки. Причём у меня есть подозрение, что именно она меня продала этим бродягам, ведь после похищения меня даже никто не искал! - Но ведь ваши родители должны были спохватиться… - Ах, да, я же вам не сказала. Я сирота. Круглая, - пожав плечами, Мари отхлебнула вина, и продолжила абсолютно будничным тоном. – Когда я была невинным младенцем, наш дом загорелся от удара молнии. Отец успел вытащить меня, но не мою мать. Вскоре он сам скончался от полученных ожогов. Ах, я помню всё, будто это было вчера! – Девушка смахнула кристально чистую слезу, дрожавшую у неё на ресницах. - Но… - Я совсем растерялся. – Вы ведь сказали, что были совсем крохой! - Ну да. А я разве не сказала, что у меня идеальная память, и я помню всю свою жизнь посекундно? Впрочем, это неважно. Так вот, меня забрала к себе сестрица моей матушки. Она ненавидела меня всем сердцем, завидуя моей красоте и моим талантам. Я ведь прекрасно пою, шью, пишу стихи, играю на скрипке… - Мари, а ведь у меня есть скрипка! – Неожиданно перебил её Холмс. – Не хотите ли продемонстрировать свой талант? Отлично, кажется, Холмс сошёл с ума. Он очень дорожил своим инструментом, а теперь предлагает сыграть на нём какой-то малознакомой барышне! - Нет, нет, у меня сейчас нет настроения! – Она произнесла это очень быстро и испуганно. – К тому же, я ещё не завершила свой рассказ. - Прошу прощения, продолжайте! – Холмс украдкой подмигнул мне и уставился, слегка улыбнувшись, на девушку. - Так вот, как я уже говорила, моя тётка продала меня цыганам. Сначала они хотели меня убить, но, когда я продемонстрировала свою необычайную ловкость, оставили меня в живых, а через некоторое время начали относиться ко мне, как к родной дочери. Живя с ними, я совсем одичала и стала искуснейшей воровкой. Помнится, когда мы были в Африке… Я совсем забыл про еду и изумлённо уставился на девушку. Слушая про цыган, путешествующих по разным странам и континентам, я всё больше поражался. Судя по всему, это были самые странные цыгане в мире. - Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я стала достаточно сильной, чтобы убить всё цыганское поселение. Но там был один парень, который очень глубоко запал мне в душу. Ах, как же мы любили друг друга! – Мари томно вздохнула. – Мы вместе сбежали обратно в Англию, где я разделалась с любезнейшей тётушкой. Мы стали жить вместе, но он скоропостижно скончался от какой-то тропической болезни. Боже, как же я горевала! – Ещё одна кристальная слеза улетела в сторону. Что за странная привычка? – Но я не сдавалась! Я начала бороться со злом! За месяц я поймала более трёхсот преступников в одном только Берлине!.. Тут я окончательно перестал что-либо понимать. - Подождите, но вы же были в Англии? Чудо посмотрело на меня, гневно хлопая ресницами – как я посмел её перебить? - Ну да, а я что сказала?! - Не обращайте внимания на моего друга, леди, продолжайте, - предложил Холмс. - Да, конечно… собственно, вот так я боролась с преступностью, а потом переехала жить сюда, в Лондон. Здесь я встретила мистера Холмса, и он вежливо пригласил меня на ужин. Вот и всё. Холмс лукаво глянул на меня и вернулся к трапезе. Я последовал его примеру – мне надо было срочно чем-то занять рот, чтобы не высказать всё, что вертелось у меня на языке. Мари пожала плечами и тоже начала элегантно кушать. Следующие пятнадцать минут мы провели в тишине, нарушаемой только звуками трапезы. Вдруг Мари вскочила со стула. - Ах, какая же я глупая, совсем забыла про важную встречу! Благодарю вас, мистер Холмс, за прекрасный ужин. Не дав нам опомниться, она пошла к выходу. Дойдя до двери гостиной, она вдруг развернулась. - Надеюсь, мы ещё увидимся, мой дорогой Шерли! – Эти слова она произнесла очень мягко и томно, полуприкрыв глаза. Закусив нижнюю губу, Мари медленно выпустила её, и, томно вздохнув, убежала. Захлопнулась входная дверь. Забыв про все правила приличия, я запрокинул голову и расхохотался. Смех, который я держал в себе почти всё время ужина, никак не прекращался. Захлёбываясь слезами, я посмотрел на своего друга, и расхохотался ещё пуще – Холмс лежал на столе и смеялся так громко и искренне, как не смеялся, наверное, никогда в жизни. Когда у нас обоих уже покатились слёзы от смеха, а я начал икать, мы, наконец, остановились. Трясущимися руками Холмс вытащил трубку и кое-как раскурил её. Он всё ещё улыбался. - Господи, Холмс, это было просто чудесно! – Я перестал икать, и теперь мог говорить внятно. – Что это было? - Я же говорил, что вам понравится, - Холмс снова прыснул. – Надеюсь, со мной больше никогда такого не повторится. И не спрашивайте меня, что же это было, боюсь, это навсегда останется единственной загадкой, которую не смог разгадать Шерлок Холмс…