Чувства и предчувствия

У Джейкоба всегда была сильная интуиция. Он делал то, что делал, потому что чувства подсказывали, что так «правильно», пусть сестра называла его оболтусом и вечно говорила про полнейшее сумасбродство. Джейкоб соглашался – и все равно делал по-своему, даже если назло. В процессе, конечно, случались «накладки» (чаще – разрушения до основания, как с фунтом), но неунывающий Фрай доводил дело до конца и победно взмахивал модным цилиндром. Однако сестра переплюнула все его рекорды. Сначала, завалившись в поезд после очередной пьянки, Грачу показалось, что он ослышался. Потом, когда он, здорово проморгавшись, переварил сказанное еще раз – выругался так громко, что даже скрип колес Берты никак не скрасил крепкое ругательство, отдающее лондонскими пабами и дешевым пивом. – Иви, я в жизни большего бреда не слышал! – Фрай размашисто взмахнул руками. – Потому что обычно несешь его сам, – фыркнула девушка, недовольно сморщив маленький нос, щедро усыпанный веснушками. Летом их высыпало в два раза больше, и Джейкоб вечно подтрунивал над своей близняшкой, а потом ловил ее по ночам и отнимал ту гадость, которой она пыталась их вывести. – Но не в таких же масштабах! – не унимался Грач. – Мы и года, – года, Иви! – не пробыли в Лондоне, а ты говоришь, что хочешь замуж за этого… – ассасин презрительно повел ладонью, скривившись от лица Грина, которое навязчивой картинкой замаячило перед глазами. Хорошо, что воображение у Фрая богатое, а индуса в поезде не наблюдалось, иначе брат накинулся на этот кошмар в белом костюме и точно сократил количество лондонского братства на одного члена. О том, что он испугался снова остаться без сестры, Джейкоб благополучно умолчал. Стоило им поссориться и до самой смерти Старрика разговаривать друг с другом сквозь зубы и рык, молодой Грач чувствовал внутри пустоту: она не заливалась алкоголем, не заполнялась триумфом, когда он выигрывал очередные бои без правил – не помогало ничего. Наутро только голова болела сильнее да пальцы неохотно разгибались. Он скучал и готов был скулить, когда близняшка в очередной раз смотрела на него осуждающе и недовольно, но идти на примирение первым – да он скорее под поезд бросился бы на спор. – Мистер Грин – интеллигентный мужчина, на которого можно положиться, он умен, сообразителен… – принялась перечислять Иви, на что Джейкоб раздраженно вздохнул. – Бога ради, Иви! У него даже вкус в одежде дерьмовый. Ты эти тапки видела? Вот скажи честно, тебе не стыдно с ним на людях появляться? Потому что я бы лучше застрелился. «А лучше – пристрелил это чудовище», – про себя хмыкнул Фрай. – Тебя же я терплю на людях, – огрызнулась близняшка и скрестила руки на груди. – Что ты так взъелся, Джейкоб? Как будто тебя что-то, кроме твоих Грачей интересует. Я выйду замуж и поеду в Индию: на родине Генри местным ассасинам тоже нужна помощь. Мы отвоевали Лондон, пора двигаться дальше. Джейкоб едва не подавился собственным возмущением. – Да что с тобой? Я не узнаю собственную сестру, – он крепко схватился за плечи девушки, пытаясь отыскать в ее взгляде хоть каплю прежней рациональности. Безрассудством здесь страдал только Грач. – Иви, ты же даже не знаешь его. Этот черт до жути харизматичен, но это же не значит, что ему можно верить. – Глупости! Он помог нам, когда мы только прибыли, без него бы мы не убили Старрика, – запротестовала ассасин, пытаясь высвободиться, но Джейкоб держал сильнее и крепко встряхнул сестру. – Да он от одного удара слег! – фыркнул Фрай. – Тебя не удивляет, что такой неудачник смог продержаться в Лондоне так долго? В одиночку? – К чему ты клонишь? – прищурилась ассасин. – Иви, этот черт определенно не тот, за кого себя выдает. Отец почему-то возился с ним – и умер. И больше в Лондоне не осталось ни одного ассасина, кроме Генри, – Джейкоб хмурился. Грини определенно умел убеждать и втираться в доверие, – уж его вечно сомневающаяся сестра – показательный пример, – но обмануть предчувствия Фрая ему не удалось. Он попросту не доверял этому недомерку и не мог себя переосилить, даже ради счастья сестры. Но отпустить ее в объятия этого отморозка, да еще и в Индию – ни за что. Скорее привяжет его к рельсам и переедет на Берте. – Но он более ста лет был под властью тамплиеров, – возразила сестра. – И что? Ждал нашего триумфального прибытия? – усмехнулся Джейкоб. Эта мысль льстила, но близнецы просто оказались теми, кто не побоялся безрассудно рвануть в этот гадюшник на свой страх и риск. – Иви, милая, я прекрасно знаю, как ты обожаешь меня, своего ненаглядного брата до желания познакомить со своим скрытым клинком, но я не могу согласиться с твоим решением. Генри говорит складно, но что скрывается за его словами? Ведь ты соглашалась с каждым его словом безоговорочно, не задав ни одного вопроса. Это колдовство какое-то, что ли? Можно я тоже буду так делать? – У тебя и так рот не закрывается, – Иви дернула уголком губ. Джейкоб самодовольно заулыбался в ответ, все еще не отпуская близняшку. – Но я по-прежнему не понимаю, что ты хочешь сказать. Что он нам врал? – Ловкачи говорили, что была здесь стычка между нашими и тамплиерами. Давно, но о некоем мистере Грине никто не слышал, – попытался объяснить Грач. – Сдается мне, это не его настоящее имя. Кроме его противной рожи в нем ничего настоящего нет, но эта индусская морда мне в кошмарах видится постоянно. – Не в красоте дело, Джейкоб, – укоризненно ответила ассасин. – А в чем тогда, Иви? Ты влюбилась в этого лопуха? – напирал Джейкоб. – Пусть так! – вспылила ассасин. – В это что, так трудно поверить? – Да? А как же не подвергать миссию риску? Так ты мне вечно говорила, м? – раздраженно напирал Фрай. Широким шагом он припер сестру к ее собственному столу. – И каким же образом тебя переубедил Генри? Слащаво поулыбавшись тебе в лицо? Наговорив комплиментов? Или подарив пару сорняков? Джейкоб до безобразия безалаберен, но не слеп: даже орлиное зрение не пригодилось бы, чтобы в придирчивом порядке вагона сестры не углядеть живые цветы, поселившиеся в вазе на ее столе. – Это не сорняки! – Иви вспылила в ответ. – У каждого из них здесь символическое значение, просто великому Джейкобу Фраю, завоевателю Лондона, нет дела до таких глупостей! Это ведь не бить морды в каком-то сыром подвале. – И что, этот символический веник заставил тебя отказаться от своих же слов? Или все дело в том, что вас просто не застукал отец когда-то?! – волком зарычал Фрай. О том случае они предпочитали не вспоминать. В Кроули у них не было никого, кроме друг друга, и любопытство к жизни близнецы трепетно доверяли их крепкой связи, пусть Джейкоб днями пропадал на улице, а Иви – за книжками. В свои шестнадцать молодой Грачонок насмотрелся прелести улицы, чтобы прийти за этим к сестре: страшно было признаваться красавицам улицы, что целоваться он не умел – на смех подымут и никакой авторитет не спасет, хоть за кастет берись. Но больше всего хотелось разделить такую важную вещь с родной душой, а потому Фрай тогда, набравшись смелости, пошел к сестре, которая, как он точно знал, тоже ни с кем не целовалась. Разве что с книжками, засидевшись до полуночи. Кому еще нужна эта зануда, кроме родного брата? Джейкоб не ожидал, что именно тогда домой вернется их отец. Веснушки Иви слились с пунцовым румянцем ее щек, но близнец, пристыженный очередным замечанием Итана Фрая, все равно загораживал плечом сестру. С тех пор вечную цитату о том, что чувства не должны мешать делу, Иви повторяла как мантру, и только Генри, черт его побери, Грин смог отвадить ее от этого. Но ведь они всегда были вместе – близнецы Фрай, в Ковент-Гардене, должно быть, гремят их имена. – Почему он, Иви? – ассасин цеплялся за взгляд близняшки вопрошающе, с примесью ревности, злобы и отчаяния, пока она молчала. – Чем я хуже? Ненавижу возиться с твоими книжками? Не заставляю девушку таскаться по всему Лондону, собирая дурацкие цветы? Не вру о себе? Ты даже его чертового имени не знаешь! Для сестры Грач всегда был, как на ладони – невыносимо-честный, прямолинейный сорвиголова. За его обворожительную улыбку и честные глаза Иви всегда прощала ему многое, пусть злилась на него до краснеющих щек. Он не обещал ей счастья и спокойной жизни, но Иви, его Иви, такая чепуха не нужна была. Эта смелая девушка вместе с близнецом отвоевала Лондон, ни одна другая так бы не смогла. И делить ее с кем-либо еще Фрай не намеревался более. Не было больше отца с его запретами, не было больше ничего, что могло держать их на расстоянии, когда они должны быть вместе. Теперь все дозволено. – Джейкоб, ты мой брат, – уперлась ассасин. Они оба знали, что высвободиться для неё – задача из легчайших. Фрай медлила, оставшись один на один с воспоминаниями, которых они избегали с далеких шестнадцати, которыми брат придавил её вместе с собой. – Так нельзя, ты же знаешь. – Ничто не истина, помнишь? – он повел бровью. Красуйся на его губах улыбка – вышла бы хорошая издевка. – Кредо – это не шутки, – нахмурилась девушка. – Кредо нам говорит, что мы те, кем выбираем быть, – не согласился Джейкоб. Учение Альтаира было единственным, что молодой взбалмошенный ассасин знал наизусть. – Вспомни, Перл даже не скрывала своих отношений со Старриком – и им было хорошо. Лондону плевать. Всем плевать, что творится за твоей дверью, Иви. Больше некому нас осуждать: отца нет. Не разрушай нашу семью, гоняясь за его идеалом в лице Грина, ты все равно ничего не найдешь. Остались только мы, сестренка. Джейкоб крепко прижал к себе сестру, не ощущая сопротивления, и жадно зарылся пальцами в ее тугие косы. Хорошее предчувствие тихо мурчало под кожей. Лондон – наш, мы можем попробовать заново. Shall we? Lets.