***
Я почти приноровилась к скольжению. Здорово! Хоть и немного страшно. Свист ледяного ветра в лицо, легкое покалывание мороза на щеках, неповторимое чувство свободного полёта. Интересно, это то, что чувствовал Ричард, когда крылья аномалии поднимали его в воздух? Круто! Приземление на снег вышло не совсем плавным, но я хотя бы не навернулась, как тогда, в первый раз. Лыжи ещё пронесли меня десяток метров, пока инерция окончательно не иссякла. Фух. — Молодец, Славя! — искренне захлопала в ладошки миниатюрная девушка, удобно расположившаяся под высокой елью. Александра. Можно просто Сашка. Ну, для тех, кого хвостатая прелесть считает своими друзьями. Сейчас её кошачьи ушки укрыты шапкой с помпончиком, а хвост — утепленными зимними штанами. Больше для защиты от холода, нежели от посторонних глаз: на склоне горы, кроме нас, всё равно никого нет. Мелкая улыбнулась во все свои тридцать два белоснежных кошачьих зуба, особенно выделялись блеснувшие на солнышке клыки. — В этот раз даже выкапывать из сугроба не пришлось. — Шутишь всё, — я несильно пихнула тихо пискнувшую неку в бок. Зар-раза. Припомнила мне вчерашний спуск, закончившийся аккурат в большом сугробе. Ну, бывает, с доски для серфинга я поначалу тоже падала только так. Зато освежилась! Виола говорила, что этот отдых — шанс для нас обеих укрепить дружбу. Укрепить? Ха! Да после всего пережитого, мы с Сашей и так не разлей вода! Падаю я, значит… — Не у всех кошачья грация и рефлексы. Доставай лучше сюда термос, а то кожа уже даже под курткой промерзла. Бррр… Дубак. — Вернемся на базу, согреемся, — охотно мяукнула Саша, наливая мне горячего чая в крышку от термоса. Эх, эта улыбка!.. Она определенно доведет меня до греха. В прошлый раз было не до этого, но дома я всё чаще ловлю себя на мысли, что нека мне СЛИШКОМ нравится. Мы уже третий день оккупировали неиспользуемую Организацией постройку в Альпах. Виолетта Церновна пока не решила, что с ней делать: либо полноценный полевой объект, либо личный курорт для себя любимой. Вот и вышло, что целый коттедж со всеми удобствами оказался полностью в нашем с кошечкой распоряжении. С такой соседкой… Дорогую сердцу ушастую мелочь пока что спасали лишь остатки моего самоконтроля и боязнь разрушить нашу дружбу. Нет, ну какая же она ми-и-илая! Засыпать в охапку с Сашей — это что-то. Через куртку кошечки заурчала «песня умирающего кита», от чего стеснительная девушка залилась краской и робко поинтересовалась: — У нас же там рыбка ещё осталась дома? — Не помню, надо будет в холодильнике посмотреть. В самом крайнем случае, сухпайком перекусим, — горячий чай с малиной и лимоном приятно обжигал горло. Заварен по личному рецепту Дока (то есть сахара там было самую малость, меньше чем воды). Вкусный, сладкий, полезный для всех, кроме диабетиков, напиток. М-м-м, жалко только, лыжные очки от пара потеют… — Хорошо, когда мы вот так вот, вдвоём. Без этого… с его змеями, — поделилась подруга своими мыслями. Изящная перчатка протерла мне очки, только чтобы я рассмотрела её искреннюю улыбку от уха до уха. На вид и не скажешь, что эта миниатюрная нека совершеннолетняя, а не подросток. Очень гибкая, как бывалая атлетка, с приятными чертами лица, выразительными глазами на круглом лице, и таким носиком-пуговкой, что… Так, Славя, стоп. А я ещё на Ричарда и его кошкофилийные наклонности наговаривала! — Да ладно тебе, до сих пор, что ли, Дока побаиваешься? — спросила я, памятуя нашу последнюю встречу на корабле. Нека старалась держаться на расстоянии минимум пяти метров от него с Алисой. Нет, рыжую гитаристку девочка любила, но где она, там и Док, а вот от последнего подруга бежала как от огня. Сейчас Саша была на моей полной ответственности, да я и не хотела отпускать её в несвой мир — прикипела к кошкодевочке так быстро, что и сама этого не заметила. Прошлое приключение только благодаря её помощи и закончилось с минимальными потерями. — Ты не знаешь, каково это, когда сквозь тебя проходит его энергия, — нека ощутимо поёжилась, и было это телодвижение не от холодного ветра. — Как будто к электростанции подключили. Как вся шерстка не сгорела? Сама в шоке. А та темноволосая девушка в очках? Женя вроде, она меня глазами ест, как на чудо науки смотрит! — Ну, с тем, что ты чудо, я, в принципе, согласна, — ладонь опускается на её макушку, только чтобы нежно-нежно потрепать, в том самом месте, где под шапкой прячется пушистое кошачье ушко. А становится холоднее. Пока двигаешься на лыжах, мороз почти не чувствуется, кипящая от адреналина кровь греет не хуже батареи, но стоит только остановиться, как мечты о теплой постели пересиливают любовь к активному отдыху. Даже мою. — Но отдавать тебя на изучение аналитикам я не позволю. Самой нужна. Пусть вон Ричарда пытают, ему и самому интересно, на что он теперь способен. Брр… Давай скорее обратно, пока я тут совсем не окоченела. А ведь Док предлагал нам на море отправиться. — Не. Не-не-не, — замахала руками Саша, наверняка вспоминая прошлый месяц. — Мне морей надолго хватило, спасибо. — И заразительно рассмеялась. Какой же у неё в такие моменты забавный голосок! Славя, держи себя в руках.***
Дом, милый дом. Земля обетованная встретила нас теплым воздухом из системы климат-контроля и треском цифрового камина. Поленья жечь в двадцать первом веке? Лампово, конечно, но… VR-технологии рулят. В гостинице (а по проекту это, скорее, элитная гостиница, а не военная база, что бы там Виола ни говорила), стоял большой голопроектор. Там всегда можно выбрать одну из сотни заставок — объемная картинка, звук, полный эффект присутствия. Сейчас я остановилась на теплом варианте. Уютный камин на всю стену, как в старых фильмах. Что примечательно, вместе с изображением проектора настраивалось и освещение зала, приобретая более теплые тона. Саша тут же «элегантно» повесила куртку на пол, лихо сорвала с головы шапку и задорно пошевелила истомившимися под плотной тканью ушками. Погладила хвост, оставшись в одной только майке и плотных колготках (где у неки предусмотрительно было проделано отверстие для кошачьего атрибута). Эти ушки! Пушистые локаторы так и просились, чтобы их затискали! Не могу… сдержаться… — Ай, остановись, щекотно же! — Саша тоненько захихикала, когда мои пальцы, наконец, добрались до желаемого и стиснули кисточки ушек. Но уже спустя пару мгновений, пока подушечки теребили мягкую шерстку, расслабилась и даже невольно мурлыкнула. Правда, сразу после этого залилась краской и прикрыла ладошками губы. Сердце предательски пропустило пару ударов! Ну нельзя же быть такой замечательной, милой, как школьница, и одновременно — желанной! Нека взяла себя в руки и строго выговорила: — Славя! Совести у тебя нет! — Прости, прости. Не удержалась, — примирительно сказала я, глядя сверху вниз на её нарочито серьёзную, и оттого ещё более забавную, мордашку, но ушки так и не отпустила. — А чего это ты покраснела? — Да так, щеки после холодного ветра горят. Ахаха-ха! — Отшутилась и хватит, не хочу её напрягать. Да первому, кто нашу красавицу кошку обидит, самолично голову откручу, а потом ещё Ричард добавит! Он к ней тоже сильно привязался. Не так, как к Юле, конечно, протяжные стоны из их каюты на корабле не слышал только глухой, но… Ранний ужин. Мы сидели за столом, за окном только-только вечерело. Сумерки в заснеженных горах очаровывали. Снег окрасился сначала багровым цветом, от падающих на него последних лучей солнца, затем синим, а затем вообще, серо-белым, призрачным в свете полной луны. Природа, красота, покой. И звезды! Звезды на небе! Везде! В городе такого не увидишь. Тысячи светящихся жемчужин на черном полотне космоса. Как россыпь драгоценных камней. Красиво. В качестве ритуальной жертвы голодным желудкам были приготовлены сосиски… Единственная еда, которую легко было подогреть в микроволновке. Сашка девочка непривередливая (да и продукты были качественные, из мяса, а не магазинные, при приготовлении которых пострадала разве что только соя), да и я уже так устала, что ничего изобретать не стала, хоть в холодильнике было немало продуктов. Вот только… — Что это? — Нека внимательно принюхалась к бутылке, которую я только что откупорила. Кошечка трогательно прикрыла веки, вытянула вперед носик и втягивала пахнущий травами воздух. Она уже приговорила свою порцию и краем глаза поглядывала на мою одинокую сосисочку. Ха, делает вид, что ей безразлично, а хвостик-то дергается! Ричард, сукин ты сын и знатный***
Ванная, несмотря на свои впечатляющие размеры, наполнялась быстро. Под инвентарным номером «Vanna13» она числилась в технических документах, на деле же это был фактически бассейн, с горяченной водой до самых краёв. Сама комната размерами не уступала залу, была выложена красивым темно-красным кафелем и освещалась теплым светом из множества настенных ламп. Виола знает толк в уюте, чего уж там, базу она строила, ну коне-ечно. Я вольготно развалилась в самой глубокой части резервуара, опираясь руками на бортик. Тепло, мокро, хорошо. Голова приятно потяжелела от алкоголя. Липкая от пота кожа, наконец, вздохнула спокойно. Коварное полынное вино оказалось куда как крепче обычного! Сашка так вообще практически сразу размяукалась, полезла целоваться, болтала без умолку и в итоге… отключилась. Прямо на диване. Алкоголь + полынь на кошкодевочку оказали поистине нокаутирующее влияние. Тихое сопение сомлевшей в тепле неки едва не толкнуло меня на путь плотского греха, но милая хвостатая девочка для меня гораздо больше, чем подруга, больше, чем объект вожделения. Любовь? Не знаю, сравнить-то не с чем. Никогда такого не чувствовала. При одной только мысли об этом милом создании в груди становится так тепло. Эх, дура я. Вот и принимаю теперь водные процедуры в гордом одиноче… — Славя-я-я! Я пршла птереть тебе спинку! К-аак и обещала, — раздался заплетающийся, но всё равно нежный и красивый голосок из-за двери, а спустя миг появилась и его прекрасная обладательница. Саша, мелкая зараза, уже успела раздеться почти догола. На стройном теле молодой девушки остались только белые трусики и… и всё! Спасите меня! Или лучше сказать, спасите её! Сейчас наброшусь, вот правда наброшусь! К лицу предательски прилил непрошеный жар. Пьяная нека коверкала слова, периодически мяукала, ушки расслабленно опущены к голове, а хвост выписывал в воздухе невероятные кульбиты, то принимая позу «знак вопроса», то опоясывал изящные ножки как мохнатая анаконда. Зрелище — закачаешься. — Ты бы выспалась лучше, после такого-то количества вина, — посоветовала я нежданной гостье, чувствуя, как по телу разливается сладкая истома, и дело совершенно точно не в горячей воде и даже не в выпивке! Господи, держите меня семеро! Хоть алкоголь неслабо так расшатал мозги, но крыша пока не едет. И в ванную-то шла, слегка пошатываясь, а поначалу пилось так легко! Хитрый напиток, совсем как та мадам, что его для нас припасла. — Я хочу с тобой искупа-а-аться! Да и обещания НЯдо выполНЯть. — От её произношения «ня» по спине бежали предательские мурашки. Кто её научил «някать»?! Мику поди, ох уж эти японцы. Саша, ну нельзя быть такой… сексуальной. Держаться! Она твоя подруга. Под-ру-га! Почему же тогда от лицезрения голой попки этой вздорной девушки хочется накинуться на неё и основательно покусать?! Это ещё в том мире началось, я к неке давно неровно дышала… Саша, посмотри в мои глаза и беги! Беги отсюда, как Форест Гамп! — Хорошо, но я уже помылась, прыгай сюда. Обмоем тебя хорошенько, будешь крепче спать, — предложила я неке, похлопав ладошкой по поверхности воды. Славяна, поздравляю тебя, ты, бессовестная совратительница семейства кошачьих. Образ русоволосого ангела во плоти, сложившийся за годы в коллективе, наверняка пойдет прахом, да и сдался он мне?! Сами напридумывали, а я, между прочим, человек! Я тоже хочу любви и ласки! Язык мой — враг мой. Слово «прыгай» Саша поняла буквально (!), и бодренько сиганула в воду прямо с места, грациозным пируэтом ныряя в ванную. Прыжок, которому позавидуют олимпийские спортсмены. Ловко, легко, без лишнего шума и брызг. Нечеловеческая грация и гибкость. Ко мне прильнуло теплое тело подруги, и крыша на голове слегка… нет, пока осталась на месте, но уже показала билеты, типа: «Хозяйка, я тут скоро это, поеду. Закругляйтесь там». — Хорошо НЯм вместе, да? — В шею уткнулся и старательно запыхтел маленький носик, а спина почувствовала цепкие кошачьи лапки, а на них — острые коготки. Саша обняла меня чисто инстинктивно, прижавшись всем своим великолепным телом. Глаза девушки выглядели вполне вменяемыми, пусть и ощутимо затуманены алкоголем. Ластится, как котенок, доверяет. Приятно, черт побери! Я сейчас растаю. — Очень, — честно ответила я, отворачиваясь в сторону. Ну тону я в этих нежных карих глазах, то-ну! И ведь по виду не скажешь, что она уже совершеннолетняя — сущий ребенок. По поведению так точно. Налакалась мяукалка основательно, а смотри, прыгает ловко. — Давай сюда свою спинку, а ещё лучше, если я тебя сама везде вымою, ты перебрала. — Не пьяНЯя я! — громко возразила Сашка, нечаянно икнув, кошачий хвост встал в боевую стойку «ершик для мытья бутылок», но, тем не менее, она послушно повернулась ко мне спиной, устроившись бедрами на покрытых водой коленях. Ноги ощутили её мягкую упругость, пришлось прикусить губу и закатить глаза, чтобы не застонать в голос. Прелестница убрала волосы со спины на грудь, и требовательно мяукнула. Сердце, предательская ты мышца, хватит так неистово стучать! — Но вовсе не против, чтобы меНЯ помыли. — Ну и ладушки, не пьяная моя. Давай хорошенько тебя полапа… то есть, помоем! — Я, находясь в полубредовом состоянии, нащупала губку неподалеку от бортика ванной. Дрожащими от волнения руками намылила банный инвентарь, и приступила к самому захватывающему в моей жизни действу за последние дни — купанию откровенно кайфующей, налакавшейся в зюзю кошкодевочки. Ну что творится, а? Саша тихо млела, пока мои руки медленно скользили по её бархатистой коже. Ёрзала попкой, чем вгоняла в краску ещё сильнее, а спустя несколько движений начала натурально мурлыкать. Всё миниатюрное тело соблазнительной кошечки вибрировало, когда она издавала характерные для своих меньших собратьев звуки. А я… я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Намылила и сполоснула гибкую спинку, изящную шею, аккуратную грудь, упругие бедра. При омовении последних, мурлыканье заметно усилилось. Саша уже не сидела, а практически лежала на мне, извиваясь и подставляя наиболее лакомые кусочки под мочалку. Это чувство тепла её тела… оно пьянит почище вина. Ласки, объятия, поддержка, любовь… Страшный наркотик. Понимаю теперь Дока и его одержимость рыжей братией. Да за Сашку любого на клочки порву, а по сравнению с нашим змеем я практически добродетель во плоти. В голове поплыло. Не знаю, что подействовало сильнее — алкоголь или одурманивающее мурчание бессовестно ластящейся кошки. Она что, в самом деле не замечает, что со мной творится? Вдох-выдох. Надо процитировать про себя буддийские сутры. Держись, Славяна! Кошка уже почти искупана. Надо закончить и уложить её баиньки, от греха (меня) подальше. Как же она классно пахнет! Фух. Дышать! Настала очередь живота. Он у сексуальной неки очень стройный, плоский, нежная кожа так и просится под пальцы! И, пока одна рука делала своё мыльное дело губкой, вторая непристойно изучала неку, ласково поглаживая. Для того чтобы помыть ей ноги, мне пришлось приобнять подругу, прижать к себе, локти ощущали, насколько у неё тонкая талия, как двигается грудь, вторя учащенному дыханию. Хорошо, что я девочка. Была бы мальчиком — и всё, тут же бы и спалилась. Хорошо, что у меня нет этого органа, ну, того, способного мгновенно выдать истинное отношение к этим плесканиям. Вот какой нормальный человек сможет устоять перед соблазном приласкать котенка, доверчиво прыгнувшего к нему на колени? Я, например, нет. Шея Саши оказалась в плену массирующих движений моих ловких, шаловливых рук. За то недолгое время, что приходилось работать в «поле», рефлексы отточились, а природная сила ощутимо возросла. Пусть до таких вояк-универсалов, как Ричард или Яма, мне далеко, но физической силы и мастерства, чтобы отправить на небеса наслаждения одну кошкодевочку, мне предостаточно. Кончиками пальцев давим на нервные узлы, разминаем круговыми движениями связки, затем снова жмем и стимулируем уже мышцы, поглаживаем кожу, успокаивая расшалившиеся нейроны. Ласково. Вот та-ак. Хорош-шо-о… Нека мурчала, пищала и дергала хвостиком, но вырваться от массажиста-маньяка не смогла. Особенно досталось бедрам, они у Саши такие… ну просто ух! Словами тяжело описать, но буквально просятся, чтобы их хорошенько отшлепали. Пришлось, правда, ограничиться ласками на грани приличия… Но и их пьяной подружке вполне хватило. Она растаяла, как шоколадка на солнцепеке. Блаженно зажмурилась, расслабилась так, что я превратилась в живой матрас для неки. Отмассажированная по самое не хочу кошечка выдохнула так сладко и мило, что я чуть не вцепилась зубами в её беззащитную шейку. Да что, мать вашу, со мной происходит?! — Почеши-и-и! — настойчиво мяукнула Саша, откидывая голову назад и щекоча мне шею своими пушистыми ушками. Она явно оценила преимущества мануальной терапии, и глаза хвостатого бесёнка говорили сами за себя. Щека ощутила влажное движение языка кошечки, благодарно лизнувшей меня с зажмуренными глазами. Вы тоже это слышите? Это крыша, скотина, уже собирает чемоданы! А-а-а-а! — Ну что с тобой делать? — театрально вздыхаю, запуская пальцы в мягкие волосы неки: там, у самого основания подвижных локаторов, я и начала свою подрывную деятельность. Улыбка наверняка до ушей… интересно, как сейчас смотрюсь со стороны. Ричард говорил, что ушки и хвост у нек ОЧЕНЬ чувствительные, но кто мог знать, что настолько?! Стоило только пару раз прочесать там, как ноги Саши буквально поймали в капкан мои бедра, а лапки девочки-кошки сжались на попе, слегка царапая, а зубки вцепились в плечо, отчего по телу пробежал электрический импульс. Наполовину шокирующий, наполовину приторно сладкий. Докатились, я теперь ещё и мазохист? — Ещё. Пожалуйста… пожалуйста, ещё. Ещё, Славя! — тихо шептала она, запрокинув голову, теплое дыхание обласканной кисы обдало лицо сильнее и ощутимее пара, поднимавшегося от горячей воды. Влажные манящие губы, приоткрытый рот, розовый язычок и маленькие клыки, ощутимо выделяющиеся среди ряда белоснежных зубов. Блестящие карие глаза завороженно смотрели прямо на меня. Широкие зрачки очаровывали. Кстати, у Юли они, чуть что (испытывала ли ЮВАО, например, страх, возбуждение или ярость), становились вертикальными, как у хищного зверя, за Сашкой же такого не водилось. Так, надо домыть эту мелкую и идти спать, а то крыша уже салютует шляпой и готовится к отъезду. Ещё чуть-чуть, и мы согрешим. Да так согрешим, что демонам в аду станет стыдно! Если бы год назад мне сказали, что первая любовь Слави будет с кошачьими ушками, хвостом и, черт побери, девушкой, я бы смеялась, долго и искренне смеялась прямо в лицо фантазеру. Но жизнь странная штука. Интересная, я бы сказала. — Вот ты наклюкалась-то, а, счастье моё, алкашня усатая! Сиди ровно! Ты вообще представляешь, что мы сейчас тут творим?! — выдавила я, чувствуя как дыхания не хватает. От спины девочки шло ласковое тепло и вибрация. Она так и не разжала захват, ловкие ноги неки держали меня крепко, вцепились, как утопающий в соломинку… а пальцы на бедрах сжались сильнее. — Я не алкашНЯ! — возмутилась подруга, резво сграбастав лапками мою руку и опуская… ну, сначала я думала, обратно на живот, и даже немного его погладила кончиками пальцев. Однако, спустя миг, кошка хитро улыбнулась, увлекая мою руку пониже, и даже куснула за локоть, когда я попыталась её отнять! Пальцы почувствовали что-то ЕЩЁ БОЛЕЕ НЕЖНОЕ, чем просто кожа. Ой, ой. Саша выпила самую страшную дозу алкоголя для импульсивных действий. Дозу, когда тормоза уже со свистом отказывают, а разум, сука такая, всё ещё записывает происходящее в долгую память. В подробностях! Так что одно из двух, либо мы завтра проснемся ещё бОльшими подругами, либо будет стыдно… будет очень стыдно! Как там Виола однажды сболтнула? «Сексом дружбу не испортишь. Особенно если дружба крепкая, а секс хороший». Аааа! Если дело плохо кончится, надо будет сдать гетерохромную интриганку Алисе. Пусть рыжая ломает голову, чем они там с её любимым Доком занимаются в командировках. Друзья, блин! Точно. Ричард определенно упоминал, что на наших нек очень сильно и очень специфично действуют некоторые травы! Стоп. Там же на бутылке был написан состав. Вспоминай, Славя: виноматериалы элитные, экстрактивность начального сусла 12%, настойка полыни, глицерин, а в самом конце списка: эфирное масло népeta catária. Не-пе-та ка-та-ри-я… Погодите-ка… То-то я думала — запах знакомый! Кошачья мята! Виолетта-бессовестная-вы-женщина-Церновна. Дру-ужбу укрепить… Укрепить дружбу, говорите?! Ричард упоминал, как подействовала мята на Юлю. Да я и сама видела там, на берегу реки. Бедняга натерся травкой, чтобы отпугнуть комаров, но был чуть ли не изнасилован Юлей, моментально слетевшей с катушек от лимонного запаха. ЗАПАХА! А тут масло, да прямо внутрь! Ещё бы валериану добавили. ЮВАО бы оценила. Саша, по сравнению с ней, ещё приличия соблюдает. Бедная моя маленькая нека, и ведь я сама тебе налила в бокал! — С-саш, ты чего? Астанавись, подумой, — язык не слушался, коверкая слова совсем как недавно подруга. По телу прошел импульс странного чувства. Одновременно и жарко, и сладко, и страшно, и любопытно, хочется и убежать, и наброситься на этот хвостатый соблазн. Банально трахнуть. Отлюбить по полной программе. От пяток до кончика хвоста. Раз эдак, пять… или нет, десять! А потом обнимать и целовать всю ночь. Я высоко ценила Сашу как подругу и приятного собеседника, а товарищем кошечка была более чем замечательным, но… Как вообще можно сохранять рассудок в такой ситуации? Она меня возбуждает!!! Каждым мелодичным мурлыканием, каждым нежным вздохом, каждым плавным движением от маленьких розовых от пара пяточек и гибкой талии до поистине кошачьей улыбки и нечеловеческой грации. Я не шучу, губы кошечки изогнулись в практически невозможной эмоции. А эти дергающиеся ушки?! Она меня специально ими брызгает! Мелкая! Стыдоба-то какая! — Сашка… Прости, мне так неловко. — У самой волнующая дрожь, до самого кончика хвоста ощущается, между прочим, — поделилась откровением нека, сжимая ноги сильнее и тем самым не отпуская руку из прекрасной ловушки. Сдавливает! Как током бьет! Кошка повернулась ко мне лицом и обняла, утыкаясь мокрым носом в чувствительную шею и от избытка чувств, снова куснула. Кажется, я застонала. Голова кругом, лицо горит. Судя по румянцу на щеках у подруги, не у меня одной такое состояние. — Стыдно очень, но хорошо, приятно. Ты так замечательно пахнешь, Славюшка. Хочу большего. Первое время я боялась даже самой себе признаться в этих чувствах. Ну, что ты для меня не просто подруга, а… ну, прямо… вот, — многозначно кивнула красивая, сияющая чистотой и здоровьем кошкодевочка. И куда подевалось её НЯ? Алкоголь выветривается? Или не такая уж она и пьяная была? Хитрожопая хвостатая зара-а-аза! Я слегка вздрогнула, когда кончик кошачьего хвоста пощекотал под водой мою лодыжку. Какая у Сашки красивая грудь. Изящная, не большая и не маленькая… одно слово — идеальная. Соски возбужденно торчат, контрастирующий с кожей ореол мокрый от воды и пены. Белые потоки мельчайших пузырьков стекают с бархатистой кожи. По изящной шее, предплечьям, гладким подмышкам, стройной талии и бедрам, наполовину погруженным в воду. Схожу с ума. Крыша на позывные не отвечает. — Мда, — вздох непонимания раздался сам собой. Глядя на эту смущенную мордашку, мысли вылетали из головы, так и не обретая адекватную форму. Крыша махнула рукой на происходящее и резво поехала по своим делам. Я. Хочу. Её. И точка. — Сейчас сознание потеряю от избытка эмоций. Сашенька… И что нам теперь делать?***
Путь в спальню запомнился будто бы в полусне. Смущение никак не проходило, а наоборот — нарастало с новой силой. Оно накатывало и накатывало, заставляя коленки подкашиваться, губы — дрожать, пока внутри тем временем всё сжималось от сладкой истомы. Что-то среднее по эмоциям между седьмым небом от счастья и садистской пыткой. Мы наспех привели себя в порядок (сушить мокрые волосы Сашке, попутно массируя дергающиеся от горячего воздуха и звуков фена ушки, это одно из удовольствий за гранью обыденного). Так, не одеваясь, и ломанулись в спальню. При этом, меня снова слегка пошатывало от выпитого — разморило-таки в тепле. А вот наглой кошачьей морде хоть бы хны. Она точно не притворяется? Ладно, спишем на нечеловеческие рефлексы и ускоренный метаболизм. По дороге — как удачно — так много укромных углов, где так приятно целоваться! Губы у хвостатого соблазна просто прелесть. Влажные, теплые, вкусные, одним только её дыханием можно наслаждаться часами. Кроме нас в целом комплексе никого нет, стесняться некого, так и хотелось прижать эту маленькую игривую кошечку к стенке и сладко целовать, или страстно бросить на ближайший диванчик и нежно изнасиловать, или… много «или»! Крыша поехала далеко и надолго, и возвращаться, пока Саша рядом, даже не собиралась. От спонтанного секса на первой ровной поверхности (без разницы — горизонтальной или вертикальной!) подругу спасали лишь природная ловкость и желание поскорее добраться до, непосредственно, кровати. С тихим хихиканьем садистка выскальзывала из объятий при каждой попытке зайти дальше, чем просто легкое соприкосновение губами, даже когда я пыталась задействовать в поцелуе язык. Кошечка просто ненавязчиво и непринужденно изворачивалась, отходила на несколько шагов, оглядывалась с открытой улыбкой и шла дальше… Походкой от бедра, заботливо подманивая отстающую в ступоре подругу лапкой. Осознанно или нет, нека распаляла меня всё сильнее и сильнее. Что с моим характером творится в её присутствии? Никогда больше не буду прикалываться над Доком и Ричардом, глядя, как оба этих монстра меняются рядом с любимыми. От желания сцапать мелкую бессовестную хитрюгу и отодрать игривые ушки (и не только ушки…) болезненно сводило скулы. Дорвалась, Славяна. Или сорвалась? Как будет правильнее? — Сла-вя, — по слогам мурлыкнула подруга, подпрыгивая ближе и разбивая в пух и прах жалкие остатки самообладания. Она нежно лизнула мою щеку, обжигая теплом слегка шершавого и мокренького розового язычка, и тут же разорвала дистанцию, спасая свой хвостик от справедливого возмездия (тисканья попки, к которой он, собственно, крепится!). Двигалась кошечка легко, как перышко, влекомое ветром, как дивное видение, порхая на одних только носочках. Хвост забавно изогнулся и сделал несколько манящих движений, совсем как недавно рука, звал самым своим пушистым кончиком, а его возбужденная хозяйка жалобно протянула с придыханием в голосе: — Быстрее-ее. — Ах, ты! Ну, держись! — Я без задней мысли бросилась на хихикающую девочку, рассчитывая выиграть у неё парочку метров, если не скоростью и маневренностью, так хотя бы эффектом внезапности. Наивная, застигнутая врасплох, нека никак не ожидала такой импульсивности от своей обычно спокойной и уравновешенной подруги. Сама виновата, что сводит меня с ума! — Поймала! Девочка сдавленно застонала, когда мои губы сомкнулись на нежной шейке жадным засосом. Гладкая кожа, такая приятная на ощупь, запах… тающая под ласками моих шаловливых рук малышка. Она подняла подбородок, принимая ухаживания и открывая шею поудобнее. Как же хочется её укусить! Просто вцепиться зубками от избытка чувств, прямо в основание ключицы! Плечи Саши расслабились, дыхание участилось, стройные ноги объекта любви и вожделения мелко задрожали. Маленькая лапка кошкодевочки невольно прошлась коготками по моей спине. Ощутимо так, и… Приятно. Так приятно! Кора мозга, отвечающая за личность как таковую, упала в обморок, кажется, сознание работает на одних только инстинктах. Прижать! Прижать к себе покрепче! Хоть до хруста ребер! Уткнуться в мягкие, пахнущие шампунем и её собственным непередаваемым запахом, волосы. Чувствовать, как млеет её трепетное тело, чувствовать каждым сантиметром своей кожи! Каждой фиброй души! Целовать губы, лоб, подбородок, подмышки, уши, плечи. Расцеловать всю её, всю целико… — Куда! — пользуясь моим помешательством (Док как-то раз сравнил любовь с сумасшествием и отчасти он оказался прав — очень похоже, теперь я ощутила это на своей собственной шкуре), обманчиво податливая в руках нека вдруг упала на четвереньки. Кош-шара! Так на них и побежала в сторону спальни! Перед этим целенаправленно взмахнув хвостом у меня между ног и задорно укусив за ногу. Ступор. По голове словно пыльным мешком ударили. Учитывая, что мы с ней обе были полностью обнажены, ощущения и видок были те ещё (особенно передвигающаяся в такой коленно-локтевой позе кошкодевочка!) — Назад! Догоню же всё равно! — Давай-давай! Шевелись, копуша, — подбадривала меня желанная, шустрая, как гепард (очень такой сексуальный гепард!), Сашка, на бегу поворачиваясь и дразня, показывая высунутый кончик языка. Передвигалась она без труда, совершенно по-кошачьи выгибая спину и приподняв бедра. На щеках румянец, глаза блестят, довольная улыбка на всю моську. Са-шень-ка. Просто слюнки текут от одного только её вида, как у маньяка-извращенца (и не только слюнки — сгораю, конечно, от стыда, но телу ведь не прикажешь). До двери спальни оставалось всего ничего, а сворачивать в другие комнаты она даже не попыталась, так что, для подпитой девочки-кошки это своего рода игра. Совершеннолетняя уже, а все равно такая непосредственная, как дитя малое. Чувствую себя совратительницей малолетних. Она же знает, что из спальной комнаты нет второго выхода. Сколько раз уже под одним одеялом ночевали. Просто решила побегать наперегонки перед решающим моментом, сбросить пар, развеяться. Собиралась бы сделать ноги — так есть кухня, прихожая, подземный ярус, в конце концов. Славя, да с тобой кокетничают! Эдакая экстремальная прелюдия. Блин. Вот ведь… Что за чувство охватывает меня целиком? Впервые я ощутила его там, глубоко под землей, в бункере сто двенадцать. Когда заметила кончики пушистых кошачьих ушек, с детским любопытством выглядывающих из-за очередного угла. Помню, как Саша отчаянно стеснялась нас всех поначалу, и до корней волос краснела даже от одного, случайно брошенного, слова. Время в жестоком мире, где неке приходилось выживать, а не жить, каждый день своего существования выцарапывая с боем, не смогло ожесточить её мягкое сердечко. Встреча с ней — это подарок небес. Кажется, она состоялась целую жизнь тому назад. Жизнь, когда рядом не было этого удивительно доброго и нежного создания. Сейчас такой вариант даже представить больно. В груди защемило от нахлынувших воспоминаний, как приятных, так и не очень (что мы только не пережили в те дни!), но их тут же унесло прочь. Осознание того, что вот они, МЫ, МЫ ВМЕСТЕ, и НАМ хорошо, смыло всё остальное, как волны сглаживают следы на песке. Эйфория захватила с головой, я преследовала удирающую на всех парах мяукающую кошечку, и даже что-то громко кричала в ответ. Не помню конкретно, что. Надеюсь, не похабщину. Хотя, с меня станется. Невольно прониклась солдатским духом в Организации? Ой, да какая разница! Нужно поймать этот улепетывающий ушастый наркотик! Вон она уже до спальни добежала. Поймать, и основательно, от всей души… затискать.***
Спальня встретила меня тишиной и полумраком, а детали комнаты терялись в загадочной темноте. Прикроватные тумбочки с вываленной на них всякой мелочевкой, выключенные лампы, едва слышная работа кондиционера, разбросанные ещё днем вещи. Теплый воздух вентиляции приятно обдувал вспотевшую после беготни кожу, расслабляя мышцы и унося усталость прочь. Сколько километров мы сегодня прошли на лыжах? Точно больше десяти! Но, хоть и лампа не горит, в помещении было не совсем темно. Света луны за окном и сверкающего под ним свежевыпавшего снега было очень даже достаточно, чтобы ориентироваться не на ощупь. После яркого коридора пришлось проморгаться. Как только глаза адаптировались к смене освещения окончательно… Спряталась. Мда. Прирожденная хищница семейства кошачьих. Коварная, юркая, беспощадная. Гений маскировки. Сашу ну никак не найти в этой огромной комнате с высоким потолком! Ага. Вообще невидимка. Сиротливо лежащие возле кровати банные тапочки. Оттопыренное одеяло, с торчащим из-под белой ткани пушистым хвостом. Просто ума не приложу, где же она может от меня скрываться. Кончик хвоста возбужденно подрагивал, а в том месте, где спрятана голова, одеяло ходило ходуном, ушки хозяйки тоже мешали шпионажу, внося свою лепту в демаскирующие факторы. Сама напросилась! Медленно приближаюсь к мягкому ложу, на ходу скидывая обувь, предательский стук взволнованного сердца в тихой комнате наверняка услышит даже глухой. Пол теплый, так почему бы и не пройтись по нему босиком? Итак, после водных процедур, из одежды на нас обеих оставались только тапочки, а сейчас и вовсе… Она же в чем мать родила! Что я делаю? Может, ошибку, и дружба любимой до одури кошечки куда важнее банальной страсти? Но… я слишком ей дорожу. Намного больше, чем просто подругой. Я слишком её люблю. На «просто дружбу» между двумя девушками эту дрожь в ногах и тепло в животе не спишешь… Нет. Как там Юля говорила, с собой надо быть честным? — Саша. Куда же ты могла деться? Выходи, — томно шепчут губы изменившимся голосом. Совсем не напоминает мой привычный говорок. Тембр более глубокий, грудной, с легкой хрипотцой от накатившего по самое не хочу возбуждения. Медленно сажусь на край кровати, и после секундной паузы… хватаю комок под одеялом в охапку! — По-о-опалась! — Ай, атпути! Ну, Славя! Так нечестно, — мелкая негодница предпринимала тщетные попытки выбраться (либо очень натурально играла!). Пространство на базе слишком подходящее для такого юркого существа. Хотела бы спрятаться или удрать, то шансов загнать кошечку в угол мне не представилось бы, разве что стоило пропустить пару лишних бокальчиков вина на брудершафт, чтобы её окончательно свалило с лапок. Вот где было бы раздолье для рук, и не только для рук! — Никогда, — закутываю любимую в одеяло ещё сильнее, хотя брыкающаяся нека и сама запуталась более чем достаточно — мечта, а не жертва. Наружу свободно торчали только розовые пятки и живущий собственной жизнью хвост. Наваливаюсь на импровизированную смирительную рубашку всем телом. Мягко! И эти движения ловкого тельца под тканью. Как заводит. Кровь бурлит! — Никогда не отпущу, и никуда ты не уйдёшь, только если… — Только если что? — сдавленно мяукнула Сашка, высвобождая из складок одеяла хотя бы голову. Ушки воинственно встали торчком, разворачиваясь в мою сторону и пару раз дергаясь, волосы растрепались. Моська наигранного недовольства у неё на диво хороша, румяная, озадаченная. Руки и ноги надежно спеленало, и только глаза смотрят прямо на меня с… даже не знаю, как назвать это выражение лица. Тут Док нужен, вот кто у нас признанный спец по сложным эмоциям. — Только если возьмешь меня с собой, — объяснила я котёнку, ласково целуя маленький носик. Сердце уже не просто стучало, оно спорило в скорости своих сокращений с автоматной очередью, а руки под одеялом чувствовали, как, вторя ему, трепещет сердечко юной неки (ну да, ладони нашли, за что схватиться, но я ни о чем не жалею!). — Без тебя плохо будет, Сашка. Ты стала слишком дорога для моего одинокого сердца. — Прявда? — она снова выдала что-то среднее между простой человеческой речью и удивленным мяуканьем застигнутой врасплох кошечки. Ротик подруги был так близко, маня розовым языком. Вырываться из плена девочка перестала, а жаль, мне нравилось, как задорно она рыпалась (да уж, Славяна, поговорку про омут и чертей ты оправдываешь не на сто, на двести процентов!). Вместо ответа, я прижала сверток с милой кошечкой к себе, крепко-крепко, страстно-страстно, горячо-горячо. Нека поборола своё смущение и нежно лизнула первое, что оказалось в пределах её досягаемости. Этим первым стала мочка моего уха, по которому и прошелся упругий влажный язычок. Ай! Щекотно! И… и так приятно! От кожи, поверхность которой удостоилась такой чести как «лизь» в исполнении Саши, по телу расходились волны тепла, смывая жалкие остатки самоконтроля. Как хорошо! Отдам хоть всю жизнь, но сохраню в памяти это нежное, захватывающее чувство. За окном неспешно кружил снег, и когда только пойти успел? Даже не заметила. Крупные хлопья снежинок, вращались в загадочном вальсе, отражая падающий на них свет мириадами лучиков. Горы, лес, и никого на много миль вокруг. Мир, огромный мир вдруг стал таким маленьким. Сжался до одной единственной комнатки с нами двумя. Сейчас больше никто и ничто не имело значения. Только тепло этой милой девушки в моих объятиях. Саша… люблю. В голове стучит набат, мысли вконец ополоумели. — Ты замечательная, Сашка, — поцелуй перешел сначала на щеки, затем на гладкий лоб, после чего я уткнулась носом в пушистые кошачьи ушки и глубоко-глубоко задышала. Приятный запах кошкодевочки окутывал, заставляя легкие втягивать и втягивать воздух, наслаждаясь ароматами шампуня вперемешку с натуральным флёром теплой шерстки. — Самая красивая, самая теплая, самая нежная. Ты меня с ума сводишь. Прости, остановиться выше моих сил. Саша послушно закрыла глаза и потянулась ко мне, подставляя вытянутые в требовательном жесте губы под очередной поцелуй. Как бы говорила: «Остановиться? Зачем?» Разочаровывать это чудо? Ха. Да никогда в жизни! Ещё один поцелуй. Сначала он получился робким, просто застенчивое касание губ, потом настойчивым, с движением тела и взаимными ласками, а под конец так вообще перешел в нечто невероятное. Язык, казалось, зажил своей жизнью, превратившись в гибкий и наглый побег дикой лианы, что так настойчиво покорял неку. Дыхание перехватывало, а бессовестная соблазнительница всё подливала масла в огонь. Кончик хвоста с завидной регулярностью охаживал мою спину, Саша контролировала его так же хорошо, как я обе свои руки. А им сегодня воли досталось! Дорвались-таки до заветного тела кошечки! Легкие массирующие движения шеи, захват и ласка ушек подруги, царапающие поползновения к спине, пока что укрытой от нападения одеялом, даже хвост погладить удалось. Эта часть тела у подруги была самая уязвимая к воздействию, и не каждый день выпадал случай её коснуться. Сашка пискнула, покраснев до самых корней волос. — Прости. Я просто не могу себя больше контролировать. Наверное, считаешь, что я та ещё извращенка, — повинилась я перед любимой девчонкой, ненадолго прерывая наш поцелуй, только для того, чтобы нежно провести большим пальцем по её влажным губам и немного отдышаться. — Но ты слишком милая. Но она не сердилась, а очень даже наоборот. Расслабленное мурлыкание подруги уносило на небеса. Кошка просто так не тарахтит, ей нравится происходящее! Тело выдает ушастую с потрохами, и это касается не только ушек и хвоста. Она… Нет, не осуждает — кайфует! Нека ластилась, отвечала на каждое движение, с благодарностью и любовью принимая заботу. Чувства, что я так долго хранила в себе, без остатка вывалились на ушастую негодницу, угрожая утопить ту в искренней симпатии. И… с её стороны щедро полилась взаимность. Сашка нежно целовала в ответ, посасывая верхнюю губу и покусывая нижнюю. Расслабилась, позволяя вертеть себя как вздумается. Даже вечно всем недовольный хвостик наконец угомонился, без сил опадая на кровать. А что я? Я прижала свою драгоценную пленницу к матрасу, наваливаясь сверху всем телом на мягкую, податливую, мурлыкающую на всю комнату девочку. Сейчас сгорю! Облизывала гладкую шею, с головой ныряя в водопад каштановых волос, покусывала пушистые ушки. Нека смирилась, ласково поддаваясь изощренным и сладким пыткам. Руки без труда нащупали под одеялом небольшие холмики грудей и стали их массировать. Мягкие, упругие, чувствительные. Сашка сдавленно мяукала, когда пальцы сжимали её сосочки. Голова кружилась от захватывающего восторга, по телу расходилось тепло. Хотелось лежать так вечно, тиская любимую от макушки до кончика хвоста. Шептать ей в ушко всякие пошлые глупости, заставляя милое личико кошечки смущенно краснеть, целовать, обнимать, гладить, массировать лапки. ОБОЖАЮ ЕЁ, ПРОСТО СЛОВ НЕТ НАСКОЛЬКО! В равной степени хочется как ласково поиграть с Сашей, так и жестоко ворваться в её объятия, кусая всё, до чего только получится добраться. А получится немало. Я перевернула «свёрток с некой» так, чтобы она оказалась лицом в подушку, а сама высвободила нижнюю часть кошечки из одеяла. Какое красивое зрелище! Молодая упругая попка, с едва различимым контуром загара в форме трусиков (любимая соня вчера вздремнула в солярии). Дышать становилось тяжелее, мозг уже не просто попрощался с крышей, он тупо достал из глубин бессознательного «Я» дикую, необузданную Славю и выкинул её на волю. Всё стеснение и нерешительность просто пропали, уступая место буйству гормонов и зову инстинктов. Здорово! Ещё, Сашенька, пожалуйста, согрей меня ещё теплее… Люблю. Нека не подвела, она страстно мяукнула, куснув неосторожно подставленную под белые клыки руку, и приподняла вверх свою манящую попку. Хвост решил напомнить, что он тут всё-таки главный, и пару раз ощутимо хлестанул меня по щекам, мягко намекая, чтобы кое-кто не тормозил. Есть, мой пушистый повелитель! Одной рукой я схватила шею неки, слегка сдавливая у основания, чем заслужила очередную порцию соблазнительного мурчания. Это тоже нравится? Ну, погоди! Вторая же нежно провела по теплой попке. Чувствуя одуряющий жар и запах девичьего тела после бани, я ласкала и ласкала Сашку, сама получая несравненное удовольствие. Гладить бедра кошечки, одновременно покусывая такую податливую шею, вдыхая аромат её волос… Летаю. Про-сто у-ле-та-ю. Неземное наслаждение. — Сашенька… — выдохнула я прямо в трепещущее ушко. Температура тела поднялась, как при ознобе, даже легкий пар изо рта видно. — Ты чудо, я люблю тебя. — Мр-р-р-знаю, я тебя тоже, так что не останавливайся! — повелительно промурчала кошкодевочка, толкая меня бедром. Хвост гибкой змеей обвил лодыжки, пощекотав пятки. Тело будто током ударило! Я буквально набросилась на подругу, забыв все правила и прелюдии. Пальцы стали ласкать самое нежное место, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее, пока вся кожа не покрылась скользящей влагой. Секрет вконец возбудившейся Александры приятно грел пальцы, а как легко они скользили! Интересно, а если всунуть один внутрь? — Вот так, — указательный палец проскользнул в теплое, покрытое складками отверстие. Горячая плоть тут же сжалась, беря его в дурманящий плен. Ушки девчонки как по команде встали торчком, хвост распушился, резко выпрямился трубой, теперь напоминая палку, а его хозяйка сдавленно застонала. — Прости, тебе больно? Вместо ответа нека завозилась в одеяле, выгадывая себе лишние сантиметры для маневра. Ноги девушки сомкнулась на мне живым капканом, требовательно потянули на себя, желанная попка уперлась в бедра, сама насаживаясь на палец. Девочка Саши бесстыдно промокла, да и я перевозбудилась так, что будь на мне сейчас трусики, их можно было выжимать. Саша тем временем уткнулась носиком в мою свободную руку и стала деловито вылизывать пальцы. Короткие разряды, пробегающие от этих прикосновений по нервам, заставляли дрожать как осиновый лист. Запах неки опьянял разум подобно наркотику, куда там крепкому вину. Нахожу в полумраке лицо любимой, беру за подбородок, привлекая к себе. Найти губы не составило труда, всего-то и надо, что ориентироваться по теплому, сладкому дыханию возбужденной кисы. Поцелуй. Опять. Мне никогда не надоест. Могу целовать эти губы вечно. Днями напролет. Поцелуй. Глубокий, страстный, с языком. Вторая рука не теряет времени, палец то входит, то выходит внутрь неки, с едва различимым хлюпающим звуком. Все остальные шумы тонут в прерывистом дыхании кошкодевочки. Глаза Саши блестели, отражая лунный свет за окном. Она смотрела прямо на меня, отбросив в сторону смятое одеяло. Тяжело дышала, покраснела, вспотела, но сама счастливо жмурится. К-р-р-расотища. Прекрасно. Всё в ней, от мягкой шерстки на кисточках ушек, до последней родинки на левой ягодице. Она точно живое существо, из плоти и крови, а не ангельская скульптура или мимолетное видение? Какая-то часть работающего в аварийном режиме мозга отчаянно щипала сознание, чтобы убедиться, что происходящее не сон, а самая натуральная реальность. Реальность, больше похожая на мечту. Так хорошо! Так приятно прижиматься всем телом к этому теплому, доброму, ласковому комочку любви и нежности. Таю. Губы уже не просто целуют, они стремятся охватить всё, что только можно и нельзя! Нека смущенно лопочет всякую ерунду и мило трепыхается, когда мой язык проходит по её шейке, надавливая кончиком на самые чувствительные места. Этот тихий полуписк-полумяв окончательно будит во мне зверя. Поцелуи становятся жарче, ноги неки сжимаются всё сильнее, не отпуская меня ни на сантиметр назад. А сама бесстыдная кошка продолжает гипнотизировать меня влюбленным взглядом, от которого сердце замирает. Прелесть. Лежа на спине, на такой огромной кровати, Саша кажется ещё более хрупкой, беззащитной, красивой… Саша! О, так бы и съела! Целиком. Вместе с хвостом! В голове роятся странные мысли, о том, чтобы остаться тут навсегда. Жить вместе, как необычная, но очень любящая друг дружку, пара. Высовываю мокрый от влаги палец, подношу к губам, облизываю. Жадный язык собирает всё, до последней капли. Слизываю даже то, что успело стечь по кисти. Рот наполняется необъяснимым вкусом, от которого хочется выть волком. Комната кружится. ВСЁ! ДА ПРОПАДИ ВСЁ ПРОПАДОМ! Я ХОЧУ ЭТО СДЕЛАТЬ! Сашка с удивлением обнаруживает, что её изящные ноги непостижимым образом оказались на моих плечах. Глубокий вдох, медленный выдох, как перед прыжком в прорубь, ей богу, и… Да! Язык осторожно касается мягкого, теплого, влажного местечка. От одного только ощущения, что творю такие постыдные вещи с любимой девушкой, лицо просто полыхает, но господи, как же хорошо! Медленно облизываю девочку, не надавливая и не напирая. Аккуратно, широкой частью языка, самым его основанием, проворачиваю несколько поглаживающих движений. Лапки неки одобрительно запустили пальцы в мою прическу, слегка сдавливая голову, а ладони недвусмысленно намекали, что вовсе не против более активного вторжения. А ведь поначалу заерзала бедрами, что-то там промяукала невразумительное. Сейчас же тело кошечки дрожало от мурчания, этот звук определенно будит во мне маньяка! Поехали! Двигаюсь более активно, но стараясь скорее задать ритм, чем сразу засунуть язык поглубже. И так влажная Саша, стала просто бесстыдно мокнуть, заставляя вылизывать её нежнее и куда более размеренно. Позволить хоть капельке этого нектара упасть мимо моего рта на какое-то там вшивое одеяло? Ни-ког-да. Ласкающие, ритмичные, нежные поцелуи, чередовались с круговыми движениями языка прямо ТАМ. Супер! Не слишком глубоко, но вполне достаточно, чтобы кошечка блаженно заурчала, часто-часто задышала и окончательно потеряла дар речи. Говорить у драгоценной хвостатой прелестницы не получалось, воздух доносил до ушей только отдельные восторженные писки и умопомрачительный грудной мяв. Ух! За спиной будто крылья выросли от накала страсти. Напираю сильнее. Движения стали нахальными, уделяю особое внимание клитору. Чувствительная часть кошкодевочки покраснела, набухла, блестела от обилия моей слюны и собственного секрета. Ещё! Ещё! Ещё! Резче, ритмичнее, глубже. Язык объят теплой, сокращающейся в такт ласкам плотью. Схожу с ума, крыше некуда будет возвращаться. Нека задергалась, ножки девушки сжали мою голову, а пальцы ненарочно оставили несколько уже очень чувствительных царапин на плечах, чувствую даже как кровь выступает. Пофиг! Кайф! Даже если она это специально! Сейчас начну мурлыкать ещё почище, чем Саша. Ах-х-х. ДА! А тем временем я распалялась уже не на шутку. Язык решил первым провозгласить независимость от такого бесполезного органа, как головной мозг, и превратился в «беспощадный ублажитель кошкодевок». Маятникообразные лижущие движения с захватом клитора заставляли бедную Сашеньку выгибаться дугой и восторженно ахать. Следом за ним революцию объявили руки. Дрожащие от возбуждения ладони трепетно гладили упругий животик неки, мяли её великолепные груди, не забывая тискать вставшие торчком соски, крепко сжимали бедра, пока не добрались до… — Сла… ах-х-х… — Основание хвоста, святая святых и одновременно эрогенная зона ушастой малышки: стоило только почесать там, как Саша мелко задрожала всем телом. Судя по звуку, девочка укусила одеяло, чтобы во всё горло не закричать. Зачем? Мы же одни, дай волю своему прекрасному голосу! Кричи! Стони! Наслаждайся мной так же, как и я твоим теплом! Ещё! Указательный палец ласкает её внутри, губы и язык снаружи, вторая рука схватилась за хвостик, слегка потягивая пушистую шерстку на себя. Краем глаза замечаю, как она встала дыбом, а кончик пятой конечности неки вовсю беснуется на покрывале, как сорвавшийся с катушек шерстяной удав. Сашенька! Ты моя! Губы не слушались малышку, а возбуждение не позволяло восстановить дыхание. Бедная нека одурманена напористой и страстной любовью. Как же это заводит! — Славя… что… о… Славь… Славя… голова… ах… кружится. Ах… Мне так жарко… так хор-р-р-ош-ш-ш-о-о-о… Ма-ау… Нравится? Погоди-и у меня, бессовестный хвостатый соблазн! Будешь знать, как одновременно быть такой невинно-милой и чертовски сексуальной! Закрываю глаза, полностью отдавая себя захватывающему с головой чувству. Удовольствие, что я лично испытываю, лаская Сашку, ничуть не слабее её собственной радости. Тело неки не врет, и губы тоже. Мне нравится, что это ушастое чудо сейчас сотрясается в приступах наслаждения. Мне нравится слышать и чувствовать, как ей хорошо. Жалко, что у человека нет третьей руки, чтобы ласкать себя… Соки оттуда уже просто лились, стекая по моему подбородку. Блин! Растрата вкусного ресурса! Съем тебя, Сашка. Съем! Язык превратился в розовый торнадо, нападая на беззащитный клитор. В саму девочку врывались уже два пальца, а судя по тому, как ритмично она подмахивает бедрами, то любимая с минуты на минуту… Она всё же не сдержала крика! Музыка для ушей! Протяжный стон, содрогающееся тело, нежный вкус во рту… А эти ножки! Нека меня ими чуть не задушила, заставляя буквально корчиться от удовольствия. Спазм за спазмом, оргазм накрывал Сашу с головой. Она дрожала, даже всхлипывала, и с трудом восстановила дыхание, блаженно расслабляясь всем своим естеством. Чувствовать, как минуту назад напряженные бедра любимой тают в твоих руках — это ли не награда? Поднимаю голову, подползая поближе к лицу кошечки и без сил опускаясь в объятия цепких лапок. А нехило она кончила, лежит с закрытыми глазами, дышит, как после марафона, щеки полыхают, рот призывно приоткрыт. — Можно? — Задаю риторический вопрос, приподнимая подбородок практически потерявшей сознание Саши, беру в плен такие сладкие, мягкие губки. Я в раю… Целовать её ещё, ещё и ещё! О, да! — Люблю тебя, прости, что всё так внезапн… Саш? Ты чего? Саша не ответила. Глаза, минуту назад ничем не отличавшиеся от простых карих, вдруг изменились. Из-под открывшихся век, на меня смотрели хищные вертикальные зрачки. Вместо смущенной мордашки — уверенная кошачья улыбка, почти оскал. Тяжелое дыхание хищницы парализовало моё тело. Я была готова даже испугаться, а потом… Это же Саша! Она не причинит мне вре… Момент, когда вся такая невозмутимая Славяна оказалась на лопатках, я бессовестно прозевала. Гибкие движения неки стали такими грубыми, и, вместе с тем, очень даже приятными. Скромная и добрая девочка, её вдруг словно подменили, не говоря ни слова, она прижала меня к кровати, схватив запястья так, что не вырваться. — Теперь ТЫ моя, – улыбнулась Саша, в призрачном свете луны сверкнули острые клыки, а я, дура, лежала, не в силах вымолвить ни слова. Голос подруги стал невероятно уверенным, с дикими нотками, от которых по расцарапанной спине бежали табуны мурашек. Она медленно подняла локон моих волос, глубоко вдыхая их запах. Бледные лучи оттеняли каждый изгиб её великолепного тела, ушки стояли в боевой позиции, а хвост гибким хлыстом бил за спиной кошечки, глаза слабо фосфоресцировали в неверном лунном свете. — Что с тобой такое? — Перемена характера знакомой, как сестра, девушки ошарашивала, но отвести взгляд от гипнотических звериных глаз просто не получалось. Миниатюрная нека повалила меня на спину, не давая даже шанса на побег. Стройные ноги крепко сжимали талию, ноздри широко раздувались от предвкушения, изо рта любимой стекала струйка блестящей слюны, а отвечать она явно не собиралась. Или же просто не могла? Полностью отдаваясь инстинктам. На гладком животике кошкодевочки можно было различить каждую мышцу, она наклонилась к моим губам и, вопреки затаенным сомнениям, поцеловала… Да ещё КАК поцеловала! Дикий, немного грубый, чувственный контакт. Она одними губами заставила меня (девушку куда как габаритнее) капитулировать без боя. Тело будто парализовало, сжимало сладкими судорогами с головы до пят, превращая всю поверхность в одну большую эрогенную зону. Язык неки проникал внутрь, облизывал меня с тихим урчанием и страстью. Дыхание кошечки непривычно обжигало кожу, а по низу живота распространялось тепло, от которого всё внутри блаженно слабело, а ноги едва ощутимо подрагивали.***
Саша иногда и сама не могла объяснить, что именно происходит в такие моменты у неё в голове. Добрая, отзывчивая и покладистая, в суровом мире, где они повстречались со Славей, такая девушка могла просто не выжить. Однако, в самые опасные, критические моменты, инстинкты брали верх над некой, превращая её в настоящего зверя. Механизм самозащиты, не более того. Кто бы мог подумать, что он запустится в момент оргазма? Ласки и любовь блондинистой подруги сорвали все замки, надежно запирающие дикие инстинкты в глубинах сознания. Александра вдруг ощутила неестественный для себя азарт, желание, страсть… Девочка буквально набросилась на подругу, прижав ту к одеялу и с чувством впиваясь в такие мягкие, податливые и сочные губы. Желание из самых глубин любящего сердца побороло всякое смущение. Она самозабвенно запустила язычок внутрь Слави, целуя её с теплом, нежностью и нечеловеческой страстью. Хрупкое на вид тело обрело невероятную силу, такую, что она вполне могла бы сдержать свою голубоглазую любовницу, вздумай та вдруг сопротивляться. Но Славю всё устраивало! Более того, блондинка обняла беснующуюся кошку, прижимая к себе и со всей охотой отвечая на поцелуй. Ловкие пальцы сжали бедра Саши, массируя гладкую кожу, изящные ножки сомкнулись живым замком на её спине. Обе девушки периодически забывали дышать, искренне наслаждаясь теплом друг дружки. — Вы только посмотрите, как кое-кто взбодрилась после моих постыдных поползновений, — усмехнулась Славя, касаясь губами кончика носа опешившей от такого неки. — Рада, что тебе понравилось. Кошечка не ответила, просто хорошенько куснула подругу за шею, руками раздвигая податливые ноги. Не ответить на такое блондинка не могла. Она снова обхватила Сашу руками и ногами, превращая охотницу в желанную добычу. С губ срывались ласковые слова, руки гладили изгибы талии и спины. Девочка без памяти, без задней мысли… любила и отвечала взаимностью на каждый вздох. — Сашенька, пожалуйста, скажи, что мы всегда будем вместе, — взмолилась она, в уголках прекрасных глаз предательски заблестело. Стыд и волнение уже не терзали агента Организации, она просто наслаждалась каждой секундой вместе с хвостатым чудом. Радовалась каждому её движению, каждому взгляду, каждому вздоху. — Без тебя мне снова будет холодно и одиноко. — Ой, да куда ты денешься, добыча! – промурлыкала та, утыкаясь носом между объемных грудей блондинки. Глазки хитро прищурились, и эта фирменная кошачья улыбочка! Тело Саши дрожало от возбуждения и неконтролируемого мурчания. Любовь Славяны растопила последние барьеры, худо-бедно сдерживавшие порывы её души. В этот раз появились даже легкие рычащие нотки, как у большой пантеры:— Хочу ещё! Нека, тяжело дыша, облизывала возлюбленную, по-звериному и без тени сомнения, везде! Она не могла совладать с необузданным инстинктом, растущим в самой глубине прекрасной души. А он твердил, шептал в ухо: укуси её, целуй, потом снова кусай, раз за разом, снова и снова, пока она не рухнет, обессиленная, от наслаждения. Трепетный язычок нежно пробегал по шее, ключицам, груди, животу (ох, как она извивалась!) и рукам Слави. Особого внимания удостоились набухшие соски, которые кошечка возбужденно покусывала и посасывала. Она не отрывалась от нежнейшей кожи, которая уже вся истомилась от пробегающих мурашек. Плавные и ласковые, подобно утреннему ветру, но требовательные и жаркие, как летнее солнце в зените, губы Саши блестели от слюны, а сама она просто не могла перестать мурлыкать, целуя каждый сантиметр такого желанного тела. Каждый! От тыльной стороны кисти и до самых пят. В её голове творился знатный кавардак, вино и долгожданная близость с любимым человеком — чем не наркотик? — Ты вся дрожишь, — Славя коснулась широко раскрытой ладонью груди подруги, всем телом чувствуя, как малышка вибрирует. В голове блондинки роились пошлые мыслишки о том, как эту вибрацию неплохо было бы использовать при… О боже, о чем она только думает там? Губы против воли растянулись в хитрющей улыбке. — Как маленькая милая тарахтелка. Негодующе и очень натурально фыркнув, нека с легкостью подняла одну ногу любимой, закидывая к себе на плечо, на чистом наитии и инстинктах пристраиваясь в самую приятную для трения позицию. Славя невольно застонала, когда цепкие лапки схватили её за щиколотку и властно сжали. Теперь уже ей самой пришлось крепче сжать губы, чтобы не запищать от восторга. Но надолго блондинки не хватило. — Ты моя, а я твоя. Вместе. Навсегда. Нр-ра-авится? – вкрадчиво спросила кошечка, глядя своей «добыче» глаза в глаза. Между губами девушек оставались свободными жалкие сантиметры, они могли чувствовать теплое дыхание друг друга, не могли перестать касаться столь желанных тел, не могли перестать шептать глупости в покрасневшие уши. — Оч… оч… ах! Сашка. Очень! — Славя не могла нормально выговорить ни слова, голос не слушался спортсменку, умницу и красавицу. С усмешкой истинной садистки (очень так неслабо контрастирующей с таким знакомым и добрым лицом!), нека двигала бедрами, не переставая мурлыкать. Ни у кого другого такое удовольствие подарить не выйдет. Мало того, что Славя любит ушастую платонически, так ещё и физически к ней тянет. Запах, тепло, влага и нечеловеческая гибкость. Ещё и резонирует всем телом не хуже припрятанного под кроватью «ангельской блондинки» вибратора. — Будем считать, это мой ответ на твои ласки, – белые клыки довольно ощутимо прикусили сосок поплывшей было от обманчиво нежных фрикций Славяны. Не то чтобы не больно. Как раз таки больно! Больно, черт побери, и… чертовски приятно. Лицо девушки стало красным, как помидор, хотя казалось бы, куда ещё сильнее.***
Нека не стала давать любимой времени на передышку, изящная ладонь, слегка блестящая от пота, чувствительно сжала отнюдь не маленькую грудь Слави. Хотя тут не только она вспотела — обе любовницы запыхались, будто бежали марафонскую дистанцию, а не ласкали друг друга в уютной постели. Гладкая кожа девчонок взмокла, а запах в комнате стоял такой, что чувствительный нос Сашки жадно втягивал воздух, стараясь не упустить ни грамма аромата. Ловкие пальцы неки стальными тисками схватили торчащий от возбуждения сосок, отчего блондинка сдавленно застонала. Двигая бедрами, игривая кошечка постанывала от удовольствия. Вертикальные зрачки расширились, захватив почти всю радужку, отчего её глаза казались почти черными, хвост дрожал, ушки прижались к голове, а сама девушка даже прикусила губу от избытка чувств. Одну ногу подруги Саша так и держала в объятиях, касаясь её упругими холмиками, а на второй сидела всем своим небольшим весом. Добыча оказалась в полностью открытой, беспомощной позе, и ничто не мешало кошкодевочке и дальше потираться о неё с возбужденным мурлыканьем. Славя не растерялась, хоть в голове «жертвы» и творился кавардак, а тело сгорало в страстных спазмах от уносящего на небеса контакта двух взмокших девочек (одна из которых ещё и вибрировала!). Она очень нежно гладила лицо Саши, второй рукой почесывая основание хвоста. Нека в ответ на такое непотребство со стороны добычи прикусила пальцы на её ноге, которая как раз находилась в зоне досягаемости острых зубов. Впрочем, следом за чувствительным укусом, пришел черед языка. Причинив блондинке боль, кошечка, в качестве извинения, нежно облизывала лодыжку забывшей как дышать Славяны. Стоны сдерживать больше не получалось, даже частично… Блондинка закатила глаза и отвечала на любовь со всей готовностью, пока на крик не осталось сил. — Саша… Я сейчас… — пролепетала она, с трудом делая вдох. Что «сейчас», уточнять не было необходимости. У неё внутри нарастало горячее чувство, как сладкий спазм. Оно собиралось внизу живота в тугой узел, угрожая вот-вот взорваться, утопив остатки сознания в удовольствии. — Сейчас… больше… не могу! Пик. Славя закусила губу, выгнулась дугой, всем телом подаваясь в сторону любимой. Тело девушки трясло от оргазма, который спазм за спазмом накрывал её с головой, поднимая на вершины блаженства. Ей было стыдно, ей было хорошо, ей было невероятно, умопомрачительно приятно. Молодое тело буквально пело от восторга. Каждая мышца, каждая связка, каждый нерв сначала напряглись, а затем блаженно расслабились. Она с трудом переводила дыхание, чувствуя, как по лицу градом катится пот. Грудь быстро вздымалась, щеки раскраснелись, а лодыжки всё продолжали мелко подрагивать. — Один-один, – мяукнула Сашка вкрадчивым голосом, от которого становилось так странно, будто на тебе сидит пантера, а не робкое ушастое чудо. Затем довольно зажмурилась. Речь хищницы ещё не утратила дикие нотки, но уже становилась спокойнее. Язычок неки коснулся шеи Слави, ласково пробежавшись от ключицы до самой щеки, по пути собирая блестящую влагу. Губы аккуратно сомкнулись на мочке уха с тихим «мяу». — Врешь же, — фыркнула блондинка, рывком поднимаясь на кровати и обнимая приходящую в себя неку. Лицо девушки оказалось прямо возле пушистого ушка, куда она чувственно прошептала. — Мы так… близко касались, так что я совершенно точно почувствовала, как ты кончила второй раз. Два-один, в мою пользу. — Мррр? — Кошкодевочка вопросительно подняла брови, а хихикающая Славяна просто крепко обнимала свою очаровательную подругу, поглаживая мягкие волосы, тихо напевая всякие глупости. Все сторонние мысли могли катиться к черту, захватив по пути дурь вроде стеснения и сомнений! Она прозрела и больше не собиралась отпускать своё счастье. Своё милое, доброе, ушасто-хвостатое, ласковое… счастье.***
За окном падал снег. Банально. Избито. Привычно. Просто кусочки замерзшей и кристаллизировавшейся влаги, порхающие на холодном ветру, опускаются на землю. Каждую зиму. Я столько раз такое видела, что не перечесть. Однако как всё вокруг разительно меняется, когда рядом стоит та, которую любишь всем сердцем! Вслух я в этом призналась, да и ночью доказывала, как могла. А сейчас… Пол на всей базе теплый, с подогревом (Виола любит комфорт), поэтому мы с Сашей спокойно стоим возле окна, любуясь рассветом под одним одеялом. Сил практически нет, ноги словно ватные. Но оно того стоило. Каждый потраченный вздох, каждая секунда. Хорошо, когда есть на кого опереться (и особенно хорошо, если она мягкая, приятно пахнет и можно потискать, пока нека тоже уставшая и не может даже пищать). Тучи рассеивались, а вместе с прояснением погоды с неба срывалось всё меньше снежинок. За горизонтом постепенно светлело, вот-вот из-за гор покажется яркий диск утреннего солнца, знаменующий собой новый день. Особенно приятно встречать его так — вместе. — Каа-а-а-к-кой там был счет? — широко зевнула Сашка, и пришлось подавить в себе навязчивое желание засунуть ей в рот палец, как обычно делала своему коту. Утомившаяся за ночь подруга навалилась на плечо всем своим теплым боком, устроив хвостик греться на моей спине. Одеяло слегка сползло с кисы, перекочевав от макушки на шею, так что можно было вдоволь налюбоваться растрепанной прической и расслабленными ушками любимой. — Я сбилась после того, как было семь-пять. — Чувствую, как губы опять невольно растягиваются в глупой улыбке. Обнимаю малышку, глажу по голове. Очередной раз удивляюсь, что Сашка практически на голову ниже меня. Миниатюрная, но ловкая и сильная хищница. А что мы ночью вытворяли!.. щеки до сих пор горят. Ластящаяся, бессовестная, красивая, желанная. Одно слово — кошка! Ну вот, опять мурлычет! Ладони сами тянутся погладить такую податливую спинку. Хочу снова почувствовать, как она выгибается, отвечая на ласку. Как глаза этой милой девочки блаженно жмурятся, как она невольно мурлычет, краснеет, стесняясь проявлений своих собственных чувств. Не могу насытиться ей! Её теплом, взглядом, мягкостью, запахом, голосом. Хочу постоянно касаться… — Ла-а-адно, — нека облокотилась о подоконник. Прекрасные глаза отражали рассвет. Этот маленький носик, блестящие локоны, задумчивая улыбка… Саша завороженно смотрела на заснеженные склоны, на объятые белым пленом сосны, на розовеющее небо. Неудивительно, что она ценит такое. Сколько нека прожила в разрушенном войной и человеческой глупостью мире? Саша смотрела в окно, а я… смотрела на неё, и не было на свете ничего прекраснее этой обнаженной, не считая небрежно наброшенного на плечи одеяла, девочки. Она казалась такой беззащитной, как котенок, который ждет, чтобы его погладили. Тут подал звук животик подруги, настойчиво напомнив, что она, вообще-то, живой организм, молодой и голодный. — Стоп, а кто победил? Тот, кто больше, или тот, кто меньше? Проигравший готовит завтрак! — Ого, кто-то явно не против позавтракать. Пойдем, хватит любоваться природой, она красивая, но никуда не денется. Пожарю нам рыбку в кляре. Как раз искупаемся в горячем источнике, пока она размораживается, а на гарнир сойдет и вчерашний салат. — Увлекаю подругу за собой. Теплая ладонь приятно ложится в руку, одеяло падает на пол. Уже предвкушаю, как буду мылить эти плечи, как забавно она будет урчать, кушая завтрак. В груди опять это щемящее чувство… — Да, природа тут красивая, — согласилась Сашка, поворачиваясь в мою сторону. Глаза девушки сияли ярче снега под лучами солнца, были яснее неба над головой, губы растянулись в хитрющей улыбке. Слегка покраснев, она добавила: — Но ты красивее… Наповал! Прямо в сердце. Сразила, и первой ломанулась в сторону выхода к баням. Мелкая зар-раза! Люблю. — Вот ведь… бессовестная кошка! Куда побежала?! Возмездие настигнет тебя, прямо в горячей воде и настигнет! Стой, кому говорю! Ну, погоди!