Книга третья: Мой дорогой Том и Смерть-полукровка

      Маглов всегда принижали либо наоборот? Однако не хотелось проверять, мисс Реддл видела исход одной войны, но, к сожалению, нельзя везде успеть. Самое паршивое и удручающее — сам Том, который развязал всю эту войну и благополучно сбежал, не желая брать ответственность уже за то, что свершилось.       Умирать было больно, холодно и неприятно, Силия периодически вспоминает эти ощущения, думая, что ни за что более не впишется в военные действия. Трусливая и слабая, она совершенно не хотела власти или признания, страдая каждый лишний раз от упоминания о Волан-де-Морте, Силие кажется, что такой известности ее имя никогда ранее не получало. Считает, что всему виной Том, даже слив его личной информации в народе повесили на его, в тот момент, сестру. Какими бы противоречивыми отношения между Реддлами не были, но Силия все никак не могла порвать с Томом. Просто не знала, как это сделать и возможно ли. Он душит своим присутствием, все такой же самоуверенный и тщеславный, лишенный самого малого — понимания человеческих чувств и эмоций. Сколько бы мисс Реддл не гадала что же произошло с Томом и в чем причина врожденного злобства, — все никак не находила ответ. Силия открывает книжку, стоя у длинного шкафа, в гостиной Реддловского особняка. Внутри спрятано письмо от ее друга, которое она отложила в надежде написать ответ чуть позже, потому что Орион очень нуждается в ее словах, а особенно теперь, когда не имеет возможности просиживать вместе с ней пары. Юный господин Блэк пишет, что на место профессора Реддла взяли какого-то странного учителя, который совершенно не умеет нормально выговаривать заклинания. Полным удивлением для Силии стал Ньют Саламандер, по словам Ориона тот немножко, время от времени, преподает Уход За Магическими Существами. В завершение мистер Блэк спрашивает, как поживает Силия и скоро ли она родит своего ребенка? Страх перед неизвестным уже давно не терзает ее, хотя гнетущий в своей мрачности Том то и дело рассказывает какие муки перетерпит ее слабое и хрупкое тело. «Думаешь, я захочу после этого спать с тобой? Зачем ты мне такая нужна?», — с улыбкой на лице вспоминает слова Тома, который был очень раздражен. Он немедленно бросил свою работу в Хогвартс с легкого позволения Смерти, отправляясь вместе с Силией обратно в Литтл-Хэнглтон, несмотря на то, что мисс Реддл умоляла своего папу остаться в школе и продолжать работать, но чем больше приходилось просить, тем сильнее отказывал мистер Реддл. Силия подходит к стоящим фотографиям, на черно-белых снимках стояли мистер и миссис Реддл, в которых все так же можно узреть тех самых, что жили бок о бок с Силией. Жили. До того самого дня, как не узнали о том что их внучка беременна, тем более когда сделать уже, по их мнению, ничего нельзя. Бабушка горько плакала, не говоря ни слова, даже не смотря Силие в глаза, тогда как дедушка очень сильно ругался. Том даже ничего не сказал им, ему было весело наблюдать за тем, как ее отчитывают, но мисс Реддл так было невыносимо это слушать, что подойдя к Тому, она выпучила от разочарования глаза, говоря: «Это твой ребенок, как ты можешь так спокойно за этим всем смотреть?», — на что Том лишь развел руками, присаживаясь ближе к Томасу Реддлу, начиная подначивать. Два Тома обрушили на Силию целый словесный поток нравственных гадостей и предположений:       — И что это за поведение? — грозно въедался глазами в округлый живот своей внучки Томас. — Разве я и Мэри так мало для тебя делали? Почему? В кого ты такая распущенная? — он продолжал давить на нее, пока в это время на фоне проносились бабушкины слезы и рыдание.       — Силия, за что ты с нами так? — подала голос Мэри, утирая ажурным платочком лицо. Силия видела, как бабушка и дедушка в одночасье постарели лет на двадцать.       — Дурацкая была идея ехать в этот Хогвартс, — вклинился Том, наливая себе чего-нибудь покрепче, ехидно посматривая на то, как Силия отбивается от всех нападок сразу.       — Теперь ведь у тебя нет будущего! — парировал Томас. — Что дальше? Тебя никто такую замуж не возьмет! Это позор, ладно ты себя опорочить не боишься, но пожалей своего отца, — указывает на Тома, который только шире улыбается, делая глоток виски.       — О да, я очень страдаю, — присел в кресло Том, прислоняя ко лбу холодное стекло стакана, на дне которого еще отливал янтарный напиток. — Отвратительный поступок, доченька. Раздвигать ноги перед первым попавшимся — просто низко, — без стеснения начинает издеваться.       — Да, от кого ты его нагуляла? — опомнился Томас, рухнув на диван, все еще прибывая в шоке.       — Пусть вам папа расскажет, — Силию бесит, что Том ведет себя как въедливая блоха.       Том приходит в себя, явно не ожидавший, а потом он резко распрямляется, вставая с ярко-розового кресла, подходя к бутылке виски и снова наполняя свой стакан, только на этот раз угощает и своего отца Томаса. Немного постояв, уставившись в стакан, Том еле сдерживал новую порцию усмешки, после чего Силия пожалела о том, что вообще что-то сказала.       — Я работал профессором, — протягивает стакан отцу, смотря ему в лицо, ловя его заинтересованность, — Силия же была ученицей. Я как только мог пытался ее уберечь от всяких похабных привычек, — делает глоток. Томас с ужасом слушает, выпивая все залпом. Силия подмечает, что Том даже пьет как девочка: по маленькому глоточку, манерно присаживаясь на подлокотник дивана, а еще что-то про похабство пытается втереть старикам. Мисс Реддл еле сдерживала свой смех при виде гнусной лжи Тома. — Был там один мальчик, — поглядел в глаза Мэри и Томасу, после чего миссис Реддл стала размахивать ладонью, пытаясь прийти в себя. — Его зовут Орион Блэк, а так же там был Альфард Блэк, — переводит взор на Силию, — Абраксас Малфой, Антонин Долохов, а также еще парочка моих Пожирателей Смерти, — проболтался пьяный Том, но бабушка и дедушка не придали этому значения. — В общем, она со всеми ними подряд, — рассмеялся, — по очереди. Они просто были на одном факультете. А еще она с директором спала, говорят за оценки, — продолжает гадко унижать.       — Силия, господи боже, ты… Почему? Скажи, они принуждали тебя? — ужаснулся Томас. — Они наверное изнасиловали тебя?       — С директором она спала по собственной воле, — пристально смотрит на свою дочь Том, — в принципе как и со всеми остальными.       — Силия, дорогая, — обратилась к ней Мэри, — скажи, ты знаешь от кого ребенок? — оглядывает ее живот, который Силия все время пытается скрыть. Но она молчала, все это время пока Том издевался, а так же когда они задавали ей вопросы. Она искренне не понимала почему Том так ненавидит ее ребенка, ведь на это просто нет объективных причин, он даже не говорит на эти темы, всячески их избегая. А все для того, чтобы в нужный момент ускользнуть от ответственности, вот сейчас он свалил все на своих Пожирателей и Дамблдора, но ведь так продолжаться не будет вечно.       — Да как же она может знать? — рассмеялся Том, не сводя взгляда с Силии. — Я был в ужасе, когда это все узнал, ведь я был уверен, что моя дочь не такая, — чем больше он пил, тем хлеще придумывал, а растроганные Томас и Мэри верили каждому слову, только больше впадая в уныние.       — Не переживай, Силия, — берет ее за руки дед, — мы отдадим этого ребенка в какую-нибудь семью. Никто никогда не узнает, что он твой. Ты сможешь сделать вид, будто бы никогда не была беременна.       — А мы можем его утопить? — высказался Том, после чего ахнули от ужаса все.       — Что ты такое говоришь? — Мэри была еще более грустна чем раньше.       — Просто мистер Реддл, — начала Силия, обращая к себе внимание всех присутствующих, — никак не может понять что это его сын, — шокирует маглов своим заявлением, но не самого Тома, а он продолжал улыбаться.       — Внучка, ты бредишь! — злится Томас.       — Я и мой папа состоим в сексуальной связи очень длительное время, — абсолютно спокойно говорит им правду, решая, что это лучше чем наглая ложь Тома. — Это продолжается много лет — почти сто, я ведь верно говорю, Том? — подходит к нему ближе, видит, как он разглядывает ее. На этот раз уже он молчал. — О, Том, — гладит его по горячей щеке, — ты так красиво врешь, это меня заводит, — приближается к нему, прикасаясь к его влажным красным губам своими, стягивая завесу тайн в собственном доме. С чувством трогает его плечи, только больше приходя в умиление от того, на что он идет ради нее. Он пытается слезть с подлокотника дивана, но Силия не дает ему сбежать, сдавшись, он кладет руки ей на талию, начиная прижиматься только сильнее, чувствуя жаркую любовь от близости.       — Прекратите! — ругается Томас, пока Мэри в шоке удаляется, со словами:       — Я всегда знала что мы прокляты.       После этого случая мистер и миссис Реддл сбежали из собственного особняка, а Том поимел Силию прямо там. Мисс Реддл было жалко бабушку и дедушку, потому что она любила их и хотела быть с ними вместе, но так произошло, что мир магов и маглов был несовместим даже в этом плане. Они отказывались понять.       Когда Смерть наведывалась к ним в особняк, то эта странная женщина с хитрым взглядом не оставляла возможности пройти мимо, постоянно склоняя кого-то вступить с ней в связь.       — Я поженю вас, — сказала она, притягивая Тома к себе, начиная целовать.       — Почему ты это делаешь? — отстраняется он.       — Я люблю исполнять желания.       — Но ведь это незаконно, — вклинилась Силия.       — До поры до времени, — странно бросает Смерть. — В магическом сообществе скоро столкнутся перемены и нынешнее положение вещей, — смотрит неотрывно на Силию, подходя ближе. — Скажем так, расторгнуть ваши отношения нельзя. Да, в мире маглов это будет недействительно.       Силия моментально понимает, что изменения грядут с измененными событиями, когда Вальбурга и Альфард захотят узаконить свои отношения. Стоило Силие лишь проговорить эту мысль у себя в голове, как Смерть тотчас же обернулась к ней, подходя ближе. Она любила Силию за то что эта девчонка такая нежно проницательная, но несмотря на это, она излишне молчалива, может даже показаться что скромна. Наклоняется к ней, целуя в приоткрытые светло-розовые губы.       — Мои бабушка и дедушка, — начала Силия, вспоминая о Томасе и Мэри.       — Они тебе не бабушка и не дедушка, — скривился Том, — это маглы.       — Которые были тебе родителями, сынок, — повернулась к нему Смерть, пытается его пристыдить, но у нее это не особо выходит. — В Хогвартсе без тебя так невыносимо, — берет Силию за руку, усаживаясь с ней на диван в гостиной. Том закатил глаза, считая, что это очень глупо. Смерть трогает круглый живот Силии, меняясь в лице, она была вне себя от ощущения трогательной волнительной любви.       — Стойкая тварь, — выругался Том. — Сколько бы я не пытался — его ни чем не вывести.       — Это ты имеешь в виду свой грубый секс? — оборачивается к нему Смерть. — Мой дорогой Том, ты так наивен.

      Тянущаяся вереницей чреда событий, кажется уносит в круговорот обычных будней. Будни по-своему скучны и вызывают лишь поверхностную улыбку, свойственную ленивому обывателю богатого поместья. Казалось, он сгорал от скуки, этот важный мистер Реддл. Но нет, упаси господь, вовсе нет, он упивался своим драгоценным уединением, оставляя иногда Силию в покое. Его не смущал её округлившийся давным-давно животик, Тома отворачивала сама мысль о Силие, которая станет мамой кому-то ещё, помимо него. Ведь Смерть говорила… Ах эта Смерть, она так много наговорила, что обнадежила мнительного и ревнивого Тома, чьё состояние все реже держится в ремиссии.       Они проводят Рождество вдвоём, но Том давно потерял суть в праздниках. На кой-черт они сдались? Это даже не новый год наступил, а ещё один старый, прожитый уже примерно столетием назад. Скука превращается в дежавю, он даже оттягивает свой оргазм не потому что хочет продержаться дольше, а потому что противно думать, что у него с Силией секс втроём. Этот вырывающийся сгусток мыслей совсем скоро выберется наружу, обретая и показывая наружность. Том уверен, что если Силия не родит хомячка, то снесет яйцо, из которого вылупится дементор, и то, если Смерть раздвинет свои ножки дабы повысиживать странного и не менее загадочного родственника среди всех. Том хочет унизить Силию даже не оскорбляя, считает, что она живёт слишком беззаботно; во время соблазнительного сближения Том одевает на неё ошейник. Милая дочка пытается его снять, но он считал, что Силия должна благодарить за то, что из его дерзких уст не вырвались убеждающие призывы погавкать. После всего этого Тома берет мерзкое чувство, кажется, он раскаивался, все никак не мог передать своих тёплых романтических чувств, да так, чтобы их ничто не искажало, а особенно восприятие, даже не важно чьё: Силии, Смерти или, может быть, и самого Тома.       Стоило только зиме отступить с высокого холма, как низина деревни Литтл-Хэнглтон начала захлёбываться в пресной и грязной воде. Всюду лужи и грязь, это место напоминало растормошившееся болото. Вся вода, благо, убегала вниз, поэтому холм, гордо державший на своих плечах дом загадочных Реддлов, был вполне сух, чего не скажешь о тех, кто жил ниже. Кажется, за это, гнусное и странное семейство ненавидят все больше. Но это не так, просто мистер Реддл сам всех заранее ненавидел и относился с опаской, чтоб уж наверняка. Лучшая защита — это нападение, — поэтому Том порой терял равновесие в таких мелочах как «подозрительность» и откровенное наговаривание. Проще ведь выдумать, чем догадываться, потому что так ты всегда уверен, вот ровно также и жил мистер Реддл, только не зная что можно как-то по-другому. Кажется, Том много курит, и делает это для того, чтобы обдавать Силию при каждом удобном случае опасным запахом уже давно истлевшей сигареты. Он знает, что милая Силия беременна и очень щепетильна к своему положению, но это лишь подначивает и не менее. А она такая тактичная, даже никогда и слова против не скажет, даже не упрекнёт. И зачем тогда мистер Реддл старался? Уж явно не для того чтобы быть и вовсе неоцененным. Думает Том, что Силия все чахнет над письмом к мистеру Блэку, ах, Том просто утопает в этой нахальной измене, совершенно не понимая, что мисс Реддл откровенно стесняется написать о себе, думая, что будет выглядеть глупо. Но нет ничего глупее догадок, в этом они с Томом были чуточку схожи.       «Они не писали мне ни сточкой больше, ни строчкой меньше», — прискорбно держит Силия пустой клочок бумаги, думая о том, что была предательски позабыта. Было бы просто вопиюще признаться ей в том, что мистер Реддл безумно доволен её потухшим от горечи взглядом. Он считал, что общение ни к чему хорошему не приведёт. Оно не нужно. Даже не важно кто: магл или маг, бабушка или дедушка, друзья, коллеги или безнадёжно влюблённые. Зачем они все? Кому нужны чужаки? Мистер Реддл знал причину, по которой Силие не писали мистер и миссис Реддл — он дал им ложный адрес. Старые и от того кажущиеся беззащитными, немощными и наивными, они либо отправляли письма на другой адрес, либо смирились с тем, что такого получателя попросту нет. Силия была всегда так занята, что даже если случайный намёк захлестнул бы её разум, то Том знал: чем это лечить.       Как-то странно она смотрелась, Силия стала ещё более безобидной чем когда-либо, наверное это все тяжкие, по факту беременности, последствия. Мила, как же она мила, это просто чудесно, Том любуется ею, Силия настолько погружена в себя, что не замечает блуждающих и вырывающихся мыслей Тома. Его действия, они стали более осторожными, а сам он стал только сквернее и настороженней. Не трогает её живота, считая это отвратительным, грязным и унизительным, так же как и возможность быть в положении, в котором прибывала Силия. В момент ночной близости, когда Том сначала уверяет себя в том, что Силия ужасна, приводя мелкие и незначительные доводы; а все же не устоял перед ней, слабо вздыхающей. Она повёрнута к нему спиной, что только больше дразнит, Том проводит рукой по её пояснице, чувствуя, как Силия устала. Она маленькая, а в ней что-то большое, оно тяжёлое. Ночная рубашка тут же морщится под настоятельными прикосновениями. Силия томно вздыхает, чувствуя угасающее напряжение, что переходит в сладкую истому. Пробирается своей рукой все ниже, огибая мягкие и притягательные места. Вклинивается рукой меж её бёдер, Силия от неожиданности распахнула прикрытые глаза, чувствуя, как к ней пробираются все настойчивее и грубее. Том уже прижался всем телом, начиная подражать её размеренным вздохам, пока камень преткновения между его собственных ног побуждал проникнуться Силией вновь, как это было всегда. Но жажда взобраться в неё — морила непомерным голодом все — даже самые гнусные думы; ничего ему не хотелось сейчас так сильно, как растормошить, растолкать и прочувствовать Силию изнутри. Снаружи она тёплая, а внутри невероятно горячая, мягкости придаёт умеренная влажность, поэтому мистер Реддл не стал долго думать, а сразу же решил притереться изнутри. Это была словно идея-фикс, что то и дело всплывала навязчивым почти наваждением. Он не знал: чувствует ли Силия тоже самое или же абсолютно нет, но Том услышал её несдержанный звонкий стон, который сорвался с её губ, стоило ему без предупреждения вновь вторгнуться туда. От первого проникновения Силия испытала будоражащее наслаждение, Том чувствовал, как её кожа покрывается мурашками, особенно сильно на ногах. Но стоило руке коснуться её живота, как Том незамедлительно отпрянул. Было неприятно, словно секс втроём, — никакого уединения. Чем больше времени проходило, тем больше становился округлый живот, и чем старше становился этот плод, тем пуще это нечто разговаривало. Силия испытывает ни с чем не сравнимый оргазм, совершенно не слыша, как её ребёнок бесстыдно балдеет от её ощущений. Это напоминало Тому паразита. Томный низенький шёпот, что слышал, как думает мистер Реддл, только он и никто более, оказалось, — это был голос этого ребёнка. И Том каждый раз его слышит. Сгорать от безумия плотских утех, в которых не принимаешь участие — было очень странным, мистер Реддл продолжал пугаться того мальчика, которого в скором будущем породит его дочь.

      Была глубокая ночь, но мисс Реддл все никак не могла уснуть, у нее было странное ощущение. Она испытывала на себе пустоту особняка Реддлов без бабушки и дедушки, все еще искренне тосковала по ним. Том погряз в своем глубоком сне, не понимая насколько тяжело беременной найти удобную позу для сна. Решив не мучить себя более, она встает с постели, начиная уверенно удаляться, испытывая изнуряющее чувство внизу живота. Оно было грязным и постыдным, Силия просто не понимала что это. Грязное и неуемное вожделение. Спустившись вниз, она попыталась что-то выпить, следом прошла в гостиную, вспоминая эту некрасивую перепалку между членами семьи. Считает, что это она виновата. Подходит к камину, на котором красовались фотографии. Стала думать, что бабушка и дедушка ни разу не предложили сделать совместное фото. Они любили себя больше? Унывает, пока в страстной горячке изнывает все тело. Силия касается белого мрамора каминной полки, другой рукой поглаживает свой большой живот, а у нее от живота и ниже благословенные сладкие мурашки пробежались. Лёгкая белая сорочка приталена у груди. Белая, с красивыми узорами и приятным воздушным материалом, Силия чувствует себя прекрасно. Тепло от горящего огня успокаивает, а полумрак обстановки даёт чувство защищённости и спокойствия. Утопает в красивых узорах огня, чьи-то руки касаются живота, Силие несказанно приятно, она вновь испытывает волнующий, почти пульсирующий трепет. Оборачивается, видя Смерть, она странно улыбается ей. Силия поворачивается к ней лицом, начиная страстно целовать, она не может высказать, что такое побудило её к действиям. Знает, что Том спит, а человек что пришёл к ней — оборотень.       — У нас мало времени, — говорит ей, видя, как она отходит. Силия выходит из околдовывающего забвения, поворачивается к пришедшему спиной, касается холодной глади длинного одинокого стола, слыша приближение опасных шагов. Она знает, что это пришла Смерть и она будет насиловать, ведь всегда это делает. Силия чувствует прикосновения к своей разгоряченной коже, не может объяснить почему так хочется совершить это. Позволяет трогать себя, целовать, приближаться столь близко, аж дух захватывает.       — Почему ты это делаешь со мной? — расслабляется от чувственных домогательств. В какой-то момент наступила лёгкость, Силия перестала испытывать муки и бремя беременности, её отпустило.       — Это все ребёнок, — говорит женский голос. Силию пугает сказанное, но как только рука Смерти прикоснулась к животу, все негодование внутри испарилось. Задирает Силие длинное белое одеяние, наклоняя чуть вперёд.       — Ты ведь не против? — ехидно спрашивает её, приближаясь вплотную.       — О нет, — растерялась даже, — совсем нет, — прикрывает глаза, резко опускает голову, ощущая, как в неё входит пупырчатый член, который принадлежал даже не человеку. Силию всю расслабляет и все еще ощутимо сокращает, она позволяет властвовать над собой и войти полностью. Протяжно сладко заныла, её возбуждает вся эта обстановка и атмосфера, испытывает на себе чувство приторной истомы, по телу проходит множество мурашек. Просит делать это жёстче, осознаёт — это именно то, что нужно, чего так хотелось. Именно её, именно Смерть.       — Нравится моя штука? — только резче стала в неё входить.       — Очень, — по-детски стонет от сильных слюнявых проникновений, каждый раз приходя в восторг от того, как натирают эти мягкие бугорки. — Что это?       — Ничего особенного, просто особенности моего вида, у всех дементоров такие же, — она почти рассмеялась, стала убаюкивать своими змеиными песнями, приглаживая наманикюриными пальчиками, рассыпая по Силие свои длинные черные в ночи волосы, трахая ее такую податливую и изнеженную. Силия очень не хочет, чтобы папочка застал её в таком виде и со своей мамой, которая снова меняет правила игры. Руки Смерти не оставляют живот в покое, словно была некая связь с ещё нерождённым. Силию по нарастающей настигает фантастический и неповторимый оргазм, после чего по ее ногам тут же заструилась вода.       — Я чувствую схватки, — говорит Смерть Силие. — Ты рожаешь, у тебя воды отошли, — все ещё не может покинуть её тело, только сильнее сгибая к столу, страстно обнимая. Трется о её волосы на затылке, трется о плечо; стала похожа на тоскующего пса, все ещё не прекращая наглаживать большой живот. — Роди его наконец, — эта фраза прозвучала столь жалко и желанно, что Силие словно обидно за Смерть. Будто этот ребёнок очень родной и близкий человек для этой женщины.       Том резко открывает глаза, без особых сомнений он все понимает, начиная быстро спускаться вниз, видя свою мать в черном длинном балахоне, она держит на руках Силию, которая невероятно мала по сравнению с высокой Смертью. Та только радостно качает головой, подходя к своему сыну, передавая ему его же дочь.

      В больнице Св. Мунго было в этот день немноголюдно, наверное летом не пристало болеть, а так же на летние деньки обычно маги берут такой же отпуск, желая провести время с семьей. Где-нибудь подальше от приевшихся лиц. Но Тому казалось, что народу здесь непозволительно много, его взгляд уцепился за Силию, которую у него тотчас же отобрали работники больницы, даже не дав ничего сказать. Ему кажется, что он видит ее в последний раз, словно каким-то гадким червем Тома поедает неконтролируемый страх и сильные переживания. Он понимает, что не властен над ситуацией и не способен контролировать ни то что свою жизнь, но так же и жизнь собственного ребенка.       — Вы кто? — останавливает Тома медсестра.       — Я отец, — смотрит на удаляющуюся Силию.       — Ребёнка? — спрашивает снова. Том сразу же опустил на эту низенькую девушку глаза, будто наконец-то услышал её пищачий голос. Он впервые задумался, кем приходится не только Силии, но и её ребёнку. Том замечает свою мать, которая в момент принимает облик врача, в руке у нее Бузинная палочка, медсестры ведут себя так, словно ничего не видели, словно так все и задумано. На Смерти длинный белый струящийся балахон, точно такой же белоснежный чепчик, на котором вместо красного креста вышита зеленая змея, обвивающая пробирку, Том вдруг опустил взгляд, наблюдая открывшиеся лодыжки Смерти — она была в белых строгих туфлях, чья внутренняя сторона каблука была окрашена в кроваво-красный. Отталкивая медсестру, Том хватается за Смерть, после чего она разрешает ему проследовать за ней. Вбегая в кабинет, где уже столпились лекари, важно проходит главная акушерка — сама Смерть, сегодня Смерть готова принять новую жизнь, а медсестрички растопырив тугой белый латекс, помогают Смерти надеть медицинские перчатки. Том не понимает, почему все вокруг воспринимают ее как что-то само собой разумеющееся. Разве они не видят, что она самозванка, почему все вокруг ведутся на ее темное обаяние? Пройдя нервно внутрь, Том видит свою дочь, хочет подойти к ней поближе, но его не пускают, достал свою палочку, начиная в ярости расстреливать персонал простительными заклятьями. Хочет приблизиться, но видит высокую Смерть, что вытягивает руку вперед, приказывая дальше не идти. Том смотрит на Силию, она потеряла сознание и все еще не пришла в себя.       — Что с ней? — все равно подходит поближе, берет ее за руку, начиная плакать.       — Она не может родить сама, плохая родовая деятельность, тем более по скелету она слишком узка, — парирует Смерть.       — Ты что врач? — возмутился Том.       — Я — всё, — ухмыляется она, проводя Бузинной палочкой вдоль выпуклого живота. В момент засочилась багряная кровь от глубокого ровного, словно от скальпеля, разреза. Смерть проникает рукой внутрь — прямо в Силию, прямо в ту глубокую рану, прямо в самую брюшину. Белые перчатки в момент измазались в крови, ровно как и рукава кристальной мантии, Смерть очень торопилась, и Том не понимал почему. Он смотрел на все происходящее с глубоким неизгладимым шоком и отвращением, тогда как его мать совершенно спокойна — ни разу не дрогнула. Она что-то нащупывает, затем улыбается, доставая прямо изнутри скукоженного маленького ребенка, по цвету он напоминал кусок сырой говядины, он все еще связан со своей мамочкой скрученной пуповиной, которая была лилово-синего цвета. Том видит это окровавленное голое тельце, вспоминает саму Силию когда та была в том же возрасте, стискивает ее руку только крепче, думая, что любит. Смерть вновь лезет рукой в Силию, доставая что-то красное-фиолетовое, большое и плоское, Том совершенно не понимает что это, однако, пуповина и эта штука были связаны. Ребенок громко закричал, после чего Смерть перерезает пуповину. Малыша тут же забрали медсестры.       — Это плацента, Том, — Смерть показывает отвратительный орган, достанный прямо из Силии. — Надо потом это тебе съесть, — загадочно добавляет, смотря на своего сына.       — Ты больная, — воспринимает это за неудачную шутку. Смерть проводит рукой вдоль глубокого вывернутого пореза, после чего он полностью затягивается, не оставляя даже шрама.       — Надо было спешить, потому что младенец мог попасть в родовые пути, в которые мы с тобой Силию трахаем, — Смерть сказала не без доли циничного пафоса, даже какой-то мерзотной гордости, Тома это ударило в самое сердце, после чего Смерть удалилась, оставив Тома наедине с Силией: он уже и забыл, что она кого-то там родила. Ему настолько был не важен этот ребенок, ведь Том любил свою жену, а не то, что она родила. Том все еще не может смириться с тем, что его дочь дала жизнь Гарри Поттеру — его главному врагу. Неужели Смерть что-то задумала? Этот ребенок станет ее верным орудием? Теперь Смерть будет помыкать Томом в любой момент своих диких желаний?

      Спустя восемь часов Силия приходит в себя, видя перед собой белую палату, белые простыни на которых она лежала, ей было чрезвычайно тесно. Оборачивается по левую сторону, замечая Тома, лежащего рядом. Он пытался уснуть. Но так и не смог, он бесстрастно наблюдает за тем, как его дочь стала нервничать. Силия замечает, что ее живот пропал, она не могла не думать о своем рожденном, но пропавшем в неизвестность, ребенке. Сильно взволновалась, смотрит на Тома, который даже и бровью не повел, нежно целует его, думая, что ему хуже чем ей. Вставая с кровати, Силия немедленно выходит в коридор. Идет вдоль длинной стены, не чувствует ни удручающей тяжести, ни боли, словно и не была беременна вовсе.       — Вы что-то ищите? — поймала ее медсестра.       — Моего ребенка, — сильно переживает, начиная горько ронять слезы, думая о плохом. Вдруг он не выжил, вдруг умер?       — С ним все хорошо, он единственный, кто родился сегодня, я принесу его вам, только пожалуйста, вернитесь в палату, — убеждает Силию медсестра.       Прильнув обратно, кладет голову Тому на грудь, начиная плакать, чувствуя болезненное бремя расставания с собственным малышом. Чувствует, как Том касается ее спины, стал медленно поглаживать. Он вовсе ничего не говорил, словно его и нет здесь. Силия резко встрепенулась — как кто-то зашел к ним. Приветливая медсестра обомлела, увидев встревоженное и заплаканное лицо мисс Реддл.       — Имя уже придумали? — улыбается, передавая ребенка матери. Силия отрицательно мотает головой, думая только о том, что происходило с ее мальчиком. Он весь в белых пеленочках, завернутый в голубое одеяльце. Силия хочет плакать от встречи с ним. Его яркие глаза уставились на нее, он был уставшим на вид, прямо как и сам Том, наверное этот новорожденный мальчик громко и долго плакал, Силия уже чувствует его горе — он также страдал от их разлучения. Она думает, что ее дитя очень похоже и на Тома и на Смерть — у младенчика яркие фамильные черты, правда, пока он настолько мал что трудно судить. Силия хочет запомнить этот момент навсегда. Момент, когда она взяла в руки своего маленького мальчика. Столько слышала о нем, но не думала, что он когда-то все же действительно посмотрит на нее. Раскаивается, стыдясь, что занималась сексом во время беременности, думая, что сыночек ее никогда не простит. Думает, что вместе с ней насиловали и его. У него приоткрыты маленькие губки, он, кажется, издает какие-то звуки, которые умиляют Силию, она смотрит на Тома, считая, что родила снова его, видя, насколько они схожи. Боится, что один Том убьет другого, прям как много лет назад. Силия гладит Тома по волосам, признаваясь в любви, но тот, вроде бы уснул, поэтому не слышит. Ребенок стал засыпать на руках у мамы, после чего она не удержалась и поцеловала его.       — Моя прелесть, — появилась Смерть на пороге палаты, после чего Том резко открыл глаза, выглядывая из-за Силии. Смерть потянула свои руки к ребенку. Мисс Реддл еще даже ничего не успела сказать, как Смерть берет на руки крошечку из ее рук, что только недавно родилась. Смерть смотрит на него, неотрывно и долго, для неё существовал в данную минуту лишь этот мальчик. Она посмотрела на Тома и Силию, чьи взгляды выдавали страх и обиду. Стоило маленькой лялечке открыть глаза и взглянуть на Смерть, как эта женщина застыла в глубоком шоке. Только больше прижимает его к груди, обомлела от его ярко-голубых глаз, села в кресло, поглощенная своим новым живым ребёнком. Не может описать накатившее чувство, ведь только что осознала странную вещь — влюблена в него. Она ощущает его голод, знает, что малыш хочет есть. Приспускает своё одеяние, прикладывая новорожденного к своей груди. Испытала любовные муки по отношению к нему, словно человек, что так долго отвергал твои чувства, наконец ответил взаимностью. Он прильнул к тёмному соску, начиная протягивать свою ручку, трогая странную женщину.       — Что вы делаете? — приподнялась со своего места Силия.       — Кормлю его, разве не видно? — улыбнулась ей в ответ, а потом посмотрела на малыша. — Ты фригидна, — Смерть поднимает вновь глаза на Силию. — У тебя нет и не будет молока. Ты не сможешь выкормить это дитя, — она стала покачивать грудничка.       Том прижался к Силие со спины лишь сильнее, начиная лапать её за сиськи, приходя в неописуемый восторг от происходящего. Для него это была новая порция благоухающего страстного извращения в кругу семьи. Считает, что Силия сводит его с ума, стал целовать ей плечо, затаскивая обратно в постель, совершенно не стесняясь показать насколько ему плевать на этого ребенка. Но Силия все равно не сводила взор со Смерти и того, что она прильнула к ее сыночку, Том обнимает со спины. Силия все еще смотрит и чувствует подкатывающую злость, больше походившую на ревность.       — Этот мальчик другой, — начала Смерть. — Он не такой как вы оба, — Реддлы снова посмотрели на неё. — Ему нужны будут души, иначе он усохнет, — последние слова дались ей с особым трудом. Смерть уже любила того, кого держала в руках. Берет его за маленькую ладошку, он растопыривает пальчики, потому что ему щекотно. «Я люблю тебя», — шепчет, когда видит, как он уснул, с нежной тоскою целует, понимая, что надо расстаться.       — Ты влюбилась в него, — приподнимается Том, когда Смерть подходит ближе.       — Он тоже меня уже любит. Глупо отрицать нашу связь в будущем, мы с ним одного вида, — улыбается, смотря на личико ребенка.       — Что? — не выдержала Силия. — Это шутка? Он даже голову держать сам не может! — забирает у Смерти своего сына.       — Нет, Силия, ты не поняла, — трогает её Том за плечо, а в голосе тоска. — Он уже выбрал её, — видит, как эти слова расстраивают Силию, поэтому с большим энтузиазмом решается продолжать нападки и более жестко ломать милую мамочку.       — Я мать! Я буду решать! — злится Силия.       — Мы все внесли свой вклад для появления Януша на свет, — поправляет её Смерть и забирает ребенка снова.       — Януш? — переспросила Силия.       — Так зовут малыша, — невозмутимо отвечает. — Сперма Тома, твоя матка и моя способность обманывать даже природу, дали на свет это дитя. Он мой сын ровно настолько же, насколько и ваш, даже генетически, — почти рассмеялась над ними, смотря в их непонимающие лица.       — Польское имя, — вклинился Том, с выжиданием смотря на Смерть.       — Именно, Польша, — как бы невзначай ответила, даже не поднимая глаз. — Ох, когда-то давным-давно, — приподнимает мечтательно глаза, мило улыбаясь, — ещё до тебя Том, — оскорбляет его этим выпадом, — когда я была молоденькой девочкой, то первым моим местом была именно Польша. Меня называли пани Шелюховски, времена были просто чудесными. Варшава нынче не так хороша как при мне, но я просто обожала и люблю по сей день эти аккуратные сказочные домики. А вы знали, что корни Геллерта с одной стороны врастают именно в Польшу? Так вот, был в Варшаве один портье, его звали Януш, он любил меня своей первой и пылкой любовью… — смущенно заулыбалась. — Пока не женился, — резко нахмурилась.       — Мама, фу, прекрати! — Тому было противно слушать о том, с кем она спала за всю свою долгую жизнь.       — Он был светловолосым и голубоглазым красавцем, — но она продолжила. — Изменял своей жене со мной, клялся в любви, пока я не перебралась в Россию. На тот момент там правил царь Николай II, стоило покинуть мне эту империю — как его убили, — она сочувственно склонила голову, а затем посмотрела на малыша на своих руках, тут же приходя в восторг. — Но самым странным в моих отношениях с польским Янушем оказалось то, что он отец прадеда Грин-де-Вальда, — сама удивляется от того, что говорит, но в отличие от Силии, Том совершенно не верил в ее россказни. — Его потомки после первой мировой перебрались в Германию, до того самого момента пока я не отправилась в Британию. Уже отец Геллерта, но на тот момент будущий, приперся, как это ни странно, в Лондон. Там он женился на красавице англичанке.       — Зачем ты нам все это говоришь? — возмутился Том.       — Но самым странным было то, что Геллерт возомнил себя кайзером, из-за некой схожести в происхождении именно с кайзером Вильгельмом II. Сын немецкого принца Фридриха III и Виктории Великобританской. Кайзер Магического мира, — мечтательно произнесла она, явно утопая в воспоминаниях неизвестной давности. — Такого еще не было.       — Твоя мама хочет сказать, что все в жизни возвращается, — Силие кажется, что она поняла. — Думаю, этот крошечный мальчик будет похож на тебя, — сказала Силия, проводя указательным пальцем по контуру лица Тома. Глупая счастливая улыбка не сходила с её лица, она проникновенно целует мистера Реддла, поглаживая его.       — Я бы хотел, чтобы он был похож на тебя, — честно признается Том. Они стали назойливо спорить о том кто прав, это больше походило на романтичную шутливую перепалку школьников на вопрос: «Кто любит сильнее?».       — Прошу, перестаньте, — сморщилась Смерть. — Нудно выносить вашу приторную и душную зацикленность друг на друге, — держит их ребёнка на руках. — Признаёшь ли ты, Силия, что идеальным мужчиной в твоей жизни был и остаётся твой отец-насильник? — лукаво заявляет Смерть, смотря на то, как меняются их лица. — А Том в свою очередь насиловал тебя в психушке, будучи твоим братом. Он догадывался, что ты беременна, но ему было плевать, он лишь продолжать пугать тебя и насиловать. Из-за него ты потеряла нескольких таких мальчиков, — посмотрела на Януша, прижимая только больше к себе.       Вместо нужной и желанной реакции, Реддлы продолжили свои любовные лобзания, изнывая от накатившего возбуждения, что вводило Смерть в ревностную ярость.       — Я прямо сейчас изнасилую тебя, — шепчет на парселтанге своей радостной жертве. Силия только сильнее стала целовать своего папу. Смерть считает их отношения несерьезными, она только чувствует недоумение и стыд за них.       — Ты родила ребёнка от своего отца-насильника и свекрови, — продолжает сбивать их жаркий сексуальный пыл.       — Мы не женаты, мама, — поддевает её Том, — так что ты никакая не свекровь.       Смерть демонстративно встала и удалилась вместе с ребенком, кратко добавив: — Прогуляюсь.       Силия повернулась на Тома, стала целовать его, ей претила сама мысль, что это сын от него. Том весь поседел, ровно как и Силия в прошлой жизни. Его руки уже задирают ее лёгкое одеяние. Все не может перестать страстно обсасываться с ним, заваливает его на спину, забираясь рукой к нему в штаны. Для них обоих было открытием, что сообщила радушно Смерть.       — Я это знала, — улыбается, рассматривая разгоряченный вид мистера Реддла. — О, папочка, наша любовь дала плоды, — высунула язык, начиная облизывать его шею, затем Том высовывает свой язык в ответ. Они муторно и долго стали обсасывать друг друга. Силия чувствует его язык у себя во рту, протяжно стонет, как только нащупывает наконец его твёрдый член. — Я отсосу тебе, — как-то странно прозвучала эта фраза. Она моментально скрылась под одеялом, слушая, как стонет Том от её скользких невесомых прикосновений.       — Оу, вы быстро, — раздался знакомый голос. Силия вынырнула из-под одеяла. На пороге стояла Смерть, со спящим ребёнком на руках. Силия обхватила член своему Тому, да так крепко, что тот почти посинел, а затем она с особым энтузиазмом начала мастурбировать, после чего невозмутимо села сверху, начиная плавно двигаться.       — Хочешь ещё одного? — присела к ним рядом Смерть, смотря Силие в глаза. Силия берет Тома за руки, смотря на своего сыночка в руках у этой странной женщины. Том страстно срывает свои томные вздохи на крик, пока Смерть укачивала милого малыша.       — Наш ребёночек, — проныла Силия, восхищаясь его присутствием, слыша, как Том страстно шипит на своем. Он обнимает Силию, поваливая её на спину, стал с чувством трахать, смотря ей в затуманенные счастьем глаза. Смерть поглядывала на них, но все же была поглощена новорожденным, целует его в щёчку.       — О, Том, у тебя такое глупое лицо, когда ты кончаешь, — подмечает Смерть. — Благодаря вот таким вот никчемным лицам и появляются на свет такие чудные малышки как это мальчик, — смотрит на ребёнка, млея от умиления и сильной нежности к нему. Том гулко что-то прошипел, он был как в бреду, слов было не разобрать, резко кончил и стал обнимать Силию, они вновь целовались, казалось вот-вот, и они снова будут трахаться. Лицо мальчика сморщилось и он заплакал.       — Вы его разбудили, — возмутилась Смерть. Все резко посмотрели друг на друга.

*      *      *

      Милая Силия не спускает своего Януша с рук, она держит его столь крепко, будто предчувствует странную опасность, что вот-вот должна нависнуть, но как бы ей не казалось что все хорошо, ее чувства и опасения опережали. Том постоянно наблюдает за ней, она поет сыну песни, те самые, которые Том поет ей во время близости или те, что слагает Смерть во время соития. Януш постоянно смотрит на нее, даже не улыбается, он всегда слишком серьезен или плаксив, особенно, если мамочка резко пропадет с поля зрения. Том был уверен, что это все гнусный план Гарри Поттера, он пришел для того, чтобы забрать у Тома его жену. Смотри на свое кольцо, в которое не удержался и поставил Воскрешающий камень, возвращаясь каждый раз к пройденному. Его тонкое изящное кольцо было из толстого черного металла, полностью сливаясь с цветом самого камня, смотря на руку Силии, Тому видно ее гладкое колечко, оно из зеленого металла, прямо как то, что он когда-то дарил ей, был готов заключить с ней брак, но не успел — ее убили.       Делает вид, что читает газету, но на самом деле не спускает глаз с мелкого засранца, он как раз в кубики играет, которого ненавидит всеми остатками покалеченной души. Пока тот был слишком маленьким, то к ним приходила Смерть, якобы для того, чтобы покормить Януша, тогда Том не мог даже думать о коварном убийстве. Но теперь, когда этот мелкий ублюдок ест сам, можно и подумать. В какой-то момент Януш смотрит на Тома, от чего тому стало не по себе, он увидел то, насколько этот мальчик похож на Силию. Чем старше он становится, тем больше сходства у него именно с мамой. Но мистер Реддл уверен, что лицо не имеет значения, это все равно Гарри Поттер, а Поттера нужно убить. Гарри — это ведь не только дебильные очки, отсутствие мамы и глупая полярная птица — нет. Гарри — это символ страны, это некий спаситель, тот, кто должен уничтожить Волан-де-Морта. Том уже прикидывает какие замыслы вынашивает эта маленькая голова. Безотрывно пялится в его глаза, проникая в детское сознание, но не находит там ничего интересного, кроме того, что мальчишка помешан на его жене. Гарри Поттер решил увести у него жену, — первая мысль, которая посетила мистера Реддла. Он уверен, что первый пункт гнусного плана был раскрыт им собственноручно. Януш-Поттер хочет уничтожить Тома изнутри, пробравшись в его семью, выходя на свет прямо через Силию. Видимо он думал, что Том идиот и не распознает его бесчестный план, но мистер Реддл ликовал от того, что уже готовил ответный удар для этого малыша. Том понимает, что нужно выпустить Волан-де-Морта, иначе жалостливые глаза Силии, которые унаследовал сын не дадут его отцу совершить великий самосуд. «Мерзкий Поттер должен умереть», — слышит голос своего я.       — Что-то не так? — спросила внезапно Силия, она держала Януша и помогала ему греметь погремушкой.       — С чего ты взяла? — переводит на нее взгляд. Милая Силия была очень счастлива, но это только потому, что она не знает, кого держит на руках. Тому противно, однако он ничего не говорит своей жене, боясь, что та ненароком подставится ради этого ребенка и история повторится.       — У тебя такой серьезный вид, — обеспокоенно говорит она. После чего Том только продолжил читать газету, но гневные мысли все еще гнездились словно черти.       — Как там мистер Блэк? Который уже не наследник, — злорадствует Ориону, зная, что Силия общается с ним.       — Он еще учится, я рассказала ему о том, что у меня сын. Он хочет приехать посмотреть.       Вот опять. Она постоянно говорит об этом ребенке, словно кроме него не существует никого. Тома это злит, наверное, это очередной злобный план Поттера, он как въедливая блоха вцепился в Силию, вынуждая ее думать только о себе. Том резко встает со своего места, начиная уходить в другую комнату, однако, чтобы не вызывать подозрений он говорит:       — Продолжай, — а в это время открывает потайной ящик, доставая черную склянку и шприц.       — Знаешь, Том, я еще не говорила Ориону по поводу Вальбурги и Альфарда, — Том набирает до отметки шесть, поспешно задирая рукав правой руки. — Я все же виню себя в том, что когда-то сказала ему про то, что знаю его будущее. Он так страдал, потеряв наследство, а что если это я все испортила? — Том прокалывает свою вену тончайшей иглой, начиная поспешно вкалывать содержимое, моментально, расслабляясь, чувствуя, как в голове все встает на свои места, а тело больше не дрожит. Не может сдержать довольный стон от долгожданной порции своего любимого лекарства. Том почувствовал, как ноги не держат его — ему настолько хорошо, что равновесие тает как снег на солнце. — Том, я просто хочу ему помочь. У меня ощущение, будто этот ход событий еще даст о себе знать, понимаешь? — спрашивает его Силия, абсолютно не догадываясь, чем занимает отец ее ребенка.       — Да-а, — бездумно протягивает, хватаясь за стул, но все же падает на пол, начиная страстно улыбаться.       — Ты не помнишь за кого должна была выйти замуж Лукреция? — спрашивает у него Силия.       — Нет, — таращится в потолок Том, ощущая, как становится собой, хочет изнасиловать Силию прямо на глазах у этого мелкого ублюдка, дабы показать кто здесь главный.       — А Альфард? — продолжает поддерживать с ним диалог.       — Помню, — резко стал вставать, все еще шатаясь, не переставая улыбаться. — Регулус жаловался, что дядюшка Альфард сблизился с Сириусом и помог ему сбежать из семьи, — Том убирает свои штучки в потайной шкафчик, выходя обратно к Силие как ни в чем не бывало. Однако ощущение — что он истеричка не покидает его, резко издает краткий смешок, после чего Януш оторвался от собирания кубиков и они с Силией посмотрели на Тома. — Почему он все время смотрит на меня? — Том спустился на пол, вставая на четвереньки, начиная угрожающе ползти к сидящим на ковре возле камина. Том пугает Силию, однако, она ничего ему не говорит.       — О чем ты? — не понимает, вновь беря сына на руки.       — Мне кажется, что он что-то задумал, — медленно приближается, выдавая свое состояние, но милая Силия так до конца и не догадалась — просто Том всегда странно себя ведет. А с зельями он обещал ей покончить еще в Хогвартсе.       — Ты шутишь? — нервно улыбается она.       — Конечно же я шучу, — приближается к ней, затем берет ребенка на руки и сажает на пол, назойливо лезет к Силие.       — Не надо, — убедительно просит его. Том думает, что Силия прикрывается Янушем, а тот же привык всех спасать, он же Поттер, поэтому мелкий засранец спасает Силию при любом удобном случает. Целует ее в губы, насильно заваливая на пол, Том уже ощущает себя другой личностью, исходя от ощущения власти; его пальцы сжимают ей талию.       — Ты носишь такие милые платья, — несет полную чушь, нездорово улыбаясь. Силия ужаснулась, он смотрит на нее, его лицо было диким и каким-то болезненным, взгляд безумным и грязным. Полез рукой все ниже, задирая ее юбку. Силия стала сопротивляться, что только больше заводит мистера Реддла.       — Том, — касается его щеки.       — Я не Том, — высовывает язык, отстраняется, насильно разводя ей ноги. Она уставилась на своего сына, прося Тома прекратить. А Януш неподвижно сидел и смотрел на то, что делают его родители, совершенно не понимая: что между ними происходит. Он смотрит на маму, прямо ей в глаза, от чего Силия заплакала.       — Я хочу тебя полизать, — Том озвучивает свои грязные мысли вслух, заставляя свою жену только больше переживать и стыдиться, ведь он знает ее страхи. Сам же млеет от ее вида, приближается, страстно проводя языком, слышит, как Силия заныла. Он не понимал плачет она или стонет, однако, это было вдвойне волнительно. Чувствует свою власть, стискивает ее бедра пальцами, продолжая судорожно совать в нее свой язык. Он не переставая повторял себе, что она его дочь и принадлежит ему даже там, поэтому он будет делать это — когда захочет. Силия умилительно изнывает, Том думает, что она ребенок, а потом вспоминает, что она действительно его ребенок. Ощущает, как у него мучительно стоит.       — Ты такая отвратительная, — отстраняется Том, смотря на нее, стал расстегивать свои штаны, — что вставлять в тебя свой член просто унизительно для меня, — безжалостно гнобит. — Как ты посмела захотеть ребенка? — он почти смеется. — Ты забываешь, что твой папочка пострадал именно от ребенка, — касается своего члена, неспешно проводя вдоль, его пробирает долгожданная дрожь, тяжко вздыхает. Силия сдвигает ноги, перекрывая ему весь обзор, что очень злит. — Очень скверно с твоей стороны, — продолжает заигрывать с ней. Она переворачивается на живот, затем резко пытается встать, чтобы убежать, понимая, что сейчас с ним бесполезно иметь дело. — Нет-нет, останься, — хватает ее за щиколотку, подползая ближе, задирая платье ей на спину. Оно было розовое, прямо как цвет ее милых интимных соленых лепестков. Он чувствует, как Силию всю трясет, она плачет от страха, стыда и похоти, все эти ее чувства придают невероятный всплеск. — Назови мое имя, — говорит на парселтанге, начиная заползать на Силию сверху.       — Волан-де-Морт, — на выдохе произносит, смотря на свои руки, что упираются в пол.       — Еще раз, — трется прямо между ее разведенных ног своим членом, готовый всунуться в нее прямо сейчас. Дышит ей в затылок, проводит рукой по правильной линии талии, считая, что Силия такая красивая в него.       — Волан-де-Морт, — постыдно повторяет, роняя слезы прямо на собственные руки и пол.       — Искушение слишком большое, так что прости, — нарушил свои слова, начиная беспощадно вторгаться в нее. — Ты — дырка, Силия, — продолжает издеваться, сжимая уже ей бедро. — У меня ощущение, будто я умираю, если не вставлю в тебя, — прижимается к ней всем телом, пытаясь прижаться ко всем ее частям, оплести Силию всю, прямо как змея. Резко дергается в ней, все еще не пробираясь вглубь, желает насладиться сладкими муками околооргазменных ощущений. Повторяет себе одну и ту же мысль, что вторила ему: «Я внутри», — признается, что одно это слово вызывает в нем ассоциации с Силией. — Ты ничтожная дырка, — резко и обрывисто входит до конца, слыша, как Силия громко вскрикнула, а еще она дернулась. Не может перестать говорить эти гнусности, потому что ему кажется, что он говорит ей комплименты, ведь так хорошо ему именно с ней. У нее красивые волосы ниже лопаток, они в цвет плитки шоколада, считает, что это у нее от него, считает Силию своим шедевром, который ему удалось однажды создать. Хочет все крестражи отдать ей, чтобы она уничтожила их, как можно более безжалостно и жестоко. Трогает ее руку, чувствуя мандраж слабой Силии, делает в ней плавные движения, все время заставляя двигаться вместе с ним синхронно. Считает, что ему меньше всего досталось возможности провести с ней время. Волан-де-Морт считает, что Томы — идиоты, и только он всегда знал о ней, ведь однажды даже видел ее перед собственной смертью, а это было даже до другой реальности. Стал шипеть на змеином свои протяжные признания, оттягивая акт любви с ней как можно дольше, считая, что такой шанс ему выпадает реже чем всем остальным.       — Я даже не знал, что у меня есть дочь, — болезненно раскаивается, проводя томно желанно по внутренней стороне ее бедра, думая, что Силия прекрасна. Она вспоминает свое первое изнасилование, оно произошло в этом доме, только в другой комнате, Том тогда убил всех и сказал, что он Волан-де-Морт. — Скажи, кто я тебе, — трется щекой о ее волосы, закрывая глаза от вязко тянущейся близости.       — Папа, — у нее слабый нежный голос, после чего он стал трахать Силию жестче, почти безвольно, она хрипло ноет у него в объятиях. Он не может сдержать своих любовных слов, начиная шипеть романтическую песнь в ее честь. Она только громче стонет, уже не пытаясь подавить свои постыдные ощущения от акта извращения с собственным отцом, у которого оказалось много лиц и одни на всех глаза психа.       — Назови мое имя, — вновь просит, шипит от влажности ее теплых стенок, входя вдоль них все быстрее.       — Лорд Волан-де-Морт, — повторяет, обожая своего отца, признаваясь в этом только в минуту непристойных, терзающих душу, слияний.       — Ты… — теряется в любви к ней, — …Мне …Дочь, — не смог подавить свои жалкие стоны низменного наслаждения, беспомощно кончил прямо внутрь, думая, что его сперме там самое место. Силия расплакалась сильнее, а затем поспешно повернулась к Тому, видя его умиротворенное и потерянное лицо, кинулась целовать ему губы, испытывая это безумие, думая, что оно передается ей каждый раз, когда он кончает в нее. Силия уже совершенно забыла о своем ребенке, который все еще был здесь, маленький Януш строил из разноцветных кубиков пирамидку.       — Януш Великобританский! — воскликнул Том, который был совершенно не в себе, ловко выворачивается из объятий Силии, продолжая подползать к ребенку. Януш тут же перестал собирать свои кубики, посмотрел прямо в расширенные зрачки Тома, нахмурился, и бросил Тому в лицо кубик, впервые за долгое время улыбнувшись. — Засранец, — тянет к нему руки, начиная брать. — Посмотри на свою мамочку, — встает в полный рост, глядя сверху вниз на Силию, которая все еще плакала сидя на полу, она закрывала лицо, от нее доносились тяжелые вздохи рыдания. — Это ты ее довел, — смотрит на Януша, который смотрит на свою маму.       — Что ты делаешь? — встает Силия, хочет забрать своего ребенка, но Том делает шаг назад, улыбка не сходила с его лица.       — И после этого ты думаешь приближаться к нему? Ты слишком порочная, — несет полный бред, уверенный что это истина, — приведи себя в порядок. Он сам не хочет быть у тебя на руках, я уложу его в кроватку, — Том повернулся к ребенку, который все еще не моргая смотрел на свою маму. Стоило Тому скрыться в темном коридоре, как его всего скрутило, ноги не поддаются — теряет равновесие, испытывая непередаваемую теплую эйфорию. Думает, что эффект плаценты в новом зелье дал ему неповторимый результат, потенциал у такого варева был выше чем у прошлых. Том не просто чувствует себя Волан-де-Мортом, но теперь полностью уверен в том, что держит на руках Гарри Поттера. В полумраке он смотрит на своего сына, приближает указательный палец к своим губам, начиная загадочно шипеть— просит сохранить их секрет. Знает, что Поттер не догадывался о инцесте, поэтому чувство легкого смущения не покидает Тома. Хватается рукой о стену, продолжая идти, ощущение, что все кружится перед глазами, от чего мистеру Реддлу только больше становится весело. Пальцы крепко сжимают темное перило, Том поднимается по ступенькам, слыша даже малейший скрип, Тому кажется, что все чувства болезненно обострились, любой шорох доносится до него с молниеносной скоростью. Даже размеренное дыхание ребенка ощущается оглушающим. Поднимаясь на второй этаж не нащупывает поддержки и валится на пол, Януш испугался и стал хныкать. Том прикрывает ему рот рукой, злобно смотря ему в глаза: — Тише, ты же не будешь жаловаться мамочке? — поднимается вяло на ноги, продолжая приближаться к детской. Тому кажется, что проходят часы, все движения невыносимо медленные, сколько бы он не приближался, дверь комнаты не становится ближе. Протягивает руку, чувствуя, что во что-то уперся, не понимает в какой момент выпал из реальности, не заметив, что врезался в дверь, поспешно проскальзывает в комнату. Небрежно бросает мальчика в кроватку, после чего тот ударился и стал плакать. Том смотрит на него, светя Люмосом в глаза, хочет использовать Авада кедавра, навсегда лишая Силию детей и себя опасности. В какой-то момент в лице собственного сына он видит свою дочь, ему становится ее жалко, затем он одергивает себя, думая, что это коварный план Поттера.       — У тебя ничего не выйдет! — укладывает его на спину, берет подушку, начиная приближать ее к лицу Януша. Том улыбается, уже чувствуя момент, как Януш задыхается и мучительно умирает. Подносит подушку к его личику, которое все было в слезах, прижимает сильнее, испытывая радостное волнение от предстоящей смерти. Знает, что дементоры придут, чтобы высосать из него оставшуюся энергию. Том не может остановить радости, представляя, как Смерть поглотит душу собственного сына, даже не догадываясь что это маленький Януш. От нехватки воздуха он заерзал, Том слышит его плач через подушку, что только больше радует.       — Том, — слышит голос Силии, он стал оборачиваться, но ничего не видит в темноте. Во всех этих действиях прекращает убийство, желая уже найти свою дочь. Том испугался темноты, ему кажется, что среди нее он видит кого-то, кого не знает, но кто очень опасен.       — Силия! — зовет ее, начиная рыдать громче чем его сын. Она немедленно прибежала, рассеивая непроглядный страшный мрак комнаты, Том видит ее, думает, что сейчас она будет с ним. Но первым делом она взяла на руки своего сына и стала утешать, даже не смотря на Тома. Его только больше ранит ее поведение, смотрит на Януша, уверяясь только больше в том что это гнусный Поттер. Клянется себе — что убьет его. Силия садится в большое кресло, держа своего ребенка на руках, который все еще хныкал. Том видит, как она оголяет свою грудь, от этого зрелища он даже подавился собственными вздохами. Силия прикладывает Януша к груди, после чего тот моментально успокаивается. Том в ужасе, не понимает почему Силия любит его врага и даже не видит, что это он — враг.       — Что произошло? — раздраженно спрашивает она Тома, утирая собственные слезы, все еще приходя в себя.       — Я упал, — внезапно врет, — вместе с ним на руках.       — Ты опять что-то принял? — разочаровывается в нем.       — Нет, — наивно произносит, начиная подползать к ней, кладет голову ей на колени, — меня мучают кошмары, — растерялся он, стал трогать ее, приходя в состояние равновесия. Чувствует ее пальцы в своих волосах, после чего начал засыпать, думая, что влюблен в Силию.