Постарайся всё забыть

С момента выписки Наташи из больницы прошло 2 недели. Девушка быстро шла на поправку под присмотром Дани. Он напоминал ей обрабатывать швы и помогал с вещами, которые она пока делать не могла. В целом, юная байкерша отделалась довольно легко — сломанная правая рука и 2 шва на ноге, не считая синяков и ссадин. Из больницы её забирали всей компанией: Ника, Алишер и Никита во главе с Даней. Последний хотел предложить девушке переехать к нему под предлогом её временно ограниченных способностей, но на него неожиданно сошло озарение: ей всего 16 лет и вряд ли её родители будут в восторге от таких поворотов. Кашин исправно навещал девушку в больнице каждый день, приносил ей учебники и тетради, которые передавала Ника, чтобы девушка не отставала от школьной программы; менял по очереди портативные зарядки: одну, заряженную, оставлял Наташе, а разряженную забирал на ночь домой и заряжал, чтобы снова поменять завтра; приносил ей запрещённую ей еду из Мака втайне от врачей и медсестер; как мог развлекал её, показывая ей текста новых песен, демки и биты; на выходные забирал её домой под свою личную ответственность и упрашивал лечащего врача разрешить прогуливаться с девушкой по парку территории больницы. Так прошёл месяц. Незадолго до выписки к ней зашёл лечащий врач после отбоя. Даня уехал домой буквально за 10 минут до этого. — А я ведь пророчил тебе сложное лечение с психологом или даже психиатром.. — сказал Валерий Фёдорович и по-доброму ухмыльнулся, добавив: — Любовь лечит лучше, чем все доктора на земле, особенно, когда дело касается душевных травм. Поблагодари своего молодого человека за это и постарайся никогда его не терять. Я здесь почти 40 лет работаю и много чего видел. Реанимация, как никак. И настоящую любовь с первого взгляда отличаю от фальшивой. Любовь — это в первую очередь небезразличие и забота, а потом уже дружба и страсть. Видел я тут и парней, и девушек, бросающих своих пассий сразу же после фразы "возможно, останется инвалидом". И это ведь даже не утверждение было, а просто возможность. Но это и правильно даже: если человек тебя не любит, то и нечего с ним связывать жизнь. Бросил в такой ситуации — и хорошо. Показал настоящую сущность. Значит, не судьба. А твоему я тоже сказал, что травмы могут быть тяжёлые психологические, что можешь до конца жизни лечиться от фобий, психозов и депрессий, да даже от шизофрении. А он смотрит на меня и говорит: " ничего страшного, сейчас всё лечится, я, если надо, лучших психологов ей найму, чтобы домой приезжали. Таблетки будет принимать, если назначат — я прослежу. Справимся". Спросил ещё потом, чем отблагодарить персонал, деньги предлагал, купить что-нибудь из оборудования, лекарств. Я ответил, что лучшей благодарностью будет твоё хорошее состояние. Он понял правильно. Думаешь сейчас, наверно: "что этот дед от меня хочет, что он прицепился?" Доктор слабо улыбнулся и замолчал. Его взгляд застыл на углу палаты. Немного погодя, он достал из кармана халата телефон и принялся что-то листать и искать. Видимо, найдя нужное, он улыбнулся и вздохнул, протянув руку с телефоном и показывая фото молодой женщины. — Это моя жена... Если бы не она, я бы здесь с тобой не сидел сейчас. Она спасла меня. Все хотели меня вылечить, а надо было просто любить. И она любила. Самой искренней любовью. Этим и вылечила... Мы работали с ней вместе в лаборатории. Случайно вышло, её на практику отправили к нам, хотя она не имела никакого отношения к медицине. Мы работали с опасными препаратами, с ценными образцами, с дорогими химикатами. Постоянное напряжение, волнение, это всё по 12 часов в сутки. И я не выдержал — сошёл с ума. Начались галлюцинации, да такие, что жил в них по неделе, не понимал даже подвоха. А другие поняли. Ну и отправили в дурку на принудительное лечение. А она меня спасла... Связями своими достала оттуда, документы все подчистила, чтобы не срывать мне карьеру будущую, и просто любила. Контролировала, чтобы я принимал таблетки, заботилась, ограничивала напряжение. Была рядом. И...у неё получилось то, что не смогла медицина: галлюцинации просто исчезли. Тесты показывали, что я здоров. Но... Потом случилось то, из-за чего меня второй раз в жизни забрали в дурку. Только вытаскивать оттуда меня больше было некому: моя Инночка умерла. умерла. В 24 года. Из-за обычной простуды. Не лечилась. Всё работала, как заведенная, до последнего — любила очень свою работу. Не заботилась о себе, скрывала от меня все: сначала, что дышать трудно из-за забитых пазух, потом, что голова болит не переставая и не помогает ничего, что температура под 40, что кровью кашляет... Менингит. Воспаление мозга. И пневмония, запущенная до предела. Увезли на скорой, когда потеряла сознание прямо на работе. А через 2 дня её не стало. Она так и не пришла в себя... Я двое суток почти что не отходил от её постели в реанимации, хорошо, что в моё отделение привезли, я мог постоянно быть с ней рядом. Я тогда уже работал здесь... Её смерть перечеркнула все мое лечение. Долго лечили, очень долго. Я её каждый день видел: и во снах ночью, и в галлюцинациях днём. Препарат, который я принимал, помогал от галлюцинаций... Но я его не принимал частенько, лишь бы видеть её снова. Меня заставляли, я снова начинал его принимать, а потом по кругу. И так целый год. А потом появился стимул выйти из психушки: моя сестра с мужем разбились на машине, у них дочка осталась. Маленькая совсем, 2 года было. Она чудом уцелела в машине... Родителей её в закрытых гробах хоронили... Да и нечего там было хоронить, не осталось ничего, как и от машины. А на малышке не царапины. И я был её единственным шансом не попасть в детдом. Хотя не знаю, для кого это больше шанс был. Я стал исправно пить таблетки и через неделю меня выписали. Долго с документами мучался, но смог. Оформил удочерение. Вернулся на работу. И всё наладилось. Любовь маленькой девочки спасла меня. Снова меня спасла любовь. Я её дочкой всю жизнь звал, она меня — папой. Её день рождения совпал с датой смерти моей Инночки. Мне кажется, это реинкарнация. И она снова меня спасла. Никогда... Слышишь, никогда не позволяй себе упустить человека, которого любишь. Любовь спасёт нас всех. Она правит миром... Давно уже, конечно, не этим, но... — мужчина смахнул слезу со щеки и вздохнул. — Береги его. Он всегда с тобой будет. Такие, как он, не разочаровывают. Я уже старый, конечно, но все же слежу за трендами в интернете. Внучка моя, 15 ей, мотивирует. Дочь её Инночкой назвала... В честь моей умершей жены. Знаю я, кто твой парень. Я, честно, удивлён был, какой он неиспорченный. Хороший человек. Честный и прямой. Если любишь — на всю жизнь ваш союз. Потому что он любит. И не бросит. Прости, что рассказал тебе все это, время отнял, прости. Я пойду. Валерий Фёдорович встал с кушетки и направился к выходу. — Нет-нет, стойте, подождите. Спасибо вам. За все. И за лечение, и за этот монолог. Просто спасибо. — Пожалуйста, девочка. Выздоравливаешь ты хорошо... Завтра выпишем... Родителям пока не говорить, я так понимаю? Дело молодое... Тебя выпишем 13-го, а родителям скажем, что 17-го. И чтобы не приезжали уже. Идёт? — он подмигнул Наташе. — Идёт. Спасибо вам ещё раз за всё. Доктор вышел из палаты. Наташа ещё долго сидела и думала над его словами. Она так и не уснула в ту ночь, а в 8 утра в палату зашёл Даня с, казалось, неподъемным букетом цветов. — Ну че, с выпиской! Когда все вещи усилиями Кашина были собраны и упакованы, девушка решила сообщить ему о их маленьком секрете с доктором. — Это всё, конечно, круто, но вы не подумали, что за тобой родители приедут 17-го числа сюда? А ты ну вообще не в больнице? — Да нормально, я скажу, что сама приеду на такси. Тем более они на работе будут оба. — Ну тогда хорошо. Слушай... А тебе разрешат у меня жить? Ну типа постоянно, совсем? — Даня все таки решил уточнить этот момент у самой девушки. Вдруг у неё родители, как у Ники. — Ну я не знаю... Мама разрешит, а вот папа... Ну даже мама только после знакомства... Так что даже не знаю. Надо знакомиться. — Я надену своё лучшее худи с пентаграммой и козлом для ужина с ними, — усмехнулся Даня и приобнял девушку. — Ладно, погнали, там дауны эти ждут нас. Сегодня отметим? — Да, давай. Только я пить не буду, мне нельзя пока. — Без проблем, малыш. Вечеринка проходила на ура. Все веселились и не думали ни о чем серьёзном. Одна только Ника была в каких-то раздумьях. Когда Алишер и Даня отправились спать, Ника решилась спросить совета у Наташи и увела её с собой в ванную. — Мне нужна твоя помощь, срочно. — Что такое? — обеспокоенно спросила Наташа, глядя на раскрасневшуюся подругу. — Я изменила Алишеру. Я даже не помню этого. Настолько пьяная была.. Утром раз 10 вырвало. И я не знаю, признаться и всё разрушить... Или молчать... — С кем? — С Никитой... — девушка закрыла лицо руками и облокотилась на стиральную машинку. — Да ну нахуй... — только и смогла сказать Наташа. — Я правда не помню, я невменяемая была, я не хочу все портить с Алишером, я люблю его походу. — Тихо, не плачь, успокойся. Он ничего не знает, ты сделала это не специально. Можно не говорить. И нужно. Постарайся всё забыть и отпустить. — Если любишь, нужно всегда быть честным... И я не знаю, правда... Может, рассказать? А там уже пусть сам решает. Я люблю его и не хочу обманывать. — Если ты считаешь, что так правильно... То делай так. Это ведь твои отношения, твоя жизнь. Только помягче. Девушка обняла подругу и позволила ей наконец-то разрыдаться. Уснули они только утром, полночи проведя за разговорами о любви. Когда к вечеру все уже проснулись и в меру возможности бодрствовали, Ника решила всё же поговорить с Алишером. Она зашла на кухню, где парень курил в вытяжку и прикрыла за собой дверь. — Доброе утро, как голова? — спросил Алишер, взглянув на весьма помятую девушку. — Да нормально, привет, — слегка улыбнулась девушка, чмокнула парня в щеку и щелкнула электрическим чайником. — Кофе сделать? — Конечно, — парень докурил и выбросил окурок, предварительно потушив. — Ты чего грустная какая-то? Случилось че? — Случилось, и я думаю, нам поговорить надо об этом, — робко начала девушка, уже сомневаясь, стоит ли вообще начинать этот разговор