Моё наслаждение

      Я учился соблазнять.       Ясное дело, что в моих застенчивых взглядах или несмелых касаниях был своеобразный шарм, но проблема была в том, что вкусив запретный плод единожды... Короче, трахаться мне хотелось нещадно. С Владом. Только с ним и ни с кем другим. А этот изверг захотел прокатить меня с праведным сексом в тот же вечер. Сначала спать собрался у себя, ну я возьми да ляпни с надрывом в голосе:       – Тебе что, не понравилось?       Я, значит, весь оставшийся день через подставной аккаунт на "Озоне" всякую стыдную приблуду заказывал, фантазируя и одновременно пугаясь открывающихся перспектив, а он в викторианцев поиграть захотел?       – Нет, наоборот, – смутился Влад, – боюсь не сдержаться...       – А зачем надо сдерживаться? – невинно поинтересовался я, сократил между нами расстояние и взял его за руку.       Влад, как доверчивый жеребёнок, послушно пошёл следом за мной в спальню. Я принялся расстёгивать пуговицы на своей рубашке, мысленно уже облизываясь, что сейчас получу доступ к телу.       – Ну, Лёш, – не слишком уверенно попытался возразить Влад, – зажить же должно... У тебя ведь болит...       – Ничего у меня не болит, – соврал я. А что? Нет страданий – нет лобызаний. Да и не болело у меня. Почти.       Влад трагически вздохнул и уточнил недоверчиво:       – Ты точно хочешь?       – Точно хочу, – решительно кивнул я – тут вранья не было – и потянулся за поцелуем.       Влад меня поцеловал, оглаживая спину, помог разделаться с оставшимися пуговицами и забрался руками под полы рубашки. Я тут же поплыл, мурлыкнув довольно.       – Слушай, у меня смазка была где-то с анестетиком, – оторвался от меня Влад, – хочешь с ней? Боль точно уберёт, но и от других ощущений, правда, мало что останется...       – Давай попробуем с обычной? – попросил я. Наивный.       Конечно, когда мы, вроде бы распалённые донельзя, нацеловавшиеся и натискавшиеся, попытались состыковаться – я взвыл, стоило только Владу протолкнуть в меня головку члена.       – Я передумал, передумал, – заскулил я, пытаясь уйти попой от покаравшего её члена. Влад, как мне показалось, вздохнул с разочарованием, и попытался с меня слезть, но я зажал его бёдрами и попытался выкрутиться: – В смысле, давай с анестетиком?       – А давай! – с каким-то злорадным энтузиазмом поддержал меня Влад, – сейчас принесу. Жди.       Я притих, слушая, как за стенкой Влад вжикает какими-то молниями и шуршит вещами. Вернулся в итоге с упаковкой детских влажных салфеток, каким-то тюбиком и в трусах. Я потянулся было к резинке, но мои запястья быстро взяли в руку и подняли над головой.       – Попробуем в другой позе, – сказал Влад и потянул мои руки выше.       Мне пришлось послушаться, встать на колени, взявшись за изголовье, как наказывал Влад. По доступной теперь ему расселине тут же прошлась салфетка, собрав подсохшую смазку. Потом ещё одна протёрла точнёхонько анус, и сильные руки помяли половинки, сводя и разводя их в стороны. Я снова начал расслабляться, расставил колени пошире, зад отклячил призывно.       – Вот-вот, молодец, – подбодрил меня Влад и коснулся, наконец, моего входа пальцами.       Сначала просто ощупал, а затем уже явно смазал чем-то. И активно так, щедро нанес субстанцию на сфинктер, после чего приставил к нему наконечник и выдавил немного внутрь. И опять давай массировать, проникая внутрь пальцем буквально на одну фалангу. Это показалось мне странным... А потом я почувствовал характерный травянисто-медикаментозный запах.       – Ты меня обманул! Это не смазка! – захныкал я и тут же попытался выкрутиться, но ка-а-ак вдруг схлопотал по заднице.       Меня даже родители никогда не шлёпали! Было ужасно обидно, особенно потому, что Влад не дал мне извернуться, схватив под живот свободной рукой.       – Будешь вырываться – ещё раз получишь, – прошептал он мне в ухо, обдав горячим дыханием.       И я, может, и был зол, но толпу мурашек от этой сексуальной угрозы на загривке словил такой мощности, что спина сама собой выгнулась, и в паху потяжелело... Но на это я внимания обращать решительно отказался, засопев обиженно, пока Влад проделывал свои манипуляции у меня в заднице. И только когда натянул на меня трусы, заметил мой настрой.       – Лёш, ты чего? – непонимающе ухмыльнулся Влад.       – Ничего.       – Обиделся, что ли?       – Да, – буркнул я и отполз на край постели, накрывшись одеялом с головой.       Влад тут же развернул меня на спину и заглянул в лицо с тревогой:       – Из-за того, что я тебя шлёпнул?       – Нет, из-за того, что секса лишил и обманул, – сглотнул я ком обиды.       – А по попе получать, значит, понравилось? – зарылся мне носом в шею он, явно пряча улыбку – по голосу было понятно.       – Я мужчина, – гордо заявил я, – перетерплю.       Влад глухо хрюкнул, а потом заржал истерически, сотрясаясь всем телом, да так заразительно, что я тоже едва не рассмеялся следом. А тот смог наконец-таки успокоиться, вытер влажные от слёз глаза и встал с постели – я аж приподнялся, испугавшись, что он ещё и к себе сейчас уйдет. Но Влад лишь выключил ночник, бесцеремонно забрался ко мне под одеяло и поцеловал в висок:       – Спать давай, мужчина. И секс у нас будет, обещаю. Но тогда, когда я сам решу.       И вот. Теперь приходилось учиться соблазнять. Нет-нет, я вовсе не озабот, просто хотелось поставить этого узурпатора на место.       Мазь оказалась действенной, да и спина за свободный от физической активности день успела отойти. Поэтому утром моё намерение пробежки было непоколебимым, и я даже знал, что за форму надену. Майка была на мне самая обычная – белая, и на солнце должна была прекрасно всё просвечивать. Я помнил, каким взглядом рассматривал меня Влад, когда я был в той полупрозрачной рубашке, и сейчас рассчитывал на такой же эффект. Шорты у меня были одни, но я подвернул пояс, сделав их покороче, а заодно и шов буквально впивался между половинками, очерчивая контур ягодиц. Выскочив в прихожую первым, я завязывал шнурки на вытянутых ногах, чтобы усилить эффект. А Влад на все мои телодвижения только фыркнул! Ну ничего, ещё не вечер.       На завтрак у меня было соблазнительное поедание йогурта и горсть спелой клубники, которую я нежно обхватывал губами, прежде чем откусить, а потом слизывал выделившийся из ягоды сок.       – Смотри не подавись, – оглядел меня скептическим взглядом Влад. Конечно, я тут же закашлялся.       Впереди нас ждал пляжный волейбол, и уж там-то я собирался показать себя во всей красе. Прыгал и так, и эдак, только запыхался. Зато товарищи по команде комплиментов технике наделали, я почти поверил в свой талант. Влад вроде бы не проникся, как мне показалось. И я с досадой от своего тайного поражения плюнул и поплёлся в Монплезир, чтобы освежиться под душем перед обедом и засесть за какой-нибудь фигнёй от безысходности.       Однако, оказалось, что все мои попытки увенчались, только не успехом, а разборками. Прямо в дверях из ванной меня уже ждал ожившим монументом недовольный Влад со скрещенными на груди руками.       – Знаешь, ты ведёшь себя попросту эгоистично, – залепил он мне. – Я же вижу, что ты пытаешься делать. Это нечестно.       – Нечестно – это... – на автомате принял я оборонительную позицию, но тут до меня докатилась услышанная только что фраза целиком, и я понял, что ничего не понимаю. – Нечестно? Эгоистично?       – Мне тоже хочется секса, – сказал Влад, – и, извини, конечно, но я от него хочу получать удовольствие.       – Э-э-э... – завис я, – тогда ты тоже меня извини, но кто тебе запрещает? Я же исключительно за! – я попытался улыбнуться максимально приглашающе, – Более того, из нас двоих гарантированно удовольствие получишь именно ты.       – Ничего подобного, – возразил он, – ты не понимаешь, что ли? Сейчас я буду только париться из-за мысли, не больно ли тебе. И это будет хуже монотонной дрочки под порно из семидесятых. Нормальный актив может отпустить себя, только когда пассив под ним в неадеквате от удовольствия. И сейчас это будет точно не про нас.       "Будет из-за меня париться," – с мечтательным вздохом мысленно повторил я, – "пассив в неадеквате от удовольствия..."       Ну почему мне такой хороший мужик достался? А я тут изводить его собрался.       – Я... Прости меня, пожалуйста. Я действительно повёл себя эгоистично, – повинился я, – обещаю, больше ничего сомнительного не выкину.       – Спасибо, – кивнул, поверивший мне после внимательного изучения Влад и, наконец, раскрыл руки для примирительного объятия.       Я не раздумывая впечатался в него что было сил.       Обед я ел без выкрутасов и вообще сбросил обороты в направлении Влада. Если так подумать, моё поведение больше говорило о моей неуверенности. После обеда как раз пришла моя посылка и я занялся её разбором в Монплезире, пока было самое жаркое солнце. Там, к слову, были не только интимные предметы или вещи для личной гигиены, но и вполне обычные штуковины типа небольшой книжки с рецептами, которая мне приглянулась для того, чтобы взять её в Оксфорд; складной удочки, потому что я уже третью неделю куковал на берегу залива, но так и не сподобился порыбачить; и нового набора карт "Имаджинариума" для племянников, которые очень любили играть в эту настольную игру.       Пока распихивал новые приобретения по своим местам, на автомате начал прибираться: сначала в своей комнате, потом перекинулся на Центральные сени. Там, кстати, работы было непочатый край. Само собой, санитарный минимум выполнял кто-то из работников комплекса, ну, там, полы помыть, пыль протереть, ковры с занавесками почистить, а вот всё остальное ложилось на плечи проживающего. Не будут же люди в чужих вещах ковыряться. Вот и выходило, что гостиную мы с Владом знатно так засрали, но в последние два дня было как-то не до неё.       Причем ответственность за разбросанную по всей комнате еду целиком и полностью лежала на мне, потому что попкорн с чипсами и печеньем появлялись только с моей подачи – Влад не любил такую еду, считая слишком приторной или слишком солёной. В итоге, все вскрытые и недоеденные пачки со снэками я зажал найденными в столе скрепками и сложил в широкую вазу. Ваза вид имела богатый и старомодный и, скорее всего, числилась каким-нибудь экспонатом в фамильном фонде произведений искусств, но мне было как-то пофиг. У меня тут куда ни плюнь – произведение искусства.       Хорошо, что диван был кожаный: надо было только выгрести из-под подушек завалившийся туда мусор и протереть тканью, чтобы тот снова засиял чистотой. В покрывале больше нужды не было – погода установилась тёплая, Монплезир за день хорошо прогревался – но я не стал относить его в шкаф, сложил только, повесив на спинку.       Потом пришёл черёд спутавшихся проводов от зарядок и проектора, а чтобы не убираться в гнетущей тишине, я включил фоном что-то из моих документалок. Взгляд зацепился за лужайку из грязных кружек на столике у камина, я решил захватить их с собой в главное здание, когда пойдем ужинать, и поставил на большой стол у окна, чтобы были на виду. Оттёр бросавшиеся теперь в глаза разводы от чая и понял, что упахался.       Я плюхнулся на диван, с наслаждением вытянув ноги на столике. Диктор рассказывал что-то про странное поведение домашних кошек, пока я пялился в расписной потолок. Вот умели же раньше жильё своё обустраивать – роспись, лепнина... Сейчас свой высокий статус было принято показывать шириной диагонали плазмы и увлажнителем воздуха, который можно было с телефона включать – умные дома, все дела. А людям, родившимся до изобретения телека, приходилось по сторонам головой вертеть и на голые стены с потолками смотреть не хотелось.       Монплезир был, на мой взгляд, самым образцовым дворцом Петровской эпохи – и в то же время он дышал уютом, был сделан "для себя". Для жизни не в роскоши или показухе – потому что с улицы выглядел довольно-таки неказисто – но в окружении красивых, милых, смешных даже по тем временам вещиц. Одни галереи чего стоят. Да, картины там висят далеко не самые "именитые", но само их наличие и расположение напоминает о доме – Эрмитаже. И эти окна-двери широкие именно со стороны моря, а не двора – чтобы самому любоваться, а не собирать Петергофских зевак. И типичный динамический сюжет в Парадной зале был написан, чтобы можно было вот так сидеть часами и высматривать всё новые и новые детали, поражаясь мастерству художника.       Я разглядывал изображенные в виде пухленьких херувимчиков времена года и как будто прикасался к трёхсотлетней истории своей семьи. Вроде бы всю жизнь учил имена, даты и достижения своих далёких и не очень предков, но ничего так не производило впечатление, как созерцание быта. Сам Петр Первый в своё время бухал тут со своими друзьями, а сейчас здесь сидел я и пытался через Интернет смотреть документалку про кошек. Удивительно.       С Монплезиром я чувствовал настоящую связь. Ещё мальчишкой я играючи прыгал по клетчатой плитке галерей, словно это были пятнашки, хотя строгая смотрительница пыталась рассказывать мне, что это плохо для переживших фашистскую оккупацию полов, но я знал, что мой дворец всё стерпит. К моему рождению он прошёл уже так много испытаний, что мои детские забавы были ему нипочём. Маленький дворец с его игрушечными комнатками и потешными фонтанчиками, яркой внутренней росписью и скромным внешним обликом резонировал со мной до сих пор. И знал теперь обо мне больше, чем кто-либо.       Иногда я чувствовал себя самозванцем. Можно долго притворяться "обычным" парнем, а потом оглянуться и понять, что ты больше не притворяешься. Ты и есть обычный. И когда это осознание сходит на тебя лавиной, от которой не спастись, не спрятаться, невольно начинаешь оглядываться по сторонам и думать: а достоин ли ты роскоши, в которой родился? Понятное дело, что род не выбирают, но от масштабов Эрмитажа у меня частенько шла кругом голова. Даже в Главном дворце Петергофа я старался не задерживаться без надобности – вся эта помпезность как будто давила на меня, незаметно тюкая: ты тут не к месту. Но только не в Монплезире.       Мне лишь оставалось надеяться, что в моей съемной квартирке в Оксфорде, которую мне ещё предстояло найти, я буду чувствовать хотя бы сотую долю уюта и безопасности, как тут.       Я давно перестал вслушиваться в фильм, который играл на фоне. Просто лежал с закрытыми глазами, откинувшись головой на спинку дивана, и гонял все эти мутные мысли по кругу, но даже они не дали мне пропустить момент, когда рядом со мной присел Влад. Я открыл глаза, не сменив расслабленной позы – жара прибила к дивану.       – Разбудил? – тихонько поинтересовался он.       – Не... кхм, – я прочистил горло и всё-таки подтянулся, усаживаясь ровней, – я не спал, просто задумался.       Влад открыл было рот, но сам себя оборвал на полуслове:       – Я сейчас чуть не спросил, о чём, – смущённо ухмыльнулся он.       Но у меня от него секретов не было, по крайней мере не в этот раз:       – Да обо всём и ни о чём, ну знаешь там, – пожал я плечами, – о том, какую квартиру в Оксфорде искать, например.       – Кстати, об этом, – развернулся ко мне в пол-оборота Влад, закинув руку на спинку дивана и подперев ей щёку, – а я... Я же лечу с тобой?       – Само собой, – подтвердил я. Потом подумал, что пилюлю этой новости надо подсластить: – Но не переживай, у тебя будет четыре недели отпуска, если что, домой слетать сможешь, когда захочешь.       – А ты с кем будешь в это время? – нахмурился Влад.       – С заменой, – ответил я очевидное.       Влад ещё больше нахмурился, но сказал, как мне показалось, не то, что у него было сейчас на уме:       – Я, на самом деле, не об этом хотел сказать. Я, это, до Дворца дошёл, увидел, что завтра опять кулинарные курсы. Тебе вроде в прошлый раз понравилось, поэтому я снова нас записал.       – О, круто, спасибо, – обрадовался я, – уеду отсюда во всеоружии!       – Ну да, убираться, я смотрю, ты уже умеешь, – многозначительным взглядом осмотрел он гостиную.       – Господи, я кто, по-твоему? – без особого энтузиазма возмутился я.       – А что ещё ты умеешь? – поинтересовался Влад и уточнил, – ну, из бытового.       – В смысле? Ремонт или что? – не совсем понял я.       – Ну, и это тоже, наверное... – задумчиво согласился Влад, – Или вот, например, машину водишь?       – А-э-э... Нет, – признался я, – водить не умею: до шестнадцати не пускали за руль, а потом времени на курсы не было – готовился к поступлению. А ты умеешь?       – Даже танк, – с плохо скрываемым хвастовством подтвердил Влад.       – И как? – я даже развернулся к нему, скопировав позу, только ещё ноги под себя поджал.       – Тесновато, – после момента раздумий выдал Влад.       Я скептически оглядел его габариты:       – Мне было бы нормально.       Влад тихонько хохотнул, оценив шутку.       – Ты бы хотел?       – Что? В танке посидеть?       – Нет, водить научиться.       – А, да, конечно. Может, после учёбы уже, когда вернусь, пойду на курсы.       – Слушай, а ты вообще в армии служил? – продолжил расспросы Влад.       Я замялся с ответом, подозревая, что сейчас придётся Влада разочаровать:       – Я прошёл альтернативную службу, как раз с шестнадцати, – поджал я губы.       – О, – Влад удивлённо вскинул брови, но потом прищурился: – Проходил или... нарисовали?       – Нет, почему, правда проходил, – подтвердил я и с неловкой улыбочкой признался: – Помощником воспитателя. В семейном детском саду, – прикрыл я глаза рукой от стыда.       – Ну ещё бы!       Влад рассмеялся по-доброму и притянул меня к себе, вместо того, чтобы застебать. Я уткнулся сначала носом ему в грудь, но потом вскинул голову, оправдываясь:       – Нет, если надо было бы, я б сходил, это мама предложила.       – Она права, – кивнул мне Влад, погладив большим пальцем по щеке, – некоторым в армии – тем более в обычной – нечего делать, поверь. Рядовой Лёшенька, – посмаковал он дразнилку.       – Но ты же был не в армии? – уточнил я.       – Нет, но учебка – та же армия по сути, только ещё суровей, – поморщился Влад.       – И что, у тебя не было за всё это время вообще ничего... – я попытался подобрать нужное слово, – весёлого?       – Да много было весёлого, – успокоил меня он, – стрелять, например, очень весело. Адреналин шарашит, только в путь. Или танцевать учиться в однополых парах – пипец как весело. Особенно когда вам по четырнадцать лет.       – Ты умеешь танцевать?! – обомлел я.       – Я даже этикет знаю, – сделал большие глаза Влад.       Но я зацепился за предыдущий удивительный факт, выпутался из крепких объятий, потому что усидеть на месте просто был не в состоянии.       – Ты, я, котильон, – выставил я руки в просительном жесте.       – Да ты смеёшься, что ли? – отмахнулся от меня Влад, – я уже забыл всё.       – Ну пожалуйста, пару оборотов, – взмолился я.       – Чур, я веду! – выставил свое условие Влад.       – Хо, – фыркнул я. На другой расклад я бы и сам не согласился.       Я нашёл первую подошедшую по темпу и жанру композицию и включил. Веселая мелодия тут же начала отлетать от стен, подгоняя к началу танца. Мы с Владом встали в свободном пространстве друг напротив друга и... Рассмеялись. Оба покрылись красными пятнами от стеснения, но я был непоколебим.       – Ну! Давай! Пять, шесть, семь, восемь, – поймал я темп, и мы одновременно шагнули навстречу.       Приставным шагом мы сначала поменялись местами, а затем Влад подхватил меня под спину и крутанул пару раз. Мелодию я выбрал быструю, заводную, так что реагировать и подстраиваться надо было шустро. Как только Влад отпустил меня на вытянутой руке, образовав арку, я тут же нырнул в неё, сделал оборот вокруг своей оси, после чего он снова подхватил меня и закружил.       Конечно же мы не ограничились "парой оборотов", а танцевали – или пытались – пока не закончилась композиция. Сбивались пару раз, хохотали, потом снова подхватывали темп. Влад иногда отступал от канона и отклонял меня назад, как в вальсе, а под конец закружил и вовсе оторвав от пола. Я вцепился в него, счастливо вереща: "У-и-и-и-и"!       – Ну вот, а говорил, что не помнишь, – шутливо толкнул я его в плечо, чтобы сбить возникшую между нами смущённость.       – Что за неведомая доселе любовь к классическому танцу? – удивлённо оглядывал меня Влад.       – Ты не понимаешь, – закусил губу я, – меня в детстве на приёмах всё время танцевать заставляли. С девчонками, – сделал я важный акцент и добавил не без стыда: – А мне всегда хотелось попробовать с... кавалером.       – И как? – вроде бы в шутку поинтересовался Влад, а глаза внимательные.       Я сократил между нами расстояние и поднял голову, Влад тут же склонился, позволив запечатлеть на его губах невесомый поцелуй, и так же невесомо ответить на его вопрос:       – Головокружительно. О! – загорелся я идеей и резко сменил громкость собственного голоса: – А пойдём сегодня ночью в заливе купаться? Голышом!       – Голышом? – вскинул брови Влад.       – Ну так ночью же, – не разделил я его удивления.       – Господи, ну и затеи у тебя, – закатил глаза Влад.       – Ну так пойдём? – дожимал я.       – Пойдём-пойдём, – согласился он.       Я изобразил победный жест, демонстративно сжав кулак, и ускакал к телефону, узнавать программу вечера. Может, там тоже было что-нибудь интересненькое.       А ближе к полуночи, когда Влад вернулся со своей вечерней тренировки, мы действительно пошли на залив. И действительно оставили плавки на пирсе. И я вёл себя максимально расслабленно и непринуждённо, как обещал. Атмосфера безмятежности вокруг прекрасно помогала: ночное небо сверху и в отражении; полоска Луны; прогревшаяся до парного молока солоноватая вода... Я лёг на воду, любуясь россыпью звёзд и тихими всплесками воды от телодвижений Влада где-то поблизости.       Через какое-то время он меня настиг и без слов потребовал к себе внимания в виде настойчивых поцелуев, движением по бедру приказав обхватить его ногами. Я знал, что за этим ничего не последует, потому что его руки оглаживали меня не жадно, а заботливо, бережно – и был вовсе не против. Просто моему мужчине захотелось напомнить о своих чувствах и самому убедиться, что он желанен и любим. Я обнимал и целовал его со всем старанием, чтобы он не смел сомневаться.