День рождения Японии

Утро одиннадцатого февраля. Обитатели заснеженного дома на опушке леса ещё мирно спали. Почи сладко сопел в мягком кресле, укрытый пледом, Япония нежилась в объятиях России, а сама Аня… просыпалась. Сегодня был день рождения Японии. К нему русская готовилась последний месяц, закупая лучшие продукты к столу, находя самые интересные рецепты блюд, которые можно было приготовить на праздник, разыскивая идеальный подарок, который мог бы порадовать именно её, и, конечно же, постаралась, чтобы любимая не узнала об этом. Оставив Сакуру и дальше нежиться в постели, Анна тихонько встала и прокралась к двери. Та, будучи несмазываемой уже много лет, предательски скрипнула, но утомившаяся с вечера Хонда не проснулась. Русская выдохнула с облегчением и шмыгнула прочь из комнаты. Уже внизу Почи проснулся от ее шагов и проследовал следом за своей второй хозяйкой на кухню. — Доброе утро, малыш, — Аня наклонилась и провела рукой по идеально вычесанной шерсти пса. Он тоже готовился к празднику хозяйки. — Будь хорошим мальчиком, и я тебя свожу в собачий парк, договорились? Почи лишь дружелюбно вильнул хвостом и убежал по своим собачьим делам, дав русской заняться делом. Перенесенные ночью в холодильник продукты были готовы к тому, чтобы их превратили во вкуснейшую еду к застолью. Ане оставалось лишь… приготовить их. Всего-то, но времени было мало. Праздник должен был начаться с рассветом, а до него оставалось всего-ничего — четыре часа, а ведь ещё предстояло сделать множество вещей, к приготовлению пищи не относящихся: накрыть стол самой лучшей скатертью, самыми новыми тарелками, достать столовое серебро, натереть его… но Брагинскую трудности не пугали! Она закатала рукава ночной рубашки, накинула на плечи фартук и наконец приступила к работе. Резка, варка, парка, украшение блюд, выпечка коржа, установка кондитерских цветов… и все это ради того, чтобы увидеть наконец улыбку на лице любимой. «Надо же… а ведь всё так прекрасно начиналось, — качала головой Аня, вспоминая, как рыдала её любимая совсем недавно. От воспоминания о совсем недавней аварии внутри у девушки что-то екнуло, и по щеке потекла слеза. Она стёрла мокрый след с щёки и глубоко вздохнула. — Именно поэтому я устраиваю этот праздник. Хотелось бы… да, хотелось, чтобы он не был лишь из-за этого, но…». Анна осела на пол с ножом в руке, тыльной стороной ладони закрыла лицо и почувствовала, как слёзы обжигают её щёки. — Са-сакура… ну по-чему? Почему ты? Почему не я? — шептала она, шмыгая носом и изредка хватая воздух ртом. — Ещё секунда — и ничего бы этого не было, но почему… Нож выпал на пол из руки русской, а сама она повалилась на холодный кафель, приземлившись аккурат на копну своих волос, уже пропитанных слезами. Она бессильно вновь и вновь сжимала и разжимала руку, державшую нож, пока наконец не опустила руку на пол. Темные воспоминания всплыли, будто всё, что её ныне гложило, случилось лишь секунду назад… *** Всего полгода назад, теплым летом, они неспешно гуляли по набережной. Сакура с аппетитом уплетала полюбившееся клубничное мороженое, а Анна спокойно смотрела то на любимую, то на дорогу перед ними. — Тебе вкусно, солнышко? — обратилась она ласково. — Да, очень вкусно! — Сакура облизнула губы, глядя Анне в глаза. — Это славно, — они сошли с набережной и пошли к переходу. — Как домой вернемся, посмотрим какой-нибудь фильм? — Да, обязательно! — Хонда лизнула содержимое рожка еще раз. — Чур смотрим экранизацию моей любимой сёдзе-манги. — Уговорила, — но только она успела договорить, на красный вылетела черная тонированная тачка. Стоявшую чуть поодаль Анну не задело, а вот Сакура… её забросило на капот, а через пару секунд она уже катилась кубарем по дороге. — Са… Русская ринулась вперед, не обращая внимание на гудевшие сзади машины. Она остановилась возле лежащей Сакуры, наклонилась над ней, и та лишь смотрела на нее с широко распахнутыми глазами. Аня замерла в оцепенении, и уже не знала, как отреагировать. Ноги и руки не слушались её, язык будто присох к небу, и она так и стояла, держа любимую за щеку. Опомнилась она минут через двадцать. Очевидцы вызвали полицию и уже давали показания, а когда дошло дело до Анны, та вернулась в реальность. — Кем вы, говорите, приходитесь пострадавшей? — переспросил полицейский, глядя на девушку. — Я… — она краем глаза заметила, как Сакуру грузили в машину скорой помощи. — Я её сожительница. Полицейский бросил на русскую пренебрежительно взгляд и опустил глаза в бумаги, бормоча что-то про сумасшедших извращенок. Но Аня уже не слышала его. Сейчас её больше беспокоило, что будет с Сакурой дальше — умереть-то она не умрет, но и не каждый день тебя машины сбивают. Она уладила формальности и отправилась следом за любимой. Потекли долгие и мучительные часы в коридорах, пропитанных запахом спирта, латекса и болезней. К Сакуре долгое время не хотели пускать Анну — она ей по сути была никем, и ей оставалось лишь сидеть, прислушиваясь к звукам из-за стены. То нетрезвое чудовище на черной машине обрекло бедную Хонду на сотрясение мозга, и несколько дней она провела, будучи не то живой, не то мертвой. Но всё же, вскоре самое страшное осталось позади. Сакура наконец пробудилась, и Анне разрешили зайти к ней. На ватных ногах она прошагала до постели любимой и осторожно обхватила её, взяв за руку. Больше ничего говорить не хотелось. Лишь сидеть рядом, слушая трепет сердца любимой и ощущать её кожу на своей. Сакура же никак не реагировала на Аню, смотря куда-то в пустоту. Её вторая рука бессильно покоилась на кровати, будто плетью свисая с плеча девушки, и тогда девушку прошибла страшная мысль — любимая просто не может ею двигать. Как в ужасном кошмаре она схватилась за вторую руку Хонды, с ужасом заглядывая ей в глаза, но никакой реакции не последовало. Пальцы не двигались сами, а лишь бессильно опускались вниз всякий раз, как Аня переставала держать их. К самой Сакуре осознание пришло намного позже, уже после выписки. За всё это время она не проронила ни слова, лишь изредка плакала и смотрела куда-то вдаль. Она почти перестала есть, не говорила, не покидала спальню больше чем на пять минут, и большую часть времени просто сидела или лежала с отрешенным взглядом. Закрылась в себе, ни на что не реагировала, плакала — так можно описать то, что происходило с ней последние месяцы. Сама Аня старалась быть по возможности рядом с любимой. Чтобы хоть как-то порадовать её, она красиво заплетала Сакуру, готовила вкусные пирожные, включала музыку, открывала настежь окна, выходившие на красивый палисадник, а саму Хонду притаскивала к окну. Но реакции не было ни на что. И даже этот праздник был лишь очередной попыткой, которая, как и все прочие, должна была закончиться провалом — Сакура уже неделю ничего съедобного в рот не брала. От продолжительного голодания её тело стало походить на груду костей, обтянутую кожей, а сама она всё реже вставала с постели. *** — Ну за что? — шептала Аня. — За что ты так пострадала? Ты не заслуживаешь таких мучений, солнышко! Ты добрая, умная, веселая… так почему же на твою долю выпало столько мучений?! Последнюю фразу она прокричала так, что сотрясла весь дом, а, поняв, что сделала, закрыла рот руками и притихла. «Она же… сейчас проснется!» — испугалась девушка, бешено водя глазами вокруг себя. Вот на крик прибежал Почи, и вот… лестница заскрипела под чьими-то вялыми шажками. «Это Сакура! Она встала с постели!» — поняла Аня и бешено огляделась по сторонам, понимая, что уже не успеет спрятать сюрприз. Но это уже было не важно. — Аня? Это ты кричала? — хриплым голосом спросила Сакура, облокотившись на стену… правой рукой. По спине русской прошелся разряд электрического тока. Эту руку парализовало тогда, а сейчас она может ею двигать! Аня соскочила с пола и ринулась вперед, заключая любимую в объятия. — Что такое? — Солнышко… Твоя рука! — она взялась за руку Сакуры и несильно сжала её. Рука в ответ сжала пальцы Ани. — Она… вновь двигается! Хонда непонимающими глазами посмотрела на свою руку и с удивлением обнаружила, что это именно так. Она не могла оторвать взгляд от своей руки. Несколько раз она сжала и разжала пальцы, опустила и подняла её, всё сильнее и сильнее на её лице светилась улыбка. — Она работает! Работает! — сияя, она посмотрела на заплаканную Аню, нагнулась и положила обе руки на ее плечи, пытаясь обнять. — Ладно, ладно, не нужно мне плакать, — через какое-то время сказала Аня и встала с пола, шмыгнув носом. — Всё-таки, сегодня твой день рождения. — Мой день рождения? — смутилась Сакура. — Я даже и забыла об этом… — А я нет. Садись за стол, давай я тебя покормлю. — Хорошо! — как только Хонда услышала о еде, в ее глазах промелькнул хищный блеск, и она поспешила занять своё место за столом. Шоколадный торт с шоколадной розой, томленые ребрышки под острым соусом, легкий зеленый салат и маленькие бутерброды с языком. Всего понемногу, но достаточно, чтобы получить удовольствие от блюд. — Вот, бутербродик, вкусненький, скушай, — с лаской в голосе Аня положила на тарелку Сакуры бутерброд. — Спасибо, — укус — и вот уже бутерброд скрылся в недрах желудка Хонды. — Это так вкусно! — А теперь — ребрышки, — на тарелке оказались вкуснейшие свиные ребра. Аня села напротив Сакуры и принялась за свою порцию. Не сказать, насколько она была рада слышать, как она отрезает кусочки мяса и поедает их, значит ничего не сказать. Русская была просто счастлива вновь видеть и слышать, что её любимая вновь с аппетитом ест, а не сидит на постели и молчит. — Аня, я всё! — вскоре Сакура подняла пустую тарелку, которую сразу же забрала Аня. Теперь пришло время для главного блюда — торта. Шедевр кондитерского искусства занял своё законное место в центре стола, и Аня, глядя на сияющие глаза любимой, тихо запела: — С днем рождения тебя. С днем рождения тебя. С днем рождения, милая Сакура. С днем рождения тебя… — Это лучший день рождения в моей жизни, — с улыбкой на лице японка посмотрела на любимую. — Спасибо тебе. — Пожалуйста, — кажется, Аня была готова расплакаться. Она утерла с глаз набежавшие слёзы, подошла к своему Солнцу и обняла её. А Сакура лишь сидела, гладила плакавшую Аню по голове и смотрела в окно, за которым занимался рассвет. Жизнь налаживалась, возвращалась в привычное русло, и с этим рассветом должно было прийти и счастье в их жизнь. Оставалось лишь верить и надеяться.