Играя на моих нервах, не-снежная королева

Все зашло слишком далеко. Она не ожидала, что будет так больно. Они сидели в одном из самых фешенебельных ресторанов, и Каштанова изо всех сил старалась делать вид, будто заинтересована диалогом. Хотя мечтала находиться в обществе совсем другого мужчины. Который мерещился ей повсюду. Даже сейчас. Каштановой показалось, что на входе стоит чертов Макеев. А потом поняла, что ей не показалось. В её голове мгновенно сложился план. Мысленно скрестив пальцы, и как можно небрежнее, она обратила внимание Точилина на приход главного тренера. Парочка правильных реплик, взывающих к морали такого правильного Саши — и на её губах играет победная улыбка, которую она старается побыстрее спрятать. *** Каштанова ловит себя на мысли, что ей безумно нравится дразнить Макеева. Ей нравится, как у всегда такого сдержанного Сергея Петровича ходят желваки каждый раз, когда она что-то шепчет на ухо Точилину. Ей нравится обращаться к нему с заметной только им — двоим заигрывающей интонацией и пленительной улыбкой и замечать, как от этого белеют костяшки его рук. Как он старательно пытается отвести от неё взгляд, но не выходит, а руки еще сильнее сжимают столовые приборы. Кажется, его жена что-то заметила, потому что в какой-то момент с едва заметным злорадным удовлетворением выдохнула ‘я как муж, спасибо’ и победно оглядела спортивного директора. Та лишь мысленно пожала плечами. Он чересчур сухо отвечает Точилину, и Виктория Михайловна догадывается, что, скорее всего, между ними был конфликт. И даже догадывается, по какой причине. Каштанова понимает, что ходит по очень тонкой грани. Но не сдерживается. Снова еле заметно флиртует с Макеевым, бросив какую-то банальную фразу. И наносит мощный удар, давит на больное: говорит о блестящей игре Шмелева, краем глаза замечая, как помрачнел главный тренер. Но тут вмешивается Саша и удивляет её. Миролюбиво замечает, что Бакин хорошо показал себя на тренировке. Хотя мог бы бросить что-нибудь снисходительное или разыграть партию что-я-и-говорил. В этот момент Вика разозлилась на саму себя. Ведет какие-то дурацкие игры, как какая-то стерва, а все из-за женатого, сложного и жесткого Макеева. Хотя за ней увивается куда более простой, мягкий и, что главное — неженатый — Точилин. Появилось желание закурить. *** Она обращается к нему скорее по привычке, потому, что нельзя показывать слабость. Жена напоминает ему, что третий тост за любовь. Она замечает, как какой-то недобрый огонек вспыхнул в глазах Макеева и внутренне съеживается, будто ожидая удара. Она не ожидала, что будет так больно. Он улыбается, говорит ‘любимая’. Но не ей. Толкает длинную и чертовски убедительную речь о том, как дорожит своей Юлей и не сводит влюбленных глаз. Каштановой кажется, что её сердце разлетелось на куски. Она с трудом вспоминает, как дышать, натягивает улыбку и, стараясь вести себя как ни в чем не бывало, говорит, что это замечательные слова, хотя больше всего на свете ей хочется разрыдаться и напиться. Хотя бы полчаса. Еще полчаса поулыбаться, поговорить банальности, а позже — дома — можно дать слабину. Не здесь. Не перед ним. Наверное, она перестаралась, потому что Сергей неестественно улыбнулся и чуть ли не сквозь зубы процедил, что надеется погулять на их с Точилиным юбилее. И тут Каштановой снесло крышу. — Я бы не стала так форсировать события, — резко произносит спортивный директор и успевает заметить, как победно ухмыльнулся Макеев. Она проиграла. Теперь он знает, что она просто играет с Точилиным, чтобы вызвать его ревность. Черт. Она находит в себе силы посидеть еще около получаса, затем они с Александром покидают ресторан. Его рука по-хозяйски покоиться на её талии, что не укрывается от взгляда Макеева. Но Каштановой все равно. Она целует Точилина в щеку, выскальзывает в вызванное такси и растворяется в темноте. Точилин все еще ощущает тепло её губ на щеке и с мечтательной улыбкой решает, что дойдет до дома пешком. *** Они возвращаются домой, Юля, в кои-то веки беззаботно болтавшая всю дорогу, мчится укладывать детей спать. Они ложатся спать, и его жена мгновенно засыпает. Сергей ворочается с боку на бок. Перед его взором мельтешат картинки, чем сейчас может заниматься Точилин с Каштановой, и ему хочет яростно колотить все вокруг. Теперь хотя бы понятно, что она с Точилиным лишь бы позлить его. Что с ним творит эта дьяволица? Он всегда все решает быстро и прямо, ненавидит интриганов, но сейчас чувствует себя одним из них. Его бесит, что они ведут какую-то долбанную игру, понятную только им обоим. Пытаются задеть друг друга как можно сильнее. Но будут ли в такой игре победители? Он не выдерживает. Резко вскакивает, наспех одевается, ловит первое попавшееся такси и просит подкинуть до любого бара. *** В какой-то момент самообладание покидает его. Он срывается, звонит Николаю, под каким-то предлогом получает адрес этой женщины, одним махом опустошает стакан и мчится к ней. Он отчаянно барабанит; он готов вынести чертову дверь, если понадобится. Дверь резко распахивается, и он видит перед собой Каштанову Вику в одном пеньюаре. Резко не хватает воздуха. И прежде, чем она успевает опомниться, впивается в её губы жадным, собственническим поцелуем. Ему плевать, здесь ли Точилин. Ему плевать, увидят ли их. Все, что имеет значение — податливое тело в его руках. Её губы хранили запах сигарет и бренди. *** Он сможет оторваться от неё только под самое утро. Она, счастливая и уставшая, заснет в его объятьях, по-хозяйски закинув ногу на его бедро. Он будет слушать её дыхание, перебирать волосы и понимать, что впервые за эти несколько дней ему спокойно. Он захочет запечатлеть этот момент в памяти. Ведь она — его. На секунду перед глазами промелькнут картинки того, как они могли бы быть счастливы. Он рвано выдохнет, аккуратно выберется из её объятий, оденется и на мгновение застрянет в дверном проеме, любуясь уже не своей женщиной. Постарается заснуть рядом с женой, но все его попытки будут обречены на провал. И с грустной усмешкой подумает, что все-таки Каштанова победила. … А где-то там она проснется в полном одиночестве. Белье еще будет помнить его запах, а она — обжигающие, отдающие горечью поцелуи и крепкие руки. А в реальной жизни снова придется держать рамки и чертову субординацию. Будто ничего и не было. Будто этот сдержанный и жесткий не потерял вчера контроль и не был самым нежным. И от этого ей хотелось выть. Нет победителей в этой игре. Лишь побежденные.