И имя мне - Бог

После работы я пошел домой, чтобы подготовиться к ночной вылазке. Туалет продумал заранее, и мне оставалось обзавестись парой кожаных тонких перчаток для этого случая. Мишель все еще не было. Так же, как и в прошлый вечер, я покинул квартиру через окно. Нож спрятал за голенище сапога. Мне пришлось потрудиться, чтобы соорудить там подобие скрытых ножен и случайно самому не пораниться. Надеюсь, Пьер меня не признает и еще не съехал. Я был одет с иголочки, и мой, хоть и не столь роскошный, костюм своим изящным кроем не уступал его нарядам ни капли. На внешность жаловаться не стоило. Красавцем не слыл, но черты лица не были столь грубыми и резкими. Мсье Леферв сыграл свою роль, как и Мишель. Он научил меня галантности, она же - тонкостям этикета. Все остальное уже зависело от меня и решения парня. Я едва успел в магазин, где хотел приобрести нужный аксессуар. Продавец уже готовился к закрытию и очень торопился. Несмотря на спешку, он помог мне определиться с выбором перчаток и, довольно улыбаясь, пожелал приятно провести вечер. Примерно в десять вечера Пьер вышел из здания, где остановился, и направился вниз по главной улице. Я последовал за ним, словно тень, стараясь держать приличную дистанцию и при этом не терять его из виду. Пьер зашел в небольшой ресторан. Мне же пришлось слоняться чуть подальше от него, прежде чем войти. Напомаженный администратор подбежал ко мне и заискивающе спросил, заказан ли у меня столик. Разумеется, мне пришлось объяснить ему, что, к своему ужасу, я просто не успел этого сделать, а отведать знаменитое блюдо от шеф-повара для меня было бы просто честью. Слова подкрепились сотней франков, благодаря которым нашлось свободное место. Пьер сидел один в ожидании заказа. Я подозвал официанта и попросил передать молодому человеку лучшее вино из их погреба, за ценой не постою. Тот понимающе кивнул и скрылся. Через несколько минут мой презент передали юноше. Столь широкий жест от неизвестного посетителя вызвал у парня удивление. Он посмотрел в мою сторону. Без грима и при полном параде, Пьер не признал во мне вчерашнего прохожего, который стал свидетелем любовной ссоры. После ужина он удалился. За все это время, он так и ни разу не взглянул в мою сторону, сделав вид, будто ничего особенного не произошло, хотя в тайне я надеялся на его компанию, ведь это дало бы неплохую возможность узнать о нем больше. Надежда, что Пьер останется ждать меня где-нибудь поблизости, отголосками звучала в душе. Выждав немного времени, я так же вышел. Разочарование кольнуло изнутри - его не было в пределах видимости. Неужели я просчитался, и он оказался не таким, как предполагал в самом начале? Неторопливым шагом я брел по тротуару. Прохожих было предостаточно. В выходные дни улицы становились оживленнее. Пройдя с десяток шагов, я спиной ощутил, что кто-то следит за мной. Наверняка вы тоже чувствуете чей-то взгляд, даже не видя самого человека. Ощущение не из приятных, не так ли? Сделав вид, что меня заинтересовал выставленный в витрине товар, боковым зрением я пытался рассмотреть в толпе преследователя. Тщетно! Свернув за угол дома, я спрятался в небольшой проем, как можно плотнее прижимаясь к холодной стене. Так и есть! Чутье не подвело меня. На дороге показалась чья-то тень, и в тишине раздался стук каблуков. Шаги прекратились где-то рядом. Я затаил дыхание. Адреналин закипал в крови, рука потянулась за голенище, но что-то заставило ее остановить, не дав вытянуть спрятанный нож. Запах... Этот парфюм был чертовски знаком. — Ты все-таки ждал меня? — произнес я, выходя из своего укрытия. Плечи парня дрогнули, и он резко развернулся ко мне лицом. Тень испуга сошла с него, едва его взгляд столкнулся с моим. — Как вы... ты догадался? — Духи. Я часто посещаю тот ресторан и сегодня не мог не отметить столь непривычный запах в фойе. Не знаю, как это объяснить, но я был уверен, что он принадлежит именно тебе. Он облегченно выдохнул. Снимая перчатку, он протянул руку: — Пьер де Фуринье. — Жан Робер, — ответил я, пожимая руку. Холеная кожа, не знающая твердых трудовых мозолей, была тепла и нежна на ощупь. — Этот голос... Мы не могли встретиться где-нибудь ранее? Скажем, на днях? — Исключено. Возможно, ты меня с кем-то перепутал. Я вернулся в город только сегодня утром и еще никуда не выходил до вечера. — Наверное, ты прав, возможно я обознался. Благодарю за презентованное вино. У тебя неплохой вкус - оно действительно отменное. Полагаю, мне стоит перейти сразу к делу. Идешь? Я кивнул и последовал за ним. На площади юноша поймал карету и шепотом что-то сказал возничему, тот молча кивнул. Мы сели, и уже внутри он плотно задернул шторы от любопытных глаз. Пьер занял место напротив меня, расслабленно откинувшись на сидении. Про себя я пытался сориентироваться куда едем. Вот проехали мимо пекарни Шевалье, далее городская центральная площадь. Возможно, сейчас наш путь лежит рядом с парком. Поворот налево. Рабочий квартал. Фабрика. Снова поворот. Теперь я просто потерял всякие ориентиры. В этой части города мне не приходилось бывать. Совершенно другие, незнакомые запахи, звуки. Непринужденная беседа прерывалась его задумчивым молчанием. Юношу терзали сомнения, правильно ли он поступает. Ведь несмотря на серьезную размолвку с любовником, отношения еще не разорваны окончательно. Пусть впереди у того свадьба и семейная жизнь, но он дал ясно понять, что готов встречаться с Пьером, пусть и тайно от жены. — Тебя что-то мучает? — С чего ты взял? — Хотя бы потому, что ты замолкаешь, и в этот момент у тебя такое лицо, будто сомневаешься. — Ха! Ничего подобного! — Может стоит остановиться, пока не поздно? Я могу ошибаться, но такое бывает, когда у человека есть кто-то. У меня не было серьезных отношений, но встречаться с людьми, которые имели пару, приходилось. — Я свободен как ветер, а вот он пусть задыхается в удушливых объятиях женушки. Не прощу! Он первый предал! Пусть и ему будет больно... как мне. Теперь уже не имеет значения. Все в прошлом. Разве я не прав? Я пересел к нему и коснулся щеки пальцами. Доверие. Пусть и слабое, но доверие нужно вызвать в этом человеке. Он пьян, и потому настроение будет переменчивым, словно флюгер. Даже если решился пригласить к себе незнакомца, то может в любую минуту передумать. Я уже был уверен, что последняя наша остановка и будет ИХ любовным гнездышком. Не зря же Жак вскользь упоминал о том месте, где его можно найти. Туда и лежит наш путь. — Прав. Он глупец, если так просто променял тебя на женщину. Будь у меня в руках столь бесценная красота, я не стал столь бездумно разбрасываться ею. Я наклонился и подарил ему первый за этот вечер поцелуй. Никакого сопротивления. Пьер покорно принял эту ненавязчивую пробную ласку. Отстранившись от него, я услышал легкий вздох разочарования. Парень ждал большей настойчивости. Повернувшись к окну, он отодвинул в сторону занавеску и тихо промолвил: — Уже почти приехали. Как остановимся - не выходи, пока не приду за тобой. Времени много не займет. — Как скажешь. Поворот налево. Лошади остановились, и Пьер вышел. Расплатившись с кучером, он попросил немного подождать. Как и обещал, он вернулся, но не с пустыми руками. Протягивая мне черный сверток, сказал: — Надень это и ничего больше не спрашивай. Когда поведу за собой - молчи. Так нужно. Я согласно кивнул и развернул ткань. Это был плащ, больше похожий на балахон, с большим капюшоном. Мне представились стоящие в кругу сектанты, облаченные в подобное одеяние, с масками на лицах, и читающие нараспев тексты из пыльных толстых фолиантов на непонятном языке при свете толстых свечей. У Франсуа была обширная библиотека, и мне запомнился такой отрывок из какого-то романа. Надев этот плащ, я словно окунулся в те грезы. — А маска? — насмешливо спросил Пьера. — Чудак! Натяни капюшон на лицо. Так. Теперь идем. Дай руку и внимательно смотри под ноги. Мы вышли из кареты и пошли куда-то прямо. Капюшон скрывал собой весь обзор, и я ничего не видел. Пьер остановился и открыл железную калитку. Она заскрипела, нехотя поддаваясь. Под ногами чувствовались мелкие округлые камешки. Где-то рядом был водоем - воздух был сырым и обладал характерным запахом, слышалось тихое журчание ручья. Чуть поодаль располагалась конюшня, как я предположил. Все так же молча, мы дошли до самого порога и лишь когда зашли в дом, он снял с меня плащ. — Небольшие меры предосторожности. Прислуги нет, я уже убедился. На выходные они уходят. Рано утром придет конюх, но с ним я поговорю. — Тут вы встречаетесь? — Можно и так сказать. Мы приобрели этот дом год назад, решив что так будет гораздо удобнее, чем снимать комнаты. Я приезжал сюда время от времени. Хорошее место, особенно когда сад расцветает в полную силу. Жаль, что потом его придется, все же, продать... Тут немного прохладно, идем в гостиную, там есть камин. Я пошел за ним следом, снимая с себя верхнюю одежду и не обращая внимания на обстановку. Она не была для меня столь важной. В гостиной Пьер разделся, небрежно кидая одежду на пол, зажег камин. Затем он вышел и через несколько минут появился в комнате, держа в руках рюмки и темную запечатанную бутыль. — Такого ты еще не пробовал. Абсент. Я пью его в чистом виде, хотя это не по правилам. Я сел на пол поближе к пылающему камину, вытянув ноги. Пламя потрескивало и с жадностью поглощало сухие поленья. Принимая из рук Пьера рюмку, взглянул на жидкость сквозь стекло. Я еще никогда не видел, чтобы напиток был глубокого изумрудного цвета. С опаской выпил содержимое и поморщился. Горький травяной привкус наполнил собой рот, и горло начало жечь. Закашлявшись, убрал рюмку подальше от себя. — Царская водка будет лучше, — отшутился я. — Отнюдь. От нее не так хорошо. Он присел рядом, глядя на пламя. Рубашки на нем уже не было, и на обнаженной груди блестел медальон на золотой цепочке с довольно-таки крупным изумрудом. Обнаженная кожа была испещрена тонкими шрамами и уже зажившими царапинами, которые не получишь на дуэлях. Белая шелковая ткань светлым пятном выделялась на вишневом паркетном полу. Мягкий свет играл на лице парня: чуть вздернутый нос, упрямый подбородок, низкий покатый лоб, чувственные губы. Будь я другим, его красота пленила бы меня. После третьей рюмки абсент подействовал. Тело расслабилось, и к хмелю примешалось другое, дурманящее чувство. Свет уже казался ярким, и сознание будто не принадлежало мне. Звуки казались резче, впрочем, как и картинка перед глазами. — Ты себя нормально чувствуешь? — Даже не знаю. Такое чувство, что я - уже не я. — Ха-ха! Думаю, тебе хватит. С непривычки может стать хуже. Мне первый раз тоже было плохо. Зеленые глаза смерили меня насмешливым взглядом. От его нерешительности не осталось и следа. Парень сел на меня сверху, ослабляя узел галстука. Пуговицы на моей рубашке легко поддались его ловким пальцам и, освободив меня от уже ненужного куска ткани, Пьер, словно дразнясь, провел языком по моей шее, чуть прикусив мочку уха. Мне всегда «везло» на буйных любовников, которые то и дело царапались и кусались. Я нежно провел пальцами по его спине, целуя грудь и плечи. «Не надо этих нежностей, будь грубым», — касаясь губами уха, горячо прошептал Пьер. Рывком я повалил его на пол, подмяв под себя. «Как скажешь», — шепнул ему в ответ, принимая правила игры. Сев перед парнем на колени, рукой обхватил цепь, висевшую на его груди, и силой потянул на себя. Металл врезался в бледную кожу и вырвал из его груди болезненный судорожный вдох. Повинуясь притяжению, Пьер поднялся на четвереньки и двинулся навстречу мне. Утробное рычание делало его похожим на зверя. Я встал на ноги и сдернул с волос парня черную ленту, не боясь причинить ему боль и не давая подняться с колен. Волосы небрежно рассыпались по спине и плечам, скрывая собой тонкие порезы и синяки, происхождение которых, до поры, оставалось для меня загадкой. — Не смей вставать, пока не прикажу тебе. Сидеть! — Как прикажешь, мой господин. — Замолчи! Разве я просил тебя разговаривать?! — властно приказал ему, подкрепляя слова пощечиной. Пьер облизнул пересохшие губы и довольно ухмыльнулся. Вытащив из кармана ключ, он кинул его мне. — Погоди немного! Вижу, ты быстро входишь во вкус. Там, в серванте, в нижнем отделе лежит ящичек. Вытащи его. Я подошел к застекленному шкафу и открыл нижнюю дверцу. Рукой нащупал гладкую лакированную поверхность ящика и достал его оттуда. Он был довольно-таки тяжелый и обещал открыть взору свое богатое содержимое. Ключ от него, прикрепленный к боковой ручке, висел на шелковом шнуре. Сев поближе к огню, я открыл ящик и от удивления присвистнул. Маркиз де Сад вполне бы остался доволен арсеналом. На темном бархате аккуратно были сложены тонкие кожаные ремешки, пара черных масок, плетка с резной ручкой, зажимы с прикрепленными на них веревками, больше напоминающие собой бельевые прищепки, восковые свечи и еще множество других мелких приспособлений. Я смотрел на это и в голове просто не укладывалось, что Пьер действительно ими пользуется. Его нежный образ и подобные вещи резко противоречили друг другу. Больше всего меня поразил стилет с тонким, как шило, острым лезвием и усыпанной драгоценными камнями рукояткой. Зато прояснилось, благодаря чему на его теле красовались такие отметины. Пьер повис на плече и, накручивая на палец локон моих волос, спросил: — Удивлен? — Не то слово! Я и не подозревал, что ты можешь увлекаться такими вещами. — Внешность обманчива. В каждом человеке есть нечто уникальное, не бросающееся сразу в глаза. Кто-то это скрывает, едва обнаружив в себе тягу к немного нестандартным вещам, другие же полностью превращаются в рабов собственных желаний. А теперь... Свечи мне сегодня неинтересны, не то настроение. Вот! — с этими словами он выхватил из моих рук оружие и повертел им. Свет заиграл на блестящем гладком лезвии, и мириады осколков затерялись в гранях камней, прозрачных словно слеза. — Это то, что нужно. Еще это, это и... пожалуй, это, — приговаривая, парень выуживал нужные ему предметы. — Если ты хочешь почувствовать то, чего раньше не испытывал, сейчас самое время. Ты готов к этому? Я кивнул. В горле немного пересохло от нахлынувшего волнения. Справлюсь ли с поставленной задачей или с треском провалюсь? Унижать не в новинку, но когда жертва просит этого сама... Когда он полностью разделся, мы надели друг другу маски. Пьер выбрал плотную, без прорезей для глаз. Тонкая веревка обвила его шею, торс, руки в хитроумном сплетении. От деревянного кляпа он отказался сразу. Я встал позади него. Взвесив в руках плеть, оценивающе взглянул на спину юноши и нанес первый удар. Шнуры со свистом рассекли воздух и отпечатались багровыми полосами на коже парня. Его тело дернулось и выгнулось, но с губ не сорвался вожделенный крик боли, что разочаровало меня. — Моли о пощаде, ничтожество! Я хочу услышать твой голос. Взмах кисти и второй удар обрушился на его спину. Затем последовал третий, четвертый, но он не издал ни звука. Безумное желание вырвать из этих порочных уст хоть одно слово, всхлип страдания, взяло надо мной верх. Жестокость, власть над чужим телом, его покорность лани щедро дарили наслаждение, вкус которого просто невозможно забыть. Ты все готов отдать за то, чтобы испытать это вновь. Оно ослепляет и манит к себе, как мотылька - огонь. Полностью слившись с этим желанием, я вложил всю свою силу в пятый удар. Пьер наконец вскрикнул и болезненно скорчился, рухнул на пол без сил. Полосы вздулись, и на содранной, покрытой бисеринками пота, коже показались капли крови. — Умоляю, хватит! Довольно! — сбивчиво проскулил парень. — Не так! Громче! — почти прорычал я, придавливая его сапогом к полу. — Пощади, мой господин. Я убрал ногу со спины и, наклонившись, слизал языком выступившие рубиновые капли. Запах тела стал острее. Я чувствовал, как в бешеном темпе гулко бьется сердце Пьера, как тяжело сейчас его дыхание. Намотав волосы юноши на кулак, я резко дернул его голову лицом к себе. От неожиданности он вскрикнул. — Превосходно! Тебя стоит поощрить. Ты ведь хочешь получить небольшую награду, м? Не слышу! — Да, господин. Если вам будет угодно. — Хороший мальчик, — лизнув щеку, прошептал ему в ухо, едва касаясь губами. Целуя искусанные солоноватые уста, свободной рукой я дотянулся до стилета и медленно провел тупым концом по его груди до горла. Пьер поднял голову вверх и разомкнул губы, издавая легкий стон. Ему это нравилось. Мелкая дрожь ударила по телу юноши, а безвольно висевшая плоть затвердевала, обещая в скором времени предстать в полной красе. Его соски напряглись, и Пьер подался вперед в немой просьбе надавить сильнее. — Тебе нравится, не так ли? Открой рот. Так. Это и будет твоим вознаграждением. Рукояткой кинжала провел по его подбородку и остановился у рта. Юноша послушно обхватил ее губами. Играя с рукоятью языком, постанывая, он двигался так, словно это была живая плоть, а не холодный металл. Такое зрелище меня чертовски завело. Я не думал, что такое возможно. В паху возникла свинцовая тяжесть, отдавая жаром и острым необузданным желанием. Хотелось, чтобы он с той же страстью и энтузиазмом ласкал меня. — Достаточно! Стилет был выдернут с влажным хлюпаньем бесцеремонным движением руки. Острой стороной провел по животу, оставляя на коже неглубокий кровоточащий порез. Это стало для него словно спусковым крючком. Рванув всем телом вперед и не боясь всерьез пораниться, Пьер сбил меня с ног и сел сверху. Зубами впился в плечо, засасывая кожу. Даря жадные, требовательные поцелуи, он наконец добрался до моих губ. Яростная схватка языков, болезненные и столь сладостные ласки его уст уносили с собой в мир, где существуют только двое. Не возлюбленные, не близкие, просто ночные любовники. Палящая страсть, отчаянное желание забыться в чужих объятиях. Игра в господина и раба рушилась, подобно песочному замку, под напором уничтожающей силы, сметающей на своем пути все, оставляя голую пустошь. Сплетение наших тел на голом полу в мягком свете пламени, его всхлипывающие крики и мольбы дать больше. Сознание накрыло безумие. Контроль над собой был полностью утерян. Та лента, что была сдернута с его волос, уже обвила его шею в своих шелковых объятиях. Сжимая концы, я сдавливал его горло и ослаблял душащее кольцо, когда ему было уже невмоготу, но в какой-то миг просто не рассчитал силы, и парень потерял сознание. Я коснулся пальцами сонной артерии и, к своему удивлению, не почувствовал пульса. Ухом прислонился к груди, но слух не уловил даже тихого биения сердца. Сначала меня обуял страх, липкий и холодящий душу. Нет! Это совершенно не то, что я хотел! Ему была уготована совсем другая участь. Все пошло не по первоначальному сценарию. Я просчитался. Его тело подле моих ног было безжизненным. Все попытки привести Пьера в чувство окончились триумфальной неудачей. Но ведь он даже не дернулся! Не было пресловутых судорог и отчаянного сопротивления, которое совершается в панике в предчувствии неизбежного. В приступе гнева, я бил по его лицу и кричал что есть мочи, все еще не веря в случившееся. Черт! Как такое могло произойти? Я просто кретин! О так или иначе, мне следует избавиться от тела. Успокоившись, я оделся и пошел наверх. Отыскав спальню, я принялся рыться в шкафах и комодах в поисках простыни или покрывала. Достав их, спустился вниз и, предварительно сняв с мертвого веревку, завернул труп в ткань и потащил на улицу. Где-то я слышал журчание ручья. А! Вот и он. Если бы не луна, щедро дарившая земле свой холодный свет, я вряд ли бы смог так легко сориентироваться на незнакомой местности. Спускаясь вниз по течению, спотыкаясь, набрел на водоем. Скинув с плеч ношу, облегченно выдохнул. Парень оказался довольно-таки тяжелым. Рядом стояла лодка, куда, собственно, я и закинул тело. Отыскав на берегу большой валун, кое-как перенес его туда же. Отплыв на приличное расстояние от берега, для пущей верности, вскрыл парню вены на запястьях и, крепко привязав приготовленный груз, сбросил его за борт. Спокойная невозмутимая гладь воды всколыхнулась, и на поверхность, с шипением, всплыли пузыри. Холодное лоно озера отныне станет ему вечным пристанищем... *** Медальон на порванной цепочке лежал на столе и казалось, что из глубины изумруда на меня с немым укором смотрели зеленые потухшие глаза. Пьер! Не гляди на меня так, не надо. Судьба привела тебя ко мне. Терзаемый болью, ты пошел на поводу своих низменных желаний. Я помог тебе обрести свободу от этих кандалов. Так в чем же моя вина? Ее тут нет... Жалкая мстительная душа, запятнанная пороками, никогда не станет чистой, словно свежевыпавший снег. Будь благодарен, что она не погрязнет в еще в большей грязи. Пусть это вышло случайно, пусть это пошло не по моему сценарию, но цель достигнута. Ты ведь обрел покой?.. Играй, играй мой скрипач! Играй самую лучшую мелодию, что есть в твоем репертуаре. Услади мой слух пронзающей мелодией, рвущей на части! Да! Сегодня я вновь выпустил Демона из своей черной души. Он - это неотъемлемая часть меня, который вершит суд над этими никчемными кусками мяса и своей дланью ведет меня. Тупые безмозглые твари, страдающие от своей же беспросветности. Они только и делают, что сеют вокруг себя раздоры, ломают чужие жизни и предаются грехам. Разве есть таким место на этой земле? Нет! Правосудие - всего лишь слово, а те, что в сидят в черных мантиях, не могут дать должного наказания морально падшим, это не в их власти. Я же буду вершить свой суд над людьми. Только не отрывай смычок, не прерывайся! Тот вихрь чувств еще не утих. Когда я покинул усадьбу Пьера на лошади из его конюшни, было безлюдно. Мне стоило больших усилий уничтожить все следы нашего пребывания там. Даже на озере пришлось кое-что подделать. На перепутье я отпустил кобылу, а сам добрел пешком по незнакомым улочкам. Чутье вело меня домой. Тот несчастный случай вызвал злобу. Она клокотала во мне, горечью отдавая в горле. Неопрятного вида проститутка сама кинулась на шею, спьяну не увидев на моей одежде бурых пятен присохшей крови. Теперь же ее пустой взгляд пронзает небо. Нет! Только не осуждай меня. Я не знал, как выместить свою ярость. Она сопротивлялась, больно царапая грязными ногтями, поливая меня бранью, от которой покраснела бы даже видавшая виды портовая шлюха. Ее же отрезанным языком с горстью мелочи, я забил поганый рот. Это успокоило меня. Словно в бреду, вернулся домой. Что? Я болен? Нет - это мир болен! Гниющие струпья уже не оставили на нем живой ткани. Ты прав, сейчас я устал... В камине тлеют угольки. Об этом будет только одно воспоминание - уже никому не нужная побрякушка да изрядно потяжелевший кошель. Мертвому не нужны деньги, в отличие от живого. Сейчас необходимо хорошо отдохнуть, голова уже взрывается. Мне и впрямь нужен покой...