Слишком тесный мир

В этом маленьком и тесном мире легко потеряться и потерять кого-то. Носясь по пустынным улицам заснувшего под сиянием безликой луны городу, он был уверен, что если и терять, то только кого-то бесполезного, ненужного, нежеланного. Но точно не того, в чьей руке твоя — точно отзеркаленная. Когда каждая извилина, трещинка и морщинка идеально совпадёт с его, а взгляд, натыкаясь родной и любимый, затуманивается излишне тёплыми чувствами. Нет, он не винил себя в невнимательности, не корил, не расщеплял на молекулы, не собирался изничтожать и выпиливать из этого мира, лишь губы как-то слишком больно прикусывал, до крови, зная, что если захочет — съест их до самой челюсти, но рефлексы тормозят разошедшихся под напором злости зубы, которые агрессивно терзали нежную кроваво-красную плоть. А ведь когда-то её бережно окутывали чувственными поцелуями, берегли в своих горячих губах и, обволакивая слоем звездной пыли из флакончика с блеском для губ, просили беречь для него, до вечера. Он улыбается как-то криво, улыбкой не трогая глаза. В кармане слишком стеклянной для такого холода куртки нащупывает труху рассыпавшихся в прах цветков ночной фиалки. Его любимые цветы. Но теперь такие же засохшие, как и вены в теле, ставшие острыми ветками, что изнутри сорняком прорастают, пронзают плоть насквозь, точно кол, убивая. Он как та птица, что безвольно незащищенной грудью на самый длинный шип терновника летела и, погибая, такую пела песню, от которой замирал мир вокруг, затыкались певучие соловьи и, высовывая нос из-под колючек, выглядывал ёжик. Только он не такой, он петь не станет. Ни хрип, ни визг, ни стоны. Он молчать будет, давясь кровью, харкая ею на слишком ледяной асфальт для его порванных на коленях джинсах. Саднит и болит голова, обливается кровью сердце, разрывается душа. А ноги все несут его вперёд по пустынным улицам заснувшего под сиянием безликой луны городу.

Говорят, в их маленьком и тесном мире нелегко заблудиться или потерять кого-то.

Тогда почему его рука не в руке, почему не трещинка к трещинке, почему впадинки на губах не в впадинках на губах, а изгибы тела не в изгибах тела? Почему вокруг только холод? Почему зима? Чонгук смотрит на слишком многоликую луну, скорбь в глазах за опущенными ресницами скрывая. И улыбается как-то криво, улыбкой глаза не трогая. — Наш мир казался для нас слишком тесным, а ты для меня оказался слишком далеким. Прости меня, Ким Тэхён, мой же ты лунный кролик. Думаю, там, на луне, на небе, тебе спокойно будет. А здесь холодно. Прошу, найди. Прошу, забери. Прошу, согрей.

Если его мир забрали на небо, то ему больше не место на земле.

Если на небе не окажется мира, он будет продолжать бегать по пустынным улицам, сбивать колени, пальцы, костяшки в кровь, но доберётся, дойдёт, найдёт своё тепло. Лунные кролики не рождаются без блеска в глазах, а блеск в глазах не увидишь без искры огня.